П. Шульц. ФИЛОСОФСКАЯ АНТРОПОЛОГИЯ

ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ ТЕЛО КАК ВОСПРИНИМАЕМОЕ ЦЕЛОЕ

В главе второй мы исходили из различия между опытом, который человек приобретает как действующий, и опытом, в котором он постигает себя как такой субъект, с которым что-то "происходит" или "случается". В этой главе мы обратимся ко второму аспекту человеческого опыта бытия.

Исходный пункт нашего исследования человеческого тела состоит в том, что мы имеем перед глазами в нашем жизненном опыте. И здесь следует различать несколько моментов. Во-первых, других людей мы постигаем иначе, чем самих себя. Но и при встрече с другими это происходит по-разному: мы замечаем прежде всего то, что бросается в глаза. В других людях нас очень интересует внешность: высокие они или маленькие, светло- или темноволосые и т. д. Фигура, размер, цвет – все это качества, присущие материальному объекту. И действительно, человек, будучи по своим телесным качествам материальным предметом, подчиняется, как и все такие предметы, тем же самым законам, он включен в связь материальной природы. Тело – это материя, видимая действительность, воспринимаемая чувствами и доступная им. Внешний образ тела – это в первую очередь то, что видимо в человеке; внешний образ формирует его определенную наружность и влияет на определенное впечатление, которое производит этот человек. К человеческому телу, понимаемому таким образом, примыкают различные части, каждая из которых выполняет в теле характерную для нее функцию. Прежде всего речь идет о функции, воспринимаемой извне. На основе этой функции человеческое тело и внешне формируется особым образом, так, как это свойственно именно человеку, оно формируется как расчлененное целое. Членение охватывает не только пространственное разделение частей тела, но и их подчинение друг другу во всем внешнем образе человека. Существительное "образ" соответствует причастию "образованный"*, что характеризует человека через расположение и подчинение частей его тела.

Внешний образ всех материальных тел связан с материальным свойством (хотя связь эта и неоднозначна). Для человеческого тела характерно многообразие различных материальных элементов, которые играют различную роль в построении образа и которые становятся видимыми во внешнем образе и благодаря ему. Анатомия, систематически исследующая материальное строение человеческого тела, учитывает эти элементы и исследует их химический состав; с другой стороны, она основывается на том, что человеческое тело состоит из членов и органов, строение которых не совладает со строением из различных материальных элементов: эти элементы сами демонстрируют членение. Человеческие органы представляют собой относительно закрытые морфологические единства и как таковые является путеводной нитью для дальнейшего исследовании. Термин орган выходит за рамки чисто морфологического наблюдения и абстракции, которые нацелены на материальное. Ориентир для органа – это функционирование частей тела, а это уже область не анатомии, а физиологии. Для этого есть еще одно морфологическое основание, заключающееся в движении и изменении тела и его частей.

Для начала обратимся к движению. Возможно, создать абстракцию, ограниченную чисто телесным и противопоставленную подвижному телу, еще труднее, чем создать такую же абстракцию, противопоставленную покоящемуся телу, поскольку движение и изменение означает для нас жизнь, душу, дух. Однако здесь возможна такая абстракция, которая нацелена на чисто внешний образ человеческого движения. Если для начала мы понаблюдаем за движением всего тела, то в нем будет заметен своеобразный антагонизм. Мы находим движения, в которых тело, по-видимому, следует своей собственной закономерности, и движения, в которых тело подчинено закономерности внешней. Разница становится очевидной, когда нормальная походка человека нарушается, так как он спотыкается. Нормальная походка – это движение согласно собственной закономерности. Спотыкающийся же находится во власти движения или препятствия движению, которое феноменально (то есть как явленное в сознании, в восприятии) навязано ему извне, но он пытается сохранить собственное движение: перед нами временное пересечение двух различных движений, которое феноменально отличается от пересечения двух движений просто материальных тел. Существует и другое отклонение от нормального движения человеческого тела: если походка человека "аффектирована" (необычна , полна искусственного возбуждения), "деланна" или как-то иначе "неестественна", то всем этим обозначается нечто, что не соответствует ненарушенной собственной закономерности тела. (Выражения "аффектированный" и "деланный" выходит за рамки телесного и обращают наш взгляд в том направлении, которому мы сейчас не сможем уделить внимание. Необходимо будет рассмотреть чистые феномены движения, которые обозначены этими выражениями.) Однако в этом случае нарушение собственной закономерности феноменально следует не извне, а изнутри. Собственную закономерность движения и ее нарушение извне можно обнаружить у животных.

