|
XIII. ГНОСТИЧЕСКИЕ СИМВОЛЫ САМОСТИ
1
287 Поскольку всякое познание сродни узнаванию, не должно вызывать удивление, если то, что я описывал выше как процесс постепенного развития, окажется уже предвосхищавшимся и как бы в общих чертах предполагавшимся в самом начале нашей эры. С подобными идеями и образами мы встречаемся в гностицизме, которому теперь обязаны будем уделить внимание; ибо гностицизм был прежде всего продуктом культурной ассимиляции, а потому представляет огромный интерес для прояснения и определения содержаний, констеллиро-вавшихся благодаря пророчествам о приходе Спасителя или благодаря его появлению в истории, или благодаря синхро-нистичности архетипа.1 288 В Elenchos (опровержение) Ипполита притяжение между магнитом и железом, если я не ошибаюсь упоминается трижды. Впервые оно фигурирует в доктрине наассенов, учивших, что четыре реки Рая соответствуют глазу (зрению), уху (слуху), обонянию и устам. Уста, сквозь которые выходит молитва и входит пища, соотносятся с четвертой рекой — Евфратом. Хорошо известное значение "четвертого" помогает объяснить связь этой реки с "целостным" человеком, поскольку четвертый элемент всегда преобразует триаду в целостность. Текст гласит: "Это — вода, которая над твердью,2 о которой, по их словам, Спаситель сказал: "если бы вы знали, кто вас просит, то сами просили бы у него, и Он дал бы тебе воду живую".3 К этой воде приходит каждая из природ, дабы выбрать себе свою субстанцию, и от этой воды к каждой природе приходит то, что ей присуще, с большей [определенностью], чем железо приходит к камню Геракла"4 и т.д. 289 Как показывает ссылка на текст Иоанна, 4, 10, чудесная вода Евфрата обладает свойствами aqua doctrinae, доводящей до совершенства всякую природу в ее индивидуальности, а потому и человека подводящей к полноте целостности. Последнее она осуществляет, наделяя человека своего рода магнетической силой, с помощью которой тот может притянуть и интегрировать все принадлежащее ему. Ясно, что учение наассенов представляет собой полную параллель обсуждавшимся выше алхимическим воззрениям: доктрина выступает магнитом, делающим возможной интеграцию человека, наравне с lapis. 290 В ператической (Peratic) доктрине появляются столь многие идеи того же рода, что Ипполит даже использует те же метафоры, хотя и с более утонченным значением. По его словам, никто не может быть спасен без участия Сына: "Однако же, последний — не что иное, как змея. Ибо именно он спустил знаки Отца с небес, и он же возносит их обратно после того, как они были пробуждены ото сна, и переносит их туда как субстанции, исходящие от бессубстанциального. Это, как они говорят, [имелось в виду] в изречении: "Я есмь дверь".5 Но они также говорят, что он переносит их к тем, чьи веки сомкнуты6, как нефть отовсюду притягивает к себе огонь,7 сильнее, чем Гераклов камень притягивает железо ...8 Так, по их словам, совершенная раса людей, созданных по образу и подобию [Отца] и единосущная ему [homoousion], извлекается из мира Змеей так же, как была послана Им в мир; ничто же другое [оттуда не извлекается]".9 291 Магнетическое притяжение исходит здесь не от доктрины или от воды, но от "Сына", символизируемого змеей, как в тексте Иоанна, 3, 14.10 Христос является магнитом, притягивающим к себе составные части субстанций в человеке, имеющие божественное происхождение, "знаки Отца", и возвращающим их к месту их рождения на небесах. Змея — эквивалент рыбы. Мнения сходились к тому, что Спасителя можно с одинаковым правом интерпретировать и как рыбу, и как змею: рыбой он является, поскольку восстал из неведомых глубин, змеей - поскольку он таинственным образом вышел из тьмы. Рыбы и змеи представляют собой излюбленные символы для описания психических событий и переживаний, совершающих внезапный прорыв из бессознательного и обладающих либо устрашающим, либо искупляющим эффектом. По этой причине они часто находят отражение в мотиве животных-помощников. Сравнение Христа со змеей более аутентично, чем сравнение с рыбой; тем не менее, оно было далеко не столь популярно в раннем христианстве. Гностики отдали ему предпочтение, как давно установившемуся символу "доброго" Агатодаймона, а также их излюбленного "Нус" (Nous). Оба символа неоценимо важны, если речь идет о естественной, инстинктивной интерпретации фигуры Христа. Териоморфные символы весьма обычны в сновидениях и прочих