НАСЕЛЕНИЕ СНОВ - Школа сновидений - Ал.Панов

                            Кто там скачет в ночи? я хочу это знать, я хочу это знать

                                                                                               А. Бродский

Кто же те, кого мы встречаем в наших ночных странствиях? И почему, когда мы видим во снах самых близких нам людей, проснувшись, мы далеко не уверены, что это были именно они?

А кто Те, кого мы мучительно не можем вспомнить, и незнакомость их внешности не мешает нам чувствовать, что мы знаем их очень давно, даже всегда? И кто те, кого мы боимся больше смерти в наших снах?

Когда сновидяший покидает разрушенный дом и начинается его возвращение Домой, для него становится заметным (быв­шее и до этого) присутствие в его снах сущностей, являющихся как бы гидами, наставниками, проводниками. Понять их роль, особенно на первых порах, затруднительно из-за того, что наше невменяемое сознание придает им облик по непредсказуемым смысловым ассоциациям: бывший школьный или университетс­кий учитель, отец, начальник, важный чиновник или другие представители администрации, тренер, священник, И.Христос, просто человек, к мнению которого мы наяву прислушиваемся и т.п.. Речь идет о снах, в которых кто-то опытней или старше учит, ведет или наказывает (т.е. тоже учит).

Предмет урока, благодаря все тем же свойствам сознания, тоже может выглядеть как угодно: математика, плавание, поле­ты, кройка и шитье, гончарное и стеклодувное дело, навигация космических кораблей, выращивание изумрудов, причудливое целительство и т.п. Если мы плохо помним и понимаем урок во сне и наяву, не стоит отчаиваться — эти знания остаются в нас и проявляются в нашей жизни в безотчетных движениях и по­ступках (если только наши сны не навеяны видиками или пло­хим пищеварением).

Особого внимания заслуживают сновидения с обучающим сюжетом, разворачивающиеся как бы в большом помещении с амфитеатром среди множества соучеников,— эти сны достаточно важны, в них присутствуют узловые проблемы, импульсы для внутреннего развития на длительный период.

Не стоит игнорировать и экзамены, которые мы время от времени сдаем во снах, — это действительно экзамены, а не воспоминания о студенчестве, и нужно много трезвости, чтобы понять их реальное значение в нашей судьбе.

Чем, собственно говоря, являются сновидческие учебные заведения, сам процесс обучения, какие силы воспринимаем мы подобным образом во снах?

Может быть, потребность в знании и познании у людей дей­ствительно является врожденной, как потребность в опреде­ленной энергии, питающей основы человеческого (и не только) бытия. По всей видимости, необходимость познания есть то, что дает естественную (подобно оси Север-Юг) направленность человеческому развитию: знание есть сила, знание есть жизнь. Возможно в мире — во вне и внутри — есть некие живые сис­темы света, способствующие и направляющие все, связанное с процессом познания, подобно тому, как магнитное поле Земли в любом месте планеты разворачивает стрелку компаса по оси Север-Юг. И, скорее всего, именно такого рода системы света и силы мы в наших отрывочных снах воспринимаем как учеб­ные заведения, придавая им те или иные знакомые нам очерта­ния.

Более частными фрагментами таких систем являются исто­рически сложившиеся в процессе эволюции системы челове­ческого знания, усвоившие с теми или иными антропоморфны­ми искажениями некоторые области Неизвестного. К таким системам, естественно, относятся все религиозные, эзотерические и оккультные традиции, развивавшиеся когда-либо на пла­нете.

Некоторым образом эти традиции являются более, а чаше менее совершенными мостами, соединяющими человеческое познание с Неизвестным, и, некоторым образом, эти мосты ста­новятся иногда доступными восприятию сновидяших в силу тех или иных естественных и неестественных склонностей и усло­вий их рождения.

Вопрос об уходе из сновидческих учебных заведений доста­точно сложен: с одной стороны мы, безусловно, существа с той или иной мерой свободы выбора, хотя бы потому, что изна­чально не принадлежим никому. С другой стороны, очень не­многие из нас реально могут развиваться полностью самостоя­тельно, с необходимостью утрачивая в сердце потребность в гарантиях. Вопрос в том, насколько мы доверяем чему-то в себе, потому что в той же мере мы доверяем и кому-то во вне.

