ХАРАКТЕРИСТИКИ НЕВРОТИЧЕСКОЙ ЛЮБВИ - Психология господства и подчинения Хрестоматии- А.Г. Чернска

   Большинству из нас хотелось бы, чтобы нас  любили.  Мы  с  благодарностью

принимаем чувство любви и испытываем огорчение, когда это не происходит. Для

ребенка чувство того, что он является желанным, как мы ранее сказали,  имеет

жизненно важное значение для гармонического развития. Но каковы  особенности

такой потребности в любви, которая может считаться невротической?

   По моему мнению, произвольное наименование этой потребности  инфантильной

не только несправедливо по отношению к  детям,  но  упускает  из  виду,  что

существенно важные факторы, составляющие невротическую потребность в  любви,

не имеют ничего общего  с  инфантилизмом.  У  инфантильной  и  невротической

потребностей есть лишь один общий элемент - их беспомощность, хотя она также

имеет разные основания в  этих  двух  случаях  Помимо  этого,  невротические

потребности формируются при наличии совершенно иных  предпосылок.  Повторим,

это тревожность, чувство, что тебя никто не любит, неспособность поверить  в

чьюто любовь и привязанность и враждебное отношение ко всем людям.

   Первой  отличительной  чертой,  которая  поражает  нас  в   невротической

потребности  в  любви,  является  ее  навязчивый  характер.  Всегда,   когда

человеком движет сильная тревожность, неизбежный результат  этого  -  потеря

непосредственности и гибкости. Проще говоря, это означает, что для невротика

получение любви - не роскошь, не источник в первую очередь  добавочной  еилы

или удовольствия,  а  жизненная  необходимость.  Здесь  заключена  такая  же

разница, как в различии между "я хочу быть любимым и наслаждаюсь любовью"  и

"необходимо, чтобы меня полюбили, чего бы это ни  стоило".  Образно  говоря,

различие  между  тем,  кто  имеет  возможность  быть  разборчивым  в  еде  и

испытывает удовольствие благодаря хорошему аппетиту, и голодающим человеком,

который  должен  без  разбору  принимать  любую  пищу,  так  как  не   имеет

возможности потворствовать своим прихотям.

   Такое отношение неизменно ведет к чрезмерной  переоценке  действительного

значения того, чтобы нас любили. На самом деле не столь уж важно, чтобы  все

люди нас любили В  действительности  может  быть  важно,  чтобы  нас  любили

определенные лица  -  те,  о  которых  мы  заботимся,  те,  с  которыми  нам

приходится жить и работать, или те, на кого  желательно  произвести  хорошее

впечатление. Помимо этих людей, практически не имеет значения, любят или нет

нас другие [20]. Однако невротики чувствуют и ведут себя так,  как  если  бы

само их существование и безопасность зависели от любви к ним других людей.

