В. Бычков. Нью-Йорк — Нью-Йорк...— город хле(ё)бный (то би&#

Супра-супер-сюр-сверх ИНСТАЛЛЯЦИЯ (всех времен и народов)

Нью-Йорк. Манхэттен. Поп-арт в натуральную величину. Гигантская динамическая автоинсталляция. Энвайронмент. Супер-перформанс (и хэппенинг). Начало и символ ПОСТ-. ПОСТ- — это Манхэттен.

Остромключ устопорено черепно!

WINDOW l

Пустой. Глазницы соломой выпучились и рана хрусталем застыла на правом подоконнике мастерской в мансарде на Ист-Виллидж.

Пожарные лестницы зависли каскадами на стенах. Ступенями вниз разбежались по всем Виллиджам этого странного города-химеры.

Черные мешки с мусором по всем тротуарам создают удивительные ландшафты, и никто не в силах остановить их истечение из бесчисленных квартир, магазинчиков, лавок, кафе и ресторанов.

Стены и жалюзи прорастают рекламными граффити. Супер-живопись ПОСТ-.

Выстоим ли на лунном грунте цивилизации?

Не трепанируйте!

Тысячи острых стальных стержней впились в сверкающий паркет роскошных интерьеров сверх-дорогих отелей и аристократических клубов. Инкогнито туда не пускают.

Сверкает чернотой огромное «П» - арка входа

(или - выхода - exit! - из Культуры)

в ИНОЕ. Оно - здесь! Остановись, время!

Созерцай под сетью труб и трубочек, вопиющих о новом человеке третьего тысячелетия новой эры. Первого тысячелетия новейшей эры!

WINDOW 2

Металлические шкафы и лестницы в никуда.

Экранировано все от чуждых полей и воли иноземных воздействий. Мы - в себе, и себя муруем в белых яшиках голубой оставлен ности.

Станьте!

И трех — нет! перед черным мягким надувным огромным вентилятором Ольденбурга в МоМА. В Нью-Йорке всегда жарко!

Остриёмно! в черное!

Дробление света сквозь бесчисленные отверстия, дыры и провалы памяти...

не устает люминисцировать неоновых холодных рассеивающийся...

многоформие бесчисленных прорывов плоскостей (причудливых трещин извивающихся) несет успокоенное беспокойство среди фиолетовых нестояний рекламы...

и никто не задерживается, когда зигзаг удачи охватывает его шею как тонкая эластичная удавка мафиози...

тысячи колонн, оклеенные бесчисленными объявлениями:

— воплями о помощи - криками боли

— стонами безверия

— проклятиями самим себе, —

несут огромный яйцевидный шар

(изъеденный мышами и термитами)

высоко вниз и обрушивают старые стены прошлого века;

кирпичная пыль оседает на лицах жизнерадостных негров, превращая их в индейцев с голубыми ореолами вокруг пяток — отбивать чечетку (сказали бы в России или на Брайтон-Бич)...

и силится какой-то тип в цилиндре дядюшки Сэма сдвинуть Яйцо цивилизации в Гудзон и остановить время...

WINDOW 7

Внешне инсталляция Нью-Йорка производит неизгладимое впечатление своей мощью, уникальностью и своеобразной красотой с Бруклинского моста, с острова статуи Свободы, с Эм-пайр Стейт Билдинга или с вертолета. И днем и ночью. Удивительное зрелище для любого сознания, наделенного хотя бы элементарным эстетическим чувством. Что сие? ПОСТ- или Культура? Разум не может дать однозначного ответа. Здесь все перемешано со всем, и эта мешанина производит в первую очередь сильное эстетическое впечатление. Это несомненно. И кто же будет оспаривать очевидное, с удовольствием и удивлением созерцая (с определенных, выше означенных точек зрения) это уникальное творение американской цивилизации. Фантом или феномен? Фантастика или реальность? Иллюзия или действительность? Вот он! Нью-Йорк! Подходи и щупай, пробуй, кусай, топчи ногами... Величаво, гордо и молчаливо возносятся к облакам бесчисленные разнообразные, сверкающие и матовые, черные и цветные столпы новейшей цивилизации. Они не знают и не видят тебя - песчинку у подножия великого будущего человечества. Масштабы несоизмеримые, и что им до твоего жалкого мнения, одинокая микросекундная частичка, промелькнувшая в могучем потоке бытия. Претензия на вечность начертана на челе этого города-инсталляции. И что ему до печальной судьбы Вавилонского столпа. Он не знает о ней и не желает знать. Величию нет дела до мелочей быстротечной жизни человеческой.

Это — Нью-Йорк!

WI N1 DO W 84

... а Бруклинский мост грохочет круглосуточно, ибо несутся куда-то по верхнему древесному (пешеходному) уровню конькобежцы на роликах и велосипеды с муляжами разных цветов и оттенков за рулем, а по нижнему - ребристому металлу - бесконечные авто...

желтое на желтом - нью-йоркские такси бесчисленные...

вот и шлемы, и настилы, и нагромождения на стенах из досок гнилых стали сооружать — не леса строительные —

инсталляции для прохожих, в свете реклам проходящих как тени, перескочившие Лету...

вигвам — не перец, но в Чайнатауне никто не станет оспаривать, что на статуе Свободы до сих пор стоит небольшая фанза, искусно спрятанная там еше в прошлом веке одним хитрым китайским скалолазом.

Это — Манхэттен!

ПОСТ- во всей его красе и силе!

WINDOW 31

И пятиколесный велосипед на дне нью-йоркского аквариума — не прихоть устаревшего дельфина, а новый проект Дэна Грэхэма!

Вообще автомобили

велосипеды (трехколесные)

самолеты и

тракторы различных модификаций —

это слабость манхэттенцев — особенно из Даунтауна (южнее 14-ой стрит).

Ими увешаны и облеплены стены и окна всех небоскребов и все набережные Гудзона и залива.

Они гроздьями свисают на толстенных цепях из окон и создают странную шумо-какофоническую симфонию, когда с океана прорывается легкий бриз.

При штормовом ветре их быстро спрессовывают специальными домашними прессами и складывают под кровати до лучших времен.

Нью-йоркиы — практичный народ!

4 майки с кичевыми видами Нью-Йорка можно купить всего за 10 баксов!

WINDOW 13

Один чудак еше в оны годы вымахал здесь симулякр готического собора в натуральную величину и организовал там нечто, подобное богослужению. Легковерные американцы принимают его за оригинал храма и каждое воскресенье добросовестно спешат на мессу, которую ведет муляж (в натуральную величину) одного известного епископа, который никогда не бывал в Америке.

Сборы идут.

Хватает на постоянное подклеивание стен - они из упаковочного картона, оставшегося в огромном количестве в мастерской Раушенберга.

WINDOW 128

Огромные и микро, цветные и черно-белые, объемные и плоские фото занимают особое место в нью-йоркской инсталляции.

Это не просто документы или реклама — они — в рамках -чаше всего черных, — но бывает и в цветных — ведут свою особую замкнутую жизнь, ибо время для них остановилось — бесчисленные окна в вечность и обратно; они Jipo-низывают Нью-Йорк во всех направлениях и во всех измерениях, хотя в симулякре Манхлтена всего два измерения — с севера на юг — авеню, с запада на восток -стрит (или обратно);

Window in window

Рамки вообще - особая страсть американцев; но многих музеях вы найдете целые коллекции всевозможных рам и рамочек всех времен и народов. Они для местных аборигенов даже важнее тою, что когда-то в них было вставлено. Сейчас об этом мною пишут модные современные философы-постмодернисты — целые фолианты, посвященные ра^мам. И тема еше далеко не исчерпана. Нью-Йорк даст здесь богатейший материал. Обрамление ныне существеннее обрамляемого. В этом можно убедиться хотя бы созерцая громадную коллекцию-инсталляцию рам старинных картин в Метрополитен-музее в подвальном этаже коллекции Роберта Лемана.

1

разноцветные сталагмиты небоскребов стремятся создать третье - вверх - к небесам, но сие - иллюзия - они еше больше распластывают человека по уличным панелям, размазывают его по асфальту...

здесь любят только двумерного человека...

иное дело фото — в них все вибрирует и пульсирует во всех возможных и невозможных бесчисленных плоскостях, направлениях, измерениях (ну, конечно, есть еше и подземный мир — грохочущий МТА New York City Subway! но это — особая статья и тема).

WINDOW 111

Есть еще и мосты над иллюзорными водами грез, о которых много писал Гастон Башляр. Разноцветные. Их конструкции размещены (фрагментарно, вестимо) во всех музеях и галереях. Я бы не стал даже останавливаться на этом, настолько сие тривиально... Но когда черные мощные швелеры под разными углами вздымаются от паркетных или мраморных полов к хрустальным люстрам — это производит впечатление...

а ржавчина, осыпающаяся на фраки и белоснежные туалеты из тончайшего шелка? она создает удивительную патину древности железной цивилизации и неповторимую ауру причастности к веку сногсшибательной индустриализации!