Возвращаясь к сущностям, которые выполняют функции проводников во снах, независимо от ликов, в которых мы их воспринимаем, с уверенностью можно сказать лишь то, что не­которые из них действительно являются сущностями высшего порядка, другие — это мы сами, наши высшие аспекты, с кото­рыми мы еще не можем отождествиться и поэтому отчуждаем их.* И в том и в другом случае не стоит забывать, что за всем этим как бы стоит Дух, вернее все это — часть Духа, и в этом смысле нет принципиальной разницы — и то, и другое помога­ет в пути, похожем на другие лишь постольку, поскольку пути самой непостижимой силы, которую мы здесь называем Дух, — неисповедимы.

Но время от времени в наших снах под видом гидов и на­ставников могут появляться лжегиды и лженаставники (или наши собственные разрушительные затемненные стороны), как бы с целью искусить нас, а также, проверить на прочность нас и степень нашей пробужденное. Как отличить одних от дру­гих? Очень просто: за ними тоже стоит Дух, и они — часть Духа.

По мере пробуждения где-то в глубине нашего сердца все явственнее звучит нечто очень тонкое, которое всегда знает точно: туда ли мы идем или нет, — его невозможно обмануть. Ни во сне, ни наяву. Человек, когда он честен с собой, умеет различить этот голос среди всего остального, не стоит сомне­ваться.

Возвращаясь к остальному населению снов, также не стоит упускать из виду познавательную сторону общения с ними, т.к. это вообще наиболее созидательный способ смотреть на веши.

К наиболее неприятным и даже опасным сущностям во снах, относятся те из них, которые принимают форму самых близких нам эмоционально людей, связаных с нами длительными и сер­дечными узами. Чем болезненней эти узы (длительная страсть, безответная любовь, обида и т.п.), тем вероятней, что под ли­ком этих людей в наших снах скрываются огневки. Они принимают облики наших родителей, братьев и сестер, люби­мых. Опознать их можно по оранжевато-алому (иногда до истошности) свету, которым они как бы подсвечены, а также по несравненной безжалостности ситуации в близких взаимоотно­шениях с ними и —затем — по ошеломляющей боли и жестоко­сти шока от их энергетического удара (ощущения сравнимы только с вливанием внутрь тела расплавленного металла), и вы просыпаетесь от крика собственной боли. После такого рода снов весьма вероятны достаточно серьезные заболевания.

Общение с огневками, даже если мы чувствуем себя достаточно сильными и способными на контролируемые дей­ствия во снах, с одной стороны неэффективны в смысле полу­чения знаний, с другой стороны — опасны даже для очень раз­витых сновидящих, а возможно и для человека вообще. Может быть, единственное знание, которое огневки дают нам, - о том, что с ними незачем встречаться, а для этого мы должны быть свободны от застойных и безмерных привязанностей. Дру­гими словами, человеку, действительно ищущему знания, люб­ви и свободы, не должны сниться его близкие — все проблемы с ними лучше решить наяву.

Огневки -  не порождения нашего подсознания, не тонкие сущности нашей планеты,— это хищные существа дру­гого мира, охотящиеся за определенными энергиями.

С огневками имеют весьма отдаленное сходство лисы, которые в сновидениях выглядят подобно странной помеси рыжеватых собак и лис, иногда приобретая человеческий об­лик, но с теми же особенными лисье-рыжеватыми чертами и двусмысленными намерениями. При общении с ними преобла­дает ощущение подлога, подмены, заблуждения, двурушниче­ства, липкого страха. Они подсвечены мутно-желтым или гряз­но-оранжевым светом. Их энергия — теплая и сухо-удушливая, вызывающая иногда особенный тепловатый зуд в теле. Видяшим лисы предстают как светимость беспокоящего оранжевато-желтоватого оттенка, имеющая каплеобразную форму пла­мени свечи, но со срезанной верхушкой («чипполино» без во­лос) и упрощенной, по сравнению с человеком, внутренней све­тящейся структурой.

