А.Н.Леонтьев. "ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ. СОЗНАНИЕ. ЛИЧНОСТЬ" >> 5. ФОРМИРОВАНИЕ ЛИЧНОСТИ Ситуация развития человеческого индивида обнаруживает свои особеннос - ти уже на самых первых этапах.

5. ФОРМИРОВАНИЕ ЛИЧНОСТИ

Ситуация развития человеческого индивида обнаруживает свои особеннос - ти уже на самых первых этапах. Главная из них - это опосредствованный характер связей ребенка с окружающим миром. Изначально прямые биологи - ческие связи ребенок - мать очень скоро опосредствуются предметами: мать кормит ребенка из чашки, надевает на него одежду и, занимая его, манипу - лирует игрушкой. Вместе с тем связи ребенка с вещами опосредствуются ок - ружающими людьми: мать приближает ребенка к привлекающей его вещи, под - носит ее к нему или, может быть, отнимает у него. Словом, деятельность ребенка все более выступает как реализующая его связи с человеком через вещи, а связи с вещами - через человека.

Эта ситуация развития приводит к тому, что вещи открываются ребенку не только в их физических свойствах, но и в том особом качестве, которое они приобретают в человеческой деятельности - в своем функциональном значении (чашка - из чего пьют, стул - на чем сидят, часы - то, что но - сят на руке, и т. д. ), а люди - как "повелители" этих вещей, от которых зависят его связи с ними. Предметная деятельность ребенка приобретает орудийную структуру, а общение становится речевым, опосредствованным языком.

В этой исходной ситуации развития ребенка и содержится зерно тех от - ношений, дальнейшее развертывание которых составляет цепь событий, веду - щих к формированию его как личности. Первоначально отношения к миру ве - щей и к окружающим людям слиты для ребенка между собой, но дальше проис - ходит их раздвоение, и они образуют разные, хотя и взаимосвязанные, ли - нии развития, переходящие друг в друга.

В онтогенезе эти переходы выражаются в чередующихся сменах фаз: фаз преимущественно развития предметной (практической и познавательной) дея - тельности - фазами развития взаимоотношений с людьми, с обществом. Но такие же переходы характеризуют движение мотивов внутри каждой фазы. В результате и возникают те иерархические связи мотивов, которые образуют "узлы" личности.

Завязывание этих узлов представляет собой процесс скрытый и на разных этапах развития выражающийся по - разному. Выше я описывал одно из явле - ний, характеризующих механизм этого процесса на стадии, когда включение предметного действия ребенка в его отношение к отсутствующему в данный момент взрослому хотя и меняет смысл достигнутого результата, но само действие еще полностью остается "полевым". Как же происходят дальнейшие изменения? Факты, полученные в исследовании дошкольников разного возрас - та, показывают, что изменения эти подчиняются определенным правилам.

Одно из них состоит в том, что в ситуации разнонаправленой мотивации раньше возникает подчинение действия требованию человека, позже - объек - тивным межпредметным связям. Другое открывшееся в опытах правило тоже выглядит несколько парадоксально: оказывается, что в условиях двояко мо - тивированной деятельности предметно - вещественный мотив способен выпол - нить функцию подчиняющего себе другой раньше, когда он дан ребенку в форме только представления, мысленно, и лишь позже - оставаясь в акту - альном поле восприятия.

Хотя правила эти выражают генетическую последовательность, они имеют и общее значение. Дело в том, что при обострении ситуаций описанного ти - па возникает явление смещения (decalage), в результате которого обнажа - ются эти более простые управляющие отношения; известно, например, что подняться в атаку легче по прямому приказу командира, чем по самокоман - де. Что же касается формы, в какой выступают мотивы, то в сложных обсто - ятельствах волевой деятельности очень ясно обнаруживается, что только идеальный мотив, т. е. мотив, лежащий вне векторов внешнего поля, спосо - бен подчинять себе действия с противоположно направленными внешними мо - тивами. Говоря фигурально, психологический механизм жизни - подвига можно искать в человеческом воображении.

Процесс формирования личности со стороны изменений, о которых идет речь, может быть представлен как развитие воли, и это не случайно. Без - вольное, импульсивное действие есть действие безличное, хотя о потере воли можно говорить только по отношению к личности (ведь нельзя потерять то, чего не имеешь). Поэтому авторы, которые считают волю важнейшей чер - той личности, с эмпирической точки зрения правы. Воля, однако, не яв - ляется ни началом, ни даже "стержнем" личности, это лишь одно из ее вы - ражений. Действительную основу личности составляет то особое строение целокупных деятельностей субъекта, которое возникает на определенном этапе развития его человеческих связей с миром.

