Текст для тренировки скорочтения

    "Один из нас... Один из нас... Один из нас..." -- без конца, час за часом, крутилось в голове у каждого. Это делало женщин странными и сказочными. Они уходили все дальше от нас, а ночь и фантазия одевали их все прекраснее.
    Наступил день свадьбы. Крот пришел за девочкой. Тогда увидела я, что пора мне завести гнездо, будет жить кукушкой! Их было пятеро -- и все они, без исключения, были напуганы. Все, без исключения, следили друг за другом, все были на грани нервного срыва и даже не пытались это скрывать. Любезность была забыта, они уже не старались поддерживать разговор.
    - Ну, как себя чувствует новорожденная? - Он осмотрел ее и остался доволен. Пять врагов, как каторжники цепью, скованные друг с другом инстинктом самосохранения. Собственно, все, что последняя оставила по себе, это несколько полуразрушенных особнякоа да тронутых печатью вырождения поселений, представлявших из себя пару-другую жалких деревушек, разбросанных по этим Богом забытым склонам.
    Все они постепенно теряли человеческий облик. Возвращались в первобытное, звериное состояние. Ун приз- нал, что Зур прав, и уступил.
    - Иди! В судье проступило сходство с мудрой старой черепахой, он сидел, скрючившись, шея его ушла в плечи, проницательные глаза бдительно поблескивали. Жалею, что не взяла ножа. Шепчу: "Погоди!.." А он, солдат этот, уже приставил к горлу мне штык.
    - Но ведь они еще совсем молокососы.
    - Молокососы? Кожа на лбу зверя собралась в крупные складки, мускулы напряглись, зеленые ог- ни снова загорелись в его зрачках... Инспектор в отставке Блор еще больше огрубел, отяжелел. - А это? - Керн указал на другие носилки. - Да это целая находка!
    Кви-вить, кви-вить! прощебетала птичка и скрылась в зеленом лесу.
    Это дало мне площадь основания цилиндра, равную площади основания усеченного конуса той же высоты. - Верно! - улыбнулся Крюгер.
    - И потом юность... Но теперь, когда поезд на всех парах пересекал Индию, в сознании нашего молодца произошел переворот. Косолапо переваливался, как медведь. Глаза его налились кровью. Только как же близко мелькнет от меня сталь! Выражение тупой злобы не сходило с его лица. Загнанного зверя, готового ринуться на своих преследователей, -- вот кого он напоминал. Закон этот много раз внушала ему мать, толкая его то носом, то лапой, да и в нем самом начинал развиваться инстинкт страха. Я вышел из экипажа, она поехала дальше. Всю дорогу мы были в объятиях друг друга, не произнося ни слова; наши слезы смешивались и текли до самых губ, а горечь их смешивалась со сладостью наших поцелуев.
    Достаточно взглянуть на него, увидеть его медлительные, почти вялые движения, его высохшее лицо, его словно высеченный резцом ваятеля корпус, его атлетическое телосложение, чтобы почувствовать огромную дремлющую в нем силу, железную, ничем не сокрушимую и непреклонную волю.
    Утром местные жители и представители полиции штата последовали за трясущимися от страха горцами в деревушку, куда, по их словам, явилась смерть.
    Шума волн не слышно было за голосами... II После долгих размышлений она обнаружила, что по какой-то случайности обратилась в молодого петушка и стала держать себя соответствующим образом. князь Мышкин. Генерал Иволгин и князь Мышкин, - бормотал трепетавший и потерявшийся генерал. Не могу тебе ничего дать, а прошу тебя..." Он опустил ружье и также шепотом говорит мне: "Пошла прочь, баба! Пока действовала моя прежняя система и пациентам предоставлялось разгуливать где им вздумается, они часто впадали в состояние крайнего возбуждения по вине неблагоразумных посетителей, приезжавших осматривать наш дом. У Филиппа Ломбарда, напротив, все реакции еще больше обострились. Л. М[]. скорым поездом, идущим в Марсель, откуда ему предстояло отплыть в бухту Делагоа[]. Как верно рассчитал, что нет лучшей рекламы для набора волонтеров, чем появление на улицах этого маленького кавалерийского отряда. Он настораживался при малейшем шорохе. Походка у него стала более легкой и стремительной, движения более гибкими и проворными. Глубоко в степи выла собака... Воздух раздражал нервы странным запахом, щекотавшим ноздри. Это была очень тонкая операция, и тут потребовалась вся ловкость моих пальцев, потому что легче было разделить ремешок на две части, чем на три. Еще и теперь по небу бродили обрывки туч, пышные, странных очертаний и красок, тут - мягкие, как клубы дыма, сизые и пепельно-голубые, там - резкие, как обломки скал, матово-черные или коричневые. Но он не сказал ни слова он был такой степенный и солидный господин.
    Брике опустила веки.
    - Попробуйте очень осторожно пошевелить пальцами на ногах. Стало холодно, у него перехватило дыхание. Вместо воздуха, которым он привык дышать, в легкие хлынула вода. Он то и дело улыбался, оскаливая острые, белые зубы. Покорнейше прошу вас передать мой поклон, а Александре Михайловне, чтобы припомнили... Худое, некрасивое лицо Воона радушно улыбалось им поверх серебряной чайницы, которую он, неизвестно зачем, быстро вертел в руках. Всех причуд умалишенных не предугадаешь, и, по моему мнению, равно как и по мнению доктора Смоля и профессора Перро, никогда нельзя оставлять их без всякого присмотра.
    Вера притихла, Почти не вставала с кресла. Смотрела в одну точку перед собой.
    - Кажется, что в Александрии, в Айове.
    - А как по-вашему, что он затеял? Когда я видел ее в первый раз, она была в глубоком трауре, что очень к ней шло. Вы никогда не бывали у Настасьи Филипповны?
    - Я? Может, зря они так испугались.
    Подошел разбойник к дому, отворил дверь, зашел на кухню. Она напоминала подобранную на земле птичку, которая расшибла голову о стекло.
    - Да не может быть! Никогда в жизни не слыхивал я о такой нелепости! Потом голоса инквизиторов слились в смутный, дальний гул. Она так же замерла, боялась шелохнуться, видно, надеясь, что, если она замрет, о ней забудут.
    Армстронг был в плачевном состоянии. У него начался нервный тик, тряслись руки. Он зажигал сигарету за сигаретой и, не успев закурить, тушил. Я согласилась на это. Чтобы жить - надо уметь что-нибудь делать. Мне ужасно это досадно от него, но он озлоблен. Но теперь недолго они говорили, - тот, мудрый, не мешавший им судить, заговорил сам:
    Воздух был пропитан острым запахом моря и жирными испарениями земли, незадолго до вечера обильно смоченной дождем.
    - Ну, как себя чувствует новорожденная? - Он осмотрел ее и остался доволен. Она опустила голову и не произнесла в ответ ни звука. Видно, вынужденное безделье тяготило его больше, чем других Время от времени он разражался бурными речами.
    -- Так нельзя, мы должны что-то предпринять. Когда мы прощались, мне пришло в голову, что доступ в лечебницу может быть затруднен и меня, пожалуй, не впустят туда; опасениями на этот счет я поделился со своим спутником. Наверное, да что я говорю, безусловно, можно что-то сделать. Шерсть у него на спине встала дыбом; он оскалил зубы, пытаясь издать яростное, устрашающее рычание.
    - Что ж, если бы его поймали, сэр Фрэнсис, - ответил мистер Фогг, - его подвергли бы наказанию, по отбытии которого он спокойно бы вернулся на родину. Скажем, разжечь костер.
    -- В такую-то погоду? -- осадил его Блор.
    Наступил день свадьбы. Крот пришел за девочкой.
    Дождь лил как из ведра. Порывы ветра сотрясали дом.
    Струи дождя барабанили по стеклам, их унылые звуки сводили с ума. Они выработали общий план действий, причем молча, не обменявшись ни словом.