В чистку и стирку их потом не сдают, естественно, — сразу же в музей — для очередной инсталляции: «Следы цивилизации на ушах интеллигенции» (Музей Соломона Гуггенхейма 2000 г., июль-сентябрь).

инсталляционные возможности Н.-Й. неисчерпаемы; я видел тысячи самых разнообразных и удивительных ансамблей-микро-инсталляций, сливающихся в некое непередаваемое гармо-како-фоничсскос целое нью-йоркского особого пространства, поражающего всякого, попадающего в него — в его чрево; живое, жаром-дышашее чрево Н.-Й.!

чего стоит, например, композиция из пяти бильярдных столов, установленных на крышах ярко-желтых «школьных автобусов» (School bus) на 5-ой авеню, на густой зелени которых разбежались по четыре шара (по три красных и одному белому)!

Чудо XX века!

WINDOW 107

А золото! Оно играет в атмосфере этой инсталляции огромную роль. Им набиты все подвалы стандартных неказистых домишек всех Виллид-жей (под нашим домом на 1 3 стрит — естественно, тоже!) и все билдинги без исключения. Здоровенные негры сторожат.

И что только из него здесь не вытворяют!

Ну вот один чудак отлил массу золотых костей людей, животных и каких-то монстров и раскидал их в живописном беспорядке по одной из Street. Огородил канатом, поставил плакатик с концептуальным текстом, сел в центре обнаженный и играет на флейте заунывные восточные мелодии. Народ закидывает его долларами,

а он себе поигрывает и в ус не дует (а что ему в ус, когда есть флейта?).

В галереях масса золотых безделушек — от роялей в натуральную величину до мешков для мусора (последние из тонкой фольги, естественно).

Американцы в отличие от нас любят золото.

И относятся к нему исключительно неутилитарно. Сугубо созерцательно! Ни в одной другой стране я не встречал такого отношения. Клез Ольденбург в какой-то галерее как-то выставил даже золотые муляжи всех встречающихся продуктов питания и предметов обихода. Они и до сих пор стоят и лежат там.

Window in window

Совсем иное было когда-то с инсталляцией великого из великих ПОСТ-артистов Ильи Кабакова (он в Н.-Й. — самый крупный авторитет в мире арт-бнзнеса) «Красная перчатка». Обычная красная перчатка была брошена посреди тротуара и рядом стояла тоже концептуальная надпись на всех языках мира о том, что это - символ великого террора, брошенный космической общественности человечеством еше в оны годы и сохраняющий свою актуальность до наших дней (или - перчатка, брошенная ПОСТ-культу-рой Культуре; последняя, однако, не заметила ее и гордо удаляется в вечность). Но денег на нее почему-то не кидали, да и сам маэстро, как это ни странно, не сидел рядом. Спрашивается: а почему не сидел? Погода в Н.-Й. жаркая, асфальт теплый, радикулит не обострится. Или Илья не уважает своих американских зрителей? Ответы направлять на адрес Кабакова или в Mo M А, где его работ я тоже почему-то не нашел. Видимо, все раскидали по улинам Н.-Й. — такой эстетский популизм — «искусство в массы!» Это в духе... И годится.

Грандиозное зрелище! Раньше я читал об этом только в какой-то восточной сказке.

Это вам не Кунеллис, всю жизнь копающийся в рваных мешках с углем, или Бойс, помешавшийся на войлоке.

Золото — вот кумир американской ПОСТ-культуры!

WINDOW 5

Классическое

Есть, конечно, и постоянные островки истинной Культуры в NY. Это и музей Метрополитен, и МоМА (прекрасное собрание искусства XX века), и Линкольн-центр с Оперой и филармонией, библиотеки, вероятно, некоторые театры (в них не удалось побывать) — но они — лишь островки в море ПОСТ-, активно формирующемся здесь. Да и эти островки живут, собственно, только европейской культурой, и отчасти — восточными.

Как европейцу (в Америке я ощущаю себя именно им, хотя в Западной Европе ощущения иные) мне приятно, что все-таки самое лучшее в сфере искусства осталось в Европе. Шедевров здесь, в целом, не так много, что компенсируется большим количеством добротных средних вещей, дающих хорошее представление обо всей истории искусства. К счастью для европейцев, американцам в оно время было не до покупки шедевров искусства. Кроме того,, увлеченность решением насущных проблем социально-бытового обустройства Нового Света не позволила им создать и свои шедевры в искусстве. Экспозиции музея американского искусства Уитни или Бруклинского музея ярко подтверждают это. Могу понять, что американцам оно интересно и, вероятно, волнует их (как нас - сугубо русское этнографическое искусство передвижников), но для европейца оно просто скучно. Другое дело некоторые фигуры в американском искусстве послевоенного времени (то есть перехода к ПОСТ-) — здесь есть несколько сильных мастеров, но, увы, их-то как раз и не удалось увидеть в большом количестве в NY (да и в Бостоне затем). Всего по несколько вещей, и то иногда не лучших. Где они, Бог весть. А вот первоклассного Миро или Кирико можно увидеть именно здесь, в NY, в МоМА.

В инсталляции Нью-Йорка встречаются такие классические окна, как закономерное подтверждение общего инсталляционного правила. Они — ее неотъемлемая часть. Существенный компонент. На этот раз одно из самых широких с бесконечной перспективой — грандиозная выставка сэра Берн-Джонса в Метрополитен-музее. И до этого я видел немало его работ и в Англии, и в европейских музеях, но целостная, прекрасно организованная и, пожалуй, самая полная (набранная из многих собраний Европы и Америки) выставка организована здесь. В этом плане американцы молодцы. Они - богатые люди и могут позволить себе экспонировать такие феномены Культуры, на которые у стареющей Европы, пожалуй, уже не хватает сил. Хотя я обижаю старушку-Европу. Сам же неоднократно видел там не менее (а пожалуй, и более) сильные и значимые выставки... Но здесь и сейчас — Берн-Джонс! Тончайший английский романтик-символист-эстет (один из двух крупнейших прерафаэлитов) конца прошлого века в конце века нынешнего в центре ПОСТ-культуры. И поэтому звучит (по контрасту) особенно сильно и даже — пронзительно. Адеквация о нем, однако, тоже — классическая и несколько выпадает из общего контекста. Поэтому пока (да и из экономии места) оставим ее за пределами наших выборочно открываемых «окон».

WINDOW 42

Таимс-сквер — свето-цвето-кинетическая-поп-рекламо-ин-сталляция.

Canon. JVC. McDonalds. Hollywood. Cats. Chicago. Vampire Lesbians of Sodom etc, etc...

Все, потребное бренному телу, потоками света цветного в движеньи вливает в сознанье Бродвей —

силуэты темные только с открытыми ртами от изумленья и вспышек от фото бессмысленных всплески на плоской поверхности дна невезенья да иссиня-черное небо

беззвучно кричит над буйст- (вдруг два скворца на балкон вспорхнули откуда-то перед окном - из иного измерения - что они делают здесь — в лабиринте кирпичного «рая»?) вом о чем-то вопящих в сияньи безумном реклам

Роскошное пиршество глазу и нечто, томящее душу.

WINDOW 113

на коническом экране надписи зачеркнутые на всех известных и неизвестных языках подпираются готическими и коринфскими колоннами из неоновой пыли

и египетские пиктограммы высвечиваются на спирали музея Гуггенхейма на углу 5-й авеню и 89-й стрит

тройники покидают белый шар под стеклянным куполом с золотым подсветом

фонтаны серебристых брызг и горы шлака на дорогом мраморе — это первый шаг к новому порядку вешей в земной цивилизации в целом

путь ПОСТ- как угольная пыль прост

WINDOW О

Открыт в Европу путь. Тибет. И Гималаи. Будда в шляпе. Просвечивает колбу звук. И монотонно сверлит мозг. И монотонно сверлит мозг. И монотонно сверлит мозг. И монотонно сверлит мозг.

И монотонно сверлит мозг. Бродвей. «Чикаго». Госпелс. Джон. Вкус манго. Треснутая паперть.

WINDOW 234

я медитирую на желтом:

бочка черная расширяется

стены ее покрыты серебристой шерстью

сквозь которую проступает огромное лицо Мэрилин

(или Пресли, или Майкла) — ибо колеблется звук

и неясные тени ускользают в третий уровень сознания

тогда голубое охватывает

окутывает

почти

остроконечное

в фиолетовом мягкое покалывание в затылке легкие щелчки и тепло отлетает влево ОНО - шар

над бесконечным полом из грампластинок с красными кружками наклеек это Tantras of Gyütö и Sangwa Düpa вливается в душу перемежаясь почему-то с Sonata for Cello and Piano № 2 Вилла-Лобаса или это Фабрицио Плесси

бесконечно врубает лопаты в экраны телевизоров и они застывают там как во льду... но — огромный симфонический оркестр — бревна толстенные сами распиливаются скрипками и тромбонами на неравные звуковые доли это — тон моно-тон

пронизывающий сознание ПОСТ-media созерцателя в меди-активном трансе...