   Их желания могут распространяться на каждого без разбора, от  парикмахера

или незнакомого человека, которого они встречают на вечеринке, до  коллег  и

друзей, или на всех  женщин,  или  на  всех  мужчин.  Так  что  приветствие,

телефонный  звонок  или  приглашение  в  зависимости  от  более  или   менее

дружелюбного тона могут изменить их настроение и взгляд на жизнь.  Я  должна

упомянуть  в  этой  связи  одну  проблему:  неспособность  быть   одному   -

варьирующую от легкого беспокойства и тревожности до явно выраженного  ужаса

одиночества. Я говорю не о тех безнадежно унылых и скучных людях, которым не

под силу пребывание наедине с собой, а о людях с живым  умом,  способных  на

выдумки, которые, в отличие от упомянутых выше, способны  найти  себе  массу

увлекательных занятий, будучи в  одиночестве.  Например,  часто  встречаются

люди, которые могут работать лишь в  присутствии  других,  а  в  одиночестве

испытывают беспокойство и даже чувствуют себя несчастными и  неспособными  к

работе. Их потребность в компании могут обусловливать  и  иные  факторы,  но

общей картиной является наличие смутной  тревожности,  потребности  в  любви

или, более точно, потребности в некотором человеческом  контакте.  Эти  люди

испытывают чувство покинутости, и любой человеческий  контакт  является  для

них облегчением. Иногда можно наблюдать, как в одном из  экспериментов,  что

неспособность  пребывать  в  одиночестве  идет  параллельно  с  возрастанием

тревожности Некоторые пациенты могут находиться в одиночестве  до  тех  пор,

пока чувствуют себя укрытыми за стенами защиты, которыми окружили  себя.  Но

как только их защитные механизмы эффективно вскрываются посредством  анализа

и   возбуждается   некоторая   тревожность,   они   внезапно    обнаруживают

неспособность более переносить одиночество. Это одно из временных  ухудшений

в состоянии пациента, которые неизбежны в ходе процесса анализа.

   Невротическая  потребность   в   любви   и   привязанности   может   быть

сосредоточена на одном человеке - муже, жене, враче, друге  Если  это  имеет

место,  то  привязанность,  интерес,  дружба  и  присутствие  данного   лица

приобретают громадное значение.  Однако  важное  значение  данного  человека

имеет парадоксальный характер. С одной стороны, невротик  пытается  привлечь

интерес такого человека,  заполучить  его,  страшится  потери  его  любви  и

чувствует себя отверженным, если его нет рядом; а с другой  -  он  вовсе  не

испытывает счастья, когда находится со своим  "идолом"  Если  он  когда-либо

осознает  такое  противоречие,  то  обычно  испытывает  недоумение.  Но   на

основании того, что я  ранее  сказала,  очевидно,  что  желание  присутствия

такого человека является выражением не искреннего чувства любви, нежности, а

лишь потребности обрести покой и уверенность, подкрепляемой тем фактом,  что

данный человек рядом. (Конечно, искренняя нежность и потребность  в  несущей

утешение любви  могут  сопутствовать  друг  другу,  но  они  не  обязательно

совпадают.)

   Сфера страстного поиска  любви  и  привязанности  может  быть  ограничена

определенными группами людей, возможно, одной  группой,  с  которой  имеются

общие интересы, например политической или религиозной группой, или она может

быть ограничена одним из полов. Если потребность в обретении  уверенности  в

себе  и  спокойствия  ограничена  противоположным  полом,  состояние  такого

человека при поверхностном рассмотрении может представляться "нормальным"  и

обычно  будет  отстаиваться  таким  человеком  как  "нормальное".  Например,

встречаются женщины, которые чувствуют себя  несчастными  и  полны  тревоги,

если рядом с ними нет мужчины; они будут  заводить  любовную  связь,  вскоре

разрывать ее, опять чувствовать себя несчастными и полными тревоги, начинать

другую любовную связь, и так  далее.  То,  что  это  не  является  подлинным

стремлением к связи с мужчинами, видно по тому, что  данные  связи  являются

конфликтными   и   не   приносят   удовлетворения.   Обычно   эти    женщины

останавливаются на  первом  попавшемся  мужчине,  для  них  важно  само  его

присутствие, а  не  любовная  связь.  Как  правило,  они  даже  не  получают

физического удовлетворения. В действительности, конечно, эта  картина  более

сложная. Я выдвигаю здесь на  первый  план  лишь  ту  роль,  которую  играет

тревожность и потребность в любви.

   Аналогичное  явление  свойственно  и  некоторым   мужчинам.   Они   могут

испытывать  навязчивое  желание  быть  любимыми  всеми  женщинами  и   будут

чувствовать неловкость и беспокойство в компании мужчин.

   Если потребность в любви сосредоточена на представителях своего пола, она

может  служить  одним  из  определяющих  факторов  в   скрытой   или   явной

гомосексуальности. Такая потребность в любви  лиц  своего  яола  может  быть

связана  с  тем,  что  путь  к  другому  полу  затруднен   слишком   сильной

тревожностью, которая может и не проявляться явно, а прятаться  за  чувством

отвращения или отсутствием интереса к противоположному полу.