манифестациях бессознательного. С их помощью выражается психический уровень, достигнутый теми или иными содержаниями: то есть они показывают, что данные содержания находятся на стадии бессознательности, столь же далекой от человеческого сознания, как далека от него психе какого-нибудь животного. Подобным способом на степень бессознательности указывают теплокровные либо холоднокровные позвоночные всех видов и даже беспозвоночные. Это важно знать психиатру, поскольку такие содержания способны порождать на всех уровнях симптомы, соотносящиеся с определенными физиологическими функциями и соответственно локализованные. Например, симптомы могут быть отчетливо связаны со спинномозговой и симпатической нервной системой. Вероятно, о чем-то подобном догадывались сетиане, так как Ипполит упоминает в связи со змеей, что они сравнивали "Отца" с Головным мозгом, а "Сына" с мозжечком и спинным мозгом. Фактически, змея символизирует "хладнокровные", не-человеческие психические содержания и тенденции, природа которых может быть как абстрактно интеллектуального, так и конкретно животного характера: одним словом, это — вне-человеческие свойства в человеке. 292 В третий раз указание на магнит обнаруживается в рассказе Ипполита об учении сетиан (Sethian). Это учение содержит примечательные аналогии с алхимическими доктринами Средних веков, хотя какую-либо непосредственную преемственность между ними доказать невозможно. Здесь, по словам Ипполита, излагается теория "составления и смешения": луч света, приходящий сверху, смешивается с темными водами, находящимися внизу, и в результате возникает мельчайшая искра. В момент смерти индивида, а также при его смерти в переносном смысле в ходе переживания мистического опыта, смесь двух субстанций снова разделяется. Указанный мистический опыт представляет собой divisio и sepamtio смешанного состава. Я намеренно привожу латинские термины, использовавшиеся в средневековой алхимии, ибо они, в сущности, означают то же, что и гностические понятия. Разделение смеси позволяет алхимику извлечь anima или spiritus шрпта materia. В ходе этой процедуры появляется Меркурий-помощник, со своим разделяющим мечом (им пользуется также и адепт!); сетиане в данной связи ссылались на Матф., 10, 34: "не мир пришел я принести, но меч". В результате разделения смеси то, что ранее смешивалось с иным", теперь притягивается к "своему собственному месту", к тому, что ему "присуще" или "сродно", как железо [притягивается] к магниту".11 Точно так же искра или луч света, "получив благодаря учению и научению свое должное место, спешит к Логосу, нисходящему с высот в рабском обличье..., [быстрее], чем железо к магниту".12 293 Магнетическое притяжение здесь исходит от Логоса. Он обозначает мысль или идею, которая была сформулирована или артикулирована и, следовательно, выступает содержимым сознания и его продуктом. Логос, таким образом, оказывается весьма сходным с aqua doctrinae, однако последняя - всего лишь пассивный объект человеческого действия, тогда как Логос обладает преимуществом личностной самостоятельности. Он ближе к исторической фигуре Христа, так же как "вода" ближе к магической воде, используемой в ритуалах (омовение, окропление, крещение). Три приведенных нами выше примера магнетического действия предполагают три различных формы действующего фактора магнетизма: 1. Этим фактором является неодушевленная и сама по себе пассивная субстанция, вода. Она извлекается из глубин колодца руками человека и используется в соответствии с человеческими нуждами. Она обозначает зримое учение, aqua doctrinae или Логос, передаваемый для других словом, исходящим из уст, а также ритуалом. 2. Таким фактором является автономное живое существо, змея. Она приходит спонтанно, ко всеобщему удивлению; она зачаровывает; ее вперившийся фиксированный взгляд не относится ни к чему конкретно; ее кровь холодна, и человеку она чужда; она переползает через спящего, а затем он находит ее в своем ботинке или в кармане. Она служит выражением его страха перед всем нечеловеческим и его почтения ко всему возвышенному, выходящему за рамки человеческого кругозора. Она — нижайшее (дьявол) и высочайшее (сын Божий, Логос, Нус, Агатодаймон). Категория: Библиотека » Юнг Карл Густав Другие новости по теме: --- Код для вставки на сайт или в блог: Код для вставки в форум (BBCode): Прямая ссылка на эту публикацию:
|
|