Человек живет как бы во все более расширяющейся для него действи - тельности. Вначале это узкий круг непосредственно окружающих его людей и предметов, взаимодействие с ними, чувственное их восприятие и усвоение известного о них, усвоение их значений. Но далее перед ним начинает отк - рываться действительность, лежащая далеко за пределами его практической деятельности и прямого общения: раздвигаются границы познаваемого, представляемого им мира. Истинное "поле", которое определяет теперь его действия, есть не просто наличное, но существующее - существующее объек - тивно или иногда только иллюзорно"

Знание субъектом этого существующего всегда опережает его превращение в определяющее его деятельность. Такое знание выполняет очень важную роль в формировании мотивов. На известном уровне развития мотивы сначала выступают как только "знаемые", как возможные, реально еще не побуждаю - щие никаких действий. Для понимания процесса формирования личности нужно непременно это учитывать, хотя само по себе расширение знаний не являет - ся определяющим для него; поэтому - то, кстати говоря, воспитание личности и не может сводиться к обучению, к сообщению знаний.

Формирование личности предполагает развитие процесса целеобразования и, соответственно, развития действий субъекта. Действия, все более обо - гащаясь, как бы перерастают тот круг деятельностей, которые они реализу - ют, и вступают в противоречие с породившими их мотивами. Явления такого перерастания хорошо известны и постоянно описываются в литературе по возрастной психологии, хотя и в других терминах; они - то и образуют так называемые кризисы развития - кризис трех лет, семи лет, подросткового периода, как и гораздо меньше изученные кризисы зрелости. В результате происходит сдвиг мотивов на цели, изменение их иерархии и рождение новых мотивов - новых видов деятельности; прежние цели психологически дискре - дитируются, а отвечающие им действия или вовсе перестают существовать, или превращаются в безличные операции.

Внутренние движущие силы этого процесса лежат в исходной двойствен - ности связей субъекта с миром, в их двоякой опосредованности - предмет - ной деятельностью и общением. Ее развертывание порождает не только двойственность мотивации действий, но благодаря этому также и соподчине - ния их, зависящие от открывающихся перед субъектом объективных отноше - ний, в которые он вступает. Развитие и умножение этих особых по своей природе соподчинений, возникающих только в условиях жизни человека в об - ществе, занимает длительный период, который может быть назван этапом стихийного, не направляемого самосознанием складывающейся личности. На этом этапе, продолжающемся вплоть до подросткового возраста, процесс формирования личности, однако, не заканчивается, он только подготавлива - ет рождение сознающей себя личности.

В педагогической и психологической литературе постоянно указывается то младший дошкольный, то подростковый возраст как переломные в этом от - ношении. Личность действительно рождается дважды: первый раз - когда у ребенка проявляются в явных формах полимотивированность и соподчинен - ность его действий (вспомним феномен "горькой конфеты" и подобные ему), второй раз - когда возникает его сознательная личность. В последнем слу - чае имеется в виду какая - то особая перестройка сознания. Возникает зада - ча - понять необходимость этой перестройки и то, в чем именно она состо - ит.

Эту необходимость создает то обстоятельство, что, чем более расширя - ются связи субъекта с миром, тем более они перекрещиваются между собой. Его действия, реализующие одну его деятельность, одно отношение, объек - тивно оказываются реализующими и какое - то другое его отношение. Возмож - ное несовпадение или противоречие их не создает, однако, альтернатив, которые решаются просто "арифметикой мотивов". Реальная психологическая ситуация, порождаемая перекрещивающимися связями субъекта с миром, в ко - торые независимо от него вовлекаются каждое его действие и каждый акт его общения с другими людьми, требует от него ориентировки в системе этих связей. Иными словами, психическое отражение, сознание уже не может оставаться ориентирующим лишь те или иные действия субъекта, оно должно также активно отражать иерархию их связей, процесс происходящего подчи - нения и переподчинения их мотивов. А это требует особого внутреннего движения сознания.

В движении индивидуального сознания, описанном раньше как процесс взаимопереходов непосредственно - чувственных содержаний и значений, при - обретающих в зависимости от мотивов деятельности тот или иной смысл, те - перь открывается движение еще в одном измерении. Если описанное раньше движение образно представить себе как движение в горизонтальной плоскос - ти, то это новое движение происходит как бы по вертикали. Оно заключает - ся в соотнесении мотивов друг с другом: некоторые занимают место подчи - няющих себе другие и как бы возвышаются над ними, некоторые, наоборот, опускаются до положения подчиненных или даже вовсе утрачивают свою смыс - лообразующую функцию. Становление этого движения и выражает собой ста - новление связной системы личностных смыслов - становление личности.