Факт существования этих созданий не является сам по себе большой новостью: некоторые сведения о них можно почерп­нуть из древних китайских книг, повествующих о так называе­мых лисах. Новостью является их активное вторжение в близ­лежащие пространства сновидений, начиная с лета 92 года, а также массовость их появлений, появление их группами и ощу­щение, что они нашли себе хозяев, т.е. примкнули к какой-то более жесткой и уверенной в себе системе силы.

При описании лис возникает трудность, связанная с тем, что речь идет об их экспансии не только в пространства снови­дений: судя по всему, участились случаи их рождения в чело­веческом облике* (или приобретения его другими путями) в реальной жизни. О них можно сказать, что это не-люди, т.е. те, кто еще не стал людьми, хотя внешне выглядят как люди (име­ют форму человека). Суть этого процесса, возможно, связана с тем, что нишу, высвобождающуюся в процессе перехода чело­вечества в иное качество,** начинают заполнять сущности, ко­торым в своем развитии только предстоит пройти человечес­кую стадию. С другой стороны, если выйти за наиболее рас­пространенные эволюционные оккультные описания и исходить из того, что каждый класс сущностей в мироздании имеет свой собственный путь развития,*** то наиболее вероятной причи­ной нашествия лисов может быть их потребность в определенной энергии,   которую они получают при близком сосед­стве с людьми.

Сновидческий опыт показывает, что лис привлекает (и в этом также проявляется их отдаленное сходство с огневками) человеческий душевный мусор — бесформенные остатки на­шей эмоциональной жизни, с которыми мы не расстаемся вов­ремя: страхи, подозрения, необоснованные притязания к объек­там нашей длительной и застойной привязанности. В отличие от огневок, которые резонируют на очень интенсивные, болез­ненные в своей безмерности страсти, лис больше привлека­ют камерные вещи с гнильцой, с душком, а также имеющие не­посредственное отношение к сфере именно половых отноше­ний, т.к. у них, судя по всему, в сновидениях очень мало выра­жены половые отличия.

Взаимоотношениям с лисами в снах обычно соответ­ствует усиление в отношениях наяву настроений неискреннос­ти, подозрительности, лжи, двусмысленности, двурушничества, амбивалентности, недоверия, сомнительности ситуаций. Обыч­но необходим целый период, иногда до нескольких лет, обще­ния с лисами во сне и наяву, для того, чтобы были извлечены необходимые человеку знания. Их можно выразить как необходимость хорошо проветривать все, что касается эмо­циональной жизни, особенно любовных отношений, не созда­вая замкнутых на себе областей, зацикленных аффектов, душ­ных пут повышенной опеки и подозрительности к тем, кого мы любим, — лисы учат однозначности наших чувств и решений. Труднопонимаемой стороной отношений с лисами является эффект укрепления воли и целостности, возникающий у лю­дей; еще труднее постичь некие токи особого знания о бес­смертии, может быть, не для человека предназначенного (по способу достижения), но как возможность — открывающая об­щий для всех живых далекий свет.

Лисы наяву обладают свойством намагничивать нашу волю в направлении страсти прежде всего половой: они спо­собны порождать очень глубокую привязанность к себе, часто ослепляющую. Между тем, им самим внутренне в такой интен­сивности зачастую неведомы и просто недоступны эти чувства, а особенно высокие проявления любви. Они питаются энерги­ей привязанности и любви, по всей видимости, потому, что не могут ее сами порождать, производить, хотя иногда они могут научиться этому.

Лисы могут сильно запутать судьбу человека благодаря своей способности придавать исключительно привлекательность и магнетизм периферийным и опустошающим по своей сути ли­ниям развития. Но правильное взаимодействие с ними дает мно­го знания, мудрости и возможность оживлять волевую сферу сущностных интересов человека.

Не следует понимать совершенно буквально эти сведения, тем более что в повседневной жизни встречаются не только, так сказать, чистокровные лисы в человеческом обличье, но и лисы как бы наполовину, на четверть или просто люди, в силу этих или иных своих обстоятельств сильно помеченные особой лисьей энергией или способами взаимодействия.

