Джеймс Эшелман. Мистико-магическая система А.·.А.·. Вступительное слово

Алистер Кроули.

Вступительное слово от редакции

(из «Эквинокса», I, 2)

Четыре столетия и семьдесят семь лет тому назад случились в Монастыре большие дебаты. Съехались туда многие святые люди со всего просвещенного мира: ученые доктора и князья Церкви, епископы, настоятели монастырей и соборов — одним словом, весь цвет премудрости, ибо Вопрос был немаловажен: «Сколько зубов у лошади?» День за днем чаша весов колебалась, склоняясь то к одному, то к другому решению, и на всякую цитату из святых отцов находилась другая, и против евангельских свидетельств выдвигались слова посланий, и на псалом отвечали притчей; и поскольку лето выдалось жарким, а монастырские сады манили прохладой, какой-то молодой монах, утомившись от диспута, самонадеянно возвысил свой голос среди этих достопочтенных мужей, и бесстыдно предложил им осмотреть какую-нибудь лошадь, пересчитать ей зубы и закрыть вопрос раз и навсегда.

До сей поры никто и слыхом не слыхивал о методе столь дерзновенном, а потому нет нужды удивляться, что святые мужи сии поднялись все как один, объятые праведным гневом, и набросились на юнца и пребольно его избили.

Замуровав его затем в одиночной келье, они вернулись к дебатам, но в конце концов, «за прискорбным недостатком теологических и исторических свидетельств» были принуждены объявить проблему неразрешимой, постановив, что по Воле Господней сие есть вечная тайна.

Точно так же преемники их в наши дни подходят и к темнейшей из всех лошадок — к Ордену А.·.А.·. Они не только отказываются открыть нам рты, но и отворачиваются, когда мы сами широко разеваем их на всеобщее обозрение.

Впрочем, попадались нам и другие. То ли мы переоценили их силы, то ли они слишком легко отступили перед трудностями, но этот вопрос не так уж и важен. Мы надеялись одним ударом разрубить их оковы или, по крайней мере, ослабить их хоть немного. Но одних только наших усилий было недостаточно; эти люди должны были и сами стремиться к свободе, каковая задача показалась им слишком обременительной. Свет, который мы излили на них, не просветил, а лишь смутил их умы; и даже если путь теперь стал им виден, они не нашли в себе достаточных причин, чтобы идти этим путем.

Этих мы смиренно молим о прощении; а в ответ на охватившее, как нам представляется, многих и многих желание узнать, есть ли у нас что сказать человечеству и если да, то что же именно, мы предлагаем тем, кто хочет познать Истину Научного Иллюминизма, заглянуть в отверстый рот его учения и последовать его несложным наставлениям шаг за шагом, а не поворачиваться к нему спиной и не объявлять столь простой в решении вопрос непостижимой и вечной тайной.

Поэтому с теми, кто не изучил нашу систему скептической теургии, или научного иллюминизма, и то, что за нею стоит, нам здесь говорить не о чем. Пусть сперва исследуют ее без предубеждений.

Находились и такие, кто поднимал против нас оружие, желая навредить нам. Но злоба — это всего лишь плод невежества: пусть они узнают нас как следует, и тогда они нас полюбят. Еще не выкован меч, что мог бы рассечь того, кому шлемом служит Истина. Еще не оперена стрела, что пронзила бы плоть того, кто облачен в сверкающие доспехи радости. Так и здесь, сейчас, с нами: кто взойдет на Гору, которую мы укажем ему и на которую мы взошли; кто отправится в путь по карте, которую мы вручим ему и которой следовали сами, тот вернется к нам полноправным. Только тот, кто взобрался на вершину, способен изречь правду обо всем, что видно с нее окрест, ибо ОН ЗНАЕТ. Но если кто стоит в стороне и, тыча пальцем в нее, говорит: «Это не Гора, это облако; нет, это не облако, а тень; и не тень даже, а иллюзия; и даже не иллюзия, а всего лишь пустота», — кто пойдет за ним, кроме глупца? Ибо сам он не прошел ни единого шага и НЕ ЗНАЕТ ничего о том, о чем пытается рассуждать.