Конечно, формирование личности представляет собой процесс непрерыв - ный, состоящий из ряда последовательно сменяющихся стадий, качественные особенности которых зависят от конкретных условий и обстоятельств. Поэ - тому, прослеживая последовательное его течение, мы замечаем лишь от - дельные сдвиги. Но если взглянуть на него как бы с некоторого удалении, то переход, знаменующий собой подлинное рождение личности, выступает как событие, изменяющее ход всего последующего психического развития.

Существуют многие явления, которые отмечают этот переход. Прежде все - го это перестройка сферы отношений к другим людям, к обществу. Если на предшествующих стадиях общество открывается в расширяющихся общениях с окружающими и поэтому преимущественно в своих персонифицированных фор - мах, то теперь это положение оборачивается: окружающие люди все более начинают выступать через объективные общественные отношения. Переход, о котором идет речь, и начинает собой изменения, определяющие главное в развитии личности, в ее судьбе.

Необходимость для субъекта ориентироваться в расширяющейся системе его связей с миром раскрывается теперь в новом своем значении: как по - рождающая процесс развертывания общественной сущности субъекта. Во всей своей полноте это развертывание составляет перспективу исторического процесса. Применительно же к формированию личности на том или ином этапе развития общества и в зависимости от места, занимаемого индивидом в сис - теме наличных общественных отношений, перспектива эта выступает лишь как эвентуально содержащая в себе идеальную "конечную точку".

Одно из изменений, за которым скрывается новая перестройка иерархии мотивов, проявляется в утрате самоценности для подростка отношений в ин - тимном круге его общения. Так, требования, идущие со стороны даже самых близких взрослых, сохраняют теперь свою смыслообразующую функцию лишь при условии, что они включены в более широкую социальную мотивационную сферу, в противном случае они вызывают явление "психологического бун - тарства". Это вхождение подростка в более широкий круг общения вовсе, однако, не значит, что интимное, личностное как бы отходит теперь на второй план. Напротив, именно в этот период и именно поэтому происходит интенсивное развитие внутренней жизни: наряду с приятельством возникает дружба, питаемая взаимной конфидентностью; меняется содержанием писем, которые теряют свой стереотипный и описательный характер, и в них появ - ляются описания переживаний; делаются попытки вести интимные дневники и начинаются первые влюбленности.

Еще более глубокие изменения отмечают последующие уровни развития, включительно до уровня, на котором личностный смысл приобретает сама система объективных общественных отношений, ее выражения. Конечно, явле - ния, возникающие на этом уровне, еще более сложны и могут быть по - насто - ящему трагическими, но и здесь происходит то же самое: чем более откры - вается для личности общество, тем более наполненым становится его внут - ренний мир.

Процесс развития личности всегда остается глубоко индивидуальным, не - повторимым. Он дает сильные смещения по абсциссе возраста, а иногда вы - зывает социальную деградацию личности. Главное - он протекает совершенно по - разному в зависимости от конкретно - исторических условий, от принад - лежности индивида к той или иной социальной среде. Он особенно драмати - чен в условиях классового общества с его неизбежными отчуждениями и пар - циализацией личности, с его альтернативами между подчинением и гос - подством. Само собой разумеется, что конкретные жизненные обстоятельства накладывают свою печать на ход развития личности и в социалистическом обществе. Уничтожение объективных условий, образующих преграду для возв - ращения человеку его действительной сущности - для всестороннего и гар - монического его личности, делает эту перспективу впервые реальной, но вовсе не перестраивает личность автоматически. Фундаментальное изменение состоит в другом, в том, что возникает новое движение: борьба общества за человеческую личность. Когда мы говорим: "Во имя человека, для чело - века" - это означает не просто для его потребления, это - для его лич - ности, хотя при этом, конечно, подразумевается, что человек должен быть обеспечен и материальными благами, и духовной пищей.

Если снова вернуться к явлениям, отличающим переход от периода подго - товления личности к периоду ее развития, то следует указать еще одну происходящую трансформацию. Это трансформация выражения классовых осо - бенностей личности, а говоря шире - особенностей, зависящих от социально дифференциации общества. Классовая принадлежность субъекта уже с самого начала обусловливает развитие его связей с окружающим миром, большую или меньшую широту его практической деятельности, его общений, его знаний и усваиваемых норм поведения. Все это и составляет те приобретения, из ко - торых складывается личность на этапе ее первоначального формирования. Можно ли и нужно ли говорить применительно к этому о классовом характере личности? Да, если иметь в виду то, что ребенок перенимает из окружения; нет, потому что на этом этапе он является лишь объектом, если можно так выразиться, своего класса, социальной группы. Дальнейший же переворот состоит в том, что он становится их субъектом. Теперь, и только теперь, его личность начинает формироваться как классовая в ином, собственном значении слова: сначала, может быть, безотчетно, потом сознавая это, но он рано или поздно неизбежно занимает свою позицию - более активную или менее активную, решительную или колеблющуюся. Поэтому в условиях классо - вых конфронтаций он не просто "оказывается", а сам встает по ту или дру - гую сторону баррикад.