   Так как любовь другого человека  -  жизненно  важный  фактор,  то  отсюда

следует, что невротик будет платить за нее любую  цену,  большей  частью  не

осознавая  этого.  Наиболее  частой  платой  за  любовь   является   позиция

покорности и эмоциональной зависимости. Покорность может выражаться  в  том,

что невротик не будет осмеливаться высказывать  несогласие  со  взглядами  и

действиями  другого  человека  или  критиковать  его,  демонстрируя   только

полнейшую преданность, восхищение и послушание. Когда люди такого  типа  все

же позволяют себе высказать критические или пренебрежительные замечания, они

ощущают тревогу, даже если их замечания безвредны. Подчинение может доходить

до того, что невротик будет вытеснять не только агрессивные  побуждения,  но

также все тенденции к самоутверждению, будет позволять издеваться над  собой

и приносить любую жертву, какой бы  пагубной  она  ни  была.  Например,  его

самоотречение может проявляться в желании заболеть сахарным диабетом, потому

что тот человек, чьей любви он жаждет, занят исследованиями в этой  области.

Таким образом, обладая данной  болезнью,  он,  возможно,  мог  бы  завоевать

интерес этого человека.

   Родственна этой позиции подчинения и  неразрывно  переплетена  с  ней  та

эмоциональная зависимость,  которая  возникает  в  результате  невротической

потребности человека уцепиться за кого-то, дающего надежду на защиту.  Такая

зависимость не только может причинять бесконечные страдания,  но  даже  быть

исключительно пагубной. Например, встречаются отношения, в  которых  человек

становится беспомощно зависимым от другого, несмотря на то, что он полностью

осознает,  что  данное  отношение  является  несостоятельным  У  него  такое

чувство, словно весь мир разлетится на куски, если  он  не  получит  доброго

слова или улыбки. Его может охватить тревога во время  ожидания  телефонного

звонка или чувство покинутости, если человек, в котором он так нуждается, не

может увидеться с ним Но он не в состоянии порвать эту зависимость.

   Обычно  структура  эмоциональной  зависимости  сложнее  В  отношениях,  в

которых  один  человек  становится   зависимым   от   другого,   обязательно

присутствует сильное чувство  обиды.  Зависимый  человек  возмущается  своим

порабощением; он негодует по поводу того, что ему приходится подчиняться, но

продолжает делать это из страха потери другого. Не зная о  том,  что  данную

ситуацию порождает его собственная тревожность, он легко приходит к выводу о

том, что его подчинение  было  навязано  ему  другим  человеком.  Приходится

вытеснять негодование,  растущее  на  этой  основе,  потому  что  он  крайне

нуждается в  любви  другого  человека,  а  это  вытеснение  в  свою  очередь

порождает новую тревожность, с соответствующей  потребностью  восстановления

спокойствия, и вследствие этого усиливает стремление  цепляться  за  другого

человека  Таким  образом,   у   определенных   лиц,   страдающих   неврозом,

эмоциональная зависимость вызывает вполне реальный и даже оправданный страх,

что их жизнь рушится Когда страх слишком силен, они могут пытаться  защитить

себя от такой зависимости, не позволяя себе испытывать  привязанность  ни  к

кому.

   Иногда такая позиция зависимости может претерпевать изменения у одного  и

того же человека. Пройдя через  одно  или  несколько  болезненных  испытаний

такого типа, он может отчаянно бороться против всего, что несет в себе  даже

отдаленное сходство  с  зависимостью.  Например,  девушка,  прошедшая  через

несколько любовных историй, каждая из  которых  заканчивалась  ее  полнейшей

зависимостью от очередного партнера,  выработала  независимое  отношение  ко

всем мужчинам, стремясь лишь к удержанию своей власти над ними, не испытывая

никаких чувств.

