ГЕНДЕРНЫЕ ТЕХНОЛОГИИ

- способы, механизмы, каналы формирования института пола и закрепления соответствующих половых идентификаций. Логика современного определения социального пола (см. "Гендер") указывает на неразрывную связь понятий "пол - дискурс - власть". Г. т. соотносятся с дискурсом: по сути они и есть дискурсивные механизмы; ими задаются и регламентируются формы и стадии становления тендера. Г. т. показывают, как оформляется тендер, как пол становится идеологическим продуктом.

Ключевым моментом в дискурсивном механизме выступает "политика репрезентации". Политика репрезентации рассматривается как политика создания, распространения и осмысления конкретных образов реальности и отношений между ними (в данном случае тендерных). Понятно, что речь идет о таких традиционно известных феноменах, как "пропаганда", "реклама", шире - "идеология". Анализ Г. т. и их функционирования может быть представлен в традиции изучения идеологий, конкретнее - феномена идеологической власти, характеризуемой в целом как "понуждение без принуждения". Обращаясь к анализу идеологической власти и ее технологий, исследователь задается вопросами: как формируется единогласие в отношении базовых социальных категорий? За счет каких риторических приемов (и других техник индоктринации), скажем, упрощения, исключения, обобщения, достигается чистота таких понятий, как "демократ", "враг народа" и т д., - в данном случае "женщина" и "мужчина"? Этот перечень вопросов и связан с политикой репрезентации - контролируемым образным отражением роли (места) индивида в определенных материальных отношениях (С. Ушакин). Способность усвоить и активизировать определенные системы знаков и кодов, которые существовали до появления индивида и которые определяют его культурную идентичность, позволяют индивиду "подключиться" к определенным социальным системам, встроиться в них. Вспомним, что одним из этимологических оснований понятия "гендер" является "представление принадлежности". Так вот, овеществление участия, принадлежности становится возможным благодаря присвоению знаков участия, способности оперировать уже готовыми гендерными стереотипами. Процессы дискурсивного формирования понятий "мужское" и "женское" показывают, что пол несомненно находится в сфере идеологического контроля и сам есть во многом идеологический продукт. Попадая в область идеологической заданности, гендерный процесс пересекается с др нормативными переменными - такими, как раса или класс, в ходе чего производится властная система в целом.

Гендер как технология, гендер как дискурс прежде всего конструирует определенные половые идентичности через политику репрезентации во всех идейнозначимых и ценностно-контролирующих сферах: религии, языке, образовании и воспитании, искусстве, медиа, моде и т д. Создание и репрезентация определенных гендерных образов имеют целью закодировать их как гендерные стереотипы (стандартизированные представления о моделях поведения и чертах характера, соответствующих понятиям о "мужском" или "женском") и через показ, научение, повторение, контроль добиться их усвоения в процессе социализации личности Гендерные стереотипы задают траектории жизненного пути и стандарты образа жизни, множат вокруг себя оценочноориентированные дихотомичные ассоциации (активное/пассивное, дело/обслуживание и др.). Исследователи предлагают разные модели обретения половой идентичности. Так, одна из современных концепций разработана Сандрой Бем, которая вводит понятие "гендерной схемы" и показывает, что дети достаточно рано начинают использовать когнитивные возможности этой схемы, чтобы воспринимать новую информацию, в т ч. и о себе, структурируя ее в "сетке> данной схемы. Установки и представления понятий спонтанно делятся на "мужские" и "женские", несмотря на то, что существуют др. способы измерения окружающего мира. Характерен пример из области гендерной предзаданности языка. Так, слова "нежный" и "соловей" спонтанно причисляют к категории феминных, а слова "утвердительный" и "орел" - маскулинных (Способы языкового манипулирования человеческой сексуальностью вскрыты и описаны M Фуко )

Теория гендерной схемы С. Бем предлагает свое решение проблемы формирования субъективности: выделение "я" - ассимиляция концепции "я" в гендерную схему. Гендерная идентичность формируется у детей в возрасте 5 - 7 nei (а К. Миллет говорит даже о возрасте 18 месяцев). Эта первичная социализация связана в основном с бессознательными и пассивными механизмами усвоения культуры, но уже здесь концепция "я" ребенка становится полотипизированной а самооценка - заложницей гендерной схемы. Ребенок регулирует свое поведение в зависимости от доминирующа представлений женственности и мужественности.

Специалисты отмечают, что на этапе первичной социализации и полотипизации главную роль играют: семья, группы сверстников, соответствующие средства массовой информации, дошкольные детские учреждения и начальная школа "значимые другие". На последующих этапах социализации - вторичная социализация (17 - 25 лет) и ресоциализации (пересмотр норм и образцов поведения, связанный, как правило, с мощными социальными трансформациями, задающими для личности попадание в критическую и нерелевантную прежним нормам ситуацию), - особенно значимы образовательные институты (учебные заведения), сообщества, средства массовой информации.

