4. Заключение » 8 страница

Отмеченный выше плюралистичний подход остается верным в отношении того, что можно назвать границами объективной и субъективной реальности. Эти границы в контрпереносе — особенно сложная проблема. Например, отражает ли образ сновидения или проекция пациента на аналитика нечто объективное. На этот вопрос часто невозможно ответить сразу. Аналитику нужно время, чтобы обдумать ее, подвергнуть ее сомнению, «уверовать» в нее, воплотить ее или сделать что-либо еще. В этой книге описывается такой процесс, когда аналитик находит или допускает, что она справедлива, и затем использует контрперенос как основу для работы. В контрпереносе содержится доля истины. Хотя обычной тенденцией является отделение от проекций, их можно в определенном смысле «принять» в терапевтических целях.
Посмотрим иначе на тему границы субъект-объект: может быть эго аналитика не нужно слишком волноваться по этому поводу. Пациент и его бессознательное будут использовать аналитика так, как это нужно пациенту. Аналитик должен сотрудничать. В целях исцеления, а не только из защитных соображений, можно отмечать, как пациент вытаскивает наружу новые и старые комплексы аналитика или формирует свои проекции вокруг них. Так, например, если пациентке (как во втором случае — с мисс Д.) снится сон о том, что «доктор» хочет убить ее, аналитик может выполнить последовательность из пяти ступеней, в которой такой сон рассматривается как:
1. Субъективный (простая проекция пациентки).
2. Проективная идентификация (терапевт отмечает какие-либо чуждые ему, субъективные эмоциональные состояния на этой сессии).
3. Проективная идентификация и интроективная идентификация (терапевт чувствует себя пойманным, запутавшимся, чья же это проблема?)
4. Проективная идентификация + «крючки» (обнаружение основы интроективной идентификации, и таким образом, углубление ее).
5. Объективный (каким-либо образом верный для аналитика).
Если в целом добросовестный терапевт осознает это движение, то прибытие в пункт 5 будет достижением, а не неудачей. Говоря словами Юнга, он призван «участвовать» (1951а, р. 116) в аналитической ситуации «здесь и сейчас». Я бы сказал, что терапевт находится в бессознательном пациента, и наоборот. В соответствии с этой схемой, весьма вероятно, что успешная проработка им этого «объективного» состояния обратит всю последовательность, поднимет его обратно вверх по лестнице и вернет обезвреженный комплекс назад клиенту. Конечно, приведенную схему можно рассматривать не как изображение текучего процесса, а в статическом варианте как пять отдельных альтернатив интерпретации.
Сны об аналитике, находясь прямо посередине границы объективного — субъективного, представляют много потенциальных возможностей обращения с ними. Они могут относится исключительно к сновидцу, к внешнему миру, к чувствам по поводу внешнего мира, к аналитику или аналитическому процессу. Не будучи напрямую связанны с контрпереносом, они все же могут говорить о том, что там может проявиться. То есть, эти фигуры сна или образы связаны с комплексами, которые аналитик может почувствовать или которые ему придется воплотить. Сон об аналитике явно говорит, по меньшей мере, о том, что проблемы пациента находятся «в центре» аналитического процесса. Возможно, что они затронут аналитика лично, причем он почувствует что-то характерное для этих образов. Более того, он (его крючки), возможно, вносят свой вклад в то, что проявляется в образе. Или же, как говорит Гросбек, эти образы могут быть комментариями к состоянию «внутреннего целителя» пациента. Но трудно представить, чтобы конкретный образ не был тесно связан с отношениями пациента с его реальным, внешним целителем. Аналитик также будет представлен каким-либо образом.
Любопытно, что существует тенденция рассматривать сны пациента как субъективные, а сны аналитика (о пациенте) как объективные. Это опять же показывает определенное отношение к границе субъект — объект. Возможно, однако, что это не так уж и ошибочно, учитывая то, что аналитик предоставляет свое бессознательное на службу пациенту, чтобы тот установил более здоровые отношения с собой.
Пример
До нашей первой сессии моя первая «контрольная» аналитическая пациентка сказала мне, что она провела несколько лет на кушетке с психоаналитиком, а также уже консультировалась у опытного юнгианского аналитика. Она также сказала, что ей «нужно рассердиться на мужчину». Я насторожился, в то же время естественно желая, чтобы этот первый в моей практике систематически супервизируемый случай прошел хорошо.