   Такого рода процессы так же явно проявляются в отношении пациента в  ходе

анализа. В его интересах использовать  аналитический  сеанс  для  достижения

понимания, но он часто игнорирует свои собственные интересы, пытаясь угодить

аналитику и заинтересовать его или получить его одобрение. Несмотря  на  то,

что могут быть  веские  причины,  побуждающие  его  быстрее  продвигаться  в

процессе анализа, - из-за того, что он страдает  или  идет  на  жертвы  ради

анализа,  или  потому,  что  располагает  для  анализа  только  ограниченным

периодом  времени,  -  эти  обстоятельства  подчас   становятся   совершенно

несущественными. Пациент проводит часы, рассказывая длинные истории, лишь бы

заслужить одобрительную  реакцию  аналитика,  или  пытается  сделать  каждый

аналитический сеанс интересным для аналитика, развлекая его и высказывая ему

свое восхищение.  Все  это  может  завести  пациента  так  далеко,  что  его

ассоциации   или   даже   сновидения   будут   определяться   его   желанием

заинтересовать аналитика. Или он может до  безумия  влюбиться  в  аналитика,

искренне веря, что его  единственное  желание  -  завоевать  его  любовь,  и

поэтому будет пытаться произвести  на  последнего  впечатление  искренностью

своего  чувства  Здесь  также  со  всей  очевидностью   проявляется   фактор

неразборчивости,  так  как  любой  аналитик   воспринимается   как   образец

совершенства или как полное воплощение личных  ожиданий  каждого  отдельного

пациента.  Конечно,  аналитик  может  оказаться  таким  человеком,  которого

пациент полюбил бы в любом случае, но  даже  это  не  объясняет  ту  степень

эмоциональной значимости, которую приобретает аналитик для пациента.

   Именно это явление обычно имеется в виду  людьми,  когда  они  говорят  о

"перенесении". Однако сам этот термин не является вполне корректным,  потому

что  перенесение  должно  относиться  ко  всей  совокупности  иррациональных

реакций пациента по отношению к  аналитику,  а  не  только  к  эмоциональной

зависимости. Проблема здесь не столько в том, почему такая зависимость имеет

место в анализе, поскольку люди, нуждающиеся в такой защите, будут цепляться

за любого врача, работника социальной сферы, приятеля, друга, члена семьи, а

в том, почему она особенно сильна и почему она встречается так часто.  Ответ

достаточно  прост:  среди  прочего   анализ   означает   проработку   защит,

воздвигаемых от  тревожности,  и,  таким  образом,  возбуждает  тревожность,

скрывающуюся за стенами этих защит.  Именно  такое  возрастание  тревожности

заставляет пациента тем или иным образом цепко держаться за аналитика.

   Здесь  мы  опять  находим  отличие  от  детской  потребности  в  любви  и

привязанности: ребенок нуждается в большей любви или помощи,  чем  взрослый,

потому что  он  более  беспомощен,  но  это  отношение  не  имеет  характера

навязчивости. Лишь  тот  ребенок,  который  уже  испытывает  тревогу,  будет

цепляться за фартук матери.

   Второй характерной особенностью невротической потребности в любви,  также

совершенно отличающейся от потребности ребенка,  является  ее  ненасытность.

Конечно, ребенок может капризничать, требовать к себе чрезмерного внимания и

бесконечных доказательств любви, но  в  этом  случае  он  будет  невротичным

ребенком.  Здоровый  ребенок,  выросший  в  теплой  и  надежной   атмосфере,

чувствует уверенность в том, что является желанным, не  требует  постоянного

доказательства этого  и  удовлетворен,  когда  получает  помощь,  в  которой

нуждается в данное время.

   Невротическая ненасытность может проявляться в жадности как  общей  черте

характера, обнаруживаясь в еде, покупках, нетерпении. Большую часть  времени

жадность может вытесняться, прорываясь  внезапно,  например  когда  скромный

человек в состоянии тревоги покупает четыре новых пальто. В смягченной форме

она может  проявляться  в  стремлении  жить  за  чужой  счет  либо  в  более

агрессивной форме поведения человека-спрута.

   Жадность, со  всеми  ее  вариациями  и  сопряженными  с  ней  внутренними

запретами, называется "оральным" типом отношений и как таковая была подробно

описана  в  психоаналитической  литературе.  Хотя   все   те   теоретические

предпосылки,  которые  легли  в  основу  данной  терминологии,  представляли

определенную  ценность,   так   как   позволяли   интегрировать   до   этого

изолированные проявления данных черт в синдромы, предположение  о  том,  что

все эти тенденции  берут  свое  начало  в  оральных  ощущениях  и  желаниях,

представляется сомнительным. Оно основано на  достоверном  наблюдении  того,

что жадности часто находит свое выражение в потребности в  еде  и  в  манере

еды, а также в сновидениях, которые могут обнаруживать  эти  же  наклонности

более  примитивным  образом,  как,  например,  в  сновидениях   с   мотивами

каннибализма. Однако эти явления не  доказывают  того,  что  нам  приходится

здесь иметь дело с желаниями,  по  своему  происхождению  и  по  своей  сути

оральными. Поэтому более логично, по-видимому, предположить, что еда  -  как

правило,  всего  лишь  наиболее  доступный  способ  удовлетворения   чувства

жадности, каким бы ни был  его  источник,  так  же  как  в  сновидениях  еда

является наиболее конкретным и примитивным символом для выражения ненасытных

желаний.