ибо не так просто пройти сквозь пустую стену или спеть отсутствие звука... в Нью-Йорке все возможно! и легко!

•WINDOW 178

Жара. +37 по Цельсию. Песчаная буря на Брайтон-Бич. Зонтики от солнца. Люди. И тучи песка вдоль атлантического пля-

жа бесконечного клубятся. Спасение только в океане. Но он застыл в ожидании Годо. И темные вихри растекаются (вихри чего? и могут ли растекаться?) по дереву. Жжет ослепительное. Все забито песком. И тела. Сидят. Лежат. Стоят. Летят. Изваяния. Как у Сигала. Только темные и черные. Выжженные.

Усталая чайка не сядет на деревянную бесконечную набережную. Остатки. Высохший череп. Темный шар. И прозрачный как слеза. На охристо-желтом плате расплавленного побережья. Океан отступает неумолимо. С шумом и урчанием обеспокоенного животного. Остро замыкается все в зеленоватом мареве.

Стабильно вбиваются песчинки в мозг, превращая его в сито. Ничто не удерживается. Не мыслится. Тучи песка в глазах и за ушами. Глотаем его тоннами. Белого, кварцевого. Но Брайтон-Бич держится прочно, и ни одно тело не сдвинулось ни влево, ни вправо. Только оранжевые фигуры афро-американцев-спасателей на своих вышках под оранжевыми зонтами оранжево чернеют среди океана кварцевой пыли... стекленеют.

ПОСТ- в движении бытия — не космос, но олам!

WINDOW 28

Вот бюст подвешен.

Вот яйцо.

Вот гениталии в квадрате.

И пиша кошкам.

И портрет

Какой-то личности на вате.

Не слабо скроено.

OSAGE, TETON, LAND for APACHE. И тянет сквозь свинец дымком, Как будто жарят кур на даче.

В кроваво-красном семь яиц. Они паркет здесь оживляют. На стенах теней перепляс -Их вентилятором гоняют По залу мраморных фигур... Никто нигде не приземлился

И Паркера зеленый свет Сквозь окна в камне просочился.

Dan Flavins тонкие кресты Сияют в сумраке пространства. Но от неона кто же ждет Спасения иль постоянства. Все зыбко в свете тайных драм, Вершащихся на дне квадрата. Куб оцинкованный застыл Как символ мертвого разврата.

На кресле тлеет пеньюар. Соломой прорастают двери. Прекрасный лик. Чудесный день. Авто. Экран. И трепет теней.

WINDOW 54

В Guggenheim museum SoHo (далеко продвинутый музей!) несколько инсталляций Фабрицио Плесси. Парадокс! (Хотя весь Манхэттен — сплошной парадокс, как и положено приличной инсталляции великого ПОСТ-!) Но! Прекрасно отражают суть Н.-Й. как всемирной инсталляции бытия.

Особенно поражает «Movimenti catodici barocchi»(1996). Три со скрипом врашаюшихся вокруг своих осей и медленно переметающихся в вертикальном направлении черных шкафа-си-мулякра храмов, перевернутых вверх тормашками — завершения с креслами снизу — почти упираются в пол. В каждом по два монитора, на которых полыхают языки ярко-красного адского пламени. Вращаются бесовские храмы, и зловешие отблески геенны ложатся на всю окрестную ойкумену.

Таков огонь и пламень, и пожар. Душа горит в тисках коловрашенья. Пылает всё - на пляже груды тел. Телесных импульсов бесчисленны биенья. Интенция вопящего к огню. Усеяно колючим отступленье. Горят подошвы на сухом песке.

Горит душа, забывшая стремленье. К оставленному. Где-то. Вдалеке. Никто не помнит днесь. Лишь страшное горенье огня барочного, зловещего во тьме. Да черный анти-храм. Шуршанье и шипенье...

И другая вешая инсталляция в том же музее.

Живущий в Париже китаец Huang Yong Ping назвал ее «The Saint Learns from a Spider to Weave a Cobweb» (1998).

Огромная сеть паутины в огромном пространстве выставочного зала. В ее центре перевернутый стул. Из каждого узла паутины на веревках свешиваются до уровня лица зрителя, блуждающего под паутиной, бесчисленные стеклянные банки в сетках с огромными (тропическими явно) живыми пауками (вероятно, ядовитыми). У них там и корм какой-то положен. В общем, чувствуют они себя нормально и бросаются на всякого, кто пытается постучать по банке рукой. Агрессивны. У них есть чему поучиться любому homo sapiens, а не только святому.

Яркие символы Н.-Й. Кураторы из СоХо-Гуггснхейма, вероятно, не поняли этого.

WINDOW54A

Собственно, сегодня не менее ярким символом является и сам основной музей Гуггенхейма на Музейной миле. Здесь с июня по сентябрь господствует огромная выставка «Искусство мотоцикла», организованная при спонсорстве знаменитой BMW и при поддержке Lufthansa, доставившей мотоциклы из Европы.

В здании гениального Райта сегодня практически нельзя увидеть собственно коллекцию искусства XX века Гуггенхейма. Всю экспозиционную спираль занимают мотоциклы всех времен и народов — особенно красочны последние модели всевозможных Харлеев, БМВ, Ямах, Хонд, Бриттенов и т.п. Ясно, что дизайн мотоцикла - это тоже искусство, и инсталляции из мотоциклов ничем не хуже других инсталляций ПОСТ-, а в чем-то и живописнее. А уж о сборах я и не говорю. Молодежь валит валом, хотя билеты отнюдь не дешевые.

из

Да и экспонируемые модели теперь продадутся за баснословные цены. Бизнес решает все!

Однако в Музее Гуггенхейма я надеялся увидеть совсем не это!

Но здесь — Нью-Йорк!

WINDOW 3

нас видели [и день вставал) сквозь сетку бруклиновских тросов два билдинга два близнеца опутаны стальная просинь сочится в древние века индейцы в пластике в шкафах китайцы моют Чайнатаун две головы застыли - стронг и нет прохода к двум диванам оставленным на свалке дней чертите надпись у порога вас встретят проведут простят не путь здесь в вечность но дорога обычная каких уж нет и тысячи больших планет по залам корабли и шлюхи монометры и карты газ и пистолет и лет и бед и мет и свет и тон и куб и шум и боко и колено и торко и борэ и тело стэрэ мансур марго оцет

WINDOW 192 (ИЛИ 15)

По крупному счету в инсталляции Н.-Й. (а лучше и точнее и правильнее - NY - как пишут и сами американцы) подлинными являются только три веши: небоскребы Манхэттена, негры (или, как их здесь называют, афро-американцы) и джаз (тождественный опять же неграм). Все остальное — причудливый конгломерат симулякров, собственно, и образующий неповторимое своеобразие этого центра мировой цивилизации и надежд недо

умков (а может быть, провидцев?) со всего мира. Квинтэссенция ПОСТ-!

И — насмешка над всем миром, созданная хитрецами французами (американцы в массе своей по натуре простые и в чем-то даже наивные, легковерные люди, близкие в этом плане к русским; искренне верят, что они свободны) — медный истукан (= идол) «леди Свободы». Свободы от чего только, хотелось бы спросить у американцев. Но я не стал. И так ясно: от Культуры, от Духа, от Искусства, от глубинных корней древних культур и т. п. Все это здесь, конечно, есть, но уже в заспиртованном, консервированном, препарированном, архивированном, музее-фицированном виде. Свезенное со всего мира и подготовленное к тщательному изучению в анатомически-компьютерных театрах. К счастью, свезли не самое ценное. Сущностные и главные памятники Культуры (и Искусства) остались в Европе и там, где они возникли — на своей почве, живой почве.

В NY нет даже ни одного оригинального сувенира. Жалкий кич - и для детей, и для взрослых. Нечего купить на память. На 1 $ продают 10 видовых открыток, но сделанных так примитивно, что нельзя набрать даже и пяти из множества, хоть как-то представляющих этот уникальный город. Из любой европейской страны мы привозим десятки видовых открыток (и хороших); из NY не смогли привезти ни одной. Правда, с хорошими фото есть один видовой альбомчик (в том числе и на русском языке). Этим и ограничились. Но он рассыпался постранично еще в NY (а что же вы хотите на 10 баксов? По цене и качество. Но многие фотографии в нем - отличные).

В музеях и галереях почти нет поп-арта! Немного в МоМА, да отдельные вещи в некоторых галереях. Поначалу это удивило. На родине поп-арта нет поп-арта. В Европе его можно увидеть почти во всех музеях современного искусства и неплохо представлен. А потом дошло. Да зачем же в музеях, когда здесь весь город — огромное произведение поп-арта! Ходи и любуйся сколько влезет! И бесплатно! От Гарлема и Колумбийского университета до Брайтон-Бич! Везде поп-арт или кич!

