А.Н.Леонтьев. "ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ. СОЗНАНИЕ. ЛИЧНОСТЬ" >> 4. ЛИЧНОСТНЫЙ СМЫСЛ Психология издавна описывала субъективность, пристрастность челове - ческого сознания.

4. ЛИЧНОСТНЫЙ СМЫСЛ

Психология издавна описывала субъективность, пристрастность челове - ческого сознания. Ее проявления видели в избирательности внимания, в эмоциональной окрашенности представлений, в зависимости познавательных процессов от потребностей и влечений. В свое время Лейбниц выразил эту зависимость в известном афоризме: ". . . если бы геометрия так же противо - речила нашим страстям и нашим интересам, как нравственность, то мы бы также спорили против нее и нарушали ее вопреки всем доказательствам Эвк - лида и Архимеда. . . "

Трудности заключались в психологическом объяснении пристрастности сознания. Явления сознания казались имеющими двойную детерминацию - внешнюю и внутреннюю. Соответственно, они трактовались как якобы принад - лежащие к двум разным сферам психики: сфере познавательных процессов и сфере потребностей, аффективности. Проблема соотношения этих сфер - ре - шалась ли она в духе рационалистических концепций или в духе психологии глубинных переживаний - неизменно интерпретировалась с антропологической точки зрения, с точки зрения взаимодействия разных по своей природе фак - торов - сил.

Однако действительная природа как бы двойственности явлений индивиду - ального сознания лежит не в их подчиненности этим независимым факторам.

Не будем вдаваться здесь в те особенности, которые отличают в этом отношении различные общественно - экономические формации. Для общей теории индивидуального сознания главное состоит в том, что деятельность конк - ретных индивидов всегда остается "втиснутой" (insere) в наличные формы проявления этих объективных противоположностей, которые и находят свое косвенное феноменальное выражение в их сознании, в его особом внутреннем движении.

Деятельность человека исторически не меняет своего общего строения, своей "макроструктуры". На всех этапах исторического развития она осу - ществляется сознательными действиями, в которых совершается переход це - лей в объективные продукты, и подчиняется побуждающим ее мотивам. Что радикально меняется, так это характер отношений, связывающих между собой цели и мотивы деятельности.

Эти отношения и являются психологически решающими. Дело в том, что для самого субъекта осознание и достижение им конкретных целей, овладе - ние средствами и операциями действия есть способ утверждения его жизни, удовлетворения и развития его материальных и духовных потребностей, оп - редмеченных и трансформированных в мотивах его деятельности. Безразлич - но, осознаются или не осознаются субъектом мотивы, сигнализируют ли они о себе в форме переживаний интереса, желания или страсти; их функция, взятая со стороны сознания, состоит в том, что они как бы "оценивают" жизненное значение для субъекта объективных обстоятельств и его действий в этих обстоятельствах, придают им личностный смысл, который прямо не совпадает с понимаемым объективным их значением. При определенных усло - виях несовпадение смыслов и значений в индивидуальном сознании может приобретать характер нестоящей чуждости между ними, даже их противопос - тавленности.

В товарном обществе эта чуждость возникает необходимо и притом у лю - дей, стоящих на обоих общественных полюсах. Наемный рабочий, конечно, отдает себе отчет в производимом им продукте, иначе говоря, он выступает перед ним в его объективном значении (Bedeutung), по крайней мере в пре - делах, необходимых для того, чтобы он мог разумно выполнять свои трудо - вые функции. Но смысл (Sinn) его труда для него самого заключается не в этом, а в заработке, ради которого он работает. "Смысл двенадцатичасово - го труда заключается для него не в том, что он ткет, прядет, сверлит и т. д. , а в том, что это - способ заработка, который дает ему возможность поесть, пойти в трактир, поспать". Эта отчужденность проявляется и на противоположном общественном полюсе: для торговцев минералами, замечает Маркс, минералы не имеют смысла минералов.

Уничтожение отношений частной собственности уничтожает эту противо - поставленность значений и смыслов в сознании индивидов; их несовпадение, однако, сохраняется.

Необходимость их несовпадения заложена уже в глубокой предыстории че - ловеческого сознания, в существовании у животных двух видов чувственнос - ти, опосредствующих их поведение в предметной среде. Как известно, восп - риятие животных ограничено воздействиями, сигнально связанными с удов - летворением их потребностей, хотя бы только эвентуально, в возможнос - ти. Но потребности могут осуществлять функцию психической регуляции, лишь выступая в форме побуждающих объектов (и, соответственно, средств овладения ими или защиты от них). Иначе говоря, в чувственности животных внешние свойства объектов и их способность удовлетворять те или иные потребности не отделяются друг от друга. Вспомним: собака в ответ на воздействие условного пищевого раздражителя рвется к нему, лижет его. Однако неотделимость восприятия животными внешнего облика объектов от его потребностей вовсе не означает их совпадения. Напротив, в ходе эво - люции их связи становятся все более подвижными и до чрезвычайности ус - ложняются, сохраняется лишь невозможность их обособления. Они разделяют - ся только на уровне человека, когда во внутренние связи обеих этих форм чувственности вклиниваются словесные значения.