Оказывается другое, а именно, что на каждом повороте жизненного пути ему нужно от чего - то освобождаться, что - то утверждать в себе, и все это нужно делать, а не только "подвергаться влияниям среды".

Наконец, на том же рубеже происходит еще одно изменение, тоже меняю - щее самый "механизм" формирования личности. Выше я говорил о все более расширяющейся действительности, которая существует для субъекта акту - ально. Но она существует также во времени - в форме его прошлого и в форме предвидимого им будущего. Конечно, прежде всего имеется в виду первое - индивидуальный опыт субъекта, функцией которого якобы и являет - ся его личность. И это снова воскрешает формулу о личности как о продук - те врожденных свойств и приобретенного опыта. На ранних этапах развития формула эта еще может казаться правдоподобной, особенно если ее не упро - щать и учитывать всю сложность механизмов формирования опыта. Однако в условиях происходящей иерархизации мотивов она все более утрачивает свое значение, а на уровне личности как бы опрокидывается.

Дело в том, что на этом уровне прошлые впечатления, события и собственные действия субъекта отнюдь не выступают для него как покоящие - ся пласты его опыта. Они становятся предметом его отношения, его действий и потому меняют свой вклад в личность. Одно в этом прошлом уми - рает, лишается своего смысла и превращается в простое условие и способы его деятельности - сложившиеся способности, умения, стереотипы поведе - ния; другое открывается ему в совсем новом свете и приобретает прежде не увиденное им значение; наконец, что - то из прошлого активно отвергается субъектом, психологически перестает существовать для него, хотя и оста - ется на складах его памяти. Эти изменения происходят постоянно, но они могут и концентрироваться, создавая нравственные переломы. Возникающая переоценка прежнего, установившегося в жизни, приводит к тому, что чело - век сбрасывает с себя груз своей биографии. Разве не свидетельствует это о том, что вклады прошлого опыта в личность стали зависимыми от самой личности, стали ее функцией?

Это оказывается возможным благодаря возникшему новому внутреннему движению в системе индивидуального сознания, которое я образно назвал движением "по вертикали". Не следует только думать, что перевороты в прошлом личности производятся сознанием, сознание не производит, а опос - редствует их; производятся же они действиями субъекта, иногда даже внеш - ними - разрывами прежний общений, переменой профессии, практическим вхождением в новые обстоятельства. Прекрасно описано у Макаренко: старая одежда принимаемых в колонию беспризорников публично сжигается ими на костре.

Вопреки своей распространенности, взгляд на личность как на продукт биографии человека является неудовлетворительным, оправдывающим фаталис - тическое понимание его судьбы (обыватель так и думает: ребенок украл, - значит, станет вором!). Взгляд этот, конечно, допускает возможность из - менить что - то в человеке, но только ценой внешнего вмешательства, силой своей перевешивающего сложившееся в его опыте. Это - концепция примата кары, а не раскаяния, награды, а не действий, которые она венчает. Упус - кается главный психологический факт, а именно, что человек вступает в отношение к своему прошлому, которое по - разному входит в наличное для него - в память его личности. Толстой советовал: замечай, что помнишь, что не помнишь; по этим признакам узнаешь сам себя.

Неверен этот взгляд еще и потому, что расширение действительности для человека происходит не только в направлении прошлого, но и в направлении будущего. Как и прошлое, будущее составляет наличное в личности. Открыв - шаяся человеку жизненная перспектива есть не просто продукт "опережающе - го отражения", а его достояние. В этом сила и правда того, что писал Ма - каренко о воспитательном значении ближних и дальних перспектив. То же и для взрослых. Вот какую притчу я однажды услышал на Урале от старика ко - нюха: когда лошадь на трудной дороге начинает спотыкаться, то нужно не нахлестывать ее, а поднять ей голову повыше, чтобы дальше видела перед собой.

Личность создается объективными обстоятельствами, но не иначе как че - рез целокупность его деятельности, осуществляющей его отношения к миру. Ее особенности и образуют то, что определяет тип личности. Хотя вопросы дифференциальной психологии не входят в мою задачу, анализ формирования личности тем не менее приводит к проблеме общего подхода в исследовании этих вопросов.

