Индивид

[от лат. individuum — неделимое] — единичная особь Homo sapiens, отдельное человеческое существо, единство социального и биологического, в котором определяется уникальным сочетанием генетически запрограммированного и социально приобретенного индивидуального набора черт, свойств, качеств. Именно в связи с этим принципиальной характеристикой индивида выступает его способность преодолевать свою изначально заложенную биологическую ограниченность и реально, при этом вполне осознанно управлять своей поведенческой активностью и контролировать практически весь комплекс важнейших психологических процессов. «Оба значения термина «индивид» взаимосвязаны и описывают человека в аспекте его отдельности и обособленности. Наиболее общие характеристики индивида — целостность психофизиологической организации; устойчивость во взаимодействии с окружающим миром; активность. Признак целостности указывает на системный характер связей между многообразными функциями и механизмами, реализующими жизненные отношения индивида. Устойчивость определяет собой сохранность основных отношений индивида к действительности, предполагая вместе с тем существование моментов пластичности, гибкости, вариативности. Активность индивида, обеспечивая его способность к самоизменению, диалектически сочетает зависимость от ситуации с преодолением ее непосредственных воздействий» (А. Г. Асмолов). В рамках социально-психологической науки понятие «индивид» употребляется в содержательной связке, прежде всего, с понятием «личность». В первую очередь, это связано с тем, что природные характеристики и свойства индивида проявляются в личности как базовые социально обусловленные ее элементы. Помимо этого, в целом ряде концепций понимания личности именно особенности собственно индивидной репрезентации в системе социального бытия рассматриваются как самоценные личностные ипостаси. Так, например, в рамках концепции персонализации (В. А. Петровский), базовым положением которой является представление о единстве, но не тождестве понятий «индивид» и «личность», именно наличие социогенной потребности индивида в персонализации задает одновременно и самоценность, и взаимообусловленность трех ипостасей личностного существования индивида: 1) как относительно устойчивой совокупности интраиндивидных качеств (симптомокомплексы психических свойств, образующие ее индивидуальность, мотивы, направленности личности, структура характера личности, особенности темперамента, способности); 2) как включенности индивида в пространство межиндивидных связей, где взаимоотношения и взаимодействия, возникающие в группе могут трактоваться как носители личности их участников; 3) как «идеальной» представленности индивида в жизнедеятельности других людей, в том числе за пределами их актуального взаимодействия, как результата активно осуществляемых человеком смысловых преобразований интеллектуальной и аффективно-потребностной сфер личности других людей.

Проблеме соотношения понятий «индивид» и «личность» уделяли большое внимание и другие отечественные психологи, в частности, А. Н. Леонтьев. С его точки зрения, «понятие личности, так же как и понятие индивида, выражает целостность субъекта жизни.... Но личность представляет собой целостное образование особого рода. Личность не есть целостность, обусловленная генотипически: личностью не родятся, личностью становятся. ... Как и сознание человека, как и его потребности, ... личность человека тоже “производится” — создается общественными отношениями, в которые индивид вступает в своей деятельности. То обстоятельство, что при этом трансформируются, меняются и некоторые его особенности как индивида, составляет не причину, а следствие формирования его личности»1.

Надо сказать, что в зарубежной психологии, далекой от «марксистско-ленинской методологии» и теории деятельности, этих двух «священных коров» психологии советской не уделялось сколько-нибудь серьезного внимания разведению содержания понятий «индивид» и «личность». Более того, они нередко употребляются как полностью синонимичные. Вместо этого там серьезно рассматривали вопрос о том, насколько обосновано и корректно «изолированное» изучение тех или иных аспектов личности или видов человеческой активности, вне целостного личностного контекста. Именно в этой связи чаще всего используется понятие «индивид», чтобы подчеркнуть неизменную целостность субъекта.

Одним из первых крупных ученых, кто последовательно проводил идею о том, что «...человек является единым и самосогласующимся организмом...»2 был А. Адлер. Не случайно свою теорию развития личности и построенную на её базе психотерапевтическую систему он более чем красноречиво назвал индивидуальной психологией.

С точки зрения А. Адлера, «...ни одно проявление жизненной активности нельзя рассматривать в изоляции, а лишь только в соотношении с личностью в целом. Индивидуум представляет собой неделимое целое как в отношении взаимосвязи между мозгом и телом, так и в отношении психической жизни. По убеждению Адлера, главное требование к индивидуальной психологии состоит в том, чтобы доказать это единство в каждом индивидууме: в его мышлении, чувствах, действиях, так называемом, сознании и бессознательном, в каждом проявлении личности. Структуру самосогласующейся и единой личности Адлер определял как стиль жизни»3. По мнению многих зарубежных специалистов, «в этой концепции более, чем в какой-либо другой, выражена ...попытка рассматривать человека как единое целое»4. Заметим, что диаметрально противоположным индивидуальной психологии А. Адлера является ортодоксальный бихевиоризм, исходящий из того, что любой человеческий поступок является ситуативной реакцией на внешний стимул.

С точки зрения А. Адлера, развитие индивида возможно только во взаимодействии с другими людьми: «Ведущим в теории Адлера является положение, согласно которому все поведение человека происходит в социальном контексте, и суть человеческой природы можно постичь только через понимание социальных отношений. Более того, у каждого человека есть естественное чувство общности, или социальный интерес — врