ЭКСПЕРИМЕНТ 5: ВСПОМИНАНИЕ - Техника сознавания- Фредерик ПЕРЛЗ

Задачей четырех экспериментов предыдущей группы было усилить и обострить ваш контакт с ок­ружающим. Может быть вам показалось, что они мало касаются каких-либо ваших личных проблем. Если так, мы согласимся, что до сих пор не имели дело непосредственно с «внутренними конфликтами вашего ума»; мы занимались улучшением ориента­ции ваших рецепторов, — по большей части экстероцепторов, — чтобы вы могли обрести большее сознавание того, где вы находитесь.

Мы надеемся, что вы уже почувствовали, и согла­ситесь не только на словах, что «вы» и «ваше окру­жение» — это не нечто существующее отдельно, а целостная взаимозависимо функционирующая сис­тема. Без среды ваши чувства, мысли, тенденции (то есть — вы сами) не организовались бы, не имели бы направления и возможности сосредоточиться на чем-либо; с другой стороны, без живой, дифферен­цированной организации сознавания ваша среда — для вас — не существовала бы. Ваше чувствование целостного совместного функционирования себя и своей среды есть контакт, и процесс его осущест­вления — это формирование и уточнение противо­поставления фигуры и фона, что является, как мы видели, работой спонтанного внимания и возраста­ющего возбуждения. Для вас как живого существа контакт есть предельная реальность (см. рис, 1).

В осязании, обонянии и вкусе чувство контакта удерживается довольно хорошо, что касается зре­ния и слуха, как более «дистантных» модальностей, то большинство современных людей воспринимают то, что они видят и слышат, как приходящее или даже навязываемое им извне, и реагируют в боль­шей или меньшей степени «защитным рефлексом». Такое поведение — симптом параноидальной про­екции, к чему мы вернемся позже. В целом люди не всегда даже смутно сознают, что их видение и слы­шание — это как бы «протягивание», активное «вы­тягивание» к тому, что интересно и кажется способ­ным удовлетворить потребности. Не сознавая этого, люди полагают, что окружающее нападает на них, а не наоборот, как это должно быть у любого здорово­го организма. Следовательно, поскольку их потреб­ности, очевидно, должны быть удовлетворены в среде и посредством среды, они, не сознавая этого, хотят, чтобы окружающее нападало на них!

Скажем это иными словами, — потому что совре­менному человеку очень трудно понять и принять это: для своей жизни, роста и развития организм должен находиться в интимном контакте со своим миром; но если (как мы дальше будем показывать) организм, из-за страхов и тревожности, приобретен­ных в предыдущем функционировании, не смеет инициировать необходимые контакты и принять от­ветственность за них, тогда, поскольку они должны осуществляться, чтобы жизнь продолжалась, ини­циатива и ответственность перекладываются на ок­ружающее. Люди ожидают этого от разных частей окружающего. Это могут быть, например, «свои люди», «правительство», «общество» или «Бог». Эти источники должны либо «обеспечить меня тем, что мне нужно», либо «заставить меня делать то, что я должен делать».

Мы понимаем, что в этом месте многие из вас на­чинают возражать. Например, назвать паранои­дальной проекцией представления о видимом и слы­шимом, как о навязываемом средой, — это сильное выражение. И конечно возможны исключения: бы­вают случаи, когда среда действительно нападает. Но если это не так, то защита может быть излишней.

В отношении ощущения собственных движений, люди часто сознают и принимают только то, что свя-

Рис. 1. Модель перцептивного аппарата человека

зано с произвольно, «намеренно» осуществляемыми движениями. Спонтанные взаимодействия мышц с силой тяжести, твердыми телами и многим другим, выполняются без сознавания.