А теперь, чтобы полностью прояснить наши принципы для всех, кто понял нас неверно, мы изложим их самыми разными способами — так, чтобы всякий искатель истины, внемлющий словам убеждения, смог отыскать среди них хотя бы один, ему подходящий.

1. В мире, доступном чувственному восприятию, мы видим Страдание. В конечном счете, так и есть; и мы принимаем это как Проблему, требующую решения.

2. Мы принимаем предложенные Юмом, Кантом, Гербертом Спенсером, Фуллером и прочими доказательства следующего тезиса:

Человеческий Разум, или способность к логическому рассуждению, по природе своей заключает в себе внутреннее противоречие.

3. Исходя из этого, мы утверждаем: если две эти проблемы — Тщеты Жизни и Тщеты Мысли, — вообще поддаются какому-то решению, то таковым может быть лишь достижение Сознания, превосходящего ту и другую. Назовем это сверхобычным сознанием или, за неимением лучшего термина, «Духовным Опытом».

4. Как лекарство от этого недуга предлагали Веру. Но на свете слишком много несовместимых друг с другом разновидностей Веры, основанной на Авторитете, — Веды, Коран, Библия; Будда, Христос, Джозеф Смит… Чтобы выбрать какую-то одну из них, пришлось бы прибегнуть к разуму, а разум, как уже было сказано, — проводник ненадежный.

5. Есть лишь одна Скала, сокрушить которую не смог бы никакой Скептицизм, — Скала Опыта.

6. Поэтому мы решили исключить из числа условий достижения Духовного Опыта все догматические, теологические, сугубо случайные, климатические и другие несущественные обстоятельства.

7. Мы выступаем за то, чтобы ограничиться строго научным методом. Ум искателя истины должен быть свободен от предрассудков; он должен распознавать в себе все предубеждения и прочие источники ошибок и безжалостно от них избавляться.

8. Итак, мы разработали Синкретически-Эклектический Метод, соединяющий в себе важнейшие элементы всех известных методов и очищенный от их недостатков, дабы перейти в наступление на заявленную Проблему путем точных экспериментов, а не случайных догадок.

9. Каждому ученику мы рекомендуем свой особый метод (со всеми подробностями), соответствующий его индивидуальным нуждам, — точь-в-точь как врач предписывает каждому пациенту особый метод лечения.

10. Кроме того, мы полагаем, что Обретение Духовного Опыта отражается в сферах интеллекта и деятельности как Гениальность, так что из обычного человека можно путем обучения и тренировки сделать Мастера.

Последний тезис нуждается в доказательстве; и мы надеемся предоставить таковое, вырастив настоящего Гения.

1. На физическую жизнь надежды нет, ибо рано или поздно она завершится смертью индивида, народа и, в конце концов, самой планеты.

2. На разум надежды нет, ибо он противоречит сам себе и, более того, оперирует лишь отражениями фактов физической жизни.

3. Все, на что можно надеяться в области Научного Исследования физических фактов Природы, уже активно изучает мощное и хорошо организованное сообщество людей, отличающихся кристальной честностью и высокой трудоспособностью.

4. На Веру надежды нет, ибо существует множество Вер, враждующих между собой и равных друг другу по своим достоинствам.

5. Адепты Духовного Опыта обещают нам такие чудеса, как Постижение Истины и Победа над Страданием, и методы их достаточно близки друг другу, чтобы на их основе можно было создать единую Эклектическую Систему.

6. Мы намерены исследовать эту тему самым тщательным образом, опираясь на строго научный подход.

III

1. Мы — Мистики, неутомимо и усердно ищущие решение, которое помогло бы избавиться от неприятных фактов.

2. Мы — Ученые, неутомимо и усердно собирающие факты такого рода.

3. Мы — Скептики, неутомимо и усердно исследующие эти факты.

