КОНЕЦ ИСТОРИИ

КОНЕЦ ИСТОРИИ
— термин, выражающий идею, что начиная с какого-то ключевого момента времени человеческая история радикально изменит свое течение или придет к завершению. Данная идея только немногим моложе самой науки истории, в рамках которой она периодически оживляется и обретает новый, соответствующий своему времени смысл.
В христианском мировоззрении царство небесное вводилось в историю как ее предел. Оно мыслилось как реализация абсолютного блаженства, достижение идеального состояния, требующее в качестве своего условия уничтожение всего сущего и воссоздание его на новых основаниях. История оборвется, мир будет сожжен всепожирающим огнем, жизнь окончится — только тогда наступит совершенно иная жизнь, в которой уже не будет зла. До окончания же мировой истории, как сказано у Августина, Вавилон злых и Иерусалим добрых будут шествовать вместе и нераздельно.
В марксизме мысль о завершении истории также связывалась с возникновением идеального общества, но уже не на небесах, а на земле. Движущей силой истории провозглашалась борьба классов, остальные революции считались локомотивами истории. В коммунистическом обществе не будет борьбы классов и исчезнет почва для социальных революций, в силу чего с построением такого общества история в старом смысле прекратится и начнется собственно человеческая история. «...Буржуазной общественной формацией завершается предыстория человеческого общества» (К. Маркс). О том, в чем именно будет состоять «собственно история», марксизм говорит так же мало, как и христианство о жизни в царстве небесном. Но ясно, что историческое время изменит свой ход и мерой его станут тысячелетия или даже вечность, как в царстве небесном. Идея истории как диалектического прогресса с началом и неизбежным концом была позаимствована Марксом у Г.В.Ф. Гегеля, еще в 1806 провозгласившего, что история подходит к концу.
Как в христианском понимании, так и у Гегеля и Маркса завершение истории связывалось с идеей ее цели. Достигая этой цели, история переходит в др. русло, исчезают противоречия, двигавшие старую историю, и неспешный, не связанный с крутыми поворотами и революциями ход событий если и является историей, то уже в совершенно новом смысле.
Национал-социализм видел завершение истории (или «предыстории») в достижении главной своей цели — создании и утверждении на достаточно обширной территории расово чистого, арийского гос-ва, имеющего все необходимое для своего безоблачного существования на протяжении неопределенно долгого времени («тысячелетний рейх»).
Истолкование идеи «К.и.» как перехода от предыстории к собственно истории можно назвать абсолютным К.и. Представление об абсолютном К.и. является необходимым элементом идеологии всякого коллективистического общества, ориентированного на коллективные ценности и ставящего перед собой глобальную цель, требующую мобилизации всех его сил. Индивидуалистическое (открытое) общество не имеет никакой единой, всеподавляющей цели, с достижением которой можно было бы сказать, что предыстория завершилась и начинается собственно история. Понятие «К.и.» отсутствовало, в частности, в др.-греч. мышлении, с т.зр. которого история не имеет никакой находящейся в конце ее или вне ее цели. Идеология капиталистического общества также не содержит представления о будущем радикальном изменении хода истории и переходе ее в совершенно новое русло.
Идея «К.и.» является одним из аспектов триединства проблемы, центральной для мышления коллективистических обществ, — проблемы перехода от существующего несовершенного общества к будущему совершенному обществу, к «раю на небесах» или «раю на земле».
История 20 в. была прежде всего историей противостояния индивидуалистических обществ, называемых либеральными и демократическими, и коллективистических обществ, имевших две основные формы — коммунистическую и национал-социалистическую. Это противостояние привело вначале к «горячей» войне национал-социализма с индивидуалистическими обществами, объединившимися на короткий срок с коммунизмом. Военное поражение национал-социализма явилось одновременно и поражением национал-социалистической идеи. Затем развернулась уже «холодная» война между индивидуалистическими обществами и коммунизмом, ядром которого являлся Советский Союз. К кон. 1980-х гг. поражение коммунизма стало очевидным.
Если история понимается как постоянные, не приводящие ни к каким окончательным итогам колебания обществ и их групп между двумя возможными полюсами — индивидуалистическим и коллективистическим обществом, — то о «К.и.» можно говорить только в относительном смысле. История как противостояние индивидуалистических и коллективистических обществ на какой-то исторически обозримый срок придет к своему завершению, если индивидуализм (коллективизм) одержит победу над коллективизмом (индивидуализмом) и существенным образом вытеснит его с исторической арены.