Первое основание личности, которое не может игнорировать никакая диф - ференциально - психологическая концепция, есть богатство связей индивида с миром. Это богатство и отличает человека, жизнь которого охватывает об - ширный круг разнообразной деятельности, от того берлинского учителя, "мир которого простирается от Маобита до Кепеника и наглухо заколочен за Гамбургскими воротами, отношения которого к этому миру сведены до мини - мума его жалким положением в жизни". Само собою разумеется, что речь идет о действительных, а не об отчужденных от человека отношениях, кото - рые противостоят ему и подчиняют его себе. Психологически мы выражаем эти действительные отношения через понятие деятельности, ее смыслообра - зующих мотивов, а не на языке стимулов и выполняемых операций. К этому нужно прибавить, что деятельности, составляющие основания личности, включают в себя также и деятельности теоретические и что в ходе развития круг их способен не только расширяться, но и оскудевать; в эмпирической психологии это называется "сужением интересов". Одни люди этого оскуде - ния не замечают, другие, подобно Дарвину, жалуется на это как на беду.

Различия, которые здесь существуют, являются не только количественны - ми, выражающими меру широты открывшегося человеку мира в пространстве и времени - в его прошлом и будущем. За ними лежат различия в содержании тех предметных и социальных отношений, которые заданы объективными усло - виями эпохи, нации, класса. Поэтому подход к типологии личностей, даже если она учитывает только один этот параметр, как теперь принято гово - рить, не может не быть конкретно - историческим. Но психологический анализ не останавливается на этом, ибо связи личности с миром могут быть как беднее тех, что задаются объективными условиями, так и намного превосхо - дить их.

Другой, и притом важнейший, параметр личности есть степень иерархизи - рованности деятельностей, их мотивов. Степень эта бывает очень разной, независимо от того, узко или широко основание личности, образуемое его связями с окружающим. Иерархии мотивов существуют всегда, на всех уровнях развития. Они - то и образуют относительно самостоятельные единицы жизни личности, которые могут быть менее крупными или более крупными, или бо - лее крупными, разъединенными между собой или входящими в единую мотива - ционную сферу. Разъединенность этих, иерархизированных внутри себя, еди - ниц жизни создает психологический облик человека, живущего отрывочно - то в одном "поле", то в другом. Напротив, более высокая степень иерархи - зации мотивов выражается в том, что свои действия человек как бы приме - ривает к главному для него мотиву - цели, и тогда может оказаться, что од - ни стоят в противоречии с этим мотивом, другие прямо отвечают ему, а не - которые уводят в сторону от него.

Когда имеют в виду главный мотив, побуждающий человека, то обычно го - ворят о жизненной цели. Всегда ли, однако, этот мотив адекватно открыва - ется сознанию? С порога ответить на этот вопрос нельзя, потому что его осознание в форме понятия, идеи происходит не само собою, а в том движе - нии индивидуального сознания, в результате которого субъект только и способен преломить свое внутреннее через систему усваиваемых им значе - ний, понятий. Об этом уже говорилось, как и о той борьбе, которая ведет - ся в обществе за сознание человека.

Смысловые единицы жизни могут собраться как бы в одну точку, но это формальная характеристика. Главным остается вопрос о том, какое место занимает эта точка в многомерном пространстве, составляющем реальную, хотя не всегда видимую индивидом, подлинную действительность. Вся жизнь Скупого рыцаря направлена на одну цель: возведение "державы золота". Эта цель достигнута ("Кто знает, сколько горьких воздержаний, обузданных страстей, тяжелых дум, дневных забот, ночей бессонных все это стоило?"), но жизнь обрывается ничем, цель оказалась бессмысленной. Словами "Ужас - ный век, ужасные сердца!" заканчивает Пушкин трагедию о Скупом.

Иная личность, с иной судьбой складывается, когда ведущий мотив - цель возвышается до истинно человеческого и не обосабливает человека, а сли - вает его жизнь с жизнью людей, их благом. В зависимости от обстоя - тельств, выпадающих на долю человека, такие жизненные мотивы могут при - обретать очень разное содержание и разную объективную значительность, но только они способны создать внутреннюю психологическую оправданность его существования, которая составляет смысл и счастье жизни. Вершина этого пути - человек, ставший, по словам Горького, человеком человечества.

Здесь мы подходим к самому сложному параметру личности: к общему типу ее строения. Мотивационная сфера человека даже в наивысшем ее развитии никогда не напоминает застывшую пирамидуА. Она может быть сдвинута, экс - центрична по отношению к актуальному пространству исторической действи - тельности, и тогда мы говорим об об односторонности личности. Она может сложиться, наоборот, как многосторонняя, включающая широкий круг отноше - ний. Но и в том, и в другом случае она необходимо отражает объективное несовпадение этих отношений, противоречия между ними, смену места, кото - рое они в ней занимают.