Как у всего тела, так и у отдельных членов мы констатируем собственную закономерность движения и феноменальное отклонение от этого собственно-закономерного движения. Центром для членов является не то же самое, что для всего тела. Для своих особых движений они имеют свой особый центр. Друг от друга они отличаются степенью и способом подвижности. Особенно высокой и дифференцированной подвижностью обладают руки. По легкости и многообразию движений лицо намного опережает все остальные части тела; перед нами почти непрерывное движение частей, которые воспринимается не столько как сами по себе, сколько как изменения всего целого. Появляются и другие изменения: меняется цвет лица, изменяется цвет, величина и блеск глаз. И если голова уже вследствие своего положения играет главенствующую роль в общем строении человеческого тела, то благодаря этой многообразной игре изменений она приобретает все большее значение.

Однако этим внешне воспринимаемым целым никак не исчерпывается вся действительность человеческого тела, так же как этим не исчерпывается действительность тела животного или растения. Тело обладает характерным для него внутренним миром (das Innere). Поэтому когда мы учитываем этот особый внутренний мир тела, мы говорим о человеческом организме. Организм определяет тело в его особой внутренней комплексности. Если внешняя комплексность выражается в разнообразии и взаимной координации конечностей, то комплексность внутренняя выражается в разнообразии и взаимной координации органов тела. Органы образуют витальность тела, то есть его телесный динамизм, которому соответствует соматическая потенциальность (somatische Potentialitaet).Выражение "соматика" (от греч. "soma" – тело) указывает на тело как в аспекте его внешнего, так и в аспекте его внутреннего строения. И поэтому если мы говорим о соматическом динамизме, мы думаем как о внешней действительности тела с присудим ей членением, так и о внутренней действительности, то есть об организме, о его строении и о связанной с этим функции всех органов тела.

Следовательно, между понимаемой таким образом соматикой и психикой человека существует тесная связь и зависимость, которая основывается на обусловленности психики психическими функциями в общем и соматическими функциями в частности. Сам термин "психика" (от греческого "psyche" – душа ) указывает на душу, правда, не в метафизическом значении этого слова, а прежде всего в "физическом" значении и в значении феномена. При этом речь идет о целом ряде явлений целостной человеческой жизни, которые сами по себе не являются телесными, материальными, но одновременно эти явления обнаруживают некоторую зависимость от тела, некоторую соматическую обусловленность. Так, например, зрение или какой-нибудь другой орган чувств сами по себе не телесны, но указывают на некоторую зависимость от тела и на связь с ним. Широкую схему психических фактов можно, без сомнения, выделить из совокупности движений, характерных для человека.

Однако если отделить психические факты от соматики, то есть от того, что само по себе является телесным, можно легко установить зависимость и обусловленность сомой, телом, а именно телом как организмом. Констатация этой особенности и одновременно зависимости психики уходит корнями в античную философию.

Когда мы говорим о целостности человека, то под этим следует понимать не просто присутствие всех элементов соматической и психической сфер, но и систему взаимных обусловленностей, которые способствуют характерным для человека функциям обеих сфер. При этом речь идет не о статичной, а о динамичной целостности. Что касается аспекта взаимной обусловленности, или динамического аспекта, то она (взаимная обусловленность) осуществляется как бы из внешнего мира во внутренний, если психическая функция обусловлена соматической, и из внутреннего мира во внешний, если речь идет о соматическом выражении психических функций. Аристотелевско-томистская психология** выделяет в рассматриваемом аспекте, с одной стороны, "внутреннюю" соматическую обусловленность психических функций (так, все функции органов чувств обусловлены соматически); и, с другой стороны, она выделяет исключительно "внешнюю" обусловленность (как соматически обусловленные рассматриваются все духовные функции человека). Духовные функции внутренне независимы от материи. Целостность человека в эмпирическом смысле подтверждается динамически – через чрезвычайно важную обусловленность психических функций соматикой, а также в обусловленности соматики психикой, если вспомнить о соматическом проявлении. Из всего сказанного особо следует подчеркнуть то, что мы не можем исследовать человеческое тело в отрыве от целого, а именно, от того целого, которое представляет собой человек, а это значит, что мы не можем исследовать человеческое тело, одновременно не учитывая того, что человек есть личность.