    - Алло! Вы, кажется, тот самый человек, который отправил Бена Ченкина обратно на работу?
    Он не выпускал крыла и рычал сквозь стиснутые зубы.
    - Очевидно, функции центральной нервной системы еще не вполне восстановились, - авторитетно сказал Керн, - Но я надеюсь, что они скоро восстановятся, а вместе с ними восстановится и движение.
    Солнце так славно грело, и ласточка спросила, не хочет ли девочка отправиться вместе с ней, пускай сядет к ней на спину, и они полетят в зеленый лес! Кузнец Архип, по всеобщему показанию, был жив и вероятно главный, если не единственный виновник пожара. - Тут заговор торговцев и таких негостеприимных хозяев, как наш друг Воон.
    Да, да, я полечу с тобой! сказала Дюймовочка, села птичке на спину, уперлась ножками в ее распростертые крылья и крепко привязала себя поясом к самому большому перу. А свет становился все ярче и ярче. Страх гнал волчонка назад, но крепнущая жизнь заставляла идти дальше. Бог мой, ну и жизнь!
    Он упал в кресло, совершенно обессиленный и разбитый, и принялся вытирать пот со лба. Он принял его и показал ему дом - просто для развлечения, чтобы немного позабавиться на его счет. Что до меня, то я далеко не уверен, что этот пирог с тыквой а-ля Дезульер был бы таким уж невкусным блюдом!
    Я только что опустил в почтовый ящик письмо к ней, как получил письмо от нее. Все собираются в гостиной. Выйти может только один человек. Ку-ка-ре-ку! Ку-ка-ре-ку! Ку-ка-реку-у-у-у-у!
    - Мадам Жуаез, прошу вас вести себя прилично! Это пройдет. Хотите вы пить? Есть? - Брике не ощущала голода, но хотела пить. Остальные ожидают его возвращения.
    Ломбард сказал:
    - А почему вы так решили?
    - Да потому, что, если бы он был больным, он хоть когда-нибудь раздевался бы, - как по-вашему? Час- то они вынуждены были уходить далеко от пещеры, потому что дичь посте- пенно покидала места, где бродил страшный обитатель скалистой гряды. Я задержался на ней, я цеплялся за нее, будто бы так можно было удержать спуск маятника.
    - Ты что, с ума сошел? Разве можно упускать такой случай?
    -- Это вопрос времени. Шторм утихнет. Тогда мы сможем что-то предпринять -- подать сигнал, зажечь костер, построить плот, да мало ли что еще!
    Волчонок шагал неуклюже, он то и дело натыкался на что-нибудь.
    Армстронг неожиданно залился смехом.
    -- Вопрос времени, говорите? Его умение, не командуя, одним лишь словом или даже просто жестом заставить повиноваться себе, его сдержанность, его исполненная собственного достоинства непринужденность в обхождении с людьми, его уверенность в себе - все выдавало в нем вождя. У нас нет времени. Нас всех перебьют...
    Слово взял судья Уоргрейв, в его тихом голосе звучала решимость: Иногда, правда, такой concerto {Концерт (итал.).} воплей сопровождается попыткой вырваться на свободу; в этих случаях некоторая опасность, конечно, существует. Я занялся принесенными им фруктами, вином и закусками, а дама тем временем покинула комнату. Потом резко повернулся, бросился в гостиную, где Кристин стояла, в отчаянии поникнув головой и рассеянно глядя в огонь.
    -- Если мы будем начеку -- нас не перебьют. Мы должны быть начеку. Это умение неизменно помогало ему настигать свою жертву, когда до нее оставался лишь один прыжок. А потом оба они поделили между собой кровопийцу-ласку, съели ее, вернулись в пещеру и легли спать. Детские звонкие голоса раздались вокруг огней; два-три мальчика быстро поднялись с земли. Его желтые, почти белые волосы торчали острыми косицами из-под низенькой войлочной шапочки, которую он обеими руками то и дело надвигал себе на уши.
    Много лет тому назад жил на свете мельник. И был у мельника осел - хороший осел, умный и сильный. Мать и страх заставляли держаться подальше от белой стены, но рост есть жизнь, а жизни положено вечно тянуться к свету, -- и никакими преградами нельзя было остановить волну жизни, поднимавшейся в нем, поднимавшейся с каждым съеденным куском мяса, с каждым глотком воздуха.
    Днем они, как я положено, поели, но трапезу упростили до крайности. Все пятеро перешли в кухню. В кладовке обнаружился большой запас консервов.
    - Еще бы мне не относиться к нему недоверчиво!
    - Мой муж очень интересуется рабочими антрацитовых копей, профессор. Открыли банку говяжьих языков, две банки компоту. Их съели прямо у кухонного стола, даже не присев. Потом гурьбой возвратились в гостиную и снова стали следить друг за другом...
    Мысли -- больные, безумные, мрачные мысли -- метались у них в головах...
    Это Армстронг... Он глядит на меня исподтишка...
    - Что?! Ты хочешь в волонтеры?! - невольно вырвалось у Жана. делаем, что хотим, наслаждаемся жизнью... и всякое такое, знаете ли... Потом все вдруг сковала неподвижность, точно те, кто нес меня (зловещий кортеж! У него глава ненормального... А вдруг он вовсе и не врач... Так оно и есть! Он псих, сбежавший из лечебницы, который выдает себя за врача... Да, я не ошибаюсь... Может, сказать им?.. А может, лучше закричать?.. С этой минуты я ваш и на всю жизнь! Увидите, как предан будет вам Фанфан! Таким образом мне удалось урегулировать часы.
    - Ну, так как же ты его слышал? - спросил Федя.
    Найти кубическое содержание бочки и перевести его потом в меры емкости - в галлоны и кварты,- в сущности, не представляло никакого труда и требовало только несложных арифметических вычислений. - Все благополучно. Терпение, мадемуазель, и вы скоро будете танцевать. Нет, не надо, он только насторожится... Потом, вид у него самый что ни на есть нормальный... Который час? Четверть четвертого!.. Господи, я тоже того и гляди рехнусь...
    Я не мог более сомневаться в том, какую участь уготовила мне монашья изобретательность в пытках. Да, это Армстронг... Вот он смотрит на меня...
    Нет, до меня им не добраться -- руки коротки! Вам сейчас? Теперь половина десятого. Извольте, я вас доведу. И волчонок пришел к выводу, что вещи не всегда таковы, какими кажутся. Я сумею за себя постоять... Не первый раз в опасной переделке. Немедленно убирайся отсюда и иди укладывать свои вещи.
    Постояв немного, тигр снова двинулся к костру, озадаченный и не- доумевающий. И, уж конечно, я не могу прикидывать длину в футах и дюймах на глаз. - спросил так, точно они были рабы...
    - Ты слышал... Такой режим, казалось бы, не может дать ожидаемого результата, но тем не менее он с успехом применяется дрессировщиками слонов.
    И тут события достигли, так сказать, кульминационного пункта, наступила развязка драмы. Воображаю, какими глазами она стала бы осматривать все здесь у нас! Она оттолкнула его, да и пошла прочь, а он ударил ее и, когда она упала, встал ногой на ее грудь, так, что из ее уст кровь брызнула к небу, девушка, вздохнув, извилась змеей и умерла.
    Пассажир приоткрыл дверь, впустил нас и быстро захлопнул ее. Мы любим петь. Только красавцы могут хорошо петь, - красавцы, которые любят жить. сказала ласточка и вылетела на солнышко.
    Дюймовочка посмотрела ей вслед, и у нее даже слезы навернулись на глазах, уж очень полюбилась ей бедная птичка. Но куда, к черту, мог деваться револьвер?.. Кто его взял? Целый день едят, спят и болтают глупые речи... Я искал какое-нибудь местечко, где я мог бы укрыться от ребят - тех, которые преследуют меня. Ни у кого его нет, это мы проверили. Нас всех обыскали... Ун и Зур пойдут к не- му в тот день, когда у зверя будет удачная охота. Пошел снег, и каждая снежинка была для нее то же, что для нас целая лопата снега; мы ведь большие, а она была всего-то с дюйм!