Как бы то ни было, максимум, что можно сделать в отноше­нии с лисами во сне и наяву* — это попытаться провести их дальше с помощью нашей любви (способность любить — ос­новное отличие между ними и нами), если мы чувствуем себя достаточно сильными и это совпадает с нашим решением о том,

что для нас является действительно необходимым. Минималь­но, что можно и необходимо сделать — не бояться их, потому что страхом они могут питаться также, как любовью.

Другой тип сущностей, встречающийся в сновидениях - о б о л о к и—трудноописуем, потому что они не принадле­жат нашему миру, и их мир удаленней чем миры огневок, а те формы, в которых мы видим их в своих снах — это проекции нашего подсознания, не имеющие отношения к их действитель­ной форме. В своем исконном мире с человеческой точки зре­ния они почти абсолютно неподвижны, но обладают достаточ­ной силой, чтобы притягивать сновидящих в удаленное про­странство сновидческого мироздания, населяемое ими.

Взаимодействия и отношения с оболоками развива­ются очень медленно — годами. Первые их вмешательства в путь сновидца проявляются вначале как присутствие чего-то чужеродного, чуждой энергии, которая отклоняет сновидца от привычных путей и состояний во сне. Со временем эта энергия становится иногда видна сновидцу как нечто невообразимое, особого пепельно-серо-черноватого цвета с преобладающим качеством полной чужеродности и пока еще смутного диском­форта. На следующей стадии сновидящий как бы помимо сво­ей воли оказывается уносимым этой силой, которой невозмож­но сопротивляться. Само пребывание в мирах оболоков сновидец обычно долгое время не в состоянии вспомнить из-за удаленности особенностей восприятия мира оболоков от при­вычных сновидческих настроек. В воспоминаниях фигурируют странно сплетенные между собой живые на свой манер суще­ства, более напоминающие огромные корни или ветви дерева каучуково-черного цвета, живущие в среде, напоминающей белесо-серую воду, иногда имеющую холодные, неестественно синие и синюшные оттенки.

О б о л о к и, судя по всему, испытывают потребность в некоторых энергиях человека. И хотя, согласно многим источ­никам, нужную им энергию выделяет человек, находящийся в состоянии страха и ужаса, можно предположить, что страх и ужас — это то, что остается в человеке,а то, что берут у чело­века —это обратная сторона: энергия радости, оптимизма, воодушевленности,— т.е. легчайшие и светлейшие составляющие целостности человека, — энергии, нехватка которых действи­тельно остро ощущается в мирах оболоков. В отличие от огневок и лисов, оболоков не интересуют энергия любви и страсти, — она их скорее отталкивает. Это можно понять, если рассматривать способ жизни оболоков,— а бытие и со­знание оболоков, видимо, представляет единый организм, в котором почти отсутствует индивидуальное начало,— как очень своеобразный и плоский (с человеческой т.з.) эрос, т.е. бытие вместе. Оболоки, несомненно, обладают гигантскими объема­ми знания в самом обобщенном смысле этого слова, и снови­дец, взаимодействующий с ними, может получать эти знания взамен своей энергии. Однако сам род этих знаний настолько чужд сущностно человеческому пути, что целесообразность по­добного бартера очень сомнительна.

Важно помнить, что в нашем повседневном мире оболоки никогда не присутствуют непосредственно даже на самых тон­ких планах, - - их природа и скорость бытия несовместимы с условиями нашего мира. Вместе с тем, есть основание предпо­лагать, что наш мир является в течение достаточно длительно­го периода времени (не менее 10000 лет), объектом их при­стального внимания и некоторых очень медленно и скрытно развиваюшихся манипуляций, целью которых, видимо, являет­ся облегченное получение необходимой им человеческой энер­гии. Эти манипуляции производятся при помощи проецирова­ния из мира оболоков некоторых знаний и идей, в том или ином виде входящих в состав человеческих форм развития. К такого рода идеям,** в первую очередь, следует отнести идею коллек­тивного бытия людей как бытия клеток одного организма, при которых игнорируется индивидуальность. К счастью, этот спо­соб бытия вместе все ж не является сущностно человеческим: действительно человеческий способ совместного бытия скорее похож на птиц, образующих стаю, или звезды, соединяющиеся в созвездия. Однако эта подложная идея, которую можно упо­добить Подсадной Утке, в тех или иных вариациях вошла в плоть и кровь множества религиозных, философских и, соот­ветственно, политических систем: самые безобидные ее интер­претации мы находим в индуистских пантеистских источниках и экологических воззваниях, а самые безжалостные — в поли­тических режимах типа империи инков и сталинской машины или «Аум Синрике».

