критический волюнтаризм

критический волюнтаризм
        КРИТИЧЕСКИЙ ВОЛЮНТАРИЗМ — философско-методологическая доктрина, с помощью которой Гуго Динглер (Hugo Dingier) пытался дать абсолютное обоснование науки, не использующее какие-либо молчаливые предпосылки. Динглер выделяет два возможных подхода к проблеме начала: 1) начинать с середины («где-нибудь») или 2) начинать с нуля. Первый подход, характерный, в частности, для позитивизма, Динглер считает «догматическим», поскольку он опирается на необоснованные предпосылки и сводится фактически к «углублению оснований». Как и Р. Декарт, Динглер предлагает начинать с нуля (Nullpunkt). Однако он признает, что начинать с ничего бессмысленно, из ничего нельзя создать что-либо. Если мы хотим построить науку, положения которой были бы общезначимыми, истинными и действительными, то исходная точка зрения, считает он, должна быть точкой зрения доистинности (Vorwahrheitsstandpunkt), довсеобщности (Vorallgemeinstandpunkt), (geltungslose Standpunkt) и каких-либо проблем (problemlose Standpunkt).
        Чтобы избежать неосознанных предпосылок, Динглер, вслед за Декартом предлагает использовать принцип методического сомнения и рассматривать как недостоверное все, что до сих пор считалось истинным в науке (Dingier H. Die Grundlagen der Physik. В., 1923. S. 11). Но поскольку сомнение — это деятельность, которая может совершаться чисто формально, т.е. независимо от того, какие положения подвергаются сомнению, то оно, считает Динглер, с необходимостью ведет к скептицизму, который не может служить исходным пунктом обоснования науки. Волю к сомнению, утверждает Г. Динглер, может упразднить только иначе направленная воля. И поскольку обоснование — это деятельность, то помимо воли мы должны предположить наличие фундаментальных способностей (Grundfahigkeiten), которые он рассматривает как «непосредственные инструменты активной воли» (Dingier H. Die Ergreifung des Wirklichen. Miinchen, 1955. S. 39).
        Динглер ставит себе в заслугу то, что он, трактуя обоснование как не только теоретическую, но и практическую задачу, в качестве предпосылки такого рода деятельности рассматривает наличие и духовных, и практических способностей (Dingier H. Philosophie der Logik und Arithmetik. Miinchen, 1931. S. 36). Это те способности, которыми обладает любой человек в повседневной жизни. Чтобы избежать психологизма, Т. Динглер подчеркивает, что у него речь идет не о пассивных, а об активных способностях. В отличие от пассивных способностей, которые относятся всегда к прошлому, активные существуют всегда «теперь» и не могут быть объектом рассмотрения: как только мы делаем их объектом рассмотрения, они становятся пассивными. В силу необъективируемости активных способностей вопрос об их обосновании Динглер считает неправомерным. В противоположность логицизму, активные способности он рассматривает не как логические, а как практические предпосылки. Согласно Динглеру, способность действовать «прагматически» предшествует построению науки (Dingier H. Die Ergreifung des Wirklichen. S. 15).
        Принцип прагматического, или методического, порядка Динглер использует в качестве руководящего как при осуществлении методического сомнения и поиска предпосылок, так и при построении науки. Согласно этому принципу, мы не можем требовать логического обоснования этих предпосылок, т.к. на исходной точке зрения нет еще правил логического вывода. Построение науки Динглер представляет как активную деятельность, исходящую из единого центра — воли. Воля у него выступает как самая непосредственная для нас реальность. Как и И.Г Фихте, волю он понимает как активную деятельность (Tathandlung), абсолютный акт, характерной чертой которого является беспредпосылочность (Unhintergehbarkeit) (Ibid. S. 68). Воля беспредпосылочна в том смысле, что всякая попытка рассматривать ее как объект, уже предполагает волю. Как «основание самой себя» воля выступает в качестве последнего основания значимости всех суждений. Таким основанием, подчеркивает Г. Динглер, может быть только свободная воля (Freiwilligkeit).
        Волюнтаризм Динглера отличается от волюнтаризма А. Шопенгауэра тем, что воля у него выступает не как метафизический принцип, а как «индивидуальная воля», которая только и возможна на «донаучной» точке зрения. Обоснование у него — это глубоко индивидуальный процесс. Другое отличие состоит в том, что свободная воля у Динглера не иррациональна. Она отличается от произвола (Willkiirlichkeit) тем, что не является неуправляемой (regellos). Для Динглера свободная воля — это целенаправленная воля. Как воля к цели она означает не просто «я хочу», а «я хочу нечто» (Dingier H. Die Grundlagen der Physik. S. 12).