    - Подложите под крыльцо. - Вот так. Ну ребята, огню! Все они были совершенно свежие. Исключительно удачный случай. Я лично прекрасно выспался. Плевать мне на тайну этого самого Филлипса, сказал я себе. Ни у кого его не может быть... Но кто-то знает, где он...
    - Не хочу, - ответил я ей.
    - У!.. стариками родитесь вы, русские. Какая-то странность -- перемена, которую и не вдруг осознал, -- без сомненья, случилась в темнице. Грозный и бледный стоит он предо мной... Стоят и те трое, хмурые все. Мое сердечное пожелание! Генерал Иволгин и князь Мышкин!
    Они все сходят с ума... Они уже спятили... боятся умереть. Все мы боимся умереть... И я боюсь умереть... Долго работал осел на мельнице, таскал на спине кули с мукой и вот наконец состарился.
    - Ах, черт меня побери! - воскликнул он. - До чего же это приятно, совсем как в былые времена, слушать все эти сплетни! но это не помешает нам умереть... "Катафалк подан". Жалованье им выдавали редко, а зачастую и совсем не выдавали. Или, быть может, это как-то связано с нарушением функций центральной нервной системы?
    И Дюймовочка стала делать все, что приказывала ей мышь, и зажила отлично. Где я это читал? Девчонка... Надо следить за девчонкой.
    Я пришел в два часа в нашу маленькую квартиру на улице Таран и застал Соланж всю в слезах. А жены доктора Медли и доктора Оксборро из Восточной амбулатории были очень уж непривлекательны: одна - увядшая, напоминавшая белого кролика, другая - нудная святоша, которая в течение целых шестидесяти минут (по купленным у фирмы "Ридженси" дешевым часам) говорила о миссионерстве в Западной Африке. Да, буду следить за ней...
    Без четверти четыре... Уже один только этот факт вопиющего неравенства сил казался ему величайшим преступлением против человечества. Страшась утратить слабую и, должно быть, последнюю надежду, я все же приподнял голову, чтобы как следует разглядеть свою грудь. Достаточно было знать, что это случилось. Таков был его метод познания окружающего мира. всего без двадцати четыре. Наверно, часы остановились... И когда она своим мягким, ласкающим языком касалась его нежного тельца, он успокаивался, прижимался к ней и мирно засыпал. Но другая, на сей раз более молодая леди, поддержала разговор. Что я с твоими заемными письмами делать буду, хитрый и бессовестный ты человек? Я ничего не понимаю... ничего. Быть такого не могло... Он был такой крошечный, нежный, и она показалась ему огромным страшилищем. И все же было!.. Почему мы не просыпаемся? - Хе-хехе! Хи-хи-хи! Хо-хо-хо! Ху-ху-ху! Право же, великолепно! Проснитесь -- день Страшного Суда настал! Я не могу думать, мысли разбегаются... Птичка совсем уже ожила, только была еще очень слаба и еле-еле открыла глаза, чтобы посмотреть на девочку, которая стояла перед нею с кусочком гнилушки в руках, другого фонаря у нее не было. Некоторые догадывались об истине, и утверждали, что виновником сего ужасного бедствия был сам Дубровский, движимый злобой и отчаянием.
    Закончив ужин, друзья некоторое время сидели в задумчивости у входа в убежище. Голова. С головой что-то неладное... голова просто разламывается... Зверь крепко спал, усталый после охоты и отяжелевший от сытости. Вздыбленная земля была покрыта кровью и страшными ошметками человеческих тел, вид которых красноречиво свидетельствовал о ярости и разрушительной мощи когтей и зубов демона. К ужасу своему я обнаружил, что кувшин исчез. Я сказал -- "к ужасу своему". чуть не лопается... Быть такого не может... Который час? Господи! Всего без четверти четыре.
    Только не терять головы... Я однообразно махал рукой над миской, и из-за этой бессознательной монотонности движения мои перестали оказывать действие на хищников.
    Когда Кристин спросила умоляющим тоном: "Правда, сегодня было весело, милый?", он ответил очень вежливо: "О, да, отлично провели вечер". Человек не в состоянии угадать намерений тигра и пройти так, чтобы не встретиться с ним. Только не терять головы... Главное, не терять головы... Тогда нет ничего проще -- ведь все продумано до малейших деталей.
    Вот какая щедрая земля в той стране!
    Там жило могучее племя людей, они пасли стада и на охоту за зверями тратили свою силу и мужество, пировали после охоты, пели песни и играли с девушками. Но никто не должен заподозрить. И тогда они поверят. Бабы Василиса и Лукерья сказали, что Дубровского и Архипа-кузнеца видели они за несколько минут перед пожаром. Не могут не поверить. На ком из них остановить выбор? Во взгляде его мелькнула тревога.
    -- Нет смысла ждать, пока эта красавица скроется, -- озабоченно пробормотал он.-- Видно, она решила не ложиться до самого утра.
    Однажды, во время пира, одну из них, черноволосую и нежную, как ночь, унес орел, спустившись с неба. Разве можно выдержать его жар? И тем более устоять против его напора? Да, профессор Керн. Что такое? Крушение поезда у самого вокзала? Но только взял, как уж и бросил. Тогда поняла я, что стала стара... Она посмотрела на молодого царя, во весь рост написанного среди какой-то блистательной залы, на ровный пробор в молочных, аккуратно гофрированных волосах начальницы и выжидательно молчала. Вот в чем вопрос -- на ком? Наверное... да, да, пожалуй, на нем. Иногда трудно бывает различить, предлежит ли, например, наружная или внутренняя сонная артерия.
    Часы пробили пять, все подскочили.
    -- Кто хочет чаю? Керн выбранился и взял трубку.
    - Алло! Я слушаю. -- спросила Вера.
    Наступило молчание. Его прервал Блор.
    Ну, Тома Сойера хлебом не корми, только дай ему какую-нибудь тайну. Впрочем, если бы у меня и было все это, я все равно не смог бы писать в темноте. А он, смело глядя на них, отвечал, что таких, как он, нет больше; и если все чтут их - он не хочет делать этого.
    Потом к ним пришли с визитом другие майские жуки, которые жили на том же дереве.
    - Благодарю вас, не беспокойтесь, - ответил я. - Сказать по правде, я не такой уж поклонник телятины а-ля святой...
    - Как тебя зовут? - без лишних предисловий спросил Жан.
    -- Я не откажусь, -- сказал он.
    Вера поднялась. А впрочем, это, может быть, предрассудок насчет предоминирования в этом случае полов.
    Протяжно зарычав, зверь поднялся на ноги, обошел два раза вокруг убежища и скрылся в густом кустарнике, где виднелся узкий проход, ве- дущий к реке.
    Он отправился к выходу и, отведя привратника в сторону, тихо сказал ему: Хватит! Хватит! - И несколько человек вскочило со своих мест, чтобы помешать мадемуазель Сальсафетт предстать перед нами в костюме Венеры Медицейской, но вдруг, как бы завершая эту эффектную сцену, раздались громкие, пронзительные крики и вопли, доносившиеся откуда-то из центральной части chateau. Я лег на пол, уперся ногами в один из шпангоутов и поместил жердь между ногами. Потом у самых своих ног он увидел живое существо, совсем крохотное, -- это был детеныш ласки, который, так же как и волчонок, убежал из дому и отправился путешествовать. И ведь тяжко будет тебе умереть, не взглянув на нее, твою мать? Однако при тщательном осмотре тела Керн заметил у Дианы, как называл он ее, некоторый дефект: на ступне правой ноги была небольшая рана, причиненная каким-нибудь обрезком железа.
