Страница 114 - Разум природы и разум человека - А.М. Хазен - Философия как наука

Преимущества, которые создаёт разум человека, сложным косвен­ным образом влияют на его выживание как биологического вида. Они про­являются в результате длительного обучения на протяжении многих поколений. Поэтому их прямое участие в естественном отборе затруд­нено. Для направления эволюции в сторону роста мозга должна суще­ст­вовать прямая биологическая причина. Она впервые най­дена в [2] и пояс­не­на [86], [131]. Положительная корреляция действия мужс­ких по­ло­вых гормонов на рост мозга и на плодовитость есть первичная при­чи­на эволюции в направлении к разуму человека. Поясню.

В 1986 г. Нобелевская премия по физиологии и медицине была при­суждена Р. Леви-Монтальчини совместно с С. Коэном за открытие и ис­следование фактора роста нервов. Существует белок, не явля­ю­щийся гормоном, который стимулирует рост нервной ткани. Если этот белок ло­кализован в пространстве, то рост происходит в направлении об­ластей его выделения или существования. Особо наглядно и эффек­тив­­но дейст­вие фактора роста нервов в эмбрионах. Найдены ва­ри­анты та­ких белков, специфических по видам нервных клеток, ростом которых они управ­ля­ют. Установлены антитела, разрушающие фактор ро­с­та нервов. То есть управление ростом нейронов, их дендритов и аксонов происходит с од­но­временным участи­ем положительных и от­ри­ца­тельных обратных свя­зей, позволяющим (как показано в параграфе 9 главы VII) избирательно усиливать конкретные эффекты. Син­те­зом фактора роста нервов управ­ляют муж­ские поло­вые гормоны (андрогены), действующие по прин­ци­пу боль­­­шей продукции фактора роста нервов при большей кон­цен­т­рации ан­д­­­ро­генов. Естественно, что при этом в число условий конечного эф­фек­та входят и вариации чувствительности рецепторов гормонов.

Описанное выше определяет особенность высших форм жизни, в част­но­сти, млекопитающих – размерами тела и ростом мозга управ­ля­ют разные гормоны. Ростом тела – преимущественно соматотропин.  Рос­том мозга управляют мужские половые гормоны (андрогены).

Мужские половые гормоны непосредственно ответственны за ак­тив­ность и плодовитость самцов. Они присутствуют в организмах самок и оп­ре­де­ляют их темперамент. Возникают специфические условия для случай­но­с­тей при оп­ло­дотворении, которые создают прямую положи­тель­­­ную кор­ре­ля­цию пло­до­витости и роста мозга. Но слу­чай­ности раз­мно­же­ния и онтогенеза особей ограничены и другими условиями, а по­то­му в этой корреля­ции возникают особенности. Основные из них опре­де­ляются тем, что, как и любые другие гор­мо­ны, андрогены имеют в орга­низмах мно­же­ственные функции. Они анаболики, то есть стимули­ру­ют мы­­шечную си­лу. Они участ­вуют в формировании аг­рес­сивности по­ве­­де­ния. Это задаёт условия для случайностей, которые приводят с помощью отбора к разным ветвям эволюции при­ма­тов. Решающее в этом есть общее и различное в особенностях полового размножения млеко­пи­тающих и приматов. Большинство млекопитающих имеет сезон­ность раз­множения, которую реализует спе­цифическая физиология са­мок. Её выра­жа­ет сигнал самцам о готовности яйцеклетки к оплодо­тво­ре­нию в виде течки.