Структура личности представляет собой относительно устойчивую конфи - гурацию главных, внутри себя иерархизированных, мотивационных линий. Речь идет о том, что неполно описывается как "направленность личности", неполно потому, что даже при наличии у человека отчетливой ведущей линии жизни она не может оставаться единственной. Служение избранной цели, идеалу вовсе не исключает и не поглащает других жизненных отношений че - ловека, которые, в свою очередь, формируют смыслообразующие мотивы. Об - разно говоря, мотивационная сфера личности всегда является многовершин - ной, как и та объективная системаксиологических понятий, характеризующая идеологию данного общества, данного класса, социального слоя, которая коммуницируется и усваивается (или отвергается) человеком.

Внутренние соотношения главных мотивационных линий в целокупности де - ятельностей человека образуют как бы общий "психологический профиль" личности. Порой он складывается как уплощенный, лишенный настоящих вер - шин, тогда малое в жизни человек принимает за великое, а великого не ви - дит совсем. Такая нищета личности может при определенных социальных ус - ловиях сочетаться с удовлетворением как угодно широкого круга повседнев - ных потребностей. В этом, кстати сказать, заключается та психологическая угроза, которую несет личности человека современное общество потребле - ния.

Иная структура психологического профиля личности создается рядополо - женностью жизненных мотивов, часто сочетающейся с возникновением мнимых вершин, образуемых только "знаемыми мотивами" - стереотипами идеалов, лишенных личностного смысла. Однако такая структура является преходящей: сначала рядоположенные линии разных жизненных отношений вступают затем во внутренние связи. Это происходит неизбежно, но не само собой, а в ре - зультате той внутренней работы, о которой я говорил выше и которая выс - тупает в форме особого движения сознания.

Многообразные отношении, в которые человек вступает к действительнос - ти, являются объективно противоречивыми. Их противоречия и порождают конфликты, которые при определенных условиях фиксируются и входят в структуру личности. Так, исторически возникшее отделение внутренней тео - ретической деятельности от практической порождает не только односторон - ность развития личности, но может вести к психологическому разладу, к расщеплению личности на две посторонние друг другу сферы - сферу ее про - явлений в реальной жизни и сферу ее проявлений в жизни, которая сущест - вует только иллюзорно, только в аутистическом мышлении. Нельзя описать такой разлад психологически более проникновенно, чем это сделал Досто - евский: от жалкого существования, заполненного бессмысленными делами, его герой уходит в жизнь воображения, в мечты; перед нами как бы две личности, одна - личность человека униженно - робкого, чудака, забившегося в свою нору, другая - личность романтическая и даже героическая, откры - тая всем жизненным радостям. И все - таки это жизнь одного и того же чело - века, поэтому неотвратимо наступает момент, когда мечты рассеиваются, приходят годы угрюмого одиночества, тоски и уныния.

Личность героя "Белых ночей" - явление особенное, даже исключи - тельное. Но через эту исключительность проступает общая психологическая правда. Правда эта состоит в том, что структура личности не сводится ни к богатству связей человека с миром, ни к степени их иерархизированнос - ти, что ее характеристика лежит в соотношении разных систем сложившихся жизненных отношений, порождающих борьбу между ними. Иногда эта борьба проходит во внешне неприметных, обыденно драматических, так сказать, формах и не нарушает гармоничности личности, ее развития; ведь гармони - ческая личность вовсе не есть личность, не знающая никакой внутренней борьбы. Однако иногда эта внутренняя борьба становится главным, что оп - ределяет весь облик человека - такова структура трагической личности.

Итак, теоретический анализ позволяет выделить по меньшей мере три ос - новных параметра личности: широту связей человека с миром, степень их иерархизированности и общую их структуру. Конечно, эти параметры еще не дают дифференциально - психологической типологии, они способны служить не более чем скелетной схемой, которая еще должна быть наполнена живым конкретно - историческим содержанием. Но это задача специальных исследова - ний. Не произойдет ли, однако, при этом подмена психологии социологией, не утратится ли "психологическое" в личности?

Вопрос этот возникает вследствие того, что подход, о котором идет речь, отличается от привычного в психологии личности антропологизма (или культур - антропологизма), рассматривающего личность как индивида, обла - дающего психофизиологическими и психологическими особенностями, изменен - ными в процессе его адаптации к социальной среде. Он, напротив, требует рассматривать личность как новое качество, порождаемое движением системы объективных общественных отношений, в которое вовлекается его дея - тельность. Личность, таким образом, перестает казаться результатом пря - мого наслаивания внешних влияний; она выступает как то, что человек де - лает из себя, утверждая свою человеческую жизнь. Он утверждает ее и в повседневных делах и общениях, и в людях, которым он передает частицу себя, и на баррикадах классовых боев, и на полях сражений за Родину, по - рою сознательно утверждая ее даже ценой своей физической жизни.