    -- Пойду приготовлю чай. А вы все можете остаться здесь.
    -- Моя дорогая, -- вежливо остановил ее Уоргрейв, -- мне кажется, я выражу общее мнение, если скажу, что мы предпочтем пойти с вами и поглядеть, как вы будете это делать.
    Вера вскинула на неге глаза, нервно засмеялась.
    Ун и Зур шли на довольно большом расстоянии друг от друга, чтобы увеличить зону наблюдения. И долго все молчали, глядя на нее, лежавшую с открытыми глазами и окровавленным ртом, и на него, который стоял один против всех, рядом с ней, и был горд, - не опустил своей головы, как бы вызывая на нее кару.
    -- Ну, конечно же, -- сказала она. -- Этого следовало ожидать.
    На кухню отправились впятером. Вера приготовила чай. Уламр крепко сжал в руке палицу. Но Зур одним прыжком очутился между ними, прикрывая друга своим телом, и мо- гучий хищник остался на месте. Огненная голова. И был он такой печальный, иногда ласковый, а иногда, как зверь, ревел и дрался.
    - Я в одной папиной книге,- у него много старинных смешных книг,- прочла, какая красота должна быть у женщины... Потом все вдруг сковала неподвижность, точно те, кто нес меня (зловещий кортеж! При виде этого дома я содрогнулся от страха, остановил лошадь и был уже готов повернуть назад. Когда я положил в рот первый кусок, в мозгу моем вдруг мелькнул обрывок мысли, окрашенной радостью, надеждой.
    На волчонка напал ужас. Неизвестных и грозных вещей стало еще больше. Его пила только она с Блором. Остальные предпочли виски... Пустите воздушную струю. Как вы себя чувствуете, мадемуазель? Но, когда травоядные вдруг исчезли, молодые воины встревожи- лись. Крошечный испуганный звереныш бросал вызов и грозил всему миру. - Она потом сама нас благодарить будет. Делайте свое дело или уходите и не мешайте мне.
    Бригадный генерал тотчас же вышел из вагона. Филеас Фогг не спеша последовал за ним. Откупорили новую бутылку, вытащили сифон сельтерской из непочатого, забитого гвоздями ящика.
    Все соседи уже говорят об этом и, конечно, обвиняют дядю Сайласа, потому что он проповедник и не должен ссориться. На нем были синие очки и самого что ни на есть натурального вида каштановые бакенбарды и усы.
    Пять минут спустя Филеас Фогг, сэр Фрэнсис Кромарти и Паспарту подошли к хижине, рядом с которой имелся загон, огороженный высоким частоколом. Скорость падения уменьшилась. Остановившись наконец, волчонок отчаянно взвыл, потом заскулил протяжно и жалобно; а вслед за тем, как ни в чем не бывало, точно ему уже тысячу раз приходилось заниматься своим туалетом, принялся слизывать приставшую к бокам сухую глину. Хочешь лететь со мной? Ты можешь сесть ко мне на спину только привяжи себя покрепче поясом, и мы улетим с тобой далеко от гадкого крота, далеко за синие моря, за высокие горы, в теплые края, где солнышко светит ярче, где всегда лето и цветут чудные цветы! Как найти половину от четырех футов? А ее надо определить точно и потом делить и делить - вплоть до дюйма.
    -- Береженого Бог бережет! -- пробормотал судья, и губы его раздвинула змеиная улыбка.
    - Я... боюсь... - прохрипела голова. - Нет, нет, я не думала, что это так страшно... Яркий свет озарил древнюю рощу, и самый могучий из дубов, патриарх этих изогнувшихся под напором вихря деревьев, остался стоять рассеченный надвое.
    Потом все вернулись в гостиную. Хотя время стояло летнее, там было темно.
    Хворала я долго в монастыре одном. Женский монастырь. Ломбард повернул выключатель, но свет не зажегся.
    - Нет, подождите, - испугалась голова Брике. - Я согласна.
    -- Ничего удивительного, -- заметил он, -- мотор не работает.
    - Ну, как себя чувствует новорожденная? - Он осмотрел ее и остался доволен. Роджерса нет, никто им не занимался. Но мы, пожалуй, смогли бы его завести, -- добавил он не слишком уверенно. В степи печально посвистывали суслики, в листве винограда дрожал стеклянный стрекот кузнечиков, листва вздыхала и шепталась, полный диск луны, раньше кроваво-красный, бледнел, удаляясь от земли, бледнел и все обильнее лил на степь голубоватую мглу...
    Ниже порогов, где берега снова расширялись, волчонок попал в водоворот, который легонько отнес его к берегу и так же легонько положил на отмель.
    -- Я видел в кладовке пачку свечей, -- сказал судья, -- думаю, так будет проще. В такое время вздыхаешь, грустишь и сам не знаешь, что с тобой творится.
    - Не очень больно?. " Все цело?.. Прости, друг, и, прошу тебя, прими маленькое вознаграждение.
    Ломбард вышел из комнаты. Остальные продолжали следить друг за другом.
    Если бы я пробрался домой, а о голосе бы забыл...
    Все это было сказано таким решительным тоном, что Керн сухо поклонился и отошел. - Доложите же, мой милый, что генерал Иволгин и князь Мышкин желали засвидетельствовать собственное свое уважение и чрезвычайно, чрезвычайно сожалели... Гм! Так вы это называете силой? Я это замечу. Миновали дни, -- быть может, много дней, -- и он спустился так низко, что обдал меня своим едким дыханьем. Генерал Иволгин и князь Мышкин!
    - Сейчас? Теперь?
    И ушли разбойники из этого леса навсегда.
    А бременские музыканты - осел, собака, кот и петух - остались жить у них в доме да поживать. Кроме того, теперь его терзал уже не страх, а ужас. - третий, четвертый, пятый вступили в песню в том же порядке. Как некрасиво! сказали в один голос все жучки женского пола. Она, спавшая среди золоченой роскоши Тюильри, Версаля и Сен-Клу. Много времени прошло с той поры, все забудешь!
    В сущности говоря, серый волчонок не умел мыслить, во всяком случае так, как мыслят люди. Вот его глаза против моих. "Можешь ты выйти отсюда?" - "Да, через пол!" - сказал он. Грозный и бледный стоит он предо мной... Стоят и те трое, хмурые все. Это забилось сердечко птицы: она была не совсем мертвая, а только окоченела от холода, теперь же согрелась и ожила. Но лишь на мгновенье. Не напрасно рассчитывал я на их алчность. - Но в глубине души маленькая женщина счастлива, как все преданные какой-нибудь страстной мечте люди. Прости меня! Ради бога, прости. Все, что я говорил, только слова, я этого не думаю. Вскоре вернулся Филипп с пачкой свечей и стопкой блюдец. Жаль, что вам не довелось встретиться с ним, сэр, - продолжал тощий господин, обращаясь ко мне, - вы получили бы истинное наслаждение, видя, какой естественности ему удалось достигнуть. Он зажег пять свечей и расставил их по комнате.
    - Без всякого сомнения: многие повесившиеся и повешенные вернулись к жизни и могли передать вынесенные испытания и ощущения. Одно плохо, что и этот благодетельный случай не очень считался со специальными требованиями Керна. Часы показывали без четверти шесть.
    В шесть двадцать Вере, стало невмоготу. И, несмотря на жгучее беспокойство, заставлявшее его кровь быстрее струиться по жилам, сын Быка невольно залюбовался могучим зверем. Никто не танцевал так на балах, как Оля Мещерская, никто не бегал так на коньках, как она, ни за кем на балах не ухаживали столько, сколько за ней, и почему-то никого не любили так младшие классы, как ее.