   Предположение  о  том,  что  оральные  желания  или  отношения   являются

либидинозными  по  своему  характеру,  также  нуждается   в   подтверждении.

Несомненно,  что  жадность  может  проявляться  в   сексуальной   сфере,   в

действительной сексуальной ненасытности, а также в сновидениях, где  половой

акт отождествляется с глотанием и кусанием. Но она точно так же  проявляется

в накопительстве денег, приобретении одежды,  в  осуществлении  честолюбивых

или престижных целей. Все, что может быть сказано в пользу  предположения  о

либидинозной природе жадности,  -  так  это  то,  что  сила  и  страстность,

присущие жадности, придают ей сходство  со  страстью  сексуальных  влечений.

Однако если заранее не предполагать, что каждое страстное влечение  является

либидинозным, то все-таки необходимо  доказать,  что  жадность  как  таковая

является сексуальным - прегенитальным - влечением.

   Проблема жадности является сложной и все  еще  не  решенной.  В  качестве

навязчивого побуждения она  определенно  вызывается  тревожностью.  То,  что

жадность обусловлена тревожностью, может быть вполне очевидно, как это часто

и происходит, например, при чрезмерной мастурбации или чрезмерной еде. Связь

между ними  может  быть  также  показана  тем  фактом,  что  жадность  может

уменьшаться или исчезнуть, как только человек находит  некую  уверенность  и

покой: почувствовав любовь  к  себе,  завоевав  успех,  выполнив  творческую

работу. Например, чувство, что тебя  любят,  может  внезапно  ослабить  силу

навязчивого желания делать покупки. Девушка,  которая  постоянно  испытывала

чувство  голода,  полностью  забыла  о  нем,  как  только  начала   работать

дизайнером, получая огромное наслаждение от этой работы. С  другой  стороны,

жадность может возникать или усиливаться, как только возрастает враждебность

или тревожность; человек может чувствовать непреодолимую потребность  делать

те или иные покупки перед выступлением, в связи с которым  очень  волнуется,

или, почувствовав себя отвергнутым, он с жадностью примется за еду.

   Имеется много людей, испытывающих тревожность,  у  которых  не  развилась

жадность.  Данный  факт  указывает  на  дополнительное   присутствие   здесь

некоторых особых условий. Все, что может быть сказано с достаточной степенью

достоверности об этих условиях, - так это то, что жадные  люди  не  верят  в

свою способность к творчеству и поэтому вынуждены полагаться на внешний  мир

для осуществления своих потребностей; тем не менее они считают, что никто не

хочет ничего им дарить или предоставлять. Те невротики, которые ненасытны  в

своей потребности в любви, обычно проявляют ту же самую жадность в отношении

материальных благ, когда ради них жертвуют своим временем или  деньгами  или

когда речь идет о получении ими полезных  советов  в  конкретных  ситуациях,

реальном оказании  им  помощи  при  затруднениях,  получении  ими  подарков,

информации, сексуального удовлетворения. В  некоторых  случаях  эти  желания

определенно обнаруживают потребность в доказательстве любви; однако в других

случаях такое объяснение неубедительно. В этих последних случаях испытываешь

впечатление, что данный невротик просто хочет что-то получить -  любовь  или

что-либо иное - и что стремление к любви,  если  оно  вообще  имеется,  лишь

маскирует вымогательство определенных осязаемых благ или выгод.

   Эти  наблюдения  порождают  вопрос  о  том,  не  может  ли   жадность   к

материальным вещам в целом являться базальной потребностью, а потребность  в

любни - лишь путем достижения этой цели. На этот вопрос нет  общего  ответа.

