5 фактов о поведении матерей, переживших стрессовое событие

Проблема посттравматического стресса, в частности в отношениях «мать — дочь», является довольно новой. Когда мы говорим об этой проблеме в контексте медицины и клинической психологии, то прежде всего акцентируем внимание не на посттравматическом стрессе, а на посттравматическом стрессовом расстройстве. Но, как известно, психологи не имеют полномочий, во-первых, устанавливать диагноз, а во-вторых, проводить какое-то лечение, которое касается расстройств.

Чем же занимается психология? С точки зрения Надежды Владимировны Тарабриной, которая в отечественной психологии является основателем направления исследования психологии посттравматического стресса, психологи должны изучать психологическую картину посттравматического стресса. Это комплекс особенностей, признаков, возникающих у человека под влиянием стрессоров высокой интенсивности: природных, биогенных, техногенных катастроф, различных аварий, а также под влиянием стрессоров, касающихся семейных взаимоотношений, прежде всего угроз жизни, физического и сексуального насилия в семье.

Каковы особенности посттравматического стресса? Прежде всего, в анамнезе у человека должен быть конкретный стрессор, повлиявший на его состояние. Интенсивность этого стрессора такова, что он вызвал у человека реакции ужаса, страха, беспомощности и сопряжен с переживаниями жизни и смерти. Особенность посттравматического стресса заключается в том, что он имеет отсроченно появляющиеся симптомы. Человек может остро пережить определенное событие, а через какое-то время, три-шесть или более месяцев после преодоления острого состояния, влияние этого стрессора может возобновиться в виде навязчивых картин этого события. Также может повыситься физиологическое возбуждение, снизиться социальная активность, могут возникнуть проблемы со сном, человек может пытаться избегать ситуаций, которые напоминают ему этот стрессор.

Если обратиться к проблеме «мать — дочь», то оказывается, что посттравматический стресс может оказывать влияние не только на человека, который непосредственно пережил какое-то неблагоприятное событие или же был его косвенной жертвой (передача информации через телевидение, радио, газеты может влиять на человека так, как если бы он стал реальным очевидцем этих событий), но и на его близкое и дальнее окружение. Даже если между матерью и дочерью нет теплых и доверительных связей, эта пара все равно представляет собой двух очень близких людей, которые остаются неразлучными до какого-то момента своей жизни.

Исследования показали, что у матерей, у которых в анамнезе присутствовал стрессор или целая группа стрессоров, которые привели к симптомам посттравматического стресса, есть особая специфика поведения, оказывающая влияние на их дочерей. Я бы остановилась на двух особенностях, которые мы выявили у дочерей по сравнению с другими парами, то есть матерью и дочерью, где у матери мы не обнаружили признаков посттравматического стресса: личностные черты дочери и матери и их социальные роли (женская, материнская роль и ощущение себя как личности).

Оказалось, что дочери, матери которых пережили стрессовое событие, копируют своих матерей по личностным чертам. То есть если построить личностные профили, то они практически накладываются друг на друга. Известный психоаналитик Карл Юнг говорил, что в случае, когда мы наблюдаем совпадение ответов на тот или иной тест, иногда может возникнуть иллюзия, что это благоприятная картина, которая свидетельствует о том, что люди близки. Но на самом деле в этом кроется глубокая проблема, потому что это разные личности, и несмотря на то, что они могут быть в чем-то похожи, они не должны быть симбиотичны. В этом же случае получается, что дочь проживает жизнь матери.

Второй обнаруженный нами феномен — это спутанность социальных ролей. Дочь берет на себя роль матери, а мать, наоборот, выполняет функции дочери. При этом дочь может испытывать большие трудности в том, чтобы выполнять материнскую роль, так как она еще не готова принимать на себя такую ответственность. Мать, несмотря на это, может оставаться в зависимом от дочери положении, так как нуждается в социальной поддержке и не имеет ресурсов справляться с жизненными трудностями.

Также по целому ряду наших диагностических методик у дочери наблюдается комплекс покинутости. Это означает, что мать, которая, возможно, имела ранний травматический опыт, оказалась вследствие этих симптомов в депрессии и была не способна откликаться на потребности дочери, тем самым она стала для нее негативным проводником в окружающий мир. Она транслировала дочери, что мир депрессивный, угрожающий и травматичный. И, скорее всего, в такой эмоциональной изоляции она не давала дочери адекватной поддержки в трудных ситуациях, что переживалось дочерью как покинутость.

В этом смысле становится очень понятна идентификация дочери с матерью. У дочери может обнаруживаться комплекс покинутости в силу эмоциональной опустошенности. Кроме этого, отношения «мать — дочь» могут отражаться на отношениях дочери с мужчинами. Она может брать на себя мужскую роль в силу того, что ее опыт отношений с матерью сделал ее рано повзрослевшим человеком.

Один из очевидных вопросов в этой области: в какой момент жизни мать переживала влияние стрессора и в какой момент появились признаки посттравматического стресса: до рождения дочери, непосредственно в первый год ее жизни или в тот момент, когда эти события возникают в жизни взрослой матери, уже имеющей взрослую дочь? Это направление исследования является очень перспективным. Оно позволит внести вклад в саму проблематику посттравматического стресса и понять, какие дополнительные факторы влияют на появление посттравматической симптоматики.

Также очень хотелось бы понять, какой практический эффект имеет эта проблема, то есть чем мы как практические психологи можем помочь матери и дочери в этой сложной ситуации. Дело в том, что дочь, которая, возможно, не имела в своем опыте влияния стрессоров высокой интенсивности, тем не менее имеет трудности, связанные с влиянием матери, и может транслировать эти трудности будущим поколениям. Эта проблема связана с трансгенерационными отношениями: когда-то не пережитое травматическое событие передается не только детям, но и внукам, правнукам и так далее.

АВТОР:

Наталья Харламенкова

доктор психологических наук, заведующая лабораторией психологии посттравматического стресса Института психологии РАН, заведующая кафедрой психологии личности ГАУГН