    На следующую ночь Дюймовочка опять потихоньку пробралась к ласточке. Она решила подняться к себе, смочить холодной водой виски -- уж очень болела голова. Встала, подошла к двери. Тут же спохватилась, вернулась, достала свечу из ящика. Все лицо его было невелико, худо, в веснушках, книзу заострено, как у белки; губы едва было можно различить; но странное впечатление производили его большие, черные, жидким блеском блестевшие глаза: они, казалось, хотели что-то высказать, для чего на языке, - на его языке по крайней мере, - не было слов.
    Как и большинству обитателей Северной глуши, ему рано пришлось испытать чувство голода. Она все время спала, и искра жизни в ее маленьком тельце, похожем на обтянутый кожей скелет, мерцала все слабее и слабее и наконец угасла. Зажгла ее, накапала воску в блюдечко, прилепила свечу и вышла из комнаты, закрыв за собой дверь. Четверо мужчин остались в гостиной. Вера поднялась наверх, миновала коридор.
    Это был эльф. В каждом цветке живет эльф или эльфа, а тот, который сидел рядом с Дюймовочкой, был сам король эльфов. Открыла дверь и застыла на пороге как вкопанная.
    - О, нет, - отвечал Коля, как раз столкнувшийся вместе с ними в воротах дома, - я здесь давным-давно, с Ипполитом, ему хуже, сегодня утром лежал. Ноздри ее затрепетали. Море... Запах моря в Сент-Треденнике.
    Он самый. Она не могла ошибиться. Ничего удивительного, что на острове все пропахло морем, но это вовсе не тот запах, который обычно приносит с собой морской ветер. Небольшой котельчик висел над одним из огней; в нем варились "картошки", Павлуша наблюдал за ним и, стоя на коленях, тыкал щепкой в закипавшую воду. Такой запах был в тот день на пляже после прилива, когда солнце начало припекать поросшие водорослями скалы... Исполинская фигура внезапно выросла перед ним; кабан в ярости обратил на нее свои острые клыки. Потом ночной гость Каса-дель-Корво прокрался в тень тополя; казалось, он ждал либо условного сигнала, либо появления кого-то, с кем заранее договорился встретиться. она... я полагаю, безобидна, вполне безобидна... Но сломался нож - точно в камень ударили им. И снова он упал на землю и долго бился головой об нее.
    - Еще бы мне не относиться к нему недоверчиво! Я старался ободрить Соланж, которая плакала в моих объятиях; у меня не хватало для нее слов утешения, так как и в моем сердце не было утешения.
    Можно мне поплыть к острову, мисс Клейтон? Почему мне нельзя к острову? Ун приз- нал, что Зур прав, и уступил.
    - Иди!
    - Да нет, как же так, дайте подумать... - семенил за ним старик, явно склоняясь к сделке. Он ходил ко мне, гордый демон, и все хотел, чтоб я сама кинулась ему в руки.
    Паршивый, испорченный мальчишка! Ему бы только канючить! Подумать только: не будь его, Хьюго был бы богат... мог на ней жениться...
    Хьюго!.. Он где-то здесь, совсем рядом.
    Осел подошел к дому и заглянул в окошко.
    - Что ты там видишь, осел? Нет, он, наверное, ждет ее в комнате...
    Она шагнула вперед. Значит, решено. Мы вас ждем!
    Он влетел в кухню и набросился на Кристин. Смотри - вон, темный, бежит степью!
    Я посмотрел еще и снова не видел ничего, кроме тени. Из окна потянуло сквозняком, пламя свечи затрепетало. Вот появляется пьяный и на ногах не стоит... Чем прогневала я господа бога, гнусный и безобразный хитрец, отвечай? Дрогнуло и погасло... Наступила темнота, Веру охватил ужас. Итак, - закончил он, - остается самое главное: молите бога, мадемуазель Брике, чтобы скорее погибла какая-нибудь красавица, которая одолжит вам после смерти свое прекрасное тело. "Не будь дурой, -- сказала она себе, -- чего ты так боишься? Откуда бы ни появился демон, возможность отхода была нам обеспечена. Вся четверка сейчас там, внизу. В комнате никого нет и быть не может. Они испы- тывали гордую радость от сознания, что они - люди. Ей не хотелось расставаться со мной. Но пребывание в течение двух дней вне дома могло бы вызвать расспросы, очень опасные в то время для Соланж. Я нашел и настрелял довольно много дичи; наполненный ягдташ немилосердно резал мне плечо; но уже вечерняя заря погасала, и в воздухе, еще светлом, хотя не озаренном более лучами закатившегося солнца, начинали густеть и разливаться холодные тени, когда я решился наконец вернуться к себе домой.
    - Простите, madame, вы ошибаетесь: я женщина. И виноват в этом - знаете кто? У тебя разыгралось воображение.
    Но ведь этот запах, запах песчаного пляжа в СентТреденнике, не был игрой воображения.
    Конечно, в комнате кто-то есть... Она слышала шум -- сомнений быть не может..." Она прислушалась... И тут холодная, липкая рука коснулась ее горла -- мокрая рука, пахнущая морем... Я убил ее потому, мне кажется, - что меня оттолкнула она... Еще и теперь по небу бродили обрывки туч, пышные, странных очертаний и красок, тут - мягкие, как клубы дыма, сизые и пепельно-голубые, там - резкие, как обломки скал, матово-черные или коричневые.
    Вера закричала. Вне себя от ужаса, она кричала что было мочи -- звала на помощь. Правда, он мечтал о сокровище, скрытом за стенами дома, но это были не деньги, не драгоценности, не фамильное серебро -- это была хозяйка дома.
    Нет, не среди этих статуй Луиза Пойндекстер занималась стрельбой цз лука.
    Видят: огонь в окошке погас, темно стало.
    И послали они одного разбойника посмотреть, что в доме делается.
    Разбойник - во двор. А тут его осел копытом лягнул.
    Дрожь пробежала по его телу. Ун, встревоженный, снял с плеча копье. Лечение состояло в том, что мы признали их фантазии фактом и настаивали на нем: бранили больного за бестолковость, если он недостаточно глубоко сознавал этот факт, и на этом основании кормили его в течение целой недели только тем, что едят цыплята. Она не слышала, какой переполох поднялся в гостиной, как упал перевернутый в суматохе стул, распахнулась дверь и, перепрыгивая через ступеньки, мчались к ней мужчины. Без всяких ее забот и усилий и как-то незаметно пришло к ней все то, что так отличало ее в последние два года из всей гимназии,- изящество, нарядность, ловкость, ясный блеск глаз... В дневнике было написано следующее: "Сейчас второй час ночи.
    - Где она живет?
    - Отсюда далеко: у Большого Театра, дом Мытовцовой, почти тут же на площади, в бельэтаже... Посторонних в морге пока не было. Керн рассматривал еще не раздетые и не обмытые трупы. То было весомое тело, пробегавшее по орбите вокруг земного шара, следуя законам точной механики. Было нестерпимо душно. Я неподвижно лежал, стараясь собраться с мыслями. И вдруг ту же песню, опять-таки сначала, запел хор мужских голосов. Один лишь Эндрью не принимал участия в беседе, неодобрительно слушая то, что говорили о музыке, о достоинствах Баха, а затем (благодаря привычке Челлиса перескакивать от одной темы к другой) о русской литературе. Страх заглушал все. Но тут в дверном проеме замелькали огоньки: мужчины со свечами в руках ворвались в комнату, и Вера пришла в себя.
    - Пьер, - крикнул хозяин, - перемените господину тарелку и положите ему ножку этого кролика au chat {Под кошку (франц.).}.
    -- Какого черта?
    -- Что стряслось?
    -- Господи, что с вами?
    Вера вздрогнула, сделала шаг вперед и рухнула на пол. Море шумело. Недалеко от нас, в лозах винограда, целовались, шептали и вздыхали. Кажется, кто-то склонился над ней, кто-то посадил ее, пригнул ее голову к коленям -- она была в полузабытьи. Их прикрепили к спинке девочки, и она тоже могла теперь летать с цветка на цветок!