Я говорю, что значения вклиниваются (хотя, может быть, лучше было бы сказать "вступают" или "погружаются"), единственно для того, чтобы за - острить проблему. В самом деле: ведь в своей объективности, т. е. как яв - ления общественного сознания, значения преломляют для индивида объекты независимо от их отношения к его жизни, к его потребностям и мотивам. Даже для сознания утопающего соломинка, за которую он хватается, все же сохраняет свое значение соломинки; другое дело, что эта соломинка - пусть только иллюзорно - приобретает в этот момент для него смысл спаса - ющей его жизнь.

Хотя на первоначальных этапах формирования сознания значения выступа - ют слитно с личностными смыслами, однако в этой слитности имплицитно уже содержится их несовпадение, которое далее неизбежно приобретает и свои открытые, эксплицированные формы. Последнее и делает необходимым выде - лять в анализе личностный смысл в качестве еще одной образующей систему индивидуального сознания. Они - то и создают тот "утаенный", по выражению Л. С. Выготского, план сознания, который столь часто интерпретируется в психологии не как формирующийся в деятельности субъектов, в развитии ее мотивации, а как якобы непосредственно выражающий изначально заключенные в самой природе человека внутренние движущие им силы.

В индивидуальном сознании извне усваиваемые значения действительно как бы раздвигают и одновременно соединяют между собой оба вида чувственности - чувственные впечатления внешней реальности, в которой протекает его деятельность, и формы чувственного переживания ее мотивов, удовлетворения или не удовлетворения скрывающихся за ними потребностей.

В отличие от значений личностные смыслы, как и чувственная ткань соз - нания, не имеют своего "надындивидуального", своего "не психологическо - го" существования. Если внешняя чувственность связывает в сознании субъекта значения с реальностью объективного мира, то личностный смысл связывает их с реальностью самой его жизни в этом мире, с ее мотивами. Личностный смысл и создает пристрастность человеческого сознания.

Выше говорилось о том, что в индивидуальном сознании значения "психо - логизируются", возвращаясь к чувственно данной человеку реальности мира. Другим, и притом решающим, обстоятельством, превращающим значения в пси - хологическую категорию, является то, что, функционируя в системе индиви - дуального сознания, значения реализуют не самих себя, а движение вопло - щающего в них себя личностного смысла - этого для - себя - бытия конкретного субъекта.

Психологически, т. е. в системе сознания субъекта, а не в качестве его предмета или продукта, значения вообще не существуют иначе, как реализуя те или иные смыслы, так же как его действия и операции не существуют иначе, как реализуя ту или иную его деятельность, побуждаемую мотивом, потребностью. Другая сторона состоит в том, что личностный смысл - это всегда смысл чего - то: "чистый", непредметный смысл есть такая же бесс - мыслица, как и непредметное существо.

Воплощение смысла в значениях - это глубоко интимный, психологически содержательный, отнюдь не автоматически и одномоментально происходящий процесс. В творениях художественной литературы, в практике морального и политического воспитания этот процесс выступает во всей своей полноте. Научная психология знает этот процесс только в его частных выражениях: в явлениях "рационализации" людьми их действительных побуждений, в пережи - вании муки перехода от мысли к слову ("Я слово позабыл, что я хотел ска - зать, и мысль бесплотная в чертог теней вернется", - цитирует поэта Л. С. Выготский).

В своих наиболее обнаженных формах процесс, о котором идет речь, выс - тупает в условиях классового общества, борьбы идеологий. В этих условиях личностные смыслы, отражающие мотивы, порождаемые действительными жиз - ненными отношениями человека, могут не найти адекватно воплощающих их объективных значений, и тогда они начинают жить как бы в чужих одеждах. Нужно представить себе капитальное противоречие, которое порождает это явление. Ведь в отличие от бытия общества, бытие индивида не является "самоговорящим", т. е. индивид не имеет собственного языка, вырабатывае - мых им самим значений; осознание им явлений действительности может про - исходить только посредством усваиваемых им извне "готовых" значений - знаний, понятий, взглядов, которые он получает в общении, в тех или иных формах индивидуальной и массовой коммуникации. Это и создает возможность внесения в его сознание, навязывания ему искаженных или фантастических представлений и идей, в том числе таких, которые не имеют никакой почвы в его реальном, практическом жизненном опыте. Лишенные этой почвы, они обнаруживают в сознании человека свою шаткость; вместе с тем, превраща - ясь в стереотипы, они, как и любые стереотипы, способны к сопротивлению, так что только серьезные жизненные конфронтации могут их разрушить. Но и их разрушение не ведет еще к устранению дезинтегрированности сознания, его неадекватности, само по себе оно создает лишь его опустошение, спо - собное обернуться психологической катастрофой. Необходимо еще, чтобы в сознании индивида осуществилось перевоплощение субъективных личностных смыслов в другие, адекватные им значения.