Исходные условия для сроков размножения уходят очень глубоко в самые основы биохимии и физиологии жизни. Они связаны с сезонны­ми изменениями температуры, пищевых ресурсов, активности антаго­ни­с­тов в экологической нише. Но в пределах этих условий сигнал течки и его сроки задаёт за­пом­нен­ный выбор из случайностей. Поэтому у разных видов млеко­пи­та­ющих ди­апазон реализации сроков течки очень ши­ро­кий. Он начинается от её отсутствия у кроликов, для которых сам акт опло­до­тво­рения стимули­ру­ет готовность яйцеклетки. Результат – их ог­ром­­ная плодовитость. Мы­ши, у которых созревание яцеклеток про­ис­ходит очень быстро, име­ют дис­кретные сигналы течки, но их частота высокая. Опять это даёт ог­ром­ную плодовитость. Остальные млекопи­та­ющие име­ют пре­и­мущест­вен­но сезонные по временам года пищевые ресурсы ограниченного объё­ма. Это приводит к формированию отбором стро­гой привязки периода раз­мно­жения к временам года. Это сти­мули­рует­ся и тем, что слиш­ком высокая плодовитость часто недоста­ток для выживания. Для сезон­ного размножения сигнал течки решающий. Для человека оплодотворение случай­но, так как у жен­щин сигнал течки от­сут­ствует. Размножение людей возможно только в том случае, ес­ли сек­су­альное поведение становится самоцелью.

Слу­чай­ности есть имен­но и только случайности. Как видно из приведенного выше пере­числения, условия формируют для за­поминания с помощью вы­живания выживающих раз­ные вари­анты во всём воз­мож­ном диапазо­не случай­нос­­тей для сигнала течки – эст­руса.

Запоминание любых случайных реализаций размножения вводит в выживание выживающих новые условия. В частности, выраженная се­зон­ная течка приводит к силовой конкуренции самцов за возможность оп­лодотворения. По­с­коль­­ку андрогены одновременно влияют и на рост мозга, и на силу, теч­ка при­­­во­дит к отбору, при котором поддержи­вается и усиливается вли­я­ние андрогенов на мышечную силу. 

В это вмешивается группа условий, связанных с выбором из слу­чай­ностей, определяющих время созревания детёнышей. Важным для выживания вида является срок созревания детёныша до такого состо­я­ния, когда он может самостоятельно защищаться от опас­­­­но­с­тей, напри­мер, хотя бы убегать с достаточной скоростью. Это ста­новится важным ус­ловием при отборе. Диапазон реализованных слу­чай­но­стей защиты детёнышей огро­мен. Например, у некоторых ко­пыт­ных в саванне, плот­но населённой в том числе и хищниками, за­щи­той от вы­ми­ра­ния из-за беспомощности новорожденных становится од­но­момент­ность рождения детёнышей у всех самок на больших площадях. Как она синхро­ни­зи­рует­ся пока не­из­вест­но, но результат заключается в том, что хищ­ники “не име­ют холо­диль­ников” для запаса впрок, а в короткий срок съесть весь при­­плод не в состоянии. Спо­собность детёнышей соз­реть для бега за вре­­мя пере­ва­­ри­ва­ния хищниками пищи сохраняет вид от вымирания.

Наиболее важное в за­щи­те детёнышей есть их рож­дение в сос­то­я­нии, когда онтогенез в основном сфор­мировал нервную систему и мозг. Для этого детёныши млеко­пи­тающих уже при рожде­нии должны иметь относи­тель­но боль­шую голову с твёр­дым че­репом. Передви­же­ние на че­ты­рёх ногах при­водит к тому, что скелет мле­ко­питающих имеет форму ар­ки, к которой подвешены внутрен­ние органы. Большой и твёрдый че­реп не создаёт пре­пят­ствий для рождения де­тё­ны­шей.

Синтез информации есть основа одновременно и анатомии, и функ­­­ционирования нервных сис­тем и мозга животных. Сознание жи­вот­ного формируют внешние и внутренние воздействия – яв­­ное или неявное обуче­ние. Его результат не только перераспределение нейроме­ди­а­то­ров и нейро­пептидов, но и рост новых анато­ми­чес­ких свя­­зей нейронов.

Твёрдый череп ограничивает рост мозга после рождения. Но ран­няя са­мо­стоятельность детёныша очень важна для выживания выживаю­щих, а по­тому такое ограни­че­ние не противоречит ра­бо­те естественного от­­бо­ра. Уста­­нав­ливается рав­но­весие объё­­­ма и структуры моз­га, при ко­то­ром его кора (как от­ра­­же­ние высшей нерв­ной де­я­­тельности) сущест­вует и ра­бо­­тает в разных ва­ри­антах сво­е­го объёма по от­но­шению к моз­гу в целом. При­меры при­ведены на рис. 9.10.

Гипертрофия коры мозга выводит на первый план условия и слу­чай­ности, связанные с выживанием ребёнка после рождения, но в спе­ци­фи­ческой форме – ново­рож­денный у человека обязательно беспомощен, так как его гипертрофи­ро­ван­ная кора мозга принципиально не может быть “обучена прораста­ни­ем” до рождения. Она в основном использует­ся для обработки внешних сигналов и их связей с метаболизмом, а ус­ло­вий для этого в утробе нет. В это дополнительно вме­шивается анатомия.

Одной из решающих для роста мозга запомненных случайностей ста­­но­вится способ передвижения приматов, который ис­поль­зует две но­ги и вертикальное положение тела (а не четыре, как у жи­вот­ных и обезь­ян). Сами по себе преимущества прямохождения для выживания выжи­ва­ю­щих невелики. Виды, использующие прямохождение, не имеют осо­бой цен­ности и незаменимости связанной с этим генетической инфор­ма­ции (см. определение этих понятий в главе I). Однако в её состав входят из­ме­­не­ния анатомии скелета и ягодичных мышц, без которых в силу за­ко­нов механики прямохож­де­ние невозможно.

Многие млекопитающие (например, суслики или медведи) исполь­зуют вертикальное положение те­ла с удержанием равновесия на двух но­гах как временное состояние. Для обезьян характерны самые разные по­ложения тела, в частности, вер­ти­кальное для них становится менее экзо­ти­ческим. Однако их анатомия не позволяет ему стать доми­ни­ру­ющим. Поясню механику этого как её опи­сал О. Лавджой [160].

Для удержания тела вер­ти­кально необ­хо­димы  мышечные “растяж­ки”, подоб­ные тросам, удер­жи­ва­ющим разнообразные стер­жневые мач­ты. Их нужно крепить к пло­щад­ке, на которую опираются суставы ног. Её об­разуют тазовые кости. В результате ар­ка ске­лета животных исче­за­ет и рождение де­тё­нышей происходит через от­верстие в тазовой кости (рис. 9.11). Воз­ни­кает условие, ограни­чи­вающее размер чере­па. Прямо­хо­дя­щие при­­­маты с твёрдым черепом по­лучают огра­ни­че­ние размера мозга, которое силь­нее, чем у чет­ве­ро­но­гих предшествен­ни­ков.

Ни “Люси”, ни современная женщина рожать детей с твёрдым че­ре­пом не могли. Прямохождение должно было стать одним из тупиков эволюции на уровне отдельных особей – тех самых “промежуточных форм”, следы ко­то­рых и найти-то невозможно. Прямо­ходящие при­­ма­ты были на грани вымирания и по мно­гим силовым признакам. Они вы­жи­ли пото­му, что группировались в стада (кстати, это же характерно для большинства обезь­ян). Не­самостоятельность новорожден­ного переста­ла быть категорическим запретом на выжи­ва­ние вида. Мягкий чере­п детёнышей перестал быть условием для отбраковки.

С самого начала изменения тазовых кос­тей прямоходящих самок при­­матов поставили их на грань выжи­ва­ния. Как подчеркивалось в па­ра­г­рафе 3 главы III, переходные формы и особи при видоообразо­ва­нии па­ле­онтологически обычно не сохраняют­ся. В статистике проб и оши­бок, которая привела от тазовых костей “Лю­­си” к современной жен­­щине, переходные особи умирали при родах. Но в результате возникли на этом пу­ти мы сами (и не так давно). По­э­тому, несмотря на пред­шест­ву­ющий отбор, усло­вия, налагаемые тазо­вы­ми костями, настолько кри­тич­ны, что следы переходных особей наблю­даемы и сегодня – малые от­кло­нения в размерах отверстия в тазовых костях или головы плода сов­сем недавно были не редкой причиной смерти матери и/или ребёнка при родах. Практически полный перенос родов в больницы и обыденность кесарева сечения как способа родов в большинстве случаев вывели эти вариации из числа летальных, но они существуют постоянно.