Стремление  к  обладанию,  как  мы  увидим  позднее,   является   одной   из

фундаментальных форм защиты от тревожности. Но опыт также показывает, что  в

определенных случаях потребность в любви, хотя  она  является  преобладающим

способом защиты, может быть вытеснена столь глубоко,  что  не  проявится  на

поверхности. Жадность в отношении материальных вещей может  затем  длительно

или временно занимать ее место.

   В связи с вопросом о роли любви и привязанности  можно  условно  выделить

три типа невротиков. Относительно лиц первой группы нет никакого сомнения  в

том, что эти люди стремятся к любви, в какой бы форме она ни  проявлялась  и

какие бы методы ни применялись ради ее достижения.

   Невротики, принадлежащие ко второй группе, стремятся к  любви,  но,  если

терпят неудачу в каких-либо взаимоотношениях - а, как правило, они  обречены

на неудачу, - полностью отстраняются от людей  и  не  идут  на  сближение  с

другим человеком. Вместо  попыток  установить  привязанность  к  какому-либо

человеку они испытывают  навязчивую  потребность  в  вещах,  еде,  покупках,

чтении или, вообще говоря, в  получении  чего-либо.  Такое  изменение  может

иногда принимать гротескные формы, как у тех лиц, которые после перенесенной

ими любовной неудачи начинают навязчиво поглощать пищу и прибавлять в  весе.

При появлении новой любовной связи они снова  худеют,  а  очередная  неудача

вновь  оканчивается   злоупотреблением   пищей.   Иногда   можно   наблюдать

аналогичное поведение у пациентов. После острого разочарования  в  аналитике

они начинают навязчиво есть и столь значительно прибавляют в  весе,  что  их

становится трудно узнать, и снова  сбрасывают  вес,  когда  их  отношения  с

аналитиком улучшаются. Такая неумеренность  в  отношении  пищи  также  может

вытесняться, и тогда она проявляется в потере  аппетита  или  функциональных

желудочных расстройствах некоторого типа. В этой группе личностные отношения

нарушены более глубоко, чем в первой группе. Такие лица все еще желают любви

и все еще осмеливаются  стремиться  к  ней,  но  любое  разочарование  может

порвать нить, которая связывает их с другими.

   Третья группа невротиков была травмирована столь сильно и в столь  раннем

возрасте, что их сознательное отношение стало позицией глубокого  неверия  в

какую-либо любовь и привязанность. Их тревожность  столь  глубока,  что  они

довольствуются малым - лишь бы им не причиняли какого-либо явного вреда. Они

могут приобрести циничное, глумливое отношение к любви и будут  предпочитать

удовлетворение своих реальных потреоностеи в  материальной  помощи,  совете,

сексуальной сфере. Лишь после избавления от большей части своей  тревожности

они оказываются в состоянии желать любви и ценить ее.

   Различные  отношения,  свойственные  этим  трем   группам,   могут   быть

суммированы следующим образом: ненасытность в любви;  потребность  в  любви,

чередующаяся с жадностью вообще; отсутствие явно  выраженной  потребности  в

любви в сочетании с общей жадностью. Каждая группа обнаруживает  возрастание

как тревожности, так и враждебности.

   Возвращаясь к главному направлению нашего обсуждения, нам следует  теперь

рассмотреть  вопрос  о  тех  особых  формах,  в   которых   проявляет   себя

ненасытность в любви. Основными формами ее  выражения  являются  ревность  и

требование абсолютной, безусловной любви.

   Невротическая ревность, в отличие от ревности здорового человека, которая

может быть адекватной реакцией на опасность потери чьей-то любви, совершенно

непропорциональна  опасности  Она  диктуется  постоянным  страхом   утратить

обладание данным человеком или его любовь;  вследствие  этого  любой  другой

интерес, который может быть у данного человека,  представляет  потенциальную

опасность. Такой тип ревности может проявляться во всех  видах  человеческих

отношений: со стороны родителей к своим  детям,  которые  стремятся  завести

друзей или вступить в брак; со стороны детей к родителям; между супругами; в

любых любовных отношениях. Отношения с аналитиком не составляют  исключения.