Что же касается тела в его принадлежности человеческой личности, то для начала мы можем придерживаться условно статичного понимания этой проблемы. Принадлежность тела человеческой личности настолько необходима, что тело, по крайней мере опосредованно, входит в определение человека, в частности так, как это утверждается в широко распространенной формуле: "Homo est animal rationale"*** в понятии animal содержатся тело и телесность. Тело определяет конкретность человека, что некоторым образом выражает метафизический тезис индивидуализации человека через материю. Во всяком случае, так обстоит дело с внешним опытом, который позволяет нам постигать то, что видимо в человеке. Между словами "видимый" и "внешний" можно поставить знак равенства, человек выражает себя (хотя бы в смысле статики) посредством тела и его строго индивидуального строения. В таких случаях обычно используют слово конституция, однако это выражение не совпадает с внешне видимым строением тела, но, вероятно, включает в себя его внутреннюю структуру, то есть ту структуру, которая сопровождает внешнюю соматическую тотальность и даже определяет ее. С помощью понятия "конституция" мы постигаем не только внешние телесные формы, но и динамическую систему внутренних органически структурных факторов, которые вносят свой вклад в эту форму. Эта организующая черта человека особенно четко пронизывает собой динамику, хотя ее заметно уже в человеческой статике. Эта черта проявляется в подвижности, характерной для всякого человека. Подвижность, или темперамент, мы можем воспринимать внешне и на основе этих восприятий можем устанавливать различия между отдельными людьми. Эти различия уже давно побудили антропологов подумать о некоторых организующих основных формах, о некоторых человеческих типах, несущих на себе соматический отпечаток.

Однако после того, что уже было сказано об обусловленности человеческой психики соматикой, необходимо заметить, что такие основные формы и типы проявляются и в психике. Отсюда возникла вся проблема различных темпераментов, которая прослеживается на протяжении всей истории антропологии, от Аристотеля и до наших дней.

ТЕЛО КАК СРЕДСТВО ВЫРАЖЕНИЯ ЛИЧНОСТИ

В некоторой степени мы уже перешли к динамике от статистического образа человека, формируемого телом. Детальное и разветвленное антропологическое знание особенно многообразно в этой сфере. Но все же, что касается соотношения между телом и личностью, то, по мнению всех философов, включая материалистов, суть проблемы состоит в правильном подчинении видимой внешней оболочки тела невидимому внутреннему миру. В данном случае речь идет не о "внутреннем мире" самого тела и не об организме как соматическом фундаменте конституции. Человеческое тело, как его понимали все мыслители, в своей видимой динамике есть средство выражения личности. Внеличностная структура само-обладания и само-принадлежности пронизывает собой тело и выражается в нем. Эта структура самым тесным образом связана с характерной для личности способностью к самоопределению, которая проявляется в решении и в выборе и в которой содержится динамическое подчинение истине. Но вся эта динамическая трансцендентность личности, сама по себе обладающая духовной природой, в человеческом теле находит средство для собственного выражения. В самом широком смысле слова тело есть средство для осуществления действия и тем самым – для самоосуществления личности в действии и посредством действия.

Эта очень распространенная форма проявления интеграции личности в действии, которая пронизывает тело и выражается в ней, возможно, свидетельствует о том, каким образом тело принадлежит личности. Интеграция личности в действии одновременно вскрывает глубокий смысл целостности человека как личности. Душа, понимаемая как духовная душа (geistige Seele), должна быть решающим принципом этой целостности. Личность не идентична самому телу. На их идентичности не настаивают даже бихевиористы, занимающиеся исключительно внешними проявлениями "поведения". Соответственно, бихевиоризм может быть только методом описания, а не интерпретацией действий человека.