Решающая случайность для возникновения гипертрофированной ко­ры головного мозга человека оказалась связанной с тем, что измене­ния женского организма, поставившие предков человека на грань выми­рания, не исчерпывались только недоношенностью и мягкими череп­ны­ми костями детёнышей. Выжившие прямоходящие предки человека ис­пор­тили себе сис­тему размножения, заимствованную у мле­ко­питающих. У них где-то в про­шлом (постоянно или с возвратами назад) оказался по­те­рянным сиг­нал течки при размножении. Одна из при­чин этого опять-та­ки в бес­по­мощ­ности детёнышей. Она настолько велика, что сезонность рож­дения по­теряла ведущую роль для выживания вида. Длительность вы­ра­щи­ва­ния детёнышей, перекрывающая годовые сезоны, вывела сиг­нал течки из под контроля естественного отбора. 

Относительная беспомощность детёнышей в той или иной мере сопровождает все формы жизни с развитым мозгом. Она стимулирует семейную или стадную социальную организацию животных сообществ, поз­воляющую коллективно защищать детёнышей и обеспечивать их пи­та­ни­ем при ослабленной зависимости от времён года. Поэтому мягкий череп окончательно заблокировал для прапредков людей направ­ле­ние эво­люции, когда в сохранении потомства существенно участ­ву­ет уро­вень развития детёнышей в короткие сроки после рождения. Жёсткая при­вязка сроков размножения к временам года потеряла значение фак­то­ра выживания. Вспомните приведенный пример одного из видов ко­пыт­ных в саван­не – если потомство у них на всей территории обитания не родится в один день, то они вымрут. Даже у далёких предков человека о по­доб­ных сроках созревания де­тё­ны­шей и речи быть не могло.

У прямоходящих предков человека возник исторический стресс вы­­живания, связанный с необ­хо­димостью вос­произвести потомство в ус­ло­виях, когда это невозможно предыдущими способами. В таких усло­ви­ях вероятность случайной потери не контролируемого отбором сигнала эструса прак­ти­чес­ки равна единице. Это характерно и для некоторых из существующих видов обезьян. Например, мелкие обезьяны – бонобо – от­ли­чаются человеческими формами секса со всеми мыслимыми и не­мыс­лимыми его нормальными и извращёнными формами.

И дальше беспомощность детёнышей продолжает вносить решаю­щий вклад в эволюцию человеческого мозга. Громоздкое и малоподвиж­ное из-за беспомощности детёнышей стадо (потом превратившееся в пле­мя) должно максимально долго ос­таваться на месте или переме­щать­ся в небольшом ареале, используя ес­тественные прикрытия мест сво­­его оби­­­тания. За счёт этого возникают экологичес­кие проблемы, так как ис­чер­пываются пищевые ресурсы в ближней ок­рест­ности стада. По­э­то­му охота, соби­ра­тель­ство требует всё большего вре­мени отсутствия в стаде самых сильных его чле­нов.

Как подчеркивалось выше, андрогены одновременно влияют как на рост мозга, так и на мышечную силу и общую выносливость организ­ма. В этом, как и в любой гормональной регулировке организмов, есть ши­рокий диапазон абсолютных и относительных отклонений от сред­не­го (см., в частности, главу IV). Его альтернативы выражают мужские особи, у которых дав­ление анд­ро­генов на мышечную силу больше, чем на рост мозга, и обратные – которые более умные, чем сильные.

Обеспечение племени пищей выводит за его пределы на дли­тель­ные сроки тех мужчин, у которых велико давление андрогенов на рост силы. Те особи, которые слабее, остаются в племени. Но сигнала течки и биологической сезонности оплодотворения нет. Поэтому, вопреки сило­вой иерархии племени, больше потомства дают те особи, у которых дав­ле­ние андрогенов генетически даёт потомство с бльшим мозгом.