Хотя, конечно! (При чем здесь конечно сейчас не очень понимаю, но почему-то так написал 29 июня в NY, a что написано пером...) Вчера были на службе в Ханаанской баптистской церкви в Гарлеме (132 по 116 улице). Это непередаваемое зрелище! И не поп и не кич. Могучий чисто американский феномен Культуры. Весь цвет (и свет) афро-американского населения, видимо, собирается здесь (хотя церквей в Гарлеме множество — через каждые 3-4 дома храм или церковка) по воскресеньям. Мужчины все в черных костюмах или смокингах, дамы — в белых костюмах или платьях (многие — в шелковых) и белых шляпках. Огромный (более 100 человек) роскошный женский хор (вчера там, правда, был какой-то женский день — что-то вроде нашего 8 марта, что ли? возможно бывают и мужские хоры, хотя сомнительно — я никогда не видел мужского негритянского хора — по-моему, мужи у них все — солисты-индивидуалы), интересные солистки, активное участие всей общины. Джаз-оркестр. Мало проповедей и других богослужебных действий. Только ритмичное пение духовных гимнов, ритмические движения хористок и приходящих время от времени в экстатические состояния прихожан с выкриками: А/милуйя

Вообще негры — одно из наиболее интересных явлений в NY. Это и госпелс, и джаз, и удивительно красивые девушки, и до невероятного безобразия толстенные бабины и мужики, и какие-то вольные бродяги, беззаботно спящие нередко на самом солнцепеке посреди шумных улиц, и целые выводки негритят с мамашами или няньками. Очень симпатичных. Поразительны огромные глубоко-мудрые (почти нечеловеческой мудростью) глаза некоторых из них. С возрастом это, увы, пропадает.

WINDOW 99

Брайтон-Бич — экзотическое место в инсталляции NY. Типа Чайнатауна или Литл-Италии, только, пожалуй, более яркое. Своего рода пожизненный курорт для бывших советских евреев (особенно престарелых) и стартовая площадка для бизнеса (более молодых поколений). Старики переполняют огромный океанский пляж - песчаную пустыню вдоль Атлантики, дуются в домино под редкими навесами на набережной. Еврейско-армян-ские анекдоты и русский мат преобладают за столами доминошников. Вывески, действительно, по-русски и английски. На улицах и в магазинах только русская речь. Даже немногочисленные здесь негры-продавцы говорят по-русски. Конечно, есть здесь и уже обамериканившаяся молодежь, но она, естественно, занята делом, и ее представителей мало на пляже и на улицах. Продукты и другие товары в брайтоновских магазинах дешевле, чем в других частях NY, много продуктов, близких к тому, что в свое

время продавалось в Советском Союзе (теперь их производит здесь по тем же рецептам — «бывший наш народ» сохраняет традициь — это приятно). В ресторанах много русских блюд. Ностальгия по России и особенно по Одессе разлита по всему брайтонскому микрополису.

WINDOW 37

Манхэттен - уникальная живая (пока еще достаточно энергичная и даже — кипящая) супер-инсталляция. ПОСТ- гигантского масштаба. Вселенский ПОСТ-проект множества безымянных авторов. Творение коллективного ПОСТ-сознания. Естественно, как и многие мелкие талантливые инсталляции, она не лишена особого очарования и даже более - какой-то магической (сверхчеловеческой) силы и энергии, всасывающей в себя людей и деньги. Очаровывающей и магнетизирующей.

Сверкающая и сияющая «черная дыра» вселенского муравейника...

Как уникальное по масштабам и всем остальным параметрам и талантливое произведение ПОСТ-искусства NY (= Манхэттен) мощно притягивает и втягивает глаз созерцающего.

Эстетствующее сознание ни на мгновение не остается здесь равнодушным. Однако эмоции и реакции странные. Далеко не всегда положительные и чаше всего крайне необычные. Но — возбуждающие, очаровывающие, влекущие...

NY ~ наркотическая инсталляция!

Он опьяняет, одурманивает, рождает массу миражей, галлюцинаций, иллюзий, странных картин и образов. Сознание завихряется и погружается в некий кайф.

А в минуты отрезвления возникает резкое неприятие, отчуждение, даже острая неприязнь и агрессивность...

Может быть, отсюда повышенный криминал в NY (которого мы, к счастью, за две недели пребывания нигде не видели — ни днем, ни ночью, ни в подземке, ни на поверхности, ни на Брайтон-Бич, ни в Гарлеме) — а точнее — миф о криминале...

Миф, мифическое сознание — вот глубинная сущность этой инсталляции. Она обладает повышенной мифогенной креативностью. Нео-мифология ПОСТ- рождается здесь! и растекается по всему миру.

Остров вплыл.

И ладья успокоилась. Нет оснований.

Движение вспять. Трудное круглое.

Острое гладкое. Встроено черепно.

Нам не понять.

Вдавлено в СоХо. Флажки галереями.

Тянет нетрудностью United States.

Толстое крутится. Тонкое варится.

Тросы сквозь грохот. Зеленая мять.

WINDOW 777

Башмаки Ван Гога. Черные пластиковые мешки с мусором по всем улицам. Крабы и креветки. Лангусты. Суши. Паста. Нейтральный тон. Миллион плюс один светофоров. Тысячи прямых как струна улиц. Город в точную клеточку!

Гидро-фон!

Первого июля негры грозятся забастовать. Удастся ли уехать в Бостон?

NY и Boston — главные культурные центры Америки. Остальное, говорят знающие американцы, — пустыня.

Потом - в пустыню!

Пока — в термитник!

Я бы не стал (и не смог) так резко, но тряпичные куклы бегут по всем стрит и авеню с большой скоростью, и

неприязнь черными каплями просачивается из викторианских комодов...

До 1686 г. NY назывался Новым Амстердамом...

Хорошо, что переименовали.

В настоящем Йорке я не бывал, но Амстердам изучил неплохо. Им здесь и не пахнет...

Любая страна гордится своим историческим прошлым. ПОСТ-культура отметает и не знает его.

В инсталляции NY нет почти никаких следов от доколум-бовой культуры. Ни одного живого индейца здесь тоже не сыщешь, хотя все остальное этносы и народности мира (даже давно вымершие) представлены в изобилии. Американское чудо!

Индейская культура стерта и забыта. Ее как бы и не было. Ибо стыдно вспоминать о своем недавнем (и все еще длящемся)

варварстве. Хотя есть (почти на набережной перед «леди Свободой») целый большой музей индейской культуры. Своеобразный музей. Музей-кич — органическая (и вполне в духе) часть инсталляции NY. Музей-симулякр.

Америка, как истинный и последовательный генератор ПОСТ- стремится забыть о своем единственно истинном почвенном культурном прошлом. Оно чуждо и белым, и черным, и желтым американцам (точнее — евро-американцам, афро-американцам, азио-американцам). Красные собственно-американ-цы напоминают... А память в ПОСТ- - излишняя роскошь.

Доколумбово прошлое Америки не вписывается в новый менталитет нео-американцев, рьяно реализующих свою голубую мечту. Вот негры или китайцы вписались. И, пожалуй, более органично даже, чем белые. Пожалуй, будущее Америки за ними.

WINDOW 4

Инсталляция NY неисчерпаема и уникальна. Вот хотя бы пожарные лестницы на фасадах большинства старых зданий по всему NY. От Даунтауна до Гарлема. И наше одно окно имеет выход на металлический балкон с системой этих лестниц. Всегда можно спокойно спуститься вниз по ним, минуя все многочисленные и хорошо запираемые двери (и подняться при некоторой ловкости, естественно, тоже). И дома напротив все покрыты причудливыми конструкциями этих лестниц с балконами. Металл! Нигде в Европе я не встречал ничего подобного. Когда весь фасад (!) покрыт причудливой сетью металлической структуры. Характерная черта NY и нью-йоркцев. Забота о теле удивительная. В случае чего — прежде всего спасти драгоценное тело. Остальное купишь на базаре, как говаривали древние грузины. Поэтому запасные выходы через окно — из каждой квартиры. Не видел, правда, чтобы кто-то ими пользовался. Да и пожара ни одного, слава Богу, не видели. Лестничные конструкции на фасадах — ныне мощный визуальный элемент урбанистической инсталляции. Однако — тело!

Важнейшее содержание колоссального перформанса NY. За две недели блужданий по манхэттенским улицам и глухим переулкам мы не встретили ни наркоманов, ни бандитов, ни проституток (в Амстердаме или Париже ими пруд пруди), ни даже

пьяных; почти не видели полицейских (а всеми этими персонажами кишат американские боевики, ежедневно заполняющие российское TV).

Но! Все остальные законопослушные граждане все время едят! Или несут кульки с едой, или набирают ее тоннами в бесчисленных круглосуточно работающих гастрономах. Раблезиан-ство в супер-масштабе!

Едят везде и всегда! В кафе, ресторанах и ресторанчиках, на ступеньках домов, музеев, библиотек, в немногочисленных парках и скверах, на паромах и круизных теплоходах. Просто на ходу — что-то жуют из пакетов и тянут через трубочки из литровых бумажных стаканов. Утром, днем, ночью.

Всегда и везде! Супер!

Теперь я понимаю откуда в постмодернистскую философию в качестве главной вошла категория телесности. Без нее никак не понять феномена NY-инсталляиии; а это — не иголка в стоге сена!