Т.о. можно предположить, что все социальные формы, объе­диняющие людей — будь то религиозные, криминальные, ок­культные или политические структуры и организации — в по­вседневной жизни которых, вопреки декларируемым принци­пам, начинает преобладать отсутствие радости, воодушевлен-ности и оптимизма, которые абстрактным понятием долга или вины (греха), — такого рода формы в той или иной мере явля­ются коллективными поставщиками энергии для оболоков.

Для люлей, бессознательно или сознательно, прямо или опос­редованно взаимодействующих с миром оболоков, характерно преобладание серовато-белесых, иногда свинцово-серых тонов с особой структурой мелкоизорванных перепутанных нитей (или чешуйчато-мелкосетчатой) в их светимости — обычно над голо­вой , по левой стороне. Ощущение чего-то серого может возни­кать просто от общения с ними. Характерной ловушкой в биографии такого рода людей является страх страха,* который парализует их способность быть цельными и воспринимать не­замутненно мир. Психологический их портрет дополняется иног­да маскируемым, но неизбежно присутствующим хотя бы в их поведении пессимизмом, скептицизмом, ожиданием худшего; от­сутствием живой радости и присутствием неживых ее суррога­тов и имитаций. Чуть менее специфична питаемая ими слабость к излишней рациональности и ментальности. В общении с ними чаше всего присутствует холодок, переходящий в холод.

Несмотря на общее впечатление некоторой безжизненнос­ти, эти люди очень хорошо защищены и сильны: они зачастую выходят невредимыми из невероятно опасных ситуаций. Одна­ко их сила не ощущается как обычная сила сильных людей,— наоборот, они могут вызывать впечатление слабых или бессиль­ных. Их сила как бы не со знаком плюс, не сила присутствия, а сила со знаком минус — сила отсутствия. И это именно та сила, которая в памяти сновидяших непостижимым образом уносила их в миры оболоков, — непостижимо, потому что это не сила, хватающая и несущая, а сила, неотвратимо убирающая то, что держит и то, чем держишься,— больше всего она напоминает антигравитацию. Не впадая в дьявологию, можно сказать, что оболоки умеют защищать своих клиентов.

Однако если быть точнее, необходимо отметить, что оболоков нельзя отнести к сугубо паразитическим формам жиз­ни мироздания, — для них характерен тип отношений «ты мне — я тебе», т.к. они всегда как бы дают что-то взамен, хотя эти дары и весьма сомнительны для человека, склоняя его к очень двусмысленным путям.

Проблема для ищущих, однако, заключается в том, что без обладания или, на худой конец, без понимания такого рода «тем­ной отрицательной энергии», по всей видимости, достижение для человеческих существ реального бессмертия и реальной свободы весьма и весьма проблематичны и маловероятны.

Хирурги — достаточно малоизученный класс существ, которые активизировались в сновидческой жизни планеты за последние годы. В сновидениях они никогда не бывают одеты в белые халаты, — их спецодежда особого фисташково-бирюзового «медицинского» цвета различных оттенков. Их одежда просторна, без застежек спереди, голова скрыта под чем-то, подобным медицинской шапочке или колпаку. Их одежду при­ходится описывать так подробно, потому что неизвестны слу­чаи, когда какой-либо сновидяший увидел бы их светимость или хотя бы внятно разглядел лицо.

Во снах они производят разнообразные хирургические опе­рации над сновидцем или другими людьми: от мелких (удале­ние испорченного зуба) до полных и скурпулезных расчлене­ний всех членов и органов с последующей очисткой и полным восстановлением целостного организма.

Все сновидцы отмечают отсутствие у пациентов страха или беспокойства по поводу операции, ощущение что это как бы к лучшему. И это «как бы» сродни какой-то неясности и недоуме­нию по поводу того, что светимость и лица этих существ невоз­можно разглядеть. Как выразился один из сновидцев, может быть, это не существа, а орудие?