В эволюции жизни случайности присутствуют всегда и везде. По­э­то­му реально в описанной выше схеме нет подчёркнутой одно­знач­ности. Соотношения в передаче потомству давления андрогенов на рост мозга и на рост силы в истории человечества были случайны. А по­тому и ре­зуль­та­ты были различны. Среди тупиковых ветвей эволю­ции человека были гигантопитеки и мегантропы, отличавшиеся большим ростом и большой мышечной силой. Они вымерли. Точные причины это­го сегодня уста­но­вить непросто. Однако следует обратить внимание, что существует не слишком частая болезнь, внешним признаком которой яв­ляется гипер­тро­фированная высота индивидуума – гигантизм. Её возникновение дос­то­верно связано с генетической наследственностью (хотя есть и слу­чаи её травматического и опухолевого происхождения, если поврежде­ния воз­­никают в определённых древних отделах мозга). Гормональное про­явление гигантизма есть увеличение производства соматотропина в пе­ри­од интен­сив­ного роста, начиная от 12 – 15 лет. Среди признаков ги­ган­тизма есть умст­венная отсталость, атрофические изменения по­ло­вых же­лез, т. е. патологическое уменьшение продукции андро­ге­нов. В ка­кой ме­ре и какие подсказки о причинах тупиковости силовой ветви эво­лю­ции человека даёт эта болезнь?  Ответа пока нет.

Достоверным экспериментальным фактом является высокая кон­цен­т­рация андрогенов в организме матери и в плоде в конце утробного раз­вития, а также примерно оди­на­ковая и относительно высокая про­дук­ция андрогенов у мужских и женских особей в период ин­тенсивного роста мозга после рождения (см., например [161], где при­ве­дены данные для мышей). Прямохождение приводит к рождению детёнышей с мягким черепом. Но оно становится источником эволюции на основе отбора в сто­рону роста мозга потому, что создаёт дополнительные возможности после рождения для давления андрогенов на рост мозга. Мягкий череп есть случайное усло­вие, приводящее к новым возможностям действия случайностей, генети­чес­ки возникших и запомненных ранее.

 Закономерность, приводящая к мозгу человека, есть избыточность производства энергии для метаболизма, разрешающая рост зачатков лю­бо­­го органа до размеров, ограниченных другими, не энергетическими условиями.

Запомненная на предыдущих уровнях иерархии случайность в этом – андрогены, реализующие положительную корреля­цию между раз­мно­же­нием и ростом мозга. Она быстродействующая, прямая. Сов­мест­но с ней действуют случайности кон­к­рет­­но фор­мирую­щие мозг че­ло­ве­ка. Они связаны с прямохождением, приво­дя­щим к ги­пер­трофии яго­диц; с потерей течки и необходимостью для продолжения рода избы­точ­ного полового пове­де­ния, известного как секс.

Если проанализировать боковые ответвления эволю­ции человека, то будет вид­но, что каждая из этих ветвей есть проба од­но­го из вари­ан­тов соче­та­ния случай­ностей в гормо­наль­ной системе раз­множения с про­чими осо­бенностями видов.

Со времён Дар­ви­на до 70-х го­дов ХХ века считалось, что ветвле­ние эволюции человека происходи­­ло преимущественно на уровне обезь­ян. Дальше эволюция принималась пря­мой с небольшими оговорками о ту­пи­ках вроде гигантопитеков. Но во второй половине се­мидесятых годов ис­ко­паемые на­ход­ки и исследования их привели к картине сов­мест­но сосу­ще­ствовавших разных видов, доста­точно близких современ­ному чело­ве­ку. Они показаны на рис. 9.12 [162]. Стрел­ка на нём от­счи­тывает вре­мя в прошлое в мил­лионах лет. Воз­никновение первичного предка человека отодвинулось на 3,5 мил­лио­на лет назад, а потом до­полз­ло до 5 миллионов лет. Вопросов о род­ст­вен­ных связях на рисунке больше, чем отве­тов. Но дело не в них. 

Ценность и незаменимость ин­фор­мации, когда эти понятия опре­де­лены строго (см. параграф 12 гла­вы I), по мере роста иерархических ступеней эво­люции жизни умень­шается. Это значит, что запас и об­ласть устойчивости при запоминании падают. Нейроны мозга генети­чес­ки отличны от соматических клеток. Точно неизвестно, когда и как воз­ник этот симбиоз ге­не­тически разных клеток. Но он достоверно относит­ся к начальным ступеням синтеза информации о нервных системах. От­личия гормонального управления ростом мозга и размерами тела жи­вот­ных гарантированно возникло до синтеза инфор­ма­ции о млекопитаю­щих. Поэ­тому глубина и область устойчи­вос­ти при запоми­на­нии этой информа­ции намного больше, чем для информации об отличиях мозга на про­тяжении эволюции обезьян и предков человека.