В настоящее время на историческом горизонте не видно никакой жизнеспособной коллективистической идеи. Традиционный марксизм-ленинизм умирает как идеология, способная мобилизовать массы. Возможности религии и национализма в качестве основы для создания новых, достаточно мощных коллективистических обществ, оказывающих влияние на ход мировой истории, весьма ограничены. Что не менее важно, отсутствуют глубинные массовые энтузиастические движения, способные в обозримом будущем востребовать ту или иную форму коллективистической идеологии. Все это говорит о том, что история на определенный период перестает быть ареной противостояния индивидуалистических и коллективистических обществ. Это не означает, что коллективизм не вернется со временем на историческую сцену в какой-то новой своей форме, напр. в форме общества с коллективной собственностью на основные (и только основные) средства производства и рыночной экономикой. Предсказания, касающиеся коллективизма, всегда в известном смысле ненадежны. Его идейные предпосылки вызревают медленно, но его появление и утверждение в качестве массового движения всегда занимало считанные годы (см. ИНДИВИДУАЛИСТИЧЕСКОЕ ОБЩЕСТВО И КОЛЛЕКТИВИСТИЧЕСКОЕ ОБЩЕСТВО ), (см. ЭПОХА ).

Философия: Энциклопедический словарь. — М.: Гардарики. Под редакцией А.А. Ивина. 2004.

КОНЕЦ ИСТОРИИ
    КОНЕЦ ИСТОРИИ — понятие, применяющееся в философии для обозначения социальной трансформации, в ходе которой происходит отказ от ряда доминировавших в данном обществе принципов. Первоначальные представления об этом понятии могут быть найдены в теологических трудах ранних христианских идеологов. Противопоставив античным идеям цикличности гипотезу направленного прогресса, они тем самым задали цель развития человечества и соответственно предел его эволюции. Как известно, еще св. Августин считал, что “земной град не будет вечным, и прежде всего потому, что его назначением является не более чем исполнение числа праведников, предназначенных к спасению” {St. Augustinus. De civitate Dei, XV, 4); позже св. ФомаАквинский указывал, что завершенным состоянием цивилизации станет особая форма государства, в котором усилия людей будут направлены на процветание всего общества в целом и на преодоление неравенства (St. Thomas Aquinas. De regimine principum,!,!).
    Концепция ограниченности прогресса, являющаяся идеологическим основанием идеи конца истории, наполнилась иным содержанием, оставаясь на протяжении 16—19 вв. инструментом обоснования возможности или даже желательности сохранения существовавшей (прежде всего политической) системы. И как бы ни отличались доктрины Н. Макиавелли и Т. 1Ьббса от гегелевской философии истории, как в первом, так и во втором случае конец истории отождествлялся с современным их авторам политическим устройством. В трактовке Гегеля конец истории означал на политическом уровне тождественность государства и общества.
    В 17 в. возник целый ряд исторических теорий, авторы которых рисовали будущее общество как строй, где будет “навсегда искоренено интеллектуальное и социальное неравенство” (Кондорсе), понятие собственности окажется упраздненным в силу того, чтобудут удовлетворены все человеческие желания (Юм). В 19 в. вершиной данного понимания конца истории стала марксистская концепция коммунистической общественной формации как идеальной социальной формы, которая преодолевает “царство необходимости”.
    В современной социологии концепция конца истории проявляется в двух направлениях: в более общем плане, как идея “постисторизма”, и как собственно проповедь конца истории. Первое берет свое начало в концепции известного французского математика, философа и экономиста А. О. Курно. Согласно Курно, конец истории представляет собой некий ограниченный отрезок пути цивилизации, простирающийся между двумя относительно стабильными состояниями — периодом примитивных общинных форм и эпохой гуманистической цивилизации будущего, в которой процесс социальной эволюции будет поставлен под контроль человека и утратит свой стихийный характер, станет собственно историей.
    В 20 в. идея “постистории” (термин А. Гелена) получила существенно иное звучание. В начале столетия известный труд О. Шпенглера “Закат Европы” установил связь между пост
    историей и кризисом западной цивилизации. В 20—30-е гг. Германия оставалась центром исследований данной проблематики, причем идея постистории все чаще связывалась с национальным контекстом.