В какой степени можно утверждать, что человек обладает собственным телом и использует его в своих действиях? В некотором отношении личность сама для себя может стать предметом действия. Особенно участвует в таком опредмечивании тело. Поскольку выражение личности в действии осуществляется посредством тела, оно тем самым становится предметом действия. Опредмечивание тела образует особый аспект, или, лучше сказать, единый элемент опредмечивания всего субъекта как личности, которому принадлежит тело и в субъективность которого оно структурно входит. Принадлежность тела субъективному "я" не основывается на идентификации с этим "я". Человек не "есть" его тело, но он "обладает" этим телом, "имеет" его. И это обладание собственным телом обусловливает опредмечивание действий и одновременно выражается в этом опредмечивании. Человек осознает, что обладает телом, когда он использует его в действии как средство выражения в процессе самоопределения.

Благодаря такому использованию тела, одновременно осуществляется интеграция личности в действии. Способность превращать тело в предмет (опредмечивать) и использовать его в действии, пользоваться им, является важным элементом личной свободы человека. Благодаря этому соматическому элементу и фактору личного опредмечивания, осуществляется свойственная человеческой личности структура самопринадлежности и самообладания, человек как личность обладает собой в соматическом аспекте именно потому, что он обладает своим телом, имеет его. Поэтому отношение личности к телу представляется нам в некоторой степени "внешним".

РЕАГИРОВАНИЕ КАК ХАРАКТЕРИСТИКА ТЕЛА

Однако отношения между телом и личностью, особенно в действии, то есть в поступке, не исчерпываются одним только внешним опытом. С помощью этого опыта мы должны словно погрузиться во "внутренний мир" самого тела, затронуть этот "внутренний мир". Тогда эти отношения обозначатся полнее и четче. Дело в том, что тело обладает своим собственным чисто соматическим внутренним миром, – имеется в виду то, о чем мы думаем и говорим, когда называем тело человеческим организмом (подобно организму животного). Поэтому тело в своем внутреннем мире обладает также и своим собственным чисто соматическим динамизмом; внешний динамизм тела, его "природная" подвижность зависят именно от этого соматического внутреннего динамизма, что ни в коей мере не препятствует тому, чтобы все тело целиком с его внешней подвижностью становилось для личности местом и средством выражения.

Здесь речь идет не о присущем отдельным наукам познании телесного динамизма человека "как тела", а о его характеристике. Исходным пунктом такой характеристики должно быть утверждение, что человек как личность благодаря своему телу является аутентичной (подлинной) частью природы. Это проявляется, с одной стороны, в некотором сходстве с другими частями природы, а с другой стороны, в тесной связи с совокупностью всех внешних условий существования, которую мы также обозначаем словом "природа". Что касается сходства, то в природе человек ближе всего находится к животным, и это особенно проявляется в определении человека как animal, снабженном прилагательным rationale. В такой дефиниции содержится фундаментальное определение человеческой природы. Это определение постоянно подтверждается в области естественных наук и создает предпосылки для известной эволюционистской гипотезы о происхождении человека.

Тесная связь человеческого тела с природой как совокупностью внешних условий существования и жизни способствует тому, чтобы охарактеризовать особый соматический динамизм человека. Обнаруживается, что этот динамизм можно понять и выразить с помощью термина "реагирование" (Reaktivitaet). То, что отличает человеческое тело как тело – это и есть реагирование. В узком смысле соматический динамизм можно охарактеризовать как реагирующий, и, соответственно, реагирующей будет потенциальность, лежащая в основе этого динамизма.

Прежде всего под реагированием как своеобразием тела подразумевается его способность реагировать подобно другим живым телам природы. Термин "реакция" – аналогичный; мы его используем очень часто для характеристики некоторой совокупности человеческого поведения. Именно об этом мы думаем, когда говорим, что X определенным образом "отреагировал" на данную новость. При этом речь идет не только о соматической реакции, но одновременно и о психической, которая выражается в определенной эмоции, то есть в реакции чувства. Более того, используя это крайне распространенное выражение – "он отреагировал", – мы думаем также и об определенном решении и выборе, и, следовательно, об определенном "ответе" воли на ценности. И нужно признать, что термин "реакция" в некоторой степени относится ко всем этим столь различным элементам человеческого поведения. Это доказывает аналогичный характер понятия "реакция" и в свою очередь указывает на то, что соматически реагирующий элемент глубоко укоренился в совокупности человеческого действия.