Они проявляются в повышенной чувствительности по  поводу  приема  аналитиком

другого пациента или даже в связи с простым упоминанием о  другом  пациенте.

Формулой здесь является: "Вы  должны  любить  исключительно  меня".  Пациент

может говорить: "Я знаю, что вы ко мне относитесь по-доброму, но,  поскольку

вы, вероятно, относитесь  к  другим  в  равной  мере  доброжелательно,  ваша

доброта  ко  мне  не  имеет  никакого  значения".  Всякое  чувство  любви  и

расположения, которое приходится делить с  другими  людьми  или  интересами,

немедленно и полностью обесценивается.

   Несоразмерная поводу ревность часто рассматривается как результат детских

приступов ревности, когда имело место соперничество между детьми в семье или

особое расположение к одному из родителей. Соперничество детей в семье в той

форме, в какой оно имеет место среди здоровых детей  (например,  ревность  к

новорожденному), исчезает, не оставляя какого-либо шрама, как только ребенок

ощущает уверенность в том, что он ничего не потерял из той любви и внимания,

которые имел ранее. Согласно моему опыту, чрезмерная ревность, имевшая место

в  детстве  и  впоследствии  не  преодоленная,  обусловлена   невротическими

обстоятельствами жизни ребенка, сходными с  описанными  выше  невротическими

условиями жизни взрослых. У ребенка уже существовала ненасытная  потребность

в любви и привязанности, возникающая  вследствие  базальной  тревожности.  В

психоаналитической литературе взаимоотношение между реакциями инфантильной и

взрослой  ревности  часто  определяется  двусмысленно,  поскольку   взрослая

ревность называется "повторением" инфантильной. Если данное  взаимоотношение

подразумевает, что взрослая женщина ревнует своего мужа,  потому  что  ранее

также испытывала  ревность  к  своей  матери,  это,  по-видимому,  не  будет

логичным. Сильно выраженная ревность, которую мы находим в отношении ребенка

к родителям или к своим  братьям  или  сестрам,  не  является  первопричиной

ревности в последующей жизни, но обе они  проистекают  из  одних  и  тех  же

источников.

   Выражением ненасытной потребности в любви, возможно  еще  более  сильным,

чем ревность, является поиск абсолютной любви.  Форма,  в  которой  наиболее

часто предстает данное требование в сознании, такова" "Я  хочу,  чтобы  меня

любили за то, что я есть, а не за то, что я делаю". В таком желании мы  пока

не можем усмотреть ничего необычного Конечно, желание, чтобы нас любили ради

нас самих, не чуждо каждому из нас. Однако невротическое желание  абсолютной

любви является намного более требовательным, чем  нормальное  желание,  и  в

своей крайней форме невозможно для осуществления. Это - требование любви,  в

буквальном смысле не допускающей никаких условий или оговорок.

   Это требование  предполагает,  во-первых,  желание,  чтобы  тебя  любили,

несмотря на любое самое вызывающее поведение. Данное  желание  необходимо  в

качестве меры безопасности, потому что невротик в глубине души отмечает  тот

факт, что он полон враждебности и чрезмерных требований, и вследствие  этого

испытывает понятные и соответствующие по силе опасения, что  другой  человек

может отреагировать уходом, или гневом, или местью,  если  эта  враждебность

станет явной. Пациент такого типа будет высказывать свое мнение о  том,  что

очень легко любить приятного, милого человека, но что любовь должна доказать

свою способность выносить любое поведение того, кого любишь.  Любая  критика

воспринимается как отказ от любви. В процессе анализа могут возникать  обида

и негодование при намеке на то,  что  пациенту,  возможно,  придется  что-то

изменить в своей личности, несмотря на то, что это является  целью  анализа,

потому  что  он  воспринимает  любой  такой  намек  как   фрустрацию   своей

потребности в любви и привязанности.

   Невротическое требование абсолютной любви  включает  в  себя,  во-вторых,

желание быть любимым, не  давая  ничего  взамен.  Это  желание  обязательно,

потому что невротик  чувствует,  что  он  неспособен  испытывать  какую-либо

теплоту или проявлять любовь, и не желает делать этого.