    В 60-е гг. понятие “постистория” стало инструментом осмысления новой социальной реальности. Немецкие социологи П. Брюкнер и Э. Нольте связывали эту идею с выходом за пределы традиционных категорий, в которых описывалось западное общество. Французские исследователи (Б. же Жувенель и Ж. Бодрийар) обращались к постистории с точки зрения новой роли личности и утраты прежней инкорпорированности в социальные процессы человека. Немецкий социолог X. де Ман обращал внимание на то, что с переходом от традиционных потребностей к новым индивидуалистическим и порой непредсказуемым стремлениям разрушается привычная концепция причинности социального прогресса, что также выводит таковой за пределы истории (Man H. de. Vermassung und Kulturverfall. 1953, S. 125). Тем самым идея постистории оказывалась ближе к концепции постмодерна, постистория заменялась рассмотрением некоего нового, “сверхисторического” времени.
    В 80-е гг. мнение о том, что “преодоление истории представляет собой не более чем преодоление историцизма” (см.: Vattimo G. The End of Modernity, 1991, p. 5—6), стало распространенным; затем внимание начало акцентироваться не столько на конце истории, сколько на конце социального начала в истории (Бодрийар), после чего пришло понимание того, чтовернее говорить не о пределе социального развития, а лишь о переосмыслении ряда прежних категорий (Б. Смарт). Второе направление в понимании конца истории связано с концепциями индустриального общества или эпохи модерна. При этом идея конца истории использовалась для пересмотра перспектив, открывающихся перед развитыми индустриальными обществами. Сторонники такого подхода отмечают изменение роли и места западной цивилизации в современном мире. Дискуссия о конце истории в этом аспекте активизировалась после выхода в свет сначала статьи (1989), а затем и книги (1992) американского политолога Ф. Фукуямы, озаглавленных “Конец истории”.
    Идея конца истории подвергалась критике за одномерную трактовку социального прогресса, реализующего единый принцип, которую опровергает сам ход истории. Напр., Д. Белл отметил, что “в словосочетании “конец истории” беспорядочно перемешаны различные понятия; ему не хватает ясности”, что эта идея основывается на “гегельянско-марксистском представлении о линейном развитии единого мирового Разума по направлению к телосу объединенной социальной формы, что [является] неправильным толкованием природы общества и истории” (Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество, М., 1998, с. LIX).
    Лит.: Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. М., 1998; Гоббс Т. Левиафан. М., 1898; Кондорсе Ж. А. Эскиз исторической картины прогресса человеческого разума. М., 1936; Поппер К. Нищета историцизма. М., 1993; Шпечглер О. Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории, т. 1—2. М., 1998; Юм Д. Трактат о человеческой природе. — В кн.: Он же. Соч., т. 1. М., 1965; Baudriltard J., L'An 2000 ne passera pas. — “Traverses”, 1985, N 33/34; Idem. In the Shadow of the Silent Majorities or. The End of the Social and Other Essays. N. Y., 1983; Cournot A.A. Traitu de l'enchainement des idnes fondamentales dans les sciences et dans l'histoire. — Idem. Oeuvres complutes, t. 3. P., 1982; GehlenA. Studien zurAntropologie und Soziologie. В., 1963; GehlenA. Moral und Hypermoral. Fr./M., 1970; Fukuyama F. The EndofHistory. —“National Interest”, 1989, N 4; /(fern. The EndofHistory and the Last Man. N. Y., 1992; Idem. The End of Order. L., 1995; Jouvenel B. de. On Power: it's Nature and the History of it's Growth. N. Y, 1949; Jwger E. Ander Zeitmauer. Stuttg., 1959; Heller A., Feher F. The Postmodern Political Condition. Cambr, 1988; LefebvreH. La fin de l'histoire. P., 1970; Man H. de. Vermassung und Kulturverfall. Мьпсп., 1953; /Vote E. Wts ist bbrgerlich? Stuttg., 1979; Seidenberg R. Posthistoric Man: An Inquiry. Chapel Hill (NC), 1959; Seidenberg R. Anatomy ofthe Future. Chapel Hill (NC), 1961; Smart В. POstmodernity. L.-N. Y., 1996; VattimoG. The End f Modernity. Oxf„ 1991.
    В. Л. Иноземцев

Новая философская энциклопедия: В 4 тт. М.: Мысль. Под редакцией В. С. Стёпина. 2001.