Достаточно часто подобные сновидения совпадают с нача­лом улучшения здоровья. С другой стороны, у «оперируемых во сне» нередко возникает чувство, что вторжение происходит не только и не столько в физическое тело, сколь в области бо­лее тонкие. Иногда улучшение состояния здоровья восприни­мается как производимое за счет чего-то другого, может быть, не менее необходимого, но менее очевидного.

Как бы то ни было, по поводу хирургов -- и кто знает, может, это и есть их наиболее характерная черта? — невоз­можно сказать ничего определенного,* кроме нескольких стран­ных и бессвязных вещей:

— эти сущности появились в сновидениях не раньше конца 50-х годов XX века,- тогда была создана некая основа для их появления.

— существует странный мир, очень похожий на наш, в кото­ром эпоха и ее стиль всегда похожи на 30-е-50-е годы на на­шей планете, и населяют ее спокойные худощавые люди(?) выше среднего роста. Технический прогресс в этом мире не пошел дальше земного уровня 50-х годов.

— возможно, на Земле где-то существует культ бирюзового богомола.

- с начала 90-х годов в дизайне все чаще стали использо­ваться матовые поверхности глубоких оттенков серого («мок­рый асфальт»), серо-зеленого и серо-бирюзового, а также спе­цифические вздуто-трапецевидные с закругленными углами формы, отдаленно ассоциирующиеся с насекомыми.

— единственное на земле, что напоминает операции  хи­рургов-- Пачита и филиппинские хилеры, однако без медицинских аксессуаров.

С середины 92 года, вначале на самых отдаленных, а затем и на все более близких планах в сновидениях появились чело­векоподобные сущности, выглядящие как наиболее древние из всех, которых приходилось видеть сновидящим. С ликами цве­та пергамента и очень старого золота, с оспинками, как на брон­зовых бюстах, они двигались как бы в тоннеле обратного вре­мени, приближаясь к той части Мироздания, где находится наш мир. Они производили впечатление настолько древних, что смысл их появления не казался печальным: они возвращались, чтобы рассыпаться, умерев навсегда, вместе с неким грузом, который был с ними. Они были как камикадзе света, ибо их груз и был светом — очень древним, забытым и, видимо, край­не необходимым именно сейчас нашей Ойкумене.

Летом 92 года Памятники вошли в максимально доступные для многих сновидящих тонкие планы, откуда вос­принимались по-разному, но со многими совпадениями по сути: немыслимая древность их знания, несомненно антропоморф­ная (гуманоидная) духовность, неимоверная плотность золотис­то-янтарных энергий, намерение соединить как бы две ветви знания: Северо-(Западную) и (Юго)-Восточную. Впоследствие некоторым ищущим удалось вступить с Ними в контакт не толь­ко в сновидениях, но и на окраинах бодрствующего сознания. Результатом этого стали произошедшие во многих местностях странные посвящения, последствия которых, судя по всему, уже проявляются и будут проявляться весьма длительное время на материальных и иных планах. Вопрос о том, кто были эти сущ­ности, остается открытым, несмотря на множество предполо­жений, высказанных по этому поводу.* В любом случае, участ­ники посвящений, связанных с   Памятниками, встреча­лись не более и не менее чем с самими собой, т.е. со своей целостностью. В настоящее время Памятники  отсутству­ют в доступных пространствах сновидений,— они выполнили свою миссию, какой бы она ни была, и сделали это безупречно. Но тем сновидящим, которым Памятники   подарили целые мешки пергаментных свитков и папирусов, есть смысл не забывать об этом никогда. Хотя бы потому, что с тех пор ничто не осталось прежним.

Среди многообразия населения снов могут быть упомянуты такие формы, как Ге б б л и н ы, выглядящие как монахи в темно-серых или черных рясах, под капюшонами которых вме­сто лица скрывается либо нечто волчьеобразное, либо пустота. Они хищны, безжалостны и стремительно неотвратимы, и по­являются, как правило, слева, когда в мире спит все.

Рассматривать их как самостоятельный класс сущностей, по всей видимости, не совсем правомерно. О них скорее можно говорить как о присущей нашей планете форме падения неко­торых сущностей, в т.ч. человеческих, а также как о некоторых проблемах нашего подсознания.