Иерархическая ступень син­те­за ин­фор­мации, на которой пря­мо­хождение создало стимулы к фи­ло­ге­нети­чес­кому росту мозга (как отмечено выше), более стар­шая – прямохождение есть первичный приз­нак ви­дов, изображённых на рис. 9.12. Ценность и незаме­ни­мость ин­фор­ма­ции на ней меньше. Это значит, что измен­чи­вость боль­ше. В част­нос­ти, рис. 9.12 отражает имен­но это, хотя авторы [162] с этими по­ня­тиями незнакомы. Они приводят интересный ма­те­ри­ал о ре­кон­ст­рукции пищевой базы и орудий тру­да предков человека, об особен­нос­тях пове­де­ния для предста­ви­телей, изображённых на рис. 9.12. Это – вторично.

Растительная или мясная пище­вая база создаёт отличия челюстей, а потому и формы лица предков чело­века. Но по мере эволюции наибо­лее сильно у них от­ли­чаются форма и раз­­ме­ры той части черепа, которая от­­вет­ственна за кору мозга. Совре­мен­­ный человек и неандерталец по ве­ли­чине черепа близки. Сегодня до­с­то­верно, что сосуществовали они в тесном тер­риториальном контакте ми­нимум десятки тысячелетий, что пользова­лись они одинаковыми ору­ди­я­ми тру­да и охоты. Человека отли­чает совсем небольшое увеличение его мозга по сравнению с неандер­таль­цами.

Обычно считается главным для возникновения человека разумного ос­вобождение при прямохождении  рук для трудовой деятельности и ис­поль­зование орудий труда. Однако реально для гене­ти­чес­­кого воз­ник­но­ве­ния моз­га человека это второстепенно. Рабо­тать сидя человеку часто удоб­­нее, чем стоя. “Чет­­вероногие” обьезьяны имеют руки, неотличимые от рук современ­ного пианиста. Наблюдения достоверно ус­та­новили, что использо­ва­ние при необходимости орудий тру­да у высших животных не есть ред­кость.

Ценность и незаменимость информации, запоминаемой с помощью выживания за счёт создания и использования орудий труда и охоты, существует, но такая информация действует на протяжении многих по­ко­лений. Первичны для эволюционного роста мозга те случайности, ко­торые увеличивают кору мозга “бесцельно” – как результат биохимичес­ких причин в виде корреляции роста мозга и концентрации андрогенов.

В круглогодично тёплой, богатой растительной пищей саванне да­леко не ясно, что важнее палка и топор в руках или мощные челюсти (в ущерб мозгу) для пережёвывания растений. Прав этолог В.Р. Дольник [163], который утверждает, что трупоедство за хищ­никами за счёт бо­га­той незаменимыми аминокислотами пищи стимулировало ветвь эволю­ции, уве­личивающую мозг. В терминах этой работы трупо­ед­ст­во изме­ни­ло ус­ло­вия для случайностей – те из них, которые из-за бед­нос­ти ве­ге­та­ри­ан­с­кой пище­вой базы отбраковывались отбором в зачатке, полу­чи­ли воз­мож­­ность развития.

Гипер­тро­фия ягодиц и секс (случайность оплодотворения) вместо течки – одно из решающих условий, которые соз­дали на основе слу­чай­нос­тей мозг человека. Человек не есть цель эволюции.

Корреляция роста мозга и размножения содержит в себе ещё одну взаимосвязь – андрогены влияют на агрессивность поведения! Вспомни­те ещё раз об очень важных опытах Д.К. Беляева [87]. Искусственный отбор лис по доброжела­тель­ности к людям приводил к нару­ше­ниям се­зон­ности размножения. Несомненно, что в возникновении че­ло­века ра­зум­ного должна была играть решающую роль не взаимная аг­рес­сив­ность, а доброжелательность в стаде, взаимная поддержка. Вы­жив­шие боковые ветви эволюции на уровне обезьян показывают, что че­ловеку слу­чайности подарили наследственность, возможно, не лучшую.