4. Мы — Философы, неутомимо и усердно классифицирующие исследованные факты и соотносящие их между собой.

5. Мы — Эпикурейцы, неутомимо и усердно наслаждающиеся единообразием этих фактов.

6. Мы — Филантропы, неутомимо и усердно распространяющие среди людей все то, что нам известно об этих фактах.

7. И, наконец, мы — Синкретисты, извлекающие истину из всех систем, как древних, так и современных, и Эклектики, беспощадно отбрасывающие все несущественные факторы каждой из этих систем, сколь бы совершенными те ни казались.

1. Вера, Жизнь и Философия оказались тщетными.

2. Наука уже отвоевала себе место под солнцем.

3. Мистицизм, основанный на чистом опыте, — это вечная живительная сила; но из-за недостатка опытных наблюдателей к нему всегда примешивалось множество заблуждений. Духовный Опыт искажается, когда его толкуют в терминах, доступных Интеллекту. С восходом солнца становится видно, что трава — зеленая, а море — синее. До рассвета эти цвета оставались невидимыми; однако цветовые различия заключены не в солнце, а в предметах, на которые падает солнечный свет, и несоответствия между ними отнюдь не доказывают иллюзорности солнца.

4. Мы намереваемся исправлять ошибки Мистицизма (или Иллюминизма) при помощи Науки и объяснять Науку при помощи Иллюминизма.

1. Метод у нас — лишь один, и этот метод — научный.

2. Цель у нас — лишь одна, и эта цель — религиозная.

Жил да был один Гражданин в стране под названием Утопия, и вот однажды подал он жалобу в Водопроводную Компанию.
— У вас грязная вода! — заявил он.
— Ничего подобного, — возразил Водопроводчик. — Не может она быть грязной: мы ее фильтруем.
— Как бы не так! — возмутился Гражданин. — Моя жена попила вашей воды и умерла!
— Не может быть, — стоял на своем Водопроводчик — Уверяю вас, мы берем воду из самых чистых источников Утопии. К тому же, от воды, хоть бы даже и грязной, вообще не может быть никакого вреда. Кроме того, посмотрите: вот сертификат качества от самой Водопроводной Компании, и здесь черным по белому сказано, что вода у нас чистейшая.
— Да-да, конечно, от вашей же компании, — фыркнул Гражданин. — Что до прочих ваших аргументов, то Геккель давно уже доказал, что вся вода — яд, а уж вы-то свою берете не иначе как из сточной ямы. Да вы только посмотрите на нее!
— А что такого? Прекрасная чистая вода! — пожал плечами Водопроводчик. — Прозрачная, как хрусталь! Да одна капля такой стоит целой гинеи!
— Примерно столько вы за нее и дерете! — проворчал Гражданин. — На вид-то она, и правда, довольно чистая, по крайней мере в сумерках. Но ведь не в этом же дело! Не от всякого яда вода становится мутной.
— Но послушайте, — воскликнул Водопроводчик, — один из наших директоров — пророк, и он предсказал — причем, заметьте, совершенно ясно, безо всяких там загадок и намеков, — что в этом году вода будет чистой. И, к тому же, наш отец-основатель был святым и совершил для нас особое чудо, чтобы вода оставалась чистой во веки веков!
— Все ваши аргументы — не чище вашей воды! — возопил взбешенный Гражданин.
И они отправились к Судье.
Судья внимательно выслушал дело.
— Друзья мои! — сказал он. — Вам обоим не на что опереться: ни одному вашему утверждению не находится ни единого доказательства. Поэтому за неимением таковых я объявляю дело закрытым.
Водопроводчик поднялся, сияя, и уже направился было к выходу, как вдруг из зала донесся чей-то робкий, негромкий голос:
— Ваша честь, со всем уважением… Не дозволите ли мне исследовать эту воду под моим Микроскопом?
— Что это еще за Микроскоп такой, гром его разрази? — воскликнули в один голос все трое.
— Это такой прибор, ваша честь. Я его сконструировал по принципам оптики, и с его помощью можно проверить на опыте то, о чем эти джентльмены могут судить лишь априорно или понаслышке.
Услыхав это, истец и ответчик забыли о своей вражде и набросились на изобретателя сообща, осыпая его бранью.
— Антинаучная белиберда! — вскричал Водопроводчик, впервые в жизни проникшись уважением к Науке.
— Кощунственная ересь! — воскликнул Гражданин, впервые в жизни проникшись уважением к Религии.
— Нет-нет, стойте. Давайте посмотрим, — сказал Судья, ибо он был справедлив.
И Человек-с-Микрокоспом объяснил, как пользоваться этим новым непонятным прибором. А Судья внимательно выслушал его, рассмотрел и отринул все возможные причины ошибок и пришел к выводу, что этот инструмент и впрямь способен открыть многие тайны воды. Затем он вынес справедливый приговор.
Однако истец и ответчик были ослеплены своими страстями и своекорыстием. Они стали спорить и браниться еще пуще прежнего, и в конце концов их пришлось вывести из зала суда. А за Человека-с-Микроскопом Судья похлопотал, и того назначили Государственным Специалистом по Анализу и стали платить ему 12 тысяч фунтов в год.
Итак, Водопроводчик — это Верующий, а Гражданин — Неверующий. Судья — Агностик (в том смысле, в котором это слово употреблял Гексли), а Человек-с-Микроскопом — Научный Иллюминист.
Сколь бы странной ни казалась эта притча, смысл ее подробнейше истолкован в первом номере нашего журнала, в рассказе г-на Фрэнка Харриса «Волшебные очки».
Мистер Аллет — Материалист, каноник Бэйтон — Идеалист, дочка Судьи — Агностик, а Мэтью Пенри — Научный Иллюминист. Если бы эта маленькая девочка и впрямь смогла «проследить взглядом свет», то, взглянув на мистера Пенри, она бы увидела, что голова и стопы его белы, как чистейшее руно, а очи пылают огнем!