        В качестве исходных положений науки, согласно Динглеру, должны выступать не аксиомы, а волеутверждения (Wfflsatze), выражающие только целеустановку (Dingier H. Die Ergreifung des Wirklichen. Munchen, 1955. S. 131). Цель, согласно Динглеру, определяет необходимость и однозначность всей системы. Он полагает, что «уже только благодаря одной воле получить однозначную науку однозначно определен и метод ее получения» (Dingier H. Die Methode der Physik. Munchen, 1938. S. 15). Эта цель получает, свое обоснование в высшей цели науки — в духовном и практическом овладении действительностью, а последняя — в высшей цели этики, из которой, по его мнению, вытекают все сознательные действия (Dingier H. Aufbau der exakten Fundamentalwissenschaft. Munchen, 1964. S. 24). Высшую этическую цель он видит в сохранении человечества. Для Динглера высшая цель является также высшей ценностью, которая как таковая недоказуема, а может быть только признана или отклонена. Каждый человек волен следовать или не следовать этой цели, однако «тот, кто не считает высшую цель исходным пунктом, действует на основании недостаточно обоснованной этики» (Dingier H. Das System. Das philosophischrationale Grundproblem und die exakte Methode der Philosophic Munchen, 1930. S.79).
        В противоположность неокантианцам, Динглер отказывается признать объективное существование ценностей. Для него это означало бы «открыть дверь бессознательным, а потому некотролируемым критериям ценности» (Dingier H. Das Handeln im Sinne des hochsten Zieles (Absolute Ethik). Munchen, 1935. S. 50). Поэтому он утверждает, что «высшую цель нельзя доказать», «она может быть только свободно выбрана» (Ibid. S. 51). И если в ранних произведениях он, очевидно, под влиянием Э. Маха, отождествляет высшую цель, хотя и не без оговорок, с «глубочайшим инстинктом к сохранению рода» (Dingier H. Das Experiment. Sein Wesen und seine Geschichte. Munchen, 1928. S. 207), то в поздних произведениях он вынужден признать, что она «вытекает из бессознательного и не имеет за собой вообще никакого рационального основания» (Dingier H. Aufbau der exakten Fundamentalwissenschaff. S. 24).
        Таким образом, свободная воля в качестве последнего основания науки приобретает у Г. Динглера противоречивые характеристики. С одной стороны, она как источник деятельности глубоко индивидуальна, а с другой — в качестве воли к наивысшей цели она должна служить основанием всей системы общезначимых суждений. С одной стороны, как не имеющая рациональных оснований свободная воля иррациональна, а с другой — как источник рациональных принципов она должна быть рациональной. Кроме того, воля не может выступать в качестве единственного основания науки, так как она всегда предполагает объект, на который направлена ее деятельность. Если у Фихте Я порождает не-Я, то у Г. Динглера действие воли направлено на противостоящее ей непосредственно данное, которое, если оно должно служить основанием научного построения, также должно быть беспредпосылочным. Такое непосредственно данное Динглер характеризует как «нетронутое» (Unberuhrte), понимая под последним «ту часть моего целостного мира, в которой я не совершил никаких сознательных духовных изменений» (Ibid. S. 30).
        Основную ошибку традиционного сенсуализма вообще и солипсизма в частности он видит в том, что представители этих течений не учитывали, что «чувства», «восприятия» и т.п. — это продукты нашей духовной деятельности и потому их нельзя считать беспредпосылочным основанием. Попытку И. Канта преодолеть солипсизм путем допущения существования «вещи в себе» Динглер рассматривает как «метафизический выход», использующий необоснованный теоретический конструкт. Согласно Динглеру, наш мир не состоит из чего-то, он просто дан (ist da), он является чистым фактом, а не «фактом сознания».
        Противоречивый характер «дуализма» Динглера обнаруживается, когда возникает вопрос о статусе речи. С одной стороны, речь выступает как одна из фундаментальных способностей, без которой невозможно духовное овладение действительностью; а с другой, Динглер признает, что «имеется уровень речи, который мы должны приписать нетронутому» (Dingier H. Die Ergreifung des Wirklichen. S. 39). Его он называет «наивным или первичным языком» или «интуитивной речью» (Dingier H. Das System. Das philosophischrationale Grundproblem und die exakte Methode der Philosophic S. 30). Однако указать четкие критерии, в соответствии с которыми можно было бы отличить «интуитивный уровень» от других, более высоких уровней, Динглер не смог и вынужден был признать, что «в каждом индивидууме он проходит по-разному» (Dingier H. Die Ergreifung des Wirklichen. S. 30).
        К. в. Г. Динглера дал исходный толчок к возникновению «критического рационализма», который можно рассматривать как позитивистскую реакцию на его учение. К. Поппер имеет в виду именно Динглера, когда в начале своего труда «Logik der Forschung» (рус. пер.: «Логика научного исследования») сравнивает поиск методических предпосылок опыта с погружением в болото и предлагает опереться на твердую почву фактов. Тем не менее динглеровскую критику индуктивизма Поппер полностью принял. Несмотря на противоположность исходных методологических установок, влияние Динглера на Э. Гуссерля можно обнаружить в его учении о «жизненном мире» и в понимании «кризиса наук». Хотя это влияние, пожалуй, было обоюдным.
        См. также Конструктивизм
        С.Г. Секундант

Энциклопедия эпистемологии и философии науки. М.: «Канон+», РООИ «Реабилитация». И.Т. Касавин. 2009.