Причины того, что мы ограничиваем понятие реагирования соматикой, динамизмом тела, лежат в непосредственной связи тела с самой природой. Психический, эмоциональный фактор связан с природой лишь опосредованно, через соматику. Понятие реакции, которое мы используем для характеристики соматического динамизма человека, очевидно предполагает понятие действия – действия, источник и причина которого лежат в природе, представляющей собой единое целое, обусловливающее существование человеческого тела и его особую активность (реагирование). Способность к реакции обнаруживают даже неодушевленные тела, как, например, способность расширяться под воздействием тепла и способность к обратной реакции под воздействием холода. Аналогичную способность мы устанавливаем и у одушевленных существ – аналогичную, поскольку их реагирование протекает в витальной плоскости. Таким образом, если для исследования реагирования у неодушевленных предметов служат физика и химия, то в области живых существ ту же роль играет биология. В этой второй области мы констатируем, что реагирование есть своеобразие тела и даже в некоторой степени его "правило" или принцип его формирования, сохранения и развития. Этот принцип характеризует человека и в сфере его соматической потенциальности, и в проистекающей оттуда чисто телесной витальности. В этой сфере и стоит понаблюдать за всеми явлениями соматического динамизма, то есть за реакциями, которые присущи человеческому телу и которые составляют его особую витальность.

Эта витальность носит вегетативный характер. Собственная жизнь человеческого тела вегетативна. Зачатие человека представляет собой в этом отношении начало вегетации, а смерть – ее конец. Внешние условия вегетации, характерные для человеческого тела, похожи на вегетативные условия других тел. Относительными признаками этих условий являются естественная среда, климат, атмосфера, питание и жидкость как средства соматической регенерации. Тело как организм по своей природе, а значит в силу врожденного своеобразия, настроено на вегетацию и воспроизводство. Основанием для воспроизводства служат половые различия человеческого тела – органы, которые физически способствуют зачатию нового человека и его развитию до того момента, когда он появится на свет, а затем и его появлению на свет, то есть рождению (в биологическом смысле) самостоятельной жизни. Динамическое основание всей этой вегетативной витальности человеческого тела представляет собой признак чисто инстинктивных реакций, которые осуществляются по образу самой природы. Эти реакции осуществляются, то есть происходят в личности, правда, без особого влияния воли, без участия самоопределения. Таким образом, они происходят в личности, но не являются ее действием, ее осознанным поступком. Тело делает самое себя, следуя внутренним целям вегетации или же воспроизводства. Это "деланье самого себя" человеческим телом носит реагирующий характер.

Реагирование в данном случае обозначает инстинктивную и динамическую связь с природой как особой биологической средой, совокупностью внешних условий как вегетации, так и воспроизводства. Эта связь с природой целенаправленна, поскольку целью отдельных соматических инстинктивных реакций является вегетация, или же воспроизводство. Тем самым мы уже затрагиваем тему импульсов, о которых далее еще будет идти речь. Особой чертой соматической потенциальности человека является способность реагировать на раздражитель [1]. Эту способность необходимо подчеркнуть особо, так как она придает реагированию человеческого тела своеобразный деятельный характер. Этот деятельный характер реагирования тела проявляется в сфере его физико-химической структуры, когда тело реагирует на раздражитель, в отличие от всех остальных случаев, когда тело лишь пассивно подвержено воздействию внешних факторов. В строении человеческого организма эта способность реагировать на раздражитель непосредственно связана с нервной системой, которая "пользуется" всем телом и выявляет отдельные направления его реагирующего динамизма и лежащей в основе этого динамизма соматической потенциальности.

Проделанный анализ соматического динамизма показывает, что этот динамизм сам по себе не обнаруживает зависимости от самоопределения личности. Он является инстинктивным спонтанным динамизмом тела. Тело как организм представляет собой не только основание этого динамизма, но и его источник и тем самым побуждающую причину. Эта причина не есть воля, и поэтому особый динамизм тела не является следствием самоопределения личности. Поэтому мы не обнаруживаем его просто и непосредственно в таком опыте, где "нечто происходит в человеке", где не представлена воздействующая сила личности. Реакция и реагирование сами по себе не содержат этой воздействующей силы личности. Поэтому можно говорить об особой воздействующей силе тела, присутствие которой в личности объясняется принципом онтологического (бытийного) единства человека. Тот факт, что это особая воздействующая сила тела познаваема, отличает ее от воздействующей силы личности и одновременно ясно говорит в пользу онтологической комплексности человека. И этой комплексности нам не исчерпать понятием психофизической или же психосоматической сущности, что еще будет показано в ходе дальнейших рассуждений.