Обезьяны бонобо разрешают конфликты в стаде, переходя к сексу (у них в человеческих формах). Шимпанзе, от которых человека отли­ча­ет всего 1,1% генов, разрешают конфликты агрессивно, дракой. Цели эволюции нет. Человек (на уровне продолжения в прошлое самого древ­него  вопросительного знака внизу на рис. 9.12) произошёл от той же ветви син­теза информации, что и шимпанзе. Он сохранил в себе адиаба­ти­чес­кие инварианты синтеза информации, которые общие с шимпанзе в час­ти одновременного влияния андрогенов на рост мозга и на рост агрес­сив­но­сти. В чём именно это заключается в деталях надо конкретно ис­сле­до­вать, но факт есть факт сам по себе.

Было ли это необходимым для последующего увеличения мозга че­ловека или представляет собой толь­ко терпимое уродство – ответа нет. Ясно, что при начальной малой плотности расселения собственно чело­ве­ка разумного и огромного напря­же­ния в до­бы­вании пищи для стада, в за­щи­те его от агрессивности хищ­ни­ков, от погодных воздействий, нега­тив­ные последствия взаимной агрес­сив­ности людей отходили на второй план. Не ясно в какой мере последующий отбор увеличивал самое глав­ное отличие человека от животных – взаимную агрессивность в форме пред­намеренного убийства собратьев ради убийства как такового.

Только размеров мозга и его коры недостаточно для эффек­тив­нос­ти его работы. Мало, чтобы кора возникла и выросла в черепе че­ловека. Её надо обучить. В этом надо использовать резервы обучения прораста­ни­ем – воспитание детей. Надо обеспечить преемственность поколений в передаче опыта обучения.

Изложенное выше, хорошо подтверждают известные ре­зуль­­таты ис­следований [164]. Митохонд­рии-симбионты в эукариотической клетке генетически отличны от самой клетки (см. главу II). Это справедливо и для половых клеток (гамет). Процесс опло­до­т­во­рения (см. [165]) про­ис­хо­дит так, что митохондрии сперматозоидов в яйцеклетку практически не попадают. Поэтому митохондриальная ДНК наследуется только по женской линии. Исследования митохондриальной ДНК совре­мен­ных людей (отражённые в [164] и последующих публикациях на эту тему) показали, что все люди имеют общую женщину-пра­родителя. То есть, как было рассказано выше, именно изменения репро­дук­тивной системы у жен­щин и участие в этом андрогенов привело к разумному человеку.

Случайности, ограниченные ус­ло­виями – основа жизни. Они участ­­вуют в оплодотворении, в редких случаях разрешая пере­да­чу но­во­му организму митохондрий муж­с­ких осо­бей. Поэтому следы мужской ми­то­­хондиальной ДНК в генетике чело­ве­ка встречаются, но достовер­ности праженщины и роли андрогенов это не опровергает.

Статья [162], на основе которой сделан рис. 9.12, вынесена в жур­на­ле на обложку словами – “Мы не бы­ли одиноки. Наш вид имел по край­ней мере 15 близких родственников. Только мы оста­лись. Поче­му?”. Дам ответ ниже.

Тупики равновесия в эволюции жизни являются правилом. Вы­ми­рание ви­дов становится их итогом тогда, когда виды высоко прис­по­соб­лены, а условия из­меняются. Парадоксальным образом человек разум­ный был наименее приспособленным из всех своих родственников на рис. 9.12. Челюсти, си­ла, скорость бега, защита от холода у него были ми­нимальны по отно­шению к предкам и сородичам. Он зависел от мяс­ной пищи, ко­торую трудно добывать даже при трупоедстве. Но он впер­вые в истории эво­лю­ции жизни имел возможности дальнейших пре­вращений, не тре­бу­ющие изменений его метаболизма и физиоло­гии – одежда, огонь – вот то запомненное, что выде­ли­ло че­ло­века ра­зумного сре­ди всех живот­ных и своих собратьев. Человек разумный есть реа­лизация такого ва­ри­анта способности к дальней­шим превращениям, которого нет у его предков. В этом главное и решающее отличие чело­века разумного от всех его прямых или боковых ветвей эволюции.