Что же касается таких психологических "подструктур личности", как темперамент, потребности и влечения, эмоциональные переживания и интере - сы, установки, навыки и привычки, нравственные черты и т. д. , то они, ра - зумеется, отнюдь не исчезают. Они только иначе открывают себя: одни - в виде условий, другие - в своих порождениях и трансформациях, в сменах своего места в личности, происходящих в процессе ее развития.

Так, особенности нервной системы, бесспорно, представляют собой инди - видуальные и к тому же весьма устойчивые черты, черты эти, однако, от - нюдь не являются образующими человеческую личность. В своих действиях человек сознательно или бессознательно считается с чертами своей консти - туции, так же как он считается с внешними условиями своих действий и с наличными у него средствами их осуществления. Характеризуя человека в качестве природного существа, они, однако, не могут играть роль тех сил, которые определяют складывающуюся у него мотивацию деятельности и целе - образование. Единственно, пожалуй, реальная, хотя и вторично возникающая здесь, проблема психологии личности - это проблема формирования действий субъекта, направленных на свои собственные врожденные или приобретенные особенности, которые прямо не входят в психологическую характеристику его личностной сферы.

Тем менее могут рассматриваться как подструктуры, факторы или "моду - сы" личности потребности и установки. Так они выступают только в абстракции от деятельности субъекта, в которой происходят их метаморфо - зы; но не эти метаморфозы создают личность; наоборот, они сами порожда - ются движением развития личности. Это движение подчиняется той же форму - ле, которая описывает преобразование человеческих потребностей. Она на - чинается с того, что субъект действует ради поддержания своего существо - вания; оно приводит к тому, что субъект поддерживает свое существование ради того, чтобы действовать - делать дело своей жизни, осуществлять свое человеческое назначение. Переворот этот, завершая этап становления личности, вместе с тем открывает неограниченные перспективы ее развития.

Предметно - вещественные "потребности для себя" насыщаемы, и их удов - летворение ведет к тому, что они низводятся до уровня условий жизни, ко - торые тем меньше замечаются человеком, чем привычнее они становятся. По - этому личность не может развиваться в рамках потребления, ее развитие необходимо предполагает смещение потребностей на созидание, которое одно не знает границ.

Нужно ли это подчеркивать? Вероятно, нужно, потому что наивная, а по сути, пережиточная мысль иногда представляет переход к принципу "по пот - ребностям" чуть ли не как переход к сверхпроцветающему обществу потреб - ления. Упускается из виду, что при этом необходимо происходит преобразо - вание материального потребления, что возможность для всех удовлетворить эти потребности уничтожает самоценность вещей, им отвечающих, уничтожает ту противоестественную функцию, которую они выполняют в частнособствен - ническом обществе, - функцию утверждения человеком через них самого се - бя, своей "престижности".

Последний теоретический вопрос, на котором я остановлюсь, это вопрос об осознании себя как личности. В психологии он обычно ставится как воп - рос о самосознании, о процессе его развития. Существует огромное число работ, посвященных исследованию этого процесса. Они содержат детальные данные, характеризующие этапы формирования в онтогенезе представлений о себе. Речь идет о формировании так называемой схемы тела, способности локализовать свои интероцептивные ощущения, о развитии познания своего внешнего облика - узнавания себя в зеркале, на фотографии. Тщательно прослежен процесс развития у детей оценок других и самого себя, в кото - рых прежде выделяются физические особенности, потом к ним присоединяются особенности психологические и нравственные. Параллельно идущее изменение заключается в том, что парциальные характеристики других и самого себя уступают свое место характеристикам более общим, охватывающим человека в его целостности и выделяющим существенные его черты. Такова эмпирическая картина развития познания себя, своих индивидуальных свойств, особеннос - тей и способностей. Дает ли, однако, эта картина ответ на вопрос о раз - витии самосознания, об осознании "я"?

Да, если понимать осознание себя только как знание о себе. Как и вся - кое познание. Познание себя начинается с выделения внешних, поверхност - ных свойств и является результатом сравнения, анализа и обобщения, выде - ления существенного. Но индивидуальное сознание не есть только знание, только система приобретенных значений, понятий. Ему свойственно внутрен - нее движения, отражающее движение самой реальной жизни субъекта, которую оно опосредствует: мы уже видели, что только в этом движении знания об - ретают свою отнесенность к объективному миру и свою действенность. Не иначе обстоит дело и в случае, когда объектом сознания являются свойства, особенности, действия или состояния самого субъекта; в этом случае тоже следует различать знание о себе и осознание себя.

Знания, представления о себе накапливаются уже в раннем детстве; в несознаваемых чувственных формах они, по - видимому, существуют и у высших животных. Другое дело - самосознание, осознание своего "я". Оно есть ре - зультат, продукт становления человека как личности. Представляя собой феноменологическое превращение форм действительных отношений личности, в своей непосредственности оно выступает как их причина и субъект.