Итак, вот наша философская позиция, изложенная, так сказать, на нескольких различных языках. Тем же, кому этого мало, да будет известно, что имеется кое-что и помимо, и сверх изложенного. Иные из нас познали на опыте феномены столь возвышенные, что никакими словами на бумаге не передать и сотой доли их великолепия. Передавать знания подобного рода (насколько это вообще осуществимо) можно только лично; но мы предлагаем их всем желающим совершенно свободно и открыто.

Достаточно лишь направить в издательство нашего журнала (по адресу: Восточно-Центральный Лондон, Патерностер-роу, 23) письмо для передачи Канцлеру А.·.А.·.; и тот отдаст соответствующие распоряжения одному из неофитов Ордена. Неофит встретится с соискателем, изложит ему Историю Ордена и объяснит, в чем заключается задача Послушника. Каждому соискателю мы даем год на ознакомление, причем взаимное: чтобы он мог решить, способны ли мы и самом деле дать ему то, чего он хочет, а мы, со своей стороны, могли в точности установить, какая программа подготовки подойдет ему лучше всего.

Добавим, что мы действуем не без умысла, который иным может показаться оскорбительным. Но это и вправду так: мы пожелали испытать мир пробирным камнем нашего «Эквинокса». Те, кто распознал под толщей твердого камня золотую жилу, уже старательно долбят скалу; и многие уже обогатились.

Итак, обращаясь к Братьям моим со всем смирением и почтением, я самым серьезным образом призываю к Поискам всех и каждого — даже тех, кого оскорбляет то, что я смеюсь, глядя в Глаза Возлюбленного; или то, что я ненавижу покровы слов, скрывающие лицо Возлюбленного; или же то, что страсть моя к Возлюбленному слишком нетерпелива, неистова и несовместна, на их взгляд, с благоговением (последние, может статься, забыли, что страсть означает страдание).

Но да будет им всем известно, что Возлюбленный мой принадлежит мне, а я ему; он пасет между лилиями^[1].

[1] Скрытая цитата из Песни Песней, 2:16. — Примеч. перев.