Глава 3. РЕТРОФЛЕКСИЯ И ЦИВИЛИЗАЦИЯ - Эго, голод и агрессия- Фредерик Перлз

Наши беды начались с появления Моисея. Ни одна рели­гия не содержит такого грандиозного количества предписа­ний, регулирующих потребление пищи, как религия Моисея. Некоторые из них, вроде запрета на свинину, оказались впос­ледствии рационально обоснованы научными открытиями; но тем не менее вполне возможно, что Моисей разработал свои пищевые законы потому, что сам был большим привередой, и либо обобщил свои антипатии, либо хотел быть уверенным, что церковная десятина (10 процентов от урожая, которые по­лучали священники) придется ему по вкусу.

Кроме того, существует иррациональный фактор, который осложняет ситуацию. Евреи различают два вида пищи: «мо­лочную» и «мясную». Это соответствует разделению на пищу «сосунка» и пищу «кусаки», чье желание съесть свою мать дол­жно быть остановлено. Таким образом, дентальная агрессия, хоть и не запрещается в целом, строго ограничивается и ре­гулируется, оставаясь невыраженной. Эта невыраженная аг­рессия, должно быть, и способствовала сопротивлению евре­ев своему лидеру.

Всякому привилегированному классу приходится опа­саться агрессии со стороны угнетаемого класса, и Моисей по праву рассматривал такую агрессию (которую он сам бес­сознательно подстегнул своими пищевыми установлениями) как личную угрозу. Когда напряжение агрессии подавляемо­го класса становится слишком сильным, правители обычно направляют ее на какого-либо внешнего врага. Они разжига­ют войну  или  находят козла  отпущения  в  каком-то другом

классе, расе или иноверцах. Моисей, однако, использовал дру­гой трюк: ретрофлексию. Примитивные племена молятся сво­им фетишам о ниспослании помощи в преодолении бедствий, и если их молитвы не приносят должного результата, фетиш выбрасывается «за ненадобностью». Древние греки вели себя подобным же образом, но их боги обладали слишком большим авторитетом для того, чтобы им можно было дать отставку и, кроме того, их было слишком много. Таким обра­зом, если кто-то чувствовал, что один бог не оправдывал воз­ложенных на него надежд или обманывал его, он переклю­чался на другого и становился его клиентом. Чтобы не стать объектом такого вероломного поведения, диктатор Моисей, спроецировав свой образ на Иегову, объявил его единствен­ным богом. Однажды он пришел в ярость, когда во время его отсутствия евреи сотворили себе бога-соперника, Золотого Тельца, бога, которого они могли увидеть и потрогать — и по­клонение которому, хотя и не в открытую, совершается по сей день. Чтобы сохранить за собой лидерство, Моисей применил хитрость: ретрофлексию агрессии.

Ретрофлексия означает, что какая-то функция, которая ис­ходно была направлена от индивидуума к внешнему миру, меняет свое направление и обращается в противоположную сторону, к ее инициатору. Ее примером может послужить нар-циссист, человек, который вместо того, чтобы направлять свою любовь вовне, влюбляется в самого себя1.

Во всех тех случаях, когда какой-либо глагол использует­ся с возвратным местоимением, можно поискать ретрофлек­сию; если человек разговаривает «сам с собой», то он делает это вместо того, чтобы разговаривать с кем-то еще. Если де­вушка, разочаровавшись в парне, убивает «себя», то она со­вершает этот поступок из-за того, что желание убить его рет-рофлексируется, отражаясь от стены ее совести. Самоубий­ство — это заменитель убийства, суицид заменяет гомицид2.

1  Психоанализ различает два вида нарциссизма: первичный и вторич­ный. Термин «нарциссизм» служит для обозначения того, что в психоана­лизе именуется «вторичным» нарциссизмом. «Первичный» нарциссизм не имеет ничего общего с поведением греческого юноши, который ретроф-лексировал любовь к своей сестре- близняшке на себя. В случае «первич­ного нарциссизма» ретрофлексии не существует. Он совпадает с тем, что я называю сенсомоторным осознаванием.