Нужно вновь обрести понимание того, что это вы видите, слышите, движетесь, вы фокусированы на объектах — интересных или скучных, желаемых или враждебных, прекрасных, безобразных или нейтральных. Пока вы принимаете окружающее как нечто «данное» ли навязанное, с чем в лучшем случае приходится мириться, — вы продлеваете су­ществование нежелательных для вас аспектов своей среды. Это в особенности относится к вашему ближайшему окружению, но до некоторой степени и к более отдаленному и «общественному». Подумай­те, например, о таком вопросе, как благоустройство улиц: если бы люди считали эту часть окружающего предметом своей заботы, наши города скоро были бы значительно чище. Но мнимо беспомощное со­гласие на статус кво: «Хорошо, но я-то в конце ниче­го не могу с этим сделать», — уничтожает возмож­ность необходимой деструкции и реконструкции.

Основное препятствие к полному, здоровому переживанию — это стремление считать своим соб­ственным только то, что делается произвольно, «на­меренно». Все остальные свои действия человек ста­рательно не сознает. При этом «воля» изолируется как от организма, так и от среды, и человек стре­мится преодолеть ограничения плоти и мировых об­стоятельств.

Итак, чтобы расширить области своего сознава­ния, начните относиться со вниманием к спонтан­ным частям своего «я» и попробуйте почувствовать разницу между произвольными и спонтанными дей­ствиями.

В начале этих экспериментов вы, скорее всего, будете неспособны отличить истинное сознавание от интроспекции. Сознавание — это спонтанное чувствование того, что в вас возникает — что вы делаете, чувствуете, планируете. Интроспекция же, наоборот — произвольное обращение внимания на эти деятельности, включающее оценку, исправле­ние, управление, вмешательство; часто как раз само это «обращение внимания» изменяет действия или не дает им достичь сознавания. Привычная интро­спекция патологична; целенаправленная интроспек­ция, осуществляемая психологом или поэтом, может быть полезной техникой, но она очень трудна.

Сознавание похоже на жар угля, порождаемый его собственным сгоранием. То, что дано в интро­спекции, похоже на свет, отражаемый от объекта, когда на него направлено освещение. В сознавании процесс происходит в «угле» (в целостном организ­ме); в интроспекции процесс происходит в «источни­ке» света (отделенной и крайне самоуверенной части организма, которую мы будем называть про­извольным эго). Когда у вас болит зуб, вы сознаете это без всякой интроспекции, — хотя вы можете, ко­нечно, интроспектировать эту боль — прикусывать больной зуб, раскачивать его пальцем или произ­вольно отвлекаться от боли, стоически занимаясь чем-то другим.

В следующем эксперименте дайте своему внима­нию свободно двигаться и образовывать фигуру/фон. Предыдущие эксперименты ограничивались в основ­ном экстероцепцией — опытом, даваемым рецепто­рами на поверхности тела: зрением, слухом, обоня­нием, вкусом, осязанием. Теперь мы собираемся добавить к этому экспериментирование с «телом» и «умом». В первом случае рецепторы находятся в мышцах, связках, сухожилиях. Поначалу вы почти наверняка будете интроспектировать эти чувство­вания себя — и блокировать их. Когда это будет про­исходить, обратите' специальное внимание на эти блоки (сопротивления) и конфликты — противо­стояния сил — частью которых они являются.

Наша техника сознавания может показаться вам вариантом йоги. Это так, но цель здесь другая. На Западе люди веками обращались в основном к экстероцепции «внешнего мира», в то время как в Индии старались усилить сознавания «тела» и «я». Мы хотим полностью преодолеть это противопо­ставление. В Индии пытаются преодолеть страда­ние и конфликт путем притупления ощущений, изо­лируя себя таким образом от «окружающего». Но давайте не будем бояться разнообразить наши чув­ства, реагировать на стимуляцию, проживать кон­фликты, если это необходимо, чтобы достичь целост­ного функционирования единого человека. Мы опираемся на самосознавание не потому, что это последнее достижение жизни (хотя оно и само по себе — хорошая вещь), но потому, что в этом боль­шинство из нас неразвиты или испорчены. То, что лежит за этим, каждый может найти для себя сам, имея в распоряжении сознавание и энергию для творческого приспособления.