Более пристальный анализ такого перевоплощения личностных смыслов в адекватные (более адекватные) значения показывает, что оно протекает в условиях борьбы за сознание людей, происходящей в обществе. Я хочу этим сказать, что индивид не просто "стоит" перед некоторой "витриной" покоя - щихся на ней значений, среди которых ему остается только сделать выбор, что эти значения - представления, понятия, идеи - не пассивно ждут его выбора, а энергично врываются в его связи с людьми, образующие круг его реальных общений. Если индивид в определенных жизненных обстоятельствах и вынужден выбирать, то это выбор не между значениями, а между сталкива - ющимися общественными позициями, которые посредством этих значений выра - жаются и осознаются.

В сфере идеологических представлений этот процесс является неизбежным и имеющим всеобщий характер в классовом обществе. Однако он сохраняется и в условиях социалистического, коммунистического общества, - в той ме - ре, в какой здесь проявляются особенности индивидуальной жизни человека, особенности складывающихся личных его отношений, общений и жизненных си - туаций; он сохраняется и потому, что остаются неповторимыми и его осо - бенности как телесного существа и конкретные внешние условия, которые не могут быть идентичными для всех.

Не исчезает, да и не может исчезнуть постоянно воспроизводящее себя несовпадение личностных смыслов, несущих в себе интенциональность, пристрастность сознания субъекта и "равнодушных" к нему значений, пос - редством которых они только и могут себя выразить. Поэтому - то внутренне движение развитой системы индивидуального сознания и полно драматизма. Он создается смыслами, которые не могут "высказать себя" в адекватных значениях; значениями, лишенными своей жизненной почвы и поэтому иногда мучительно дискредитирующими себя в сознании субъекта; они создаются, наконец, существованием конфликтующих между собой мотивов - целей.

Нет надобности повторять, что это внутреннее движение индивидуального сознания порождается движением предметной деятельности человека, что за его драматизмом скрывается драматизм его реальной жизни, что поэтому на - учная психология сознания невозможна вне исследования деятельности субъекта, форм ее непосредственного существования.

В заключение я не могу не затронуть здесь проблемы так называемой "жизненной психологии", психологии переживаний, которая в последнее вре - мя вновь обсуждается в нашей литературе. Из того, что было изложено, прямо вытекает, что хотя научная психология не должна выбрасывать их по - ля своего зрения внутренний мир человека, но его изучение не может быть отделено от исследования деятельности и не составляет никакого особого направления. То, что мы называем внутренними переживаниями, суть явле - ния, возникающие на поверхности системы сознания, в форме которых созна - ние выступает для субъекта в своей непосредственности. Поэтому сами пе - реживания интереса или скуки, влечения или угрызений совести еще не отк - рывают субъекту своей природы; хотя они кажутся внутренними силами, дви - жущими его деятельностью, их реальная функция состоит лишь в наведении субъекта на их действительный источник, в том, что они сигнализируют о личностном смысле событий, разыгрывающихся в его жизни, заставляют его как бы приостановить на мгновение поток своей активности, всмотреться в сложившиеся у него жизненные ценности, чтобы найти себя в них или, может быть, пересмотреть их.

Итак, сознание человека, как и сама его деятельность, не аддитивно. Это не плоскость, даже не емкость, заполненная образами и процессами. Это и не связи отдельных его "единиц", а внутреннее движение его образу - ющих, включенное в общее движение деятельности, осуществляющей реальную жизнь индивида в обществе. Деятельность человека и составляет субстанцию его сознания.

Психологический анализ деятельности и сознания раскрывает лишь их об - щие системные качества и, понятно, отвлекается от особенностей специ - альных психических процессов - процессов восприятия и мышления, памяти и научения, речевого общения. Но сами эти процессы существуют только в описанных отношениях системы, на тех или иных ее уровнях. Поэтому, хотя исследования этих процессов составляют особую задачу, они отнюдь не яв - ляются независимыми от того, как решаются проблемы деятельности и созна - ния, ибо это и определяет их методологию.

И, наконец, главное. Анализ деятельности и индивидуального сознания, конечно, исходит из существования реального телесного субъекта. Однако первоначально, т. е. до и вне этого анализа, субъект выступает лишь как некая абстрактная, психологически "не наполненная" целостность. Только в результате пройденного исследованием пути субъект открывает себя и конк - ретно - психологически - как личность. Вместе с тем обнаруживается, что анализ индивидуального сознания, в свою очередь, не может обойтись без обращения к категории личности. Поэтому в этот анализ пришлось ввести такие понятия, как понятия о "пристрастности сознания" и о "личностном смысле", за которыми скрывается дальнейшая, еще не затронутая проблема - проблема системного психологического исследования личности.

А.Н.Леонтьев. "ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ. СОЗНАНИЕ. ЛИЧНОСТЬ".