Энтропия-информация должна расти, несмотря на тупики рав­но­ве­сия. Породило человека преодоление тупика равновесия приматов, стрем­ление к росту беспорядка, создавшее новую ступень иерархии энт­ро­пии-информации. После этого ему пригодились предыдущие ступени иерархии – пятипалость и отставленный большой палец, которые воз­ник­­ли где-то на этапе еще первичного выхода рыб на сушу; орудия тру­да, ко­торыми умеют пользоваться чуть-ли не сороки; абстракции искус­ства, которые демонстрируют самцы птицы-шалашника, строя для прив­лече­ния самки “художественные дома”, не используемые потом в ка­чест­ве гнезда или даже запаса сырья для него; актёрское искусство дель­финов; пение китов и подобное.

Дальше вмешались глобальные катаклизмы – оледенение и столк­но­вение Земли с каким-то малым астероидом. Когда? Как конкретно? Достовер­ных подробностей пока известно мало. Судя по следам “гор­лыш­­ка бутылки” в ге­не­тике человека, тогда не осталось не только эво­лю­ци­он­ных родствен­ников, но и его самого. Случайность в виде выжив­шей после этого пары людей или ма­ло­численного племени дала совре­мен­ные 6 миллиардов жителей Зем­ли. Вот почему остался только один род­ст­­вен­ник из дерева эволюции чело­ве­ка:  он обладал пре­иму­щест­вом, главным для природы – реализовал переход на следующий уровень макси­му­ма способности к превра­ще­ниям.

Немало известных исследователей эволюции жизни и человека пишут, что человек разумный является непред­ска­зуемой, ничтожно вероят­ной счастливой случайностью, которая ни­ког­да больше не пов­торится. Если говорить об эволюции жизни на Земле после того, как человек уничтожит сам себя, то это действительно так – эво­люция жизни назад не возвращается, так как иерархический синтез ин­формации на старших ступенях необратимо изменяет условия для млад­ших ступеней. Но для возникновения и эволюции жизни на планетах дру­гих звёзд утверж­дение, практически, о невозможности повторения че­ло­века разум­ного – ошибка. Существует предзаданное физико-химическими зако­на­ми направление эволюции жизни в сторону роста нервных систем, а по­том и мозга. Существует цепочка иерархических экстремумов энтропии, разрешающая систез такой информации. Конечно, это не “закон скаты вания шарика на дно лунки” (как пытаются описать жизнь с помощью свободной энергии). Человек разумный есть запомненный результат слу­чай­ностей, ограниченных условиями. Но вероятность возникновения по­до­бия человека во Вселенной вне Земли – далеко не мала.

Условия физико-химических законов во всей Вселенной тождест­вен­ны. Это сегодня не оспаривается. Они сопоставимо ограничивают слу­чайности при синтезе информации в процессе возникновения и эво­лю­ции жизни для планет земного типа у любых звёзд. Энергетическая избыточность, физико-химическое давление в сторону роста мозга су­ще­ст­вуют как объективная реальность, не зависящая от планет, если их звёзд­ный статус и геофизическая история сопоставимы. Посмотрите на “дерево” эволюции человека рис. 9.12, “выросшее” за ничтожный срок в пять миллионов лет. Ведь на нём число запомненных ответвлений ни­чтож­­но. На нём намного больше нежизнеспособных (незапомненных) переход­ных форм. Можно обоснованно спорить о том, измеряется ли ве­роятность возникновения человека разумного числами порядка тысяч­ных или сто­ты­сячных. Но даже одна стотысячная в этом случае – это очень высокая ве­роятность. Говорить, что человек разумный произошёл от обезьяны некор­рект­но. Человек разумный возник как запомненный выбор из той же груп­пы случайностей, на основе которых возникли и существуют обезь­я­ны. Он стал до­ми­нирующим видом жизни на Земле потому, что, в отли­чие от обезьян и более близких сородичей, реализовал собой но­вую сту­пень иерархии способности к превращениям (макси­му­ма произ­вод­ства энтро­пии-информации).