Найдите место, где вас не будут беспокоить. По­старайтесь сесть или лечь удобно, на кушетке или в кресле, желательно не слишком мягких. Не пытай­тесь расслабиться, хотя если релаксация возникает спонтанно, не препятствуйте этому.

Насильственная релаксация так же нездорова, как и насильственное сосредоточение. Мышечные напряжения, которые мешают релаксации, состав­ляют важную часть тех самых сопротивлений, на которые мы хотим обратить внимание, следователь­но, нам не следует с самого начала исключать их из картины. По мере продвижения в этих эксперимен­тах вы заметите, что в некоторых отношениях вы спонтанно расслабляетесь больше, но вы заметите также, как вы противодействуете релаксации, сдер­живая, например, свое дыхание или стискивая края кушетки руками. Иногда, заметив зажим, вы будете расслаблять его. Иногда вы будете захвачены силь­ным и неприятным чувством тревоги, вы будете во­обще неспособны почувствовать себя удобно, вас может охватить настоятельное желание встать и прекратить эксперимент. Замечайте все это и точ­ные моменты, когда это возникает.

Мы говорим «не расслабляйтесь», чтобы вы не пытались сделать невозможного. Можно насильст­венно добиться релаксации в одном или нескольких местах тела, но лишь ценой появления напряжений в других местах. На этой стадии наших эксперимен­тов возможно сознавание сопротивления расслабле­нию, но нельзя еще осуществить общее расслабле­ние всех напряжений. Если не подчеркнуть этого, вы можете приняться за невозможное, а потом буде­те вынуждены примириться с неудачей.

Наше общество часто требует от нас невозможно­го. Без роста, упражнения или опыта, необходимых для обретения многих социально ценимых качеств, мы должны быть сильными, волевыми, добрыми, прощающими и спокойными. Поскольку эти требо­вания настойчиво и повсеместно окружают нас, мы на­чинаем думать, что они должны иметь смысл, и при­нуждаем себя к тому, что, как мы полагаем, должно им соответствовать.

В первом эксперименте мы отмечали, что хотя патологично жить в прошлом или будущем, вполне здоровым может быть вспоминание с позиции на­стоящего того, что было в прошлом, и планирование будущих событий. Вот инструкции к эксперименту, который может усилить вашу способность вспоми­нать:

ВЫБЕРИТЕ КАКУЮ-НИБУДЬ ПРОШЛУЮ СИТУАЦИЮ, НЕ СЛИШКОМ ДАВНЮЮ И НЕ СЛИШКОМ ТРУДНУЮ, НАПРИМЕР, ПОСЕТИТЕ В ФАНТАЗИИ ДОМ ВАШЕГО ДРУГА. ЗАКРОЙТЕ ГЛАЗА. ЧТО ВЫ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ВИДИТЕ? ДВЕРЬ: КТО-НИ­БУДЬ ЕЕ ОТКРЫВАЕТ? ОБСТАНОВКУ? ДРУГИХ ЛЮДЕЙ? НЕ ПЫ­ТАЙТЕСЬ .ВЫТАСКИВАТЬ. ЧТО-ТО ИЗ УМА, ИСКАТЬ ЧТО-ТО, ЧТО .ДОЛЖНО БЫТЬ ЗДЕСЬ»; ПРОСТО ОТПРАВЬТЕСЬ В ТО МЕСТО, КОТОРОЕ ВЫ ВСПОМИНАЕТЕ, И ЗАМЕЧАЙТЕ, ЧТО ТАМ ЕСТЬ.