Психологическая проблема "я" возникает, как только мы задаемся вопро - сом о том, ка какой реальности относится все то, что мы знаем о себе, и все ли, что мы знаем о себе, относится к этой реальности. Как происхо - дит, что в одном я открываю свое "я", а в другом - утрачиваю его (мы так и говорим: быть "вне себя. . . ")? Несовпадение "я" и того, что представля - ет субъект как предмет его собственного знания о себе, психологически очевидно. Вместе с тем психология, исходящая из органистических позиций, не способна дать научного объяснения этого несовпадения. Если проблема "я" и ставится в ней, то лишь в форме констатации существования особой инстанции внутри личности - маленького человечка в сердце, который в нужную минуту "дергает за веревочки". Отказываясь, понятно, от того, чтобы приписывать этой особой инстанции субстанциональность, психология кончает тем, что вовсе обходит проблему, растворяя "я" в структуре лич - ности, в ее интеракциях с окружающим миром. И все - таки она остается, об - наруживая себя теперь в виде заложенного в индивиде стремления проник - нуть в мир, в потребность "актуализации себя".

Таким образом, проблема самосознания личности, осознания "я" остается в психологии нерешенной. Но это отнюдь не мнимая проблема, напротив, это проблема высокого жизненного значения, венчающая психологию личности.

В. И. Ленин писал о том, то отличает "просто раба" от раба, примиривше - гося со своим положением, и от раба восставшего. Это - отличие не в знании своих индивидуальных черт, а в отличие в осознании себя в системе общественных отношений. Осознание своего "я" и не представляет собой ни - чего другого.

Мы привыкли думать, что человек представляет собой центр, в котором фокусируются внешние воздействия и из которого расходятся линии его свя - зей, его интеракций с внешним миром, что этот центр, наделенный сознани - ем, и есть его "я". Дело, однако, обстоит вовсе не так. Мы видели, что многообразные деятельности субъекта пересекаются между собой и связыва - ются в узлы объективными, общественными по своей природе отношениями, в которые он необходимо вступает. Эти узлы, их иерархии и образуют тот та - инственный "центр личности", который мы называем "я"; иначе говоря, центр этот лежит не в индивиде, не за поверхностью его кожи, а в его бы - тии.

Таким образом, анализ деятельности и сознания неизбежно приводит к отказу от традиционного для эмпирической психологии эгоцентрического, "птолемеевского" понимания человека в пользу понимания "коперниковско - го", рассматривающего человеческое "я" как включенное в общую систему взаимосвязей людей в обществе. Нужно только при этом подчеркнуть, что включенное в систему вовсе не значит растворяющееся в ней, а, напротив, обретающее и проявляющее в ней силы своего действия.

В нашей психологической литературе часто приводятся слова Маркса о том, что человек не родится фихтеанским философом, что человек смотрит - ся, как в зеркало, в другого человека, и, лишь относясь к нему как к се - бе подобному, он начинает относиться и к себе как к человеку. Эти слова иногда понимаются лишь в том смысле, что человек формирует свой образ по образу другого человека. Но в этих словах выражено гораздо более глубо - кое содержание. Чтобы увидеть это, достаточно восстановить их контекст.

"В некоторых отношениях, - начинает Маркс цитируемое примечание, - человек напоминает товар". Какие же это отношения? Очевидно, имеются в виду те отношения, о которых говорится в тексте, сопровождаемом данным примечанием. Это стоимостные отношения товаров. Они заключаются в том, что натуральное тело одного товара становится формой, зеркалом стоимости другого товара, т. е. такого сверхчувственного его свойства, которое ни - когда не просвечивает через его ткань. Маркс и заканчивает эту сноску так: "Вместе с тем и Павел как таковой, во всей его павловской телеснос - ти, становится для него формой проявления рода "человек" (курсив мой. - А. Л. )". Но человек как род, как родовое существо означает у Маркса не биологический вид Homo sapiens, а человеческое общество. В нем, в его персонифицированных формах человек и видит себя человеком.

Проблема человеческого "я" принадлежит к числу ускользающих от науч - но - психологического анализа. Доступ к ней закрывают многие ложные предс - тавления, сложившиеся в психологии на эмпирическом уровне исследования личности. На этом уровне личность неизбежно выступает как индивид услож - ненный, а не преобразованный обществом. т. е. обретающий в нем новые сис - темные свойства. Но именно в этих своих "сверхчувственных" свойствах он и составляет предмет психологической науки.

А.Н.Леонтьев. "ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ. СОЗНАНИЕ. ЛИЧНОСТЬ".