Отсюда — горы живого, слабо колеблющегося мяса на улицах и пляжах - с одной стороны; и - масса бегаюших до изнеможения по тридцатиградусной жаре бегунов, велосипедистов и роликобежцев в Центральном парке — перегоняют еду в неутилитарную энергию!

В Нью-Йорке все — ПОСТ-эстеты!

Сами того не подозревая. Ежечасно и неустанно работают над формой своего тела.

Пространство иммигрантов, ищущих лучшей жизни. Лучшей доли для тела, чем у себя на родине. Пространство сомати-ков со всего мира. Всё для чрева и во имя чрева!

У нас самые свежие продукты со всего мира!

У нас самые безвкусные продукты во всем мире!

У нас самые обезжиренные продукты из всей ойкумены!

У нас салат и рулет телесности!

И — глубинная скрытая ностальгия по чему-то оставленному, забытому, сокровенному, преданному и не обретенному...

Ощущение обмана (самообмана) симулякра и симуляции, фальсификации, грандиозной подделки разлито по гигантской инсталляции NY.

За внешними стандартными улыбками, белоснежными рядами зубов-близнецов (искусственных), черными костюмами клерков и обязательными колготками для служащих-женщин в сорокоградусную жару!

Ханжество за фасадом благопристойности!

Мужу запрещено заходить к жене в примерочную в магазине (как и обратно) — уж очень удобное место ддя секса!

Великая этическая инсталляция! Квинтэссенция телесности!

Тротуары NY как единое целое с витринами лавок и магазинов, окнами, входами и выходами кафе и ресторанов, решетками грохочущей где-то подземки внизу и скрывающимися в облаках вершинами небоскребов, с таинственными глубокими подвалами под каждым магазинчиком — лестницы вниз начинаются прямо на тротуарах. Тротуары — жизнь, основа и главная сцена нью-йоркского перформанса, длящегося вечно. На них сидят, едят, лежат, спят, живут и умирают.

По ним топот, гам, шум.

На них столпотворение вавилонское.

И музыкальные инструменты со всего мира.

Некоторые из них я не видел даже в кино, музеях или на картинках.

И какие-то странные старые сдвоенные вентили на каждом шагу.

Для пожарных брандспойтов что ли?

Сейчас на них удобно посидеть в жаркую пору.

WINDOW BIG. НЕИЗБЕЖНОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ - ВЗГЛЯД НА ИНСТАЛЛЯЦИЮ NY ИЗ АМЕРИКАНСКОЙ (НЕДАЛЕКОЙ)

ГЛУБИНКИ

Поэма американского быта Вакханалия вещизма. Потребительства. Колоссальная

7.07.98. Hudson (или по-русски Гудзон) — супертихий традиционный маленький городок в двух часах езды от NY на берегу могучего (но грязного) Гудзона. В 7 часов вечера (еше ярко светит солнце) на улицах практически не встретишь ни одного человека. Да и днем-то там не многолюдно. Пустота метафизическая! Только чистенькие, прибранные домики и коттеджи,

накрепко запертые церквушки (симулякры европейских средневековых) да мрачные красного кирпича сооружения бывших фабрик (тоже небольших по размеру, как правило, пустуюшие; в одной из них снимает огромный цех под мастерскую Михаил Шемякин, его имение еше с двумя мастерскими в 5 км от Хад-сона — в Клавераке).

Жизнь в этом городке практически не ощущается. Нет даже магазинов — они все вынесены за несколько км от центра, практически за городскую черту. Странная ситуация: всего 150 км от NY и такой резкий контраст. Там-то все кипит и беснуется, а здесь — мертвая тишина...

Однако я хотел о вакханалии вещизма и никак не подберусь к лому жутковатому феномену, ибо писать о ней приходится здесь, в Хадсоне. а здесь жуть иного толка — пустыня метафизическая! И никак не пишется. Атрофия творческого духа. Какая-то дурная нирвана. Хотя и здесь царит та же вакханалия, но несколько иного рода, чем в NY. Главная улица Хадсона (тоже почти всегда пустая) — сплошные антикварные лавки и магазинчики. Это как бы всеамериканский антиквариат. В них помимо собственно антиквариата полно кичевых поделок современных кустарей и уйма всякого бытового американского хлама последних полутора столетий. Крайне интересно для эстетствующего сознания. Масса совершенно непонятных вещей и ве-ишчек, когда-то имевших какое-то утилитарное назначение, а ныне воспринимающихся как оригинальные (да еше с патиной времени) объекты ПОСТ-культуры. Их-то и покупают чаще всего американцы для украшения своих интерьеров и лужаек.

Однако я все-таки хотел об ином... и никак к нему не под-берусь. ибо море сие страшит и не знаешь, как подступиться, хоти без его хотя бы схематического (о какой-либо полноте не может быть и речи) обозначения супер-инсталляция NY будет крайне однобокой при всем множестве открытых Windows. Но Хадсон не дает писать. Совершенно странное и необычное переживание. Мертвой зоны. Пустоты. При очевидной и приятной живописности окружающих пейзажей. Но центр, город — пустыня! Внутренняя — до тошноты и головной боли — пустота разлита по улицам этого милою, чистенького и в общем-то живописного (старые типично американские, знакомые по бесчис-, лепным фильмам домики) городка...

И вдруг: может быть здесь-то и вскрывается в чистом виде, сущность NY-супер-инсталляшпк супер-цивилизации — внут-i

ренняя, духовная пустота? В самом NY внешнее кипение и бурление всего и вся ошарашивает и не сразу добираешься до сути. Здесь же она просто в годом виде. Лежит перед тобой обычным мертвым (хотя и вроде бы с живыми людьми) городком. Растекается лениво по улицам — пустым, пустынным, пустотным...

Ощущается нутром и хочется выть по-волчьи...

Как здесь выживает русский художник Шемякин?

И выживает ли?

Не отсюда ли его «Ангелы смерти» и всепоглощающий интерес к Черепу, а не к Голове? К костям, тлену, разложению плоти, мертвому духу жутковатого вечно длящегося карнавала смерти за внешней какой-то отчаянной яркостью красок, как бы стремящейся на последнем издыхании доказать, что мы еще живы... Но под пестрым маскарадом — пугающая жуть пустоты метафизической... Даже огромные сфинксы Шемякина имеют полулипа получерепа!

Вот! И подобрался, кажется, к своей вакханалии...

Это пир во время чумы, поразившей не бренное тело человечества, но его душу и само духовное в нем. Отсюда дикая вакханалия вещизма, как ядро, основа, сущность и оболочка суперинсталляции NY!

Also!

Best Price Guarantee!

Сегодня, естественно, все вещи для летнего сезона:

очки от солнца всех форм и расцветок стекол; флаконы и сосуды для духов, одеколонов, напитков и других жидкостей и сыпучестей всевозможных и невозможных (с точки зрения разумной технологии) форм — из хрусталя, стекла, золота, металлов, пластика с картинками, резьбой и без...

сто двадцать восемь тысяч двести девяносто три вида купальников (бесчисленных расцветок и форм); диско-кассеты на 100 языках (новых и древних) для мгновенного пересчета курсов всех валют во все; летние столы, столики, столища, стулья, стульчики, креслица, навесы и зонты от солнца и дождя, переносные холодильники бесчисленных форм и расцветок (далее сокращенно — бфир) стаканы, рюмки, фужеры, кружки и др. сосуды для охлажденных (= и для горячих) напитков бфир

тысячи всяческих штуковин для излияния воды — насадки Для душа, фонтанов, полива цветов, деревьев, газонов, огурцов,

комнатных цветов, купания собак, кошек, попугаев, детей разного возраста, поилки для всех видов животных от ручных кро-кодильчиков до кошек, собак, лошадей; всевозможные шланги, трубы и трубочки, водоводы, разбрызгиватели etc бфир

лежаки, лежанки и сиделки для пляжа (на солнце и в тени, на воде, над водой, под водой - различные по устройству) -уйма и бфыр сотни каких-то моющих (пенящихся и не) средств различных цветов и запахов для мытья всего и вся — от ушей и собак до авто и домов;

дравин деко аствицо кадо никто не знал в открытый рот бацилла падала каскады брызг свето-кадмиевых нот но пылесос на трех шезлонгах и матрица и тайный ход под утюгом больших желаний вливалось все в закрытый рот не сильно выделился иней на солнцепеке мягких дней и тупорылое токкато стекало щелочью с бровей

аего-матрацы, подушки, одеяла, простыни, полотенца и т. п. бфир (цены на все всегда указаны в баксах + такса — не указана, приятно удивляет при расплате за купленное); тысячи спортивных снарядов и инструментов бфир, о назначении многих из которых я никогда не догадаюсь и не узнаю, однако посмотреть приятно — дизайн здесь безупречен, разнообразен, фантазия безгранична; в спортмагазины хожу с большим удовольствием, чем в музеи — современное американское искусство — здесь! — лучшие силы дизайнеров — в спортинвентаре! Этим толстякам, чтобы выжить, необходимо с утра и до утра гонять мячи, на коньках или велосипедах, всевозможных водных приспособлениях etc;

а чего стоят химические, электрические, электронные, лазерные, компьютерные и какие-то еще снадобья и приспособления против москитов (Mosquito «Cognito» — $ 19,50 или 29,00), термитов, комаров, мух, инопланетян и других насекомых - бесчисленных (когда-то) бесчисленные (ныне); кажется, спроса уже не находят, ибо мы за месяц пребывания в Америке встретили только одно живое насекомое — в нашей нью-йоркской квартире-ПОСТ-мас-терской жил огромный тараканище, который всегда выползал на кухне к ужину и с урчанием подбирал бросаемые ему куски для нас почти несъедобного американского хлеба и допивал безвкусное американское пиво; больше насекомых мы не встречали; нигде! даже в океане я

не видел живности; странное дело — This, and not only this, is my work! - с гордостью ответил мне спрошенный на улице средний американец словами итальянца Фабрицио Плесси

...но я не вышел на панель дубовых мало здесь панелей какие-то вокруг цветы то ли росли то ли хирели никто не знал откуда мы никто не встретил нас у входа и молча дикая природа взирала из-за дальних скал...