Фундаментальная тенденция организма — завер­шать любую ситуацию или взаимодействие, которые для него не завершены; поэтому, если вы придержи­ваетесь определенного контекста воспоминания, фигура/фон будут формироваться без вашего про­извольного вмешательства. Не пытайтесь рассуж­дать наподобие: «Там должны были быть стулья, где же они?» — просто смотрите. Используйте технику предыдущего эксперимента — абстрагирование де­талей — в применении к тому, что вы воображаете. Рассматривайте образы как если бы они присутст­вовали здесь-и-теперь перед вашими чувствами. Скоро забытые детали начнут появляться сами собой. Но так же скоро вы наткнетесь на сопротив­ления, например, раздражающее чувство, что вы не можете уловить что-то, что, как вы знаете, должно быть тут, или сказать что-то, что вертится на кончи­ке языка. Опять же — не принуждайте себя. По­смотрите, можете ли вы оставить это в покое. Может быть, оно появится через некоторое время внезап­ным озарением. Тем не менее, некоторые детали, необходимые для полноты сцены, могут не выявить­ся, потому что сопротивление слишком велико; дру­гие не вспомнятся, потому что не были достаточно интересны, чтобы войти в фигуру, когда вы пережи­вали эту ситуацию.

Люди весьма различаются в отношении визуаль­ной памяти; одни ею «вообще не обладают», другие, как Гете, обладают эйдетической (фотографичес­кой) памятью. Эйдетическая память «инфантиль­на». Ею обладают дети и, возможно, животные. Немногие из взрослых сохраняют способность про­сматривать по памяти ситуации с такой живой не­посредственностью, с легко сдвигающимися фигу­рой и фоном. Общепринятые требования нашего «образования», — следуя которым, мы абстрагиру­ем только полезные объекты и вербальное знание из ситуаций, полных жизни — настолько подавляют эйдетическую память, что большинство взрослых обретают ее только во сне.

Как любое другое качество, эйдетическая память может быть используема хорошо, как у Гете, или извращенно, как в случае пациента, который мог прочитывать по памяти целые страницы, запечат ленные его фотографической памятью, и таким об­разом сдавать экзамены, ничего не поняв и не асси­милировав из «пройденного» материала (случай со­вершенной интроекции).

Если в данный момент вы обладаете слабой зри­тельной памятью или ее у вас «вообще нет», т.е. вы не умеете живо «видеть перед глазами» по памя­ти, — возможно, это потому, что вы воздвигли стену из слов и мыслей между собой и окружающим. Вы не переживаете мир в его подлинности, а соприкасае­тесь с ним лишь в той мере, чтобы активировать ранее приобретенные системы абстракций. Интел­лект подменяет живое соучастие. Позже у нас будет эксперимент, позволяющий обрести способность жить в невербальных сферах, — ситуация внутрен­него молчания. Пока продолжайте эксперимент, как будто вы действительно визуализируете. По большей части вы будете переживать лишь тени мест и событий, которые пытаетесь вспомнить, время от времени будут возникать короткие вспыш­ки видения.

Сопротивление — это в основном напряжение глазных мышц, как при пристальном смотрении. Может помочь, если вы закроете глаза, как будто спите. Может быть, вы и действительно заснете, но со временем вы можете научиться удерживаться на пограничной линии между сном и полной пробужденностью, в том состоянии, в котором появляются так называемые «гипнагогические» образы. Если они появятся, они могут быть шизофренического, бессвязного типа; но доверьтесь им, это совсем не значит, что вы сходите с ума, — не отгоняйте их из-за бессмысленности. Они могут быть мостом к вос­становлению вашей способности визуализировать и вспоминать.

Такие же упражнения могут применяться к слы­шанию и другим сенсорным модальностям. Обрати­те внимание на сопротивления при попытках вспомнить голоса людей. Если это вам совершенно не удается, значит вы на самом деле вообще не слушаете людей. Может быть, вы заняты тем, что вы сами собираетесь сказать, когда удастся вставить словечко; или вы с большей, чем вам кажется, не­приязнью относитесь к говорящему.