Как можно было ожидать, пациентка на протяжении всей первой сессии бранила меня всеми мыслимыми способами: я был начинающим аналитиком, мой офис был слишком маленьким и находился в ряду других офисов, стулья были неудобными, я не был опытным юнгианским аналитиком, я работал «от головы» и был «мыслящим» типом; слишком «язвительным», не «теплым» и «еврейским»; идиотом («Читали ли вы вообще Юнга и Фон Франц?») и неудачником(«Есть ли у вас вообще пациенты?»). В какой-то момент она мне заметила: «Вы упустите свой шанс» (в ответ на это я с легким ехидством спросил: «Вы имеете в виду мой шанс работать с вами?»).
Тем не менее, после того как она ушла я почувствовал, что мне нравится эта клиентка и мне было приятно, что я не закрывался и не отыгрывался (за исключением того завуалированного сарказма). Размышляя над этим, я понял, что она была похожа на одну мою привлекательную подругу, в прошлом коллегу. В эту ночь мне приснился первый сон в анализе: это пациентка машет рукой перед областью моих гениталий (я одет), находясь несколько ниже меня, возможно, встав на колени. Она выглядит любопытной, ее движения не похожи на попытку схватить что-то, как будто она согревает свою руку.
Основательно обдумав этот сон, я решил применить к нему «объективный» подход, как описывающему аналитическую ситуацию. То есть я чувствовал, что за ее грубостью лежала потребность установить связь с ее собственной функцией маскулинности и позитивным анимусом (в тот момент находившимися в отталкивающей форме, которую я испытал на себе). В моем отношении прослеживалась некоторая идеализация (которой оказывалось сознательное сопротивление). Если относить ее к анализу, сон похоже компенсировал «боевое» качество первой сессии и удерживал меня в игре, внушая надежду, что между нами могло происходить также и что-то другое. Для меня лично сон показывал мой осажденный «фаллос» и «я» в позиции превосходства. Я также представил, следуя Сирлзу (1975а), что этот анализ поможет мне развить свои маскулинные компоненты (как это в действительности и оказалось).
Ведь на самом деле это был мой сон, контрпереносный сон. Он заставил меня задуматься не только о ее зависти к пенису, но также и о своей потребности в «фаллическом почитании», связанной с кастрационным аспектом моей психики, который, как я надеялся, мог сейчас проявиться более позитивным способом17(Недавно перечитывая Рекера, я обнаружил еще одну интересную возможность:
Вследствие подавления активно-фаллических импульсов как в прошлой эдипальной ситуации, так и в настоящей аналитической ситуации... эти чувства и импульсы легко приобретают пассивно-фаллический характер. Бессознательным желанием теперь может быть (на этом уровне), чтобы пациент влюбился в пенис аналитика. (Racker, 1953, р. 108).
Конечно же, неясно, имеет ли Рекер в виду в данном случае себя или и других аналитиков тоже.).
Так чей же это был сон? Вроде бы, мой; и вроде бы, о ней. Р. Д. Лэнг полагает, что беременная мать может увидеть сон эмбриона или плода (1976). Юнг анализировал «эротические и религиозные проблемы» своего пациента с помощью снов его юного сына (Jung, 1928, р. 53). Бессознательное способно покрывать, поддерживать, окружать и устанавливать связь на уровне пуповины или «держать» пациента и аналитика, подобно тому, как мать держит дитя.
Главное здесь то, что я как терапевт решил интерпретировать свой сон так, как будто это был ее сон (или сон нашего анализа). Я, в каком-то смысле, работал в обратном направлении от объективного к субъективному, в порядке, обращающем вспять ступеньки нашей «лестницы» для работы с переносными снами пациента. Если допускается схожесть бессознательных ран (в предложенной модели), то сны могут содержать в себе больше общего качества, чем индивидуального. Можно вспомнить замечание Якоби о переносном сне, который «действительно принадлежал нам обоим» (1984, р. 33), и предположить, что контрпереносные сны могут также обитать во взаимном пространстве, даже в начале лечения. Аналитик тут полагается на то, что его бессознательное относительно «чисто» и готово с самого начало давать информацию о клиенте или аналитической ситуации. Независимо от того, на чем мы поставим акцент при интерпретации вышеприведенного случая, можно заметить, что мое бессознательное под сильным воздействием этой агрессивной клиентки пытается на различных уровнях восстановить правильный баланс.