2 В ретрофлексии присутствует диалектическая сложность, рассмотре­нием которой можно пренебречь в данной ситуации: мы будем иметь с ней дело в последней части этой книги.

Теперь мы понимаем, чего добился Моисей ретрофлек­сией агрессии своих последователей. Религиозный еврей не винит Иегову в своих промахах и неудачах. Он не вырыва­ет Его волосы, не колотит Его по груди — он ретрофлекси-рует свое раздражение, обвиняет себя во всех своих несча­стьях, сам рвет на себе волосы, бьет себя по своей собст­венной груди1.

Ретрофлексированная агрессия была первой ступенью в развитии нашей паранойяльной цивилизации. В действие были пущены «вторичные средства» для достижения «итого­вой выгоды» от подавления. Подавление образует порочный круг: ретрофлексированная агрессия порождает новую волну агрессии, которая снова ретрофлексируется и так далее.

Очевидно, в намерения Моисея входило избавиться от агрессии лишь постольку, поскольку она угрожала его авто­ритету. Однако в христианской религии этот процесс полу­чает свое дальнейшее развитие: все инстинкты должны быть подавлены, торжественно объявляется раскол между душой и телом; тело как носитель инстинктов презирается и обвиня­ется в греховности. Иногда для умерщвления тела и его фун­кций даже прописываются специальные упражнения.

В то же время совершается еще одна ошибка. Эмоцио­нальным эквивалентом агрессии является ненависть. Вмес­то того, чтобы дать агрессии свободный выход, догма пред­положила, что ненависть можно компенсировать или даже заменить любовью; но вопреки или, возможно, благодаря этому, усиленное воспитание в духе милосердия лишь уве­личило нетерпимость и агрессию. Эти эффекты не нейтра­лизуются любовью, они направлены против «тела» и всех, кто не согласен с тем, что истина принадлежит данной особой религии. Эта ошибка, эта вера в то, что можно нейтрализо­вать ненависть любовью и религией обретает в наше время повышенную значимость. Два выдающихся современных пи­сателя, О.Хаксли и Х.Раушнинг, совершенно не представля­ют себе, что делать с агрессией. Они также не видят иного пути справиться с ней, кроме как с помощью идеализма, любви и религии.

1 Если бы евреи прекратили ретрофлексировать и свою агрессию на­правили в первоначальное русло, они бы напали на Моисея с его Иего­вой; после этого от их религии не осталось бы и камня на камне, но то же случилось бы и с их меланхолией.

После того, как агрессия подавлена, тело отвергнуто, а душа превознесена, индустриальная эра приносит с собой новые затруднения: сегодня душа рабочего уже не представ­ляет никакого интереса для предпринимателя. Ему нужны лишь функции «тела», и особенно те, которые требуются для работы (рабочие руки, Чарли Чаплин в фильме «Новые вре­мена»).Таким образом, процесс обезжизнивания прогресси­рует: личность, индивидуальность умерщвляется. Этот про­цесс не обходит стороной и высокоспециализированных ра­бочих, разрушая гармонию их личности.

Все больше и больше различных видов деятельности про­ецируется на машину и препоручается машине, которая таким образом приобретает власть и начинает жить своей собствен­ной жизнью1.

Она идет рука об руку с религией и индустриализмом, объединяясь с ними ради уничтожения человечества: каж­дый раз, когда мы пользуемся лифтом или автомобилем, мус­кулы ног слегка атрофируются или хотя бы упускают шанс стать сильнее. То, что тотальное уничтожение человечества еще не произошло — это просто чудо, но нам уже довелось увидеть наглядную до тошноты (ad nauseam) демонстрацию превосходства танков и самолетов над живой силой.

Вот что мы называем прогрессом!

1 Польза от машин (подобно пользе от религии и других проекций) бо­лее чем компенсируется их недостатками.