Запахи, вкусы, движения не так легко пережить вновь так же живо, как в реальности, это уже похо­же на галлюцинацию. Если вам удастся ярко вспом­нить что-нибудь такого рода, вы заметите, что эти чувства эмоционально нагружены. Эмоция — это гештальт, объединяющий экстероцепцию и проприоцепцию, как мы подробнее увидим позже. Видение и слышание, будучи «дистантными» чувствами, могут быть сравнительно легко отвлечены от живо­го соучастия и стать «безэмоциональными», — если не говорить о реакции на изобразительные искусст­ва и музыку, которые стремятся пробиться через блокировку. Вкус и запах, «близкие» модальности, могут сохранять эмоциональный тон, хотя отсутст­вие чувств вкуса и запаха — довольно часто встре­чающиеся сопротивления.

ТЕПЕРЬ ПОВТОРИТЕ ЭКСПЕРИМЕНТ ВСПОМИНАНИЯ, НО НА СЕЙ РАЗ НЕ ЦЕНТРИРУЙТЕСЬ ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО НА ВИДЕ­НИИ, ПОПЫТАЙТЕСЬ ВКЛЮЧИТЬ КАК МОЖНО БОЛЬШЕ ЧУВСТВ, — ВСПОМНИТЕ НЕ ТОЛЬКО ТО, ЧТО ВЫ ВИДЕЛИ, НО И ТО, ЧТО СЛЫШАЛИ, НЮХАЛИ, ЧУВСТВОВАЛИ НА ВКУС, ОСЯЗА­НИЕМ, КАК ВЫ ПЕРЕЖИВАЛИ СОБСТВЕННЫЕ ДВИЖЕНИЯ;

ПОПЫТАЙТЕСЬ ВОССТАНОВИТЬ ЭМОЦИОНАЛЬНЫЙ ТОН, КО­ТОРЫЙ СОПРОВОЖДАЛ ЭТОТ ОПЫТ.

ИЗБЕГАЕТЕ ЛИ ВЫ ВСПОМИНАТЬ ОПРЕДЕЛЕННОГО ЧЕ­ЛОВЕКА? ЗАМЕЧАЕТЕ ЛИ ВЫ, ЧТО МОЖЕТЕ ВСПОМНИТЬ НЕ­ЖИВЫЕ ОБЪЕКТЫ ИЛИ ФОТОГРАФИИ ЛЮДЕЙ, НО НЕ САМИХ ЛЮДЕЙ? КОГДА ВЫ ВСПОМИНАЕТЕ СИТУАЦИИ, ОСТАЮТСЯ ЛИ ОНИ СТАТИЧЕСКИМИ, ИЛИ ПОЯВЛЯЕТСЯ ДВИЖЕНИЕ? ПРИСУТСТВУЕТ ЛИ НЕЧТО ДРАМАТИЧЕСКОЕ, КАКАЯ ЛИБО МОТИВАЦИЯ? ВОЗНИКАЮТ ЛИ ТОЛЬКО ОТРЫВКИ, ИЛИ ВЫ МОЖЕТЕ ПРОСЛЕЖИВАТЬ ДЕТАЛИ, НЕ ТЕРЯЯ ЦЕЛОГО? УДА­ЛЯЮТСЯ ЛИ ОБРАЗЫ ИЛИ ЗАТУМАНИВАЮТСЯ?

Цитируя отчеты об этом эксперименте, начнем с напоминания, что «доказывание своих возможностей» — наиболее опасный самообман из всех сопро­тивлений: «Я не встретился ни с какими трудностя­ми в этом задании. Я могу с полной ясностью вспо­минать сцены, события, ситуации, людей, как недавно происходившие, так и давно прошедшее. Я не нахожу никаких особых напряжений или блоки­ровок в протекании вспоминания».