о бесчисленных образцах мебели, предметах домашнего обихода, домашней (или домовой) электронике или одежде говорить практически невозможно — океан видов и разновидностей! одни только предметы быта (разные диванчики, матрасики, кроватки, столики, стульчики, пуфики, кормушки, поилки, многочисленные игрушки и т. п.) для собак и кошек (не говоря уже о кормах для них) занимают огромные тома каталогов и бесконечные ряды полок в супер-супер-универ-магах (^маркетах)!

часы, фото- и видеокамеры, приемники, плейеры в различных сочетаниях друг с другом (ныне сие особенно модно — например, брелок для ключей с часами-будильником и микро-телевизором и т. п.) и порознь в одном каталоге занимают 2354 страницы! А их формы столь разнообразны и причудливы, что не снились ни дадаистам, ни сюрреалистам первой пол. столетия; невозможно представить, что человечество смогло сие выдумать и произвести за какие-нибудь 30-40 лет; явно, без нечистой силы (тьфу-тьфу-тьфу!) здесь не обошлось!

нет! искусство (точнее арт-продукцию ПОСТ-) в Америке следует искать не в музеях (оставим это нашим потомкам), а в бесчисленных супер-супер-магах. Американское (=интернаци-ональное) ПОСТ-искусство — в магазинах! любых! Куда не заглянешь - роскошная инсталляция, которой можно любоваться часами! при этом даже на тактильном уровне! Одни ценники могут довести до экстаза безмыслия!

С крон-си н-бер-чайно!

Оплючех - S 269,99! Стрём!

Часы в бильярдном шаре и телевизор в туфле впервые я встретил в NY. Только ради этого сюда стоило прилететь!

а подголовники (—подушки) разных форм, размеров и видов! Бесчисленные тренажеры для гольфа, ёльфа, мольфа, бейсбола!

Фантастические инструменты и приспособления для всего, о чем я и представления не имею и никогда, слава Богу, не поимею!

интерьерный вариант «Прекраснозадой Венеры» (копия античного оригинала из Неаполитанского музея) стоит всего S 99,95. а садовый - S l 15! И т. л и т. п.

единственное с чем здесь плоховато — с сексиндустрией.

Практически мы не ____________________________________

встретили нигде ни одного сексшопа, секс-кинотеатра, или даже захудалой афишки таких учреждений. Что-то похожее скромненько так мелькнуло на Бродвее в районе Таймс-сквер и сразу же растворилось в море целомудренных реклам и афиш. Нигде ни одного порножурнальчика или картинки с обнаженной дамой, даже знаменитый «Плейбой» нигде не попадается на глаза. С этим здесь явно плоховато. Отстали от Европы намного. Есть, конечно, где-то; но как за м ас к и ро ва н о ! Понятно, почему здесь мотают президента по судам какие-то девицы за то, что он на них глаз (а если бы еше что-нибудь, более весомое9) положил.

Мораль здесь на су первысочай шем уровне! В быту!

Window in window

но не н ПОСТ-искусе!lie, вестимо. Правда ПОСТ- — вне морали, этики, эстетики etc. Поэтому в крупных музеях и галереях до сих пор нередки акали, перформансы, инсталляции, скульптуры и объекты на эросо-сек-суально-а нал ьно-орально-экс кре метальную тематику. Я видел только один перформанс такою типа в СоХо, но в каталогах и самых современных журналах по продвинутым арт-практикам множество описаний с роскошными фото подобных арт-деяний. Здесь и скульптуры обнаженных дам в натуральную величину в момент их испражнения (одна ползет на четвереньках, а из заднего прохода тянется толстенная «колбаса» испражнения длиной в 4 метра, здесь же высоконаучный искусствоведческий анализ скульптуры на несколько стр.), и перформансы с какающими и писающими девицами и мужчинами в разных позах в окружении самой изысканной публики во фраках и вечерних туалетах; мастурбирующие симпатичные девы и здоровенные мужики; юные художницы, развернув на зрителей свой интимный орган, расписывают пальцами своей менструальной кровью прекрасные тела и т. д. и т. п. Вестимо, музей или галерея — это особое арт-простран-сгво. в котором работают иные, отличные от профанного окружения, законы, и здесь допустимо и поощряемо то, что порицалось бы в профанном (или обыденном) мире, а в Америке подлежит и уголовному преследованию нередко. Как это χοροί и о знакомо!

Почитайте мою «AESTHETICA Ρ AT R UM» или ранних отпов Церкви. Все почти то же самое и в тех же формах вершилось еше в культуре позднею Рима. Все возвращается на круги своя!

Но не о ханженстве представителей Нового света, а всею лишь о простой и милой вакханалии вещизма речь-то у меня здесь. Я ведь об искусстве, а не о нравах...

вот всяческих тренажеров, массажеров, кремов для тела здесь тьма-тьмущая — для каждой части тела — свои и в необозримых количествах! Я насчитал штук 20 только для мизинца левой ноги для девушек от 16 до 22 лет; а для правой — других 20! Не слабо (как выражается Шемякин)!

ну, а автоиндустрия — это особая статья. Здесь я полный профан, ибо удивился даже, когда страховочный ремень в какой-то простенькой японской машине сам пристегнул меня к сиденью... Мне обо всем этом писать — только позориться...

в пространствах магазинов автопринадлежностей или по уходу за ногтями я просто как на иной планете! Здесь все — инопланетное, непонятное, но странно привлекающее;

острым прямо днесь не тикать не часы а сутки там пролетают в кайфе рыков ликов стыков и банан сам стремится скинув кожу посетить интимность дня я не стал бы так похоже на кого-то но меня тиражируют нещадно переносят на бетон и рисуют и тусуют и печатают в бекон красным ясным и опасным мир как бурный ток вина не по жилам а по шинам лимузина-сверхслона

поражают воображение тысячи видов чемоданов, сумок и других дорожных принадлежностей с сотнями отделений, карманов и карманчиков на молниях, пуговицах, пряжках и так ; офисное оборудование и всяческие канцелярские приспособления просто отпад и супер! Всё для тела и для дела! И какого дизайна! Какого качества! Из каких материалов! Какой фактуры и цвета! Нет слов!

А амуниция и приспособления для гольфа, бейсбола, футбола (американского), водных видов спорта! Опять невольно возвращаюсь к спорту, ибо голова идет кругом!

Ну, а если вы не видели подошв с шипами различной высоты и диаметра, которые пристегиваются к обычным ботинкам, чтобы, прогуливаясь по своей личной лужайке (5-10 кв. м. обычно у каждого коттеджа), вы не затаптывали траву.

а аэрировали почву газончика (Aerating your lawn - всего

5 12,99!), то вы ничего не поймете о современной Америке и

06 американцах!

Все, что связано с кухней или детской, - это тоже особые и огромные статьи и темы. Сюда я не отваживаюсь даже нос совать. А вот детские игрушки здесь странным образом подкачали. Какой-то дикий провал в общей вещевой гармонии пан-амсриканского-бытия. Чистой воды кич, безвкусица и убогий примитив (хотя и примитив — искусство; но есть примитив и примитив). В огромнейшие магазины игрушек лучше не заходить, если не хотите испортить себе впечатление от суперцивилизованной Америки. И NY-инсталляции, в частности.

Или здесь особая roc-политика воспитания будущего поколения? Проблема для социальных психологов и педагогов...

Яшички для хранения сигар и ножички для их обрезания просто свели меня окончательно с ума, и я готов заплатить вам S 9,99 (больше не имею на сегодня), чтобы вы позволили мне прекратить это супер-изматывающее писание поэмы об американском

ВЕЩИЗМЕ.

Итак все ясно!

Join the Top 5%!

Eagle Map Guide — S 399! — 64 карты Америки в электронном гиде размером с пульт управления телевизором — отпадаю в небытие!