В настоящее время  появляются исследования, в которых отражаются попытки выявить влияние гендерных стереотипов на оформление гендерной идентичности в разные периоды социализации, а также определить и дешифровать содержание и репрезентационные возможности разных социализирующих каналов с т. зр. их гендерной насыщенности и специфики воздействия. Язык, религия, образование, культура (как элитарная, так и массовая) настраивают на определенное ценностное восприятие обществом мужчин и женщин и усиливают его. Признание легитимности этих норм теми, кто имеет меньший доступ к общественным благам (собственности, власти, престижу), придает этим моральным нормам господствующий характер.

На протяжении веков основополагающими Г. т. выступали язык, религия, образование и воспитание. История нравов дает обширный материал для анализа, позволяет увидеть в структурах повседневности укорененность мифологии мужского и женского. Разные типы семейного воспитания, способы передачи культурного опыта, соответствующие механизмы инициации, весь ритуально-обрядовый контекст и т. д., - все наполнено соответствующими образами мужского и женского, все это формировало устойчивую политику репрезентации.

Образование и воспитание как Г. т. - большой раздел в современных гендерных исследованиях (как, впрочем, и др технологии). Значимость данной сферы понятна, мы уже подчеркивали ее роль на этапе первичной социализации и полотипизации. Школьные программы обучения, базовые литературные образцы, система распределения учебных предметов, язык изложения, поведение учителей, явная феминизация, например, нашей современной школы, - все эти параметры традиционного школьного обучения могут быть рассмотрены как система гендерных упражнений, задающих устойчивую и иерархическую систему гендерных ролей. Для примера возьмем опыт изучения содержания и структуры детского чтения. Исследователи разных стран неоднократно обращались к анализу детского чтения, выявляя жестко заданные гендерные стереотипы. Так, например, отмечалось, что мужчины чисто количественно преобладают в сказках и историях для детей в соотношении 11 к 1, включая животных с половой тождественностью, где соотношение было 95 к 1 (это данные по западному детскому чтению). Исследования нашего любимого "Букваря" показали, что единственными героями женского пола в нем были мама и Маша, которые мыли раму Репрезентация женского и мужского по типам деятельности в детских книгах различна. Занятие мужчин - это поиск приключений и пребывание вне дома, их действия требуют независимости и силы. Там, где появляются девочки, они показаны пассивными (ожидающими) и заключены в какие-либо пределы. Близкий к детскому чтению ряд - игрушки - также очень рано закрепляет в сознании детей репрезентацию мужского и женского. Так, Э. Гидденс подмечает, что в "магазины игрушек, почтовые каталоги обычно категоризируют товары по половому признаку Например, игрушечные котята и крольчата рекомендуются девочкам, в то время как львы и тигры считаются более подходящими для мальчиков".

Современная ситуация характеризуется тотальной визуализацией социального пространства, а новые поколения все более социализируются в контексте аудиовизуальной культуры. Поэтому на смену базовым Г. т. (язык, религия, традиционное обучение и воспитание) приходят более зрелищные и более эффективные с этой т. зр. Г. т., которые можно обобщить термином "социальный дизайн". Это прежде всего экранные технологии - кино, телевидение с его утверждающей клиповой культурой, мода, весь имиджевый поток массовой культуры, реклама.

Реклама даже в ряду весьма разнообразных "видеократических" практик воздействия является наиболее агрессивно-дискурсивной Г. т. Она тотальна, незаметна, празднична и заботлива (Ж. Бодрийяр), она моделирует строй наших желаний, тем самым глубоко укореняя первообразы мужской или женской мифологии, эффективно внедряя образы современных тендерных ролей. Особенно активно разрабатывается "женская составляющая" рекламы. Прежде всего следует отметить, что сама реклама в большинстве своем обращена к женщине. В современном потребительском обществе женщина едва ли не главный объект бизнеса, а следовательно, и рекламы. Неслучайно Б. Фридан приводит высказывание одного из бизнесменов: "Если магазин для женщины - школа жизни, то реклама - это учебник". Кроме того, реклама весьма интенсивно использует женщину как "материал". В рейтинге "айстопперов" (останавливающих глаз) женщины занимают первое место, затем следуют дети и животные. Реклама эксплуатирует женскую телесность и сексуальность в самых немыслимых комбинациях, вплоть до рекламы камазов через женское тело (вообще аналогия женщина-машина и машина-женщина наиболее репрезентативна в "мужской" рекламе).

Не следует думать, что Г. т. столь "интенсивны" лишь в отношении женщин. Современные "mans studies" активно исследуют формы и механизмы создания "настоящего мужчины". Наибольший интерес представляют материалы, посвященные таким институтам мужественности, как армия и спорт. Скажем, в анализе традиций мужского воспитания в Америке хорошо показано значение национально-приоритетного развития футбола и бейсбола, создание организации бойскаутов, оформление символических фигур, репрезентирующих мужественность - Ковбой, Терминатор и т. д. Самым важным в системе мужского воспитания оказывается испытание. Богатейший материал антропологов показывает "матрицы" мужского воспитания в различных вариантах инициации, где "мужественность пишется на телах", и до наших дней дошла формула "Шрамы украшают мужчину". И хотя сейчас не существует универсальной модели мужественности, понятие мужественности сохраняется как идеологический конструкт, призванный обосновать и оформить иерархическую позицию мужского.

Г. т., представляющие современную "политику репрезентации", являются весьма значимым и перспективным объектом гендерных исследований.

О. В. Шабурова