Некоторые участники эксперимента обнаружи­ли, что при хорошем визуальном вспоминании они почти лишены слухового. Для других дело обстояло наоборот: «Эксперимент на вспоминание был наибо­лее плодотворным, т.к. он дал мне возможность ярко увидеть свой недостаток. Я чувствовал себя «масте­ром» во всем, что касалось предыдущих эксперимен­тов — фигура/фон, сосредоточение, актуальность и пр.; когда я начал этот эксперимент, результат по­разил меня. Я всегда знал, что обладаю прекрасной способностью видеть и восстанавливать увиденное в памяти, но я не знал, до какой степени это преобла­дало в моем сознании и, возможно, — увы! — ком­пенсировало то, чего недоставало. Я часто говорил друзьям, что изобразительные искусства для меня то же, что для других — музыка. Я имел в виду, что большинство людей слепы к визуальным отношени­ям фигуры/фона, обращая внимание только на слу­ховые фигуру/фон; отсюда и трудности в понимании современных художников абстракционистов. Но я не знал, что сам я практически глух к слуховым фи­гуре/фону. Голая правда состояла в том, что в экспе­рименте на вспоминание я оказался совершенно не­способным восстановить слуховой опыт. С этого времени я очень стараюсь слушать. Например, я на­чинаю понимать, что танцы — это не только шарка­нье ног».

Многие отмечают трудность вспоминания движу­щихся сцен и объектов, многим трудно вспомнить цвет, они визуализируют в черно-белых тонах. Фо­тографии людей вспомнить легче, чем самих людей. Во многих случаях простое обнаружение, благодаря этому опыту, той или иной неполноты восприятия позволяло обратить интерес и внимание на недооце­ниваемые модальности. «До того, как я прочел ин­струкции к этому эксперименту, я всегда думал, что разговоры об «образах» — это просто фигура речи. По-видимому, я считал, что все, что мы вспомина­ем — это результат вербализации. Сейчас мне начи­нает удаваться уловить смутные образы, иногда возникают вспышки ярких воспоминаний. Как ни странно, мне легче вспомнить голоса, чем картины.»

Личная значимость вспоминаемого, разумеется, влияет на живость памяти. Вот пример: «Голоса либо не удается восстановить в памяти, либо они приходят с такой глубокой реальностью, что это пу­гает. Это были голоса матери и отчима. Когда я ус­лышал их, внимание стало уплывать, и на меня нашла сонливость».

Вот еще один отчет: «Я обнаружил, что легче вспоминать хорошие события, чем дурные, и это более способствует релаксации. Одно событие, кото­рое я вспоминал, заставило мои ноги непроизвольно двигаться. Это был случай, когда мне пришлось бы­стро отскочить, чтобы не быть порезанным разби­той бутылкой из-под пива. Удивительно, насколько живым было воспоминание: почувствовал ускорен­ное дыхание и сердцебиение».

Еще один отчет в заключение: «Что касается слу­ховых воспоминаний, они мне совершенно не уда­ются. Я была испугана, обнаружив, что не могу вспомнить даже голоса своих родителей. Я полагаю, что обладаю нормальным средним слухом, я быстро замечаю акцент и особенности голосов. Но я не могу их вспомнить, если только не делаю это через не­сколько минут после того, как человек уходит. По­пытки вспомнить их на следующий день не удаются совершенно. Впрочем, однажды мне удалось услы­шать голос. Ранее я пыталась вспоминать только приятные сцены. На этот раз я намеренно выбрала неприятную. Сначала это тоже не удавалось, но я проявила настойчивость, и мне удалось вспомнить. Это внезапно пришло ко мне с необычайной ясностью. Мне казалось, что сцена восстановилась до мельчайших деталей. Затем мне показалось, что я слышу голос. Это был голос человека, за которого я собиралась выйти замуж. Впечатление было очень мимолетным, и меня внезапно охватило такое бес­покойство, что дальнейшая работа была невозмож­ной».