WINDOW 147 Замок фантасмагорический

K. Территория и пространстЕЮ Михаила Шемякина. Особый ландшафт парка со скульптурой (самого хозяина, его друзей и просто близкой по духу), прудом с фонтаном, холмами, бассейном (обезвоженным временно), березками и старинным паровозом перед старым Замком, в котором скульптурная мастерская художника. Метафизическая атмосфера молу-Версаля-полу-Петергофа в центре американского провинциального микрогородка.

Собаки и кошки. Много. Маэстро в сапогах, подкованных железом, и американском камуфляже любит животных...

В Замке между тем ночью и днем вершится мистерия созидания, и атмосфера здесь особенно плотная, энергетические поля высокого накала; варится сразу несколько проектов, персонажи, формы, объемы, детали и элементы которых сейчас причудливо размешаются (и перемешаются время от времени) во всех микропространствах и уровнях старого здания, образуя фанта·,.-магорическую инсталлянию-перформанс, потенциируюшую многие будущие суперпроекты...

Здесь — алхимическая лаборатория замыслов, цех пластических идей, фабрика гипсового эксперимента, вожделеющая камня и бронзы...

При вечернем освещении особенно.

Огромные фигуры почти осязаемо реальных или причудливо трансформированных высокородных персон прошлого всех времен и народов белесо перемещают свои саваны, скелеты, черепа, туалеты, лики и маски, основания темных свершении, благие помыслы и жестокие замыслы острых углов Истории по закоулкам клаверакского Замка в поисках жертв и своих палачей, которые нависают белой пылью, цементной мукой и опилками и засыпают всё и вся жутковатым туманом хорошо известного трупогенного Неведения...

И сфинксы былых императриц (в хадсонской мастерской есть еще другие огромные сфинксы с гюдудицами-получерепа-ми, но они уже давно покинули Замок и речь не о них) не шип-лют почему-то мирно траву клаверакского парка, но с лукаво-жесткими ухмылками заносяг острые косы над безобидными псами — добродушными стражами и хранителями Замка

Трудно дышится. Ибо огромный гипсовый Шар Вселенной вплывает в окно второго (или третьего) этажа и сталкивается со столь же огромной Бутылью Небытия, которая стремится покинуть Замок через то же окно. Мощный энергетический разряд неизвестной природы, возникший от столкновения белых ант-тел, сотрясает Замок и окрестности.

И из-за огромной белой фигуры Петра (Первого, вестимо) во весь свой гигантский рост (Шемякин, как известно, одержим комплексом Петра - он во всех видах постоянно преследует его на протяжении всей жизни: ;шчсм покину.! град мои, отступник

no-неволе? — и навечно поселился в Клавераке: белый и цветной, плоский и объемный, сидящий, стоящий, возлежащий; целиком и в деталях — маска лица (натуральная), руки, ноги, нос etc) выплывают величаво капле-, груше-, коконо-образные формы всех размеров — от огромнейших до микроскопических...

Это знаменитая, загадочная, почти герметическая Био-сфера в ее мистико-метафизических символах (наделенных реальной энергией бытия архетипа) пронизывает, обволакивает всё и всякого в Замке; создает то особое таинственное пространство, в котором беззвучно плывут белые фигуры королей, наполненные новой энергией художественно-эстетического бытия. Ее генерирует, трансформируя из иных уровней, одинокий российский эстет (может быть, единственный в бескрайнем ПОСТ-про-странстве NY) с американским паспортом и в американском камуфляже...

Клаверакский Замок переполнен этой энергией. Вероятно, уже один из немногих и последних островков в Америке, активно противодействующий триумфальному шествию ПОСТ- по планете, хотя и не отказывающий ему (напомню, ПОСТ- — среднего рода) в праве на существование. Однако не за счет еше живых организмов Культуры: эстетического сознания, художественного мышления, мистического опыта...

Ьио-сфсро Клаверакского Замка — мощный выброс духовной энергии чисто эстетической консистенции — сотни уникальных и высокохудожественных графических листов (бесконечная эманация биоэнергии на уровне психического автомагизма) и пластические гипсовые заготовки для огромной назем но-воздушно-подзем ной инсталляции:

Кокон жизни заверяющегося сознания концентрирует бесконечное. Вяжется вязь иероглифики древнего Хаоса. И встает. Формуется в бесконечных струениях. Остросхваченных змеениях сквозь постоянные пульсации нарастающей энергии Бытия. Жизни ЗА и ПО ТУ сторону.

Нет стояния. Нет отползания. Могучий и нескончаемый порыв неистово нарастающих (растущих и усложняющихся) структур иолок-нисто-переплетаюшнхся в мгновенных вспышках напряжений волновых спонтанностей цвето-формных истечений сквозь и изнутри Кокона Бытия второго космического Уровня. Монохром концентрированно растекается. Остро!

Стагнация исключена в принципе. Лампо-образнын сдвиг накладывается на сдвиг. Усиливаются напряжения постоянно формиру-

юшихся и наслаивающихся пространств π высвечиваний; кинетические энергии высших измерений вибрируют в причудливых...

Форма сменяет форму до бесконечности и без повторении. Потеки и разбрызги как потоки рек по стенам рушащихся древних святили ш. (И я там был! )

Но есть Семя. И есть Зерно. И Концентрация. На том, что должно возникнуть в момент Ω (ОМЕГА), когда новый уровень бытия не заставит себя ждать у беспросветных пропастей безверия...

Стоящие не желают стоять. Они воспарили давно. И уже еле различимы — как некие каплеобразные точки далеко умчавшихся птиц. Хотя избранные знают. И каждая точка имеет свое имя. Каждый штрих разворачивается в символ. Каждое пятно однажды откроется новой формой, новой жизнью...

Я стряхиваю. И не могу. Со всех сторон, во всех измерениях плотным обволакивает. Теперь дышится легко. Покинуть трудно. Прорвать не удастся. [Магия Био-сфсры не оставляет даже под открытым небом. И звезды Клаверака — как далекие огни того, что напоминает о сущностных прорывах человеческого духа, его томлении, метаниях, исканиях в беспросветных уже пространствах ПОСТ-.

Одно за другим, как зачарованный, открываю бесчисленные окна-листы Био-сферы Шемякина, забыв о времени, о себе, о суете быстротечного бывания. Нет альтернативы. И почти недоступно обыденному сознанию. Только дух эстета ликует и восхищается мощью открывшихся миров и перспектив...

И разверзаются. Пространства под покровами парка. Врата не впускают. Но движение хорошо ощущается. И просматривается нижняя сфера. Бесконечные вереницы карнавально-маскарадных персон вдруг! Носо-носцы в пестрых причудливых фантастических туалетах выплывают из-под прозрачной кулисы подземною пространства.

И факелы, и фонари, и светильники всех видом. Мерцающее колеблется. Тянут! Огромный череп на деревянных колесах, и покровы мрачного со скрипом и скрежетом прорезают землю... и хохот! Жуткий, пронзительный — через все основания и основы.

Хтонический карнавал длится вечно и сливается с тем, что уже начинает выплескиваться из Замка...

Темнеет быстро. Тени белесые — обитатели Замка — медленно растекаются по парку скульптур. Здесь совершенно темная бронза. Как вожделенная альтернатива. Притягивает беле-сость как тело притягивает души, блуждающие в пространствах. Беззвучный диалог-хор многих со многими...

Могучий луо вечным арбитром и судией возвышается в темном, да бронзовый Урка мечтает о чем-то своем, далекий от обшей беззвучной полифонии...

С трудом верится, что все сие ~- внутри бескрайней и бесконечной супер-ПОСТ-инсталляции NY... Однако уже Хадсон офезвляет от магических чар шемякинского Замка...

Нью-Йорк он и есть NY!

МоМА (Ώιβ Museum of Modern Art. New York)

Or Сезанна до концептуализма и далее.

По плавным лекальным эскалаторам истории века.

Бесшумно. Скользим. Поднимаемся. Опускаемся.

Искусство XX века.

В основных представителях и направлениях.

И выставки. От Боннара до последних инсталляционных

проектов (с фото, кино, видео) и перформансов...

Это - МоМА.

Подъемы и спуски. Обрывы.

Падения и взлеты. От и в.

Рельефы пересеченные, резко пересеченные.

Искусство нашего столетия. НО.

В МоМА все предельно эстетизировано.

Еще (или пока). Здесь парит Культура.

Даже в экспозициях с объектами ПОСТ-.

От Дюшана до Сол Ле Вита, Христо, Кошута, Мерца.

XX век — только начало ПОСТ-.

И для Культуры пока хватает места лаже

в пространстве ПОСТ

Хотя все напряжено. Предельно!

Символ ПОСТ-. Еще от 60-х.

Ассамбляжи живущего в Америке [река Лукаса Самараса с китами.

Book 4. Полураскрытая книга, ощетинившаяся ножами, ножницами, бритвами и тысячами гвоздей. Что сие?

Культура ощетинилась. Обороняется. Не подпускает. Уже никого.

Уходит в себя. Герметизация Культуры — самосохранение. Или?

Анн и ί и л я ц и я Кул ьтуры ?