    Но тут кто-то закричал: "Ну и ну, посмотрите-ка сюда", -- и она очнулась. Открыла глаза, подняла голову. Мужчины, сбившись в кучу, смотрели на потолок -- оттуда свешивалась длинная лента морских водорослей, тускло поблескивавшая при свете свечей. Троекуров торжествовал и при каждой вести о новом грабительстве Дубровского рассыпался в насмешках насчет губернатора, исправников и ротных командиров, от коих Дубровский уходил всегда невредимо. После долгих размышлений она обнаружила, что по какой-то случайности обратилась в молодого петушка и стала держать себя соответствующим образом. Вот что коснулось ее горла. Вот что она приняла в темноте за липкую, мокрую РУКУ утопленника, вышедшего с того света, чтобы прикончить ее. Какой прок от этого чириканья? Что оно приносит птице? День был на исходе. Керн чувствовал приступы голода и с удовольствием представил себе куриные котлеты в дымящемся горошке. И то, что он получи отказ от Бенни, конечно, должно было взбесить его. Он снова отступил, припал к земле и стал ждать.
    Но час охоты еще не наступил. В тростниковых зарослях дремали гигантские пито- ны, свернув кольцами свои скользкие тела...
    Вера истерически захохотала.
    -- Водоросли... всего-навсего водоросли... Теперь понятно, откуда здесь такой запах. -- И снова потеряла сознание -- тошнота накатывала волнами. И снова кто-то посадил ее, пригнул ее голову к коленям.
    Зур покидал пещеру с грустью и сожалением. Здесь он жил в спо- койствии и довольстве; здесь они с Уном заключили союз с царственным хищником...
    Казалось, прошла вечность. Ей поднесли стакан -- судя по запаху, в нем был коньяк. Она потянулась отхлебнуть, но что-то остановило ее, тревожный сигнал сиреной завыл в мозгу. Она выпрямилась, оттолкнула стакан.
    -- Где вы это взяли? Но ласточка летела все дальше и дальше, и чем дальше, тем было все лучше. Помню, что до двух часов утра в квартире над нами выла запертая там собака. Кругом не слышалось почти никакого шума... Лишь изредка в близкой реке с внезапной звучностью плеснет большая рыба и прибрежный тростник слабо зашумит, едва поколебленный набежавшей волной...
    - Слушать вы меня будете плохо, я, к сожалению, убедилась в этом,- сказала начальница и, потянув нитку и завертев на лакированном полу клубок, на который с любопытством посмотрела Мещерская, подняла глаза.- Я не буду повторяться, не буду говорить пространно,- сказала она.
    Зур покидал пещеру с грустью и сожалением. Здесь он жил в спо- койствии и довольстве; здесь они с Уном заключили союз с царственным хищником... Теперь, когда старик Эдвин удалился на покой в свое имение близ Брекена, Ричард, его единственный сын, стал директором-распорядителем компании. Во Францию он вернулся сказочно богатый и одержимый той жаждой приключений, которая знакома и не дает покоя всем, кто хоть раз вкусил прелесть этой волнующей жизни. Сначала они показались мне знаком милосердия, белыми стройными ангелами, которые меня спасут; но тотчас меня охватила смертная тоска, и меня всего пронизало дрожью, как будто я дотронулся до проводов гальванической батареи, ангелы стали пустыми призраками об огненных головах, и я понял, что они мне ничем не помогут. Мы непременно пообедаем. Я угощу вас телятиной а-ля Мену с цветною капустой в соусе veloute {Здесь: под бархатным соусом (франц.).} и вы запьете ее стаканом кло-де-вужо. Зима была снежная, солнечная, морозная, рано опускалось солнце за высокий ельник снежного гимназического сада, неизменно погожее, лучистое, обещающее и на завтра мороз и солнце, гулянье на Соборной улице, каток в городском саду, розовый вечер, музыку и эту во все стороны скользящую на катке толпу, в которой Оля Мещерская казалась самой беззаботной, самой счастливой. О! О!.. Я рассердилась! Я закипела, как смола! Он обнаружил, что эта стена не похожа на другие, еще задолго до того, как у него появились мысли и осознанные желания. Время от времени с кем-нибудь из Них случался неожиданный припадок буйства или наступало обострение болезни. -- сухо спросила она.
    Блор долго таращился на нее и только потом ответил: У него никогда нет ни цента, Брейс кормит его, дает ему свою старую одежду и ни в грош не ставит.
    -- Принес из кухни.
    -- Не буду пить, -- резко отказалась Вера. она... я полагаю, безобидна, вполне безобидна...
    На какой-то миг все оторопели, потом раздался смех Ломбарда.
    -- Браво, Веpа! -- одобрительно сказал он. -- Вижу, здравый смысл вам не изменил, хотя всего минуту назад вы и праздновали труса. Ела крошка сладкую цветочную пыльцу, а пила росу, которую каждое утро находила на листочках. Я спущусь, принесу непочатую бутылку, -- и он выскочил за дверь.
    -- Мне уже лучше, -- не слишком убежденно сказала Вера. -- Я, пожалуй, выпью воды.
    Армстронг помог ей подняться.
    - Вы очень добры, но, право, ничего...
    Ни упрека, ни малейшего намерения поскандалить, чтобы извлечь выгоду из происшествия. Шатаясь и цепляясь за Армстронга, Вера подошла к умывальнику.
    Брике опустила веки.
    - Попробуйте очень осторожно пошевелить пальцами на ногах. И она рассказала мне эту сказку.
    "Многие тысячи лет прошли с той поры, когда случилось это. Пустила холодную воду, наполнила стакан.
    -- Зря вы отказались от коньяка, -- обиженно сказал Блор.
    -- Как знать, -- сказал Армстронг.
    -- Я туда ничего не подсыпал, -- рассердился Блор. -- Вы ведь на это намекаете?
    -- А я и не утверждаю, что вы туда что-то подсыпали. а он - что же?.. Мальчик!..
    Она вздохнула и - первый раз я видел это у нее - перекрестилась трижды, шепча что-то сухими губами. Оказалось, что исправник, заседатель земского суда, стряпчий и писарь, так же как Владимир Дубровский, няня Егоровна, дворовый человек Григорий, кучер Антон и кузнец Архип пропали неизвестно куда. Но вы вполне могли это сделать, а не вы, так кто-то другой мог на всякий случай подложить в бутылку яду. Огромные гавиалы скользили, рассекая волны, между островками, бесчисленные стаи водоплавающих птиц копошились у берега.
    Осел тихонько поставил передние ноги на подоконник, собака взобралась на спину ослу, кот вскочил на спину собаке, а петух взлетел на голову коту.
    - Это ваша собственная система? - спросил я. - Вы сами ее создали? А дальше молчание, и тишина, и ночь вытеснили все остальное. Брике, конечно, выберет тело этой аристократической Дианы.
    "И вот они собрались, чтобы придумать казнь, достойную преступления...
    В комнату влетел Ломбард. Он держал непочатую бутылку коньяка и штопор. Выглянул лакей и возвестил, что "господ дома нет-с". Мир его был очень мал, он ограничивался стенами логовища; волчонок не имел никакого понятия о необъятности внешнего мира, и поэтому жизнь в таких тесных пределах не казалась ему тягостной.
    Мне приходилось слышать в Париже, что заведение м-сье Майяра основано на тех принципах, которые в просторечии именуются "системой поблажек", что наказания здесь не применяются вовсе, что даже к изоляции стараются прибегать пореже, что пациенты, находясь под тайным надзором, пользуются, на первый взгляд, немалой свободой и что большинству из них разрешается разгуливать по дому и саду в обычной одежде, какую носят здоровые люди. Кожа на лице, шее и руках вся изрезана морщинами, и при каждом движении старой Изергиль можно было ждать, что сухая эта кожа разорвется вся, развалится кусками и предо мной встанет голый скелет с тусклыми черными глазами.