   Его требования включают, в-третьих, желание, чтобы его любили, не получая

от этого никакой  выгоды.  Данное  желание  обязательно,  потому  что  любое

преимущество  или  удовлетворение,  получаемое  в   этой   ситуации   другим

человеком, тут же возбуждает подозрение невротика в том, что другой  человек

любит его лишь ради  получения  этого  преимущества  или  удовлетворения.  В

сексуальных   отношениях   люди   такого   типа   будут   завидовать    тому

удовлетворению, которое получает другое лицо от  их  отношений,  потому  что

полагают, что их любят лишь вследствие  получения  такого  удовлетворения  В

ходе анализа эти пациенты жалеют  о  том  удовлетворении,  которое  получает

аналитик, оказывая им помощь. Они либо будут умалять эту помощь, либо,  умом

осознавая ее, будут неспособны ощущать какую-либо благодарность или припишут

любое улучшение какому-то  другому  источнику,  принимаемому  лекарству  или

совету друга. Их будет одолевать жадность при мысли  о  предстоящей  выплате

гонорара аналитику Эмоционально они будут воспринимать оплату аналитику  его

трудов как доказательство того, что данный аналитик не заинтересован  в  них

Люди такого типа имеют также  обыкновение  быть  неловкими  в  преподнесении

подарков, потому что подарки заставляют их сомневаться в том, что их любят.

   Наконец, требование абсолютной любви включает в себя желание  в  качестве

доказательства чьей-либо любви принимать жертвы Только в  том  случае,  если

другой человек жертвует всем ради невротика, последний  может  действительно

быть уверенным в том, что его любят Эти жертвы могут быть связаны с деньгами

или временем, но они также могут затрагивать убеждения и личную целостность.

Такое  требование  включает,   например,   ожидание   от   другого   полного

самоотречения. Имеются матери, которые довольно наивно считают  справедливым

ожидать от своих детей слепой преданности и всевозможных жертв,  потому  что

они "родили их в муках". Другие матери  вытесняют  свое  желание  абсолютной

любви, поэтому в состоянии оказывать своим детям много  настоящей  помощи  и

поддержки; но такая  мать  не  получает  никакого  удовлетворения  от  своих

взаимоотношений  с  детьми,  потому  что  полагает,  как  в  уже  упомянутых

примерах, что дети любят ее только потому, что так много от нее получают,  и

таким образом она в душе сожалеет обо всем том, что дает им.

   Поиск  абсолютной  любви,  с  присущим  ей  безжалостным  и   беспощадным

игнорированием всех других  людей,  яснее,  чем  что-либо  иное,  показывает

враждебность, скрывающуюся за невротическим требованием любви.

   В  отличие  от  обычного  человека  -  вампира",  который   может   иметь

сознательное намерение максимально эксплуатировать других,  невротик  обычно

абсолютно  не  осознает,  насколько  он  требователен.  Ему  приходится   не

допускать  свои  требования  до  осознания  по  весьма  веским   тактическим

причинам. По-видимому, никто не способен откровенно сказать: "Я хочу,  чтобы

ты жертвовал собой ради меня, не получая ничего взамен". Он вынужден  искать

для своих требований некие основания, оправдывающие их. Например,  он  может

притвориться больным и на этом основании требовать от всех жертв. Еще  одной

сильнодействующей причиной не осознавать свои требования является та, что от

них трудно отказаться, когда они установлены,  и  осознание  того,  что  они

являются иррациональными, оказывается первым шагом  к  отказу  от  них.  Они

коренятся, помимо уже упомянутых основ, в глубоком убеждении невротика,  что

он не может  прожить,  используя  свои  возможности,  что  ему  должно  быть

предоставлено все, в чем он нуждается, что вся ответственность за его  жизнь

лежит на других, а не на нем. Поэтому отказ  от  его  требований  абсолютной

любви заранее предполагает изменение всего его отношения к жизни.

   Общим для всех характеристик невротической потребности в  любви  является

то,  что  собственные  противоположно  направленные   стремления   невротика

преграждают ему дорогу к любви, в которой он нуждается. Каковы же тогда  его

реакции  на  частичное  осуществление  его  требований  или  на  их   полное

неприятие?