ПОСТ- поглощает, закрывает, уничтожает Культуру?

Но ПОСТ-артист - не символист.

И вряд ли правомерно так. Это наше традиционалистское сознание пытается навязать типично традиционное прочтение нетрадиционного объекта. Объекта, отрицающего традицию. Вбивающего в нее сотни гвоздей. Протыкающего ее всем, что может колоть и протыкать.

Остановись, мысль!

Осгановись, ю-ображение

Ибо нет образа здесь!

И бессмысленно его искать или придумывать.

Однако Μ ο Μ А! Здесь тем не менее все пронизано образами и символами. Атмосфера высокого художественного символизма преобладает в пространстве музея, наполняя своим духом и чуждые ей по сути объекты ПОСТ-.

И движется. Преломляются цвет, свет, форма, пространство, время. Генерируются сотни различных частот: от низких гудящих тонов негритянскою Пикассо, могучих рельефов женских спин Матисса (редкая для него вещь), кубистических де-геометризаций материи и ассамбляжей Раушенберга до высочайшего ультразвука Клее или Миро.

Ибо. «Голгофа» Шагала (1912 г.) — здесь!

Задает тон всей мета-атмосфере музейного пространства.

Даже когда ее нет в экспозиции.

Нам повезло: в первые посещения мы видели ее.

Недели через три полотно куда-то забрали из зала,

но атмосфера осталась та же!

Разверзаются багрово-красные ножницы-диски преисподней. Расседаются мрачно- зеленые сферы небес.

И под синим парусом-пламенем в желтой лодке оставленное™

вплываем мы в ночь Распятия светло-синего Иисуса.

Не звонят колокола.

Застыли в немом крике иудеи. Ибо.

Сын Человеческий покидает Землю и Небо.

Зелено-желтые зарницы цепенеют на мрачно-багровом.

Обрывается псалом на полуслове.

И мертвая птица у подножия иссохших лестниц.

Никто не снимет Распятого на зеленых лучах

мучительного сомнения.

Живы ли мы? Стоящие. С бородами застывшими вверх.

Я не писал голов.

В деревню просочился. Глаз.

И пунктир прошил. Как очередью день.

Никто не знал Христа.

Никто не вышел ночью.

Никто не возопил. Где верх, где низ — не знал.

Затоплен свод небес.

Затоптаны дороги. Стираются следы.

Путь сокрывает пыль.

Высокий звук пилы.

Не будем к небу строги.

Симфоний не писать. Нет знака у судьбы.

взлетает голубь остается не смятой рука на окне и в стене старой руиной откроется пламя сетью плетеной из прочностей пойманное и вдвинутое в ойкумену пластики как круги Швиттерса мы стоим на отпадающем

а сквозь желтое синее не желает но просвистывается сквозняком и мрачности выхода вторит саксофон Джорджо де Кирико ИБО

красную резиновую перчатку из его «Песни любви» (1914г.) скоро уж вырвет с корнем из холста Илья Кабаков и швырнет небрежно на нью-йркскую мостовую

в промежутках высвечиваются пирамиды не египетские и мумии и муляжи и манекены все равны перед четким геометрическим (белый пунктир по черному фону) чертежом Бога

созерцаем медитируем трансформ и рус мся

сквозь

черные треугольники Миро

красными орган изоидам и

прорывается не время и не вечность

нечто имеющее «жизненный порыв»

креативное движение энергии бесконечно

и напряжение не спадает никогда

бросайте

обрубки рук

и уши скорпионов

к подножью сфинксов

сдвинется Земля с осей своих

как Утюг с гвоздями (1921 г.) Man Рея

НИЧТО

не пропадает

не сохраняется

тает

красное желтое черное синее белое зеленое

об оранжевом не может быть и речи

за вихря юте я линии

множественно скрючиваются

в иероглифы и арабески

заостряется экзистенция до предела

и плавятся облака над Нью-Йорком

Миро делал могучие скульптуры из бронзы. Себастиан Матта даже не знал о их существовании. Однако. Энергетика его космических полотен не теряет ничего. Она предельно иррациональна (вероятно, бывают и рациональные энергии). В этом-то одна из проблем, загадок, тайн современного искусства. Его герметика.

Образность и символизм вытесняются чистой энергетикой. Поливалентной. Неоднородной, естественно. Непонятной природы. Но — энергетикой!

Плазмотоки концентрируются в плазмоиды и автофикси-руются, управляя креативной деятельностью художника.

Конечные материализованные энергетические проекции

бесчисленны по многообразию и неповторимости в современном искусстве. Это — все необозримое поле арте-феноменов и арте-фактов XX века. Как в Культуре, так и в ПОСТ-.

Also' Энергетика в чистом виде - основа искусства нашею столетия. И МоМА прекрасно подтверждает это.

От знаменитой «Звездной ночи» с кипарисом (1889г.) Ван Гога до не менее известного «Стула» Кошута.

От великого Розенквиста до пока еше малого Willi Cole, который на проходящей в МоМА выставке (New Concepts in Printmaking 2, June 9 — October 13, 1998) представил экспозицию отпечатков, сделанных раскаленными утюгами, имеющими различные рисунки (от отверстий для пара) на гладящей поверхности.

Я уже не говорю о переполненных сексуальной энергетикой экспозиции и перформансах Yayoi Kusama (Love forever, 1958-1968, Juli 9 - September 22, 1998) или о могучих геометрических скульптурах Тони Смита (Juli 2 — September 22, 1998).

Под этим углом зрения и абстрактный экспрессионизм, и гампмм. да и сам фиолетовый Ив Клейн предстают совсем в ином свете и особом ракурсе.

Да и все искусство XX века в целом!

Именно в МоМА с особой силой раскрывается энергетическая ипостась (как главная!) искусства нашего столетия.

Энерго-взрыво-опасный век, выпустивший из бутылей джинов и:рмоядерной и электронно-информационной энергий, породил и адекватное искусство-анти-искусство.

Неуправляемая Духом креативность произвела ПОСТ-.

ПОСТ- — энергетика креативности в ее первозданном хао-со-fenHOM состоянии. Вне и по ту сторону продуктивных эйдо-сов бытия.

( ) с г - б л ю м - ч ё к н о ! С т ы !

Уже Малевич остро ошушад эту креативность и пытался как-то вербально пере;ипь в своих теоретических работах, В ча-CÜHXTH. его смутное понятие «прибавочного элемента в живописи- - не что иное, как стремление зафиксировать разнообразие в современном искусстве тех или иных креативных потоков 'сгоичпвых элементов креативной энергетики

Традиционное искусство Культуры, естественно, тоже имеет дело с энергиями - с духовными энергиями, воплощающимися в художественные образы и символы. И в МоМА преобладает все-таки именно эта энергетика.

В ПОСТ- вырываются на свободу энергии совсем иной поп-ix »л i>i - бездуховные и обычно в чистом виде (вне всяких

образов и символов — они ему не надобны). Господствуют энергии физические, физиологические (часто сексуальные), психические и Бог весть какие еще. Видное место среди них занимают архетипические энергии материальных стихий бытия (земли, воды, воздуха, огня), которым так много внимания в связи с искусством уделил в свое время Гастон Башляр.

Они-то и являются главными движителями ПОСТ-культуры В МоМА сие открывается с особой наглядностью.

На паперти бытия суета необычная.

Нити спиралей вонзаются в сознание и осеребряю!.

По ступенькам движутся зигзагами.

И темное медленно. Ибо не страх.

Но томление по бытию вызывает спазмы.

Комья глины рассыпаются по паркету.

Немыслимое. Невстроенное. Взметнется.

И гаснут искрами не сумевшие отворить

незапертой двери.

Мир и меч кучками пепла.

Аксиома ПОСТ-.

Кинг Конг, пожалуй, мог бы стать наряду со «Свободой» достойным символом NY. Хотя официально выдвигают, подсвечивают, рекламируют Эмпайр Стейт Билдинг и другие изящные (им не откажешь в этом) столпы высотного NY XX века, уходящие в облака эфемерной потребительской славы.

Компьютеризированное варварство за сверкающими витринами, рекламами, стандартными натренированными улыбками и жестами черных швейцаров у роскошных отелей. ПОСТ- концентрируется во всей его мощи и энергетической напряженности. Что-то ИНОЕ варится здесь, и запахи далеко не всегда могут быть классифицированы как благовоние.

Бесчисленны маски и лица NY; есть и некий многоликий «лик», ибо ничто не лишено сущности. Другой вопрос, по душе

ли тебе (некоему случайному чужеземцу) эта сущность. Созвучна ли она твоим представлениям о Сущности и сущностях. Открыта ли твоему внутреннему миру...

Покидаем эту колоссальную инсталляцию в некоторой растерянности и с каким-то глубинным сожалением. Жить здесь духовному человеку (особенно русскому) практически невозможно. Не та атмосфера, трудно дышится. Но и покидать как-то грустно. Что-то остается недо-увиденное, недо-чувствованное, недо-пережитое, недо-понятое... Что-то шаманско-матическое...

Остромключ устопорено черепно!