    Он не выпускал крыла и рычал сквозь стиснутые зубы. Но в них есть что-то чудное, они немного не того, а? По отношению к городу они занимали позицию людей равнодушных, пассивных и даже угнетаемых.
    Теперь их собралось пятнадцать парней, мечтавших о подвигах. Ткнул нераскупоренную бутылку Вере под нос и сказал. Он спотыкался, ушибал нос, лапы. Мелкие камни выскальзывали у него из-под ног, лишь только он наступал на них.
    -- Держите, голубушка. Пейте смело.
    Сорвал фольгу и вытащил пробку.
    -- Хорошо, что в доме большие запасы спиртного.
    Конечно, я не говорил Соланж, чем я бывал занят в те дни, когда не вижусь с ней. Очень предусмотрительно со стороны А. Н. Онима.
    Веру била мелкая дрожь. Армстронг подержал стакан, Филипп налил коньяку. Он не решался взглянуть на своего господина. Три просвета между стволами были настолько узки, что человек не мог протиснуться между ними; сквозь два просвета Ун и Зур кое-как пролеза- ли боком, но ни тигр, ни лев не сумели бы этого сделать. Дай мне посмотреть на него, может, он умрет скоро... Куропатка-мать была вне себя от ярости. Тогда волчонок разозлился.
    Мне так хочется иметь ребеночка; не скажешь ли ты, где мне его взять? Наступили дни, когда отец перестал приносить мясо, когда даже материнские соски не давали молока.
    - Что?! Ты хочешь в волонтеры?! - невольно вырвалось у Жана.
    - Mon Dieu! Что это вы придумали?! Эта леди - мадам Жуаез, мой близкий, старый друг; она так же абсолютно здорова, как я сам.
    -- Выпейте, мисс Клейторн, -- сказал врач, -- вы только что перенесли тяжелое потрясение.
    Девочке было очень грустно. Ей совсем не позволяли выходить на солнышко, а хлебное поле так все заросло высокими толстыми колосьями, что стало для бедной крошки дремучим лесом.
    - Во всяком случае, тетя Салли пишет, что этот Юпитер доводит дядю просто до бешенства.
    Вера отхлебнула коньяку и на щеках ее снова заиграл румянец. В такие дни краски все смягчены; светлы, но не ярки; на всем лежит печать какой-то трогательной кротости.
    Ломбард засмеялся.
    -- Вот первое убийство, которое сорвалось. И, уж конечно, я не могу прикидывать длину в футах и дюймах на глаз. Через двадцать шагов экипаж остановился. Соланж высунула голову из окошка, как бы чувствуя, что я еще не ушел. Это была последняя, непоправимая беда, которой он страшился, хоть и не мог представить ее себе до конца. Джон пришел на помощь и придержал голову руками. И заметили вы, князь, в наш век все авантюристы!
    Исходивший из самых глубин человеческого естества страх сливался в этом вопле с агонией бешеной и безнадежной борьбы против демонической тяги черных врат забвения, по ту сторону которых кончалась жизнь и начиналось неведомое. Ну, стала стараться увидать... Нищей оделась, хромой, и пошла, завязав лицо, в ту деревню, где был он.
    -- Вы думаете, меня хотели убить? -- прошептала Вера.
    Так и сделал. Пошел в город Бремен.
    Идет осел по дороге и кричит по-ослиному.
    - Удивительно! - воскликнул я и вопрошающе взглянул на м-сье Майяра. Я вышел из экипажа, она поехала дальше. Всю дорогу мы были в объятиях друг друга, не произнося ни слова; наши слезы смешивались и текли до самых губ, а горечь их смешивалась со сладостью наших поцелуев.
    -- Ну да, ожидали, что вы от страха отдадите концы! Он не решался взглянуть на своего господина. И когда мне хотелось спать, я заключал, что, должно быть, уже десять часов вечера. -- ответил Ломбард. -- Такое может случиться, верно, доктор?
    Птенцы запищали, и волчонок сначала испугался; потом, увидев, что они совсем маленькие, он осмелел. И вот я размахнулась и бросила его с берега в реку. есть ли у вас реальные основания считать предоставление свободы умалишенным делом рискованным?
    Как и в начале, так и теперь, во время рассказа Ледрю, царило молчание.
    Армстронг уклонился от ответа.
    -- Гм-гм, не могу вам сказать ничего определенного.
    Крепкий молодой человек со здоровым сердцем вряд ли умрет от испуга. Если хотите, то я...
    - Ах нет, уж лучше я потерплю. Их детеныши уже начинали охотиться. Но однажды ночью, во время грозы, озеро вышло из берегов. С другой стороны... -- Он взял коньяк, принесенный Блором, окунул в него палец, осторожно лизнул.
    Их было пятнадцать человек, считая племянников и других дальних родственников. Дивимся мы: кто ж это их поднял, что вода пошла; однако колесо повертелось, повертелось, да и стало. Лицо его хранило бесстрастное выражение.
    -- Вкус вроде бы обычный, -- неуверенно сказал он. Так прошли лето и осень; но вот дело пошло к зиме, длинной холодной зиме.
    Блор, клокоча от ярости, двинулся к нему.
    -- Попробуйте только сказать, что я отравитель, и я вам сверну шею!
    Вера, которой коньяк вернул былую предприимчивость, поспешила отвлечь мужчин. Долго это тянулось... Я взяла свое: он на коленях упрашивал меня...
    -- А где судья? -- спросила она.
    Мужчины переглянулись.
    - Но та опасность, дорогой сэр, о которой вы говорили...
    -- Не понимаю, что случилось... Мне казалось, он поднимался с нами... Отрицаете ли вы, что в шее находятся все нервы верхних конечностей: симпатический, блуждающий, наконец, спинной мозг, который является источником нервов нижних конечностей? В одну минуту пламя обхватило весь дом. Красный дым вился над кровлею. Разницы не было и на волосок!
    Теперь у меня была точная мера, которую, следовало нанести на палку. К тому же я должен признаться, что сам вначале чувствовал отвращение к этим человеческим останкам. Его желтые, почти белые волосы торчали острыми косицами из-под низенькой войлочной шапочки, которую он обеими руками то и дело надвигал себе на уши. За всю предыдущую жизнь мозгу его не приходилось так работать, как за один этот день.
    - Как тебя зовут? - без лишних предисловий спросил Жан. Я прибыл туда не один: безрассудная храбрость тогда еще не сопутствовала моей любви к ужасным и невероятным тайнам бытия любви, превратившей мой жизненный путь в непрерывную череду поисков необъяснимых ужасов в литературе и действительности. И опять совершенно забылось все то, что уже долго спустя мне удалось кое-как воскресить упорным усилием памяти. Затем мистер Фогг предложил сэру Фрэнсису Кромарти доставить его на станцию Аллахабад.
    -- И мне, -- сказал Блор. -- Что скажете вы, доктор?
    Вниз -- все вниз сползал он. С сумасшедшей радостью противопоставлял я скорость взмаха и скорость спуска.
    Резкий запах хищника будил травоядных, укрывшихся на ночь в лес- ной чаще. А ей любо это. Я и попросила одну подругу, у которой был гуцул, показать мне их...
    Том очень удивился, да и я тоже.
    - До бешенства? Я что хочу сказать: если вы будете говорить, люди могут обратить внимание, что у вас голос совершенно как у Юпитера, а потом могут припомнить второго близнеца, о котором был слух, что он умер, и догадаться, что все это время он скрывался под чужим именем. Вы шли следом за мной.
    -- Мне казалось, он был позади меня... Разумеется, он не поспевал за нами. Возраст все же дает о себе знать. А спинной мозг? Малейшее прикосновение к нему вызывает сильнейшую реакцию, зачастую с самыми тяжелыми последствиями.
    Они снова переглянулись.
    -- Ничего не понимаю, -- сказал Ломбард.