Факт совершенно особой независимости тела и его инстинктивного динамизма от самоопределения личности влияет на то, что тело в целостной структуре человека как личности образует основание, фундамент или же подструктуру того, что по сути составляет структуру личности. Ясно, что этот фундамент неотъемлем от единства человеческого бытия и, следовательно, от единства личности. Более того, на почве внутренней связи и обусловленности он определяет целостность его бытия. То обстоятельство, что реагирующий динамизм, присущий человеческому телу, и свойственная этому динамизму витальность происходят в личности и происходят независимо от самоопределения, без активного вмешательства воли, ни в коей мере не уничтожает это единство, так же как не уничтожает его то обстоятельство, что вся вегетативная витальность и реагирование человеческого тела происходят в человеке в общем-то вне сферы сознания. Мы констатируем, что в единство человеческой структуры глубоко встроена такая подструктура, которая существует и приводится в движение по образцу природы, а значит иначе, чем структура личности. Человеческое тело не представляет собой какого-то отдельного субъекта по отношению к тому субъекту, которым является человек.

Целостность человека как личности основывается на нормальном и, насколько это возможно, совершенном взаимодействии этой соматической собственной динамики с воздействующей трансцендентной субъективностью личности. Такая целостность является условием для возможной интеграции посредством личности. Отсутствие этой целостности затрудняет интеграцию и вызывает различные формы дезинтеграции. Можно сказать, что человек в момент самоопределения подключает реагирующий динамизм тела и таким способом использует его. Можно также сказать, что в момент самоопределения человек "включается" в этот динамизм, что он осознанно использует его.

Движение тела есть само по себе нечто соматическое и тесно связано с реагирующей потенциальностью тела, со способностью реагировать на раздражители. Эта способность глубоко пронизывает внутреннее строение человеческого тела и выступает наружу как особая воздействующая сила тела, а именно как "vis motrix" – сила движения. Если движение является следствием реакции на определенный раздражитель, то это движение может быть совершенно спонтанным, совершенно инстинктивным, – и тогда мы обозначаем его как рефлекс. То обстоятельство, что человек обладает рефлексами, по-видимому свидетельствует о некоторой независимости тела в отношении воли и тем самым о потенциальном своеобразии и динамическом единстве тела. Этот факт ни в коем случае не противоречит другому факту – в нормальном человеке постоянно повторяется синтез действия и движения. В рефлексе можно заметить только "активизацию" тела, которой не хватает момента личного воздействия, тогда как синтез действия и движения как раз содержит этот момент. Синтез может состоять в том, что само движение и есть действие, поскольку оно (движение) управляемо волей, или же в том, что движение скрывается в действии, как оно может скрываться и в более крупном динамическом целом.

К ВОПРОСУ ОБ АДЕКВАТНОЙ ИНТЕРПРЕТАЦИИ ИМПУЛЬСОВ

Ближе к концу обсуждения стоит затронуть вопрос об импульсах. Выражение "импульс" (Trieb) этимологически близко выражению "инстинкт", однако между ними можно установить значительную границу. А именно, обнаруживается, что можно говорить об инстинктивном реагировании человеческого тела или же об инстинктивных движениях (рефлексах), но в случае с человеческим телом едва ли можно говорить об импульсе или импульсивности. Инстинкт обнаруживает способ динамического состояния (Dynamisierung), характерный для самой природы. Импульс же, напротив, указывает на некую динамическую ориентацию этой природы в определенном направлении. Об этом мы и думаем, когда говорим об импульсе к самосохранению, половом импульсе и импульсе к продолжению рода****. Таким образом, в данном случае речь идет не о характеристике отдельных реакций как целенаправленных активизаций соматического субъекта, что мы имеем в виду, когда определяем их прилагательным "инстинктивный". Скорее, речь идет о некотором результате многих инстинктивных телесных реакций и тем самым о характеристике природы в ее четкой динамически целевой направленности. Ясно, что при этом мы думаем не о "природе" в абстрактном смысле, а о конкретно существующей действительности и, следовательно, об определенной действительности в личности. На почве этой действительности человеку присущи импульсы, и тут возникает проблема их интеграции в действиях личности.