Гебблины по сути своей — агрессивные вампиры или пол­ностью отчужденная и непонятая нами наша собственная раз­рушительность, которые великолепно излечивают нас от несво­евременного пацифизма и филантропии. Иногда они принима­ют облик наших умерших родственников и близких. Тогда их можно распознать по особому строению губ и рта: как прорезь в бледновато-землистой коже.

Одним из признаков реальности нападения гебблина в сновидении является ощущение боли в области ниже пупка слева при просыпании. При частых нападениях некоторую защищен­ность дает пояс или ремень, которым нужно перепоясаться пе­ред сном.

В сновидении гебблины производят впечатление трезвых и очень сознательных сущностей, в отличие от боль­шинства зооморфных мерзких тварей. Сновидящий может по­лучить пользу от нападений гебблина в том случае, если это заставит открыться его волю, и он проснется во сне. Тогда г е б б л и н становится хорошим общеукрепляющим сред­ством.

Некоторые люди в повседневной жизни имеют внешнее сход­ство сгебблинами. Это может быть связано либо с каким-то внутренним падением человека, либо с плотным общением с гебблинами во снах, накладывающим свой отпечаток.

В связи с этим (см. также лисы), возникает возможность со­здания некой классификации людей, основанием для которой служит присутствие в восприятии их не-человеческих, чуждых компонентов, т.е. ксенологическое описание типов людей, с которыми мы сталкиваемся в нашей повседневной жизни.*

Мотыли — мертвяки пpeдcтaют сновидцу как люди затем как человекоподобные фигуры, закутанные в нечто вро­де савана белесоватого цвета; для видяши^их светимость по­добна истлевшим лохмотьям беловато-бежевого цвета, образу­ющую как бы структуру запеленутой мумии или куколки с неко­ей темнотой внутри; вся их светимость часто воспринимается как состоящая изчдряхлой беловатой пыли, подобно пыльце с крыльев ночных бабочек.

Мотылей — мертвяков затруднительно рассматри­вать как самостоятельный класс сущностей; к ним, видимо, от­носится все, сказанное в этой связи о гебблинах, они принад­лежат нашему миру вне всякого сомнения. У них нет лица. Мотыли как бы не вполне живы, достаточно статичны, не очень сознательны. Они способны окутывать своей мелкопылистой энергией и затормаживать некоторые жизненные процессы.

При наличии страха у сновидца мертвяки могут досаждать несколько сильнее, опустошая и запутывая путь. Судя по все­му, их привлекают некоторые энергии, сопутствующие поло­вым вожделениям и порокам — т.е. ситуации, в которых чело­век не может реализовать практически свои сексуальные осо­бенности и желания, конденсируя в своем воображении соци­ально или ситуативно табуированные формы половой жизни. Преобладающая энергия общения с мотылями-мертвяками - беловатая душновлажная, во снах выглядящая иногда как желеобразные бесформенные массы или потеки белесо-бежеватого оттенка.

В отличие от лисов, их почти не интересует диапазон эмо­циональных энергий —т.е. энергии сердечной любви и страс­ти. В ситуациях с мотылями-мертвяками сновидящим лучше за­ниматься половой жизнью все-таки наяву, а не в воображении или сновидении, или не беспокоиться об этом вообще.

Очень высокие, часто светловолосые, хорошо сложенные светящиеся чистейшим золотым светом люди в снах могут быть, конечно, и нашими собственными высшими аспектами,** но есть основания думать, что иногда в таком облике появляются и сущности очень высокого порядка, имеющие непосредствен­ное отношение к человеческому пути — Хранители.

Они хранят путь возвращения к нашим Настоящим Родите­лям, если говортъ по-китайски. Во всяком случае, общение с ними безусловно благотворно во всех отношениях, и их энер­гетический поток среди множества других воспринимается во снах как наименее чуждый, а точнее — как самый настоящий, истинный, родной, давно разыскиваемый нами.

По всей видимости, любое общение с ними — это удача, но у удачи свои пути, и опыт взаимодействия с Хранителями, ви­димо, относится к наиболее индивидуальным и глубоким про­цессам, и поэтому наше обобщение на этом заканчивается.