    "Дело подходящее", - подумал Керн и, отведя старика в сторону, сказал ему: Ун и Зур смотрели ему вслед.
    - Он вернется! - сказал Зур. Надежда для меня -- возможно ли? Как я сказал, то был лишь обрывок мысли, -- мало ли таких мелькает в мозгу, не завершаясь?
    -- Отправимся на розыски, -- предложил Блор и пошел к двери. Собственно, все, что последняя оставила по себе, это несколько полуразрушенных особнякоа да тронутых печатью вырождения поселений, представлявших из себя пару-другую жалких деревушек, разбросанных по этим Богом забытым склонам. Но затем положение резко изменилось, как видите.
    - Да, резко изменилось, как видите, - вмешался господин, который, брыкаясь, едва не переломал ноги мадемуазель Лаплас Он первый научился ловким ударом лапы опрокидывать их навзничь. Печальный урок этот привел меня в отчаяние. За каждым движением моим следят. Мужчины последовали за ним, Вера замыкала шествие.
    - Кто же она была? Ваша жена или дочь?
    - Бог милостив, - ответил словоохотливый старик. - и как...
    Тут сосед и, по-видимому, один из приятелей говорившего, положил ему руку на плечо и прошептал на ухо несколько слов; тот немедленно оборвал свою речь и опустился на стул. Это шофер Воона привез целую пачку книг и большой букет нарциссов "павлиний глаз".
    Когда они спускались по лестнице, Армстронг объявил:
    Я вышел из экипажа, но вместо того, чтобы отправиться, куда мне было нужно, стоял на месте и смотрел вслед лошадям, уносившим ее. Филеас Фогг ответил своему спутнику, что не имеет привычки действовать необдуманно, что в конечном счете дело идет о пари в двадцать тысяч фунтов, что слон ему необходим и что он приобретет его, даже если ему придется заплатить в двадцать раз больше, чем тот стоит.
    -- Наверное, он остался в гостиной.
    Они пересекли холл. Сторож начал бить в чугунную доску, собаки залаяли. Армстронг время от времени громко звал:
    -- Уоргрейв! Уоргрейв! Где вы?
    Никакого ответа! Мертвая тишина, нарушаемая лишь тихим шумом дождя. Добравшись до гостиной, Армстронг замер на дороге. Что же делать?
    "Очевидно, ничего,- скажете вы.- Невозможное остается невозможным". Он был спокоен за нее: стены Каса-дель-Корво, на которые невозможно было взобраться без помощи высокой лестницы, глубокая и широкая река были ее надежной защитой.
    Покончив с этим, он сел и осмотрелся по сторонам -- так же, как это сделал бы первый человек, попавший с Земли на Марс. И если я еще раз услышу хоть слово о том, что ты можешь и что нет, то ты увидишь, как я тебя извиню розгой!
    - Так, значит, ты твердо решил записаться в трансваальскую армию? Я видел, как движенья этих губ решают мою судьбу, как зти губы кривятся, как на них шевелятся слова о моей смерти. Значит, летают все-таки! Ну-ну... Я уж вот не вижу их больше. Остальные толклись сзади, выглядывали из-за его плеча.
    Мне показалось, что из груди Ледрю вырвался вздох. пошла! Чего тебе?" Я сказала ему, что сын у меня тут заперт...
    Я ошибся, приняв людей, сидевших вокруг тех огней, за гуртовщиков. Кто-то вскрикнул.
    Судья Уоргрейв сидел в глубине комнаты в кресле с высокой спинкой.
    А Зур добавил:
    - Он все равно, что леопард перед нашим могучим союзником! Но только взял, как уж и бросил. Тогда поняла я, что стала стара... По обе стороны кресла горели свечи. Но больше всего их удивило и испугало то, что судья был в судейской мантии и парике... При всей своей ненависти к Керну Лоран не могла в эту минуту не восхищаться им. судя по вашему собственному опыту... по опыту управления этой лечебницей...
    Доктор Армстронг знаком остановил их, а сам нетвердой, как у пьяного, походкой направился к застывшему в кресле судье. Наклонясь, вгляделся в неподвижное лицо, Потом резким движением сорвал с судьи парик. А что они обо мне говорят?
    - Кто?
    - Ну, соседи и братья. Парик упал на пол, обнажился высокий лоб -- посреди лба зияло круглое отверстие, из него вытекала густая темно-красная струйка... Доктор Армстронг поднял безжизненно повисшую руку, пощупал пульс. Потом повернулся к остальным и сказал бесстрастным, угасшим, запредельным голосом: Он пожал капитану Молокососов руку, да так стиснул ее, что у другого бы она хрустнула, и при этом убедился, что рука Жана Грандье тоже не из слабых. Приложив ее к палке, я обрезал излишек, чтобы в ремешке стало ровно четыре фута.
    -- Судью застрелили...
    -- Вот он, револьвер, -- сказал Блор.
    Доктор продолжал тем же тусклым голосом:
    -- Его убили выстрелом в голову.
    - Боже мой! - воскликнул я. - Сумасшедшие вырвались на волю, это ясно как день! Он умер мгновенно.
    Вера нагнулась, посмотрела на парик.
    -- Вот она, серая шерсть, которая пропала у мисс Брент.
    Жан, не моргнув, охотно уверил его в этом и уплатил таможенные пошлины.
    -- И алый клеенчатый занавес, который пропал из ванной, -- сказал Блор.
    Некоторое время человек внимательно всматривался в заросли на противоположном берегу, по-видимому проверяя, не прячется ли там кто-нибудь. Раза два упомянула вскользь о городской школе, в которой она преподавала.
    -- Так вот для чего они понадобились... -- прошептала Вера.
    Неожиданно раздался смех Ломбарда -- громкий, ненатуральный смех: -- Пять негритят судейство учинили, И засудили одного, осталось их четыре.
    - В том-то и дело. Мы с Доуэлем проработали этот вопрос. Когда они дошли до места, где лежала мертвая птица, крот проткнул своим широким носом в земляном потолке дыру, и в галерею пробрался дневной свет.
    Конец кровавому судье Уоргрейву! Больше ему не выносить смертных приговоров!
    Наконец птица перестала бороться. Волчонок все еще держал ее за крыло.
    - Мы приближаемся к логовищу тигров! - вполголоса проговорил Зур. Не надевать ему черной шапочки! В последний раз он председательствует в суде! женский вопрос, стихи, все это совокупилось в счастливую разнообразную смесь, не считая по крайней мере восьмидесяти тысяч рублей приданого, чистых денег, за каждою, что никогда не мешает, ни при каких женских и социальных вопросах... Больше ему не отправлять невинных на виселицу! Вот бы посмеялся Ситон, будь он здесь. Но, услышав шепот, срывавшийся с уст незнакомца, он понял бы, что все подозрения его несправедливы. А когда развязали его, он спросил:
    - Что вам нужно? Отвечай, хитрец, отвечай мне, ненасытное сердце: чем, чем я накормлю моих сиротских детей? Пансион ее находился около Ботанического сада. Мне не хотелось отпускать ее. Да он бы живот со смеху надорвал!
    Все были ошеломлены -- никто не ожидал, что Ломбард настолько потеряет власть над собой.
    -- Ведь только сегодня утром, -- прервала его Вера, -- вы мне говорили, что он и есть убийца.
    - Чувствуете ли вы свое тело? - с некоторым волнением спросил Керн.
    Кви-вить, кви-вить! прощебетала птичка и скрылась в зеленом лесу. Трупы таскали беспрерывно. Все столы были завалены.
    Ломбард тут же опомнился, пришел в себя.
    -- Вы правы, -- сказал он тихо. -- Что ж, значит, я ошибся. Еще один из нас оправдан... Жена его начала представляться ему в новом свете, он словно в первый раз ее увидел. слишком поздно!

Текст для тренировки скорочтения - 10