Импульс есть определенная форма свойственного человеку от природы своеобразного динамизма; своеобразие динамизма состоит в том, что он представляет собой часть природы и связан с ней самым тесным образом. Одновременно импульс в человеке – это не только соматический динамизм, и поэтому его интерпретация на основании соматики не может быть полной и исчерпывающей. Импульсивность как определенная динамическая черта участвует также и в человеческой психике и находит в ней особую выразительность. Это касается импульса к самосохранению, и еще больше это касается полового импульса. Эта психическая черта импульса выражается в совершенно особенном эмоциональном давлении, которое подобно "понуждению", то есть вынуждению, обнаруживающему некую объективную необходимость. Такое давление носит психоэмотивный (возбуждающий эмоции) характер, и реакции организма являются лишь соматическим основанием этого переживания.

Тем не менее в человеческом теле, в присущем этому телу реагированию, мы находим основополагающие условия человеческих импульсов. Что касается импульса к самосохранению, то он представляет собой как бы результат и общую отличительную черту многих вегетативных реакций. Ведь инстинктивная направленность этих реакций заключается в сохранении вегетативной жизни, а также ее правильном развитии. Возникновение и развитие вегетации связано с потребностью ее сохранения, откуда и проистекает необходимая самозащита от всего того, что хочет ее уничтожить или нанести ей вред. Весь человеческий организм снабжен необходимыми для этого самосохраняющими устройствами, которые приводятся в действие спонтанно, то есть способом, характерным для самой природы, без участия сознания или воздействующей силы личности. Собственной воздействующей силы человеческого тела в этой области достаточно, а контакт с сознанием поддерживает импульс к самосохранению с помощью чувств тела. Именно эти чувства выражаются человеком в часто повторяемых предложениях типа "я чувствую себя хорошо" или "я чувствую себя плохо". Очевидно, что эти предложения имеют аналогичное содержание, так как очень часто они свидетельствуют и о духовном состоянии человека, но прежде всего они служат для выражения физического самочувствия. Чувства здоровья или болезни, силы или слабости обладают самосохраняющим значением. В этих чувствах выражается не только тело, но и импульс к самосохранению, который самым тесным образом связан с вегетативной витальностью тела. Элементарные чувства голода или жажды, а с другой стороны, чувства их удовлетворения, вырастают также на фоне импульса к самосохранению. Всеобъемлющая наука медицины и врачебное искусство возникли благодаря отношению к этому импульсу. И легко можно убедиться в том, что он не ограничивается только соматикой, а представляет собой некую динамическую черту человеческой сущности и ее существования.

а) Импульс к самосохранению

Эта черта обнаруживает прямо-таки метафизический смысл. Интерпретация импульса должна охватывать и этот смысл. В основе импульса к самосохранению скрыто некое фундаментальное содержание и некая фундаментальная ценность. Эти содержание и ценность есть самосуществование, импульс к самосохранению как бы вынуждает существовать, являясь субъективной необходимостью существования, которая вписана в динамическую структуру человека. Ей служат все соматические динамизмы, гарантирующие вегетацию, в данном случае ей служит чувство эмоционального давления, которое включается тогда, когда эта вегетация и вместе с ней физическое существование человека ("существование в теле") находится под угрозой. Но это чувство совпадает с духовным утверждением (имеется в виду рассудочное утверждение) существования, с сознанием того, что это хорошо – существовать и жить, и плохо потерять свое существование и свою жизнь, причем это духовное или рассудочное утверждение существования и жизни указывает на особую и фундаментальную ценность самого существования. На основании этой ценности импульс к самосохранению в человеке принимает форму осознанной позиции и одновременно основополагающего стремления, цель которого – сама фундаментальная ценность. Ведь известно, что как раз в пределах своего мышления человек может перечеркнуть ценность собственного существования, может превратить утверждение в отрицание. Таким образом, импульс к самосохранению не абсолютно господствует в личности. И несмотря на это, в случае с теми людьми, которые кончают жизнь самоубийством, всегда возникает вопрос: идет ли речь о том, что они уже вообще не хотят жить, или же только о том, что они не хотят жить именно таким образом, который кажется им невыносимым?

б) Сексуальный импульс к продолжению рода

Если мы понаблюдаем за импульсом к самосохранению, то обнаружится, что этот импульс в человеке нельзя свести к одной только соматике, обнаружится, насколько сильны психический рефлекс и участие сознания в формировании тех процессов, которые исходят от человека. То же самое – и даже в большей степени – можно сказать о сексуальном, или половом, импульсе. Половое различие, основывающееся на разделении человека на мужские и женские индивидуумы, выражается в соматике, но глубоко затрагивает и психику со свойственной ей структурой чувств, или эмотивностью (Emotivitaet), проникая даже в духовность человека. Как естественное стремление к сохранению собственного бытия опирается на импульс к самосохранению, так на половой импульс опирается стремление быть вместе с другим человеком на основании глубокого сходства и вместе с тем глубокого различия, происходящего из особенности пола.

Сексуальный импульс в своей целостной динамике и целенаправленности становится источником продолжения жизни. Поэтому он одновременно и импульс к размножению, которому человек обязан сохранением своего рода в потомстве. Эта черта размножения, предшествующего творению (Procreation), наиболее четко проглядывается в соматической плоскости импульсного динамизма. Сам динамизм проявляется в виде определенно настроенного протекания телесных реакций, которые в некоторой степени спонтанно "происходят" в человеке. И однако, при всем соматическом своеобразии и при всей спонтанности, эти реакции постигаемы сознанием, поскольку человек как личность может управлять ими. А управление базируется на использовании сексуального импульсного динамизма в отношении его своеобразной целенаправленности. И основанием для этого являются не только соматические реакции, но и особое психическое давление эмоционального рода.

Из приведенных выше наблюдений видно, что проблематика импульсов (здесь мы ограничились только двумя) не совсем соматическая, хотя как импульс к самосохранению, так и сексуальный импульс своими корнями закреплены глубоко в теле и его естественном реагировании. Чем объясняется знание импульсов личности – субъективной силой соматических реакций, которые высвобождаются благодаря этой силе, или же объективной ценностью цели, на которую (ценность) ориентирован человек в своих реакциях? Учитывая рациональный характер человеческой личности, при ответе на этот вопрос нужно, пожалуй, придерживаться второго варианта. В наших рассуждениях проблематика импульсов оценивается прежде всего исходя из перспективы субъективного телесного реагирования, в котором четко проявляются как импульс к самосохранению, так и сексуальный импульс. С этой стороны интеграция импульсов в действиях человека образует особый элемент общей проблематики, как она представлена интеграцией естественного телесного динамизма в действии. Однако легко можно заметить, что за счет этого элемента проблема интеграции импульсов не развивается во всей своей полноте. Кроме этого, необходимо учитывать и психоэмоциональный фактор.

Примечания автора и редактора

[1] Под соматической потенциальностью человека имеется в виду наличие скрытых телесных возможностей, сил, ресурсов, могущих проявиться при известных условиях, и, прежде всего, - еще не проявленных многообразных способностей телесного реагирования на раздражитель. - Прим. ред.

Примечания переводчика и редактора

* более наглядно продемонстрирует эту мысль существительное "сложение" и причастие "сложен", когда мы говорим о сложении хрупком, богатырском и т. д. - прим. перев. и ред.

** имеется в виду традиция в психологии, идущая от Аристотеля и продолженная Фомой Аквинским, философом и теологом XIII века, соединившим христианские догматы с методом Аристотеля - прим. перев. и ред.

*** "Человек есть разумное животное" (лат.) - прим. перев. и ред.

**** в привычной для русского читателя формулировке соответствующие понятия звучат как инстинкт самосохранения, половой инстинкт и инстинкт размножения; однако поскольку автор настаивает на разделении терминов "импульс" и "инстинкт", перевод осуществляется в соответствии с авторской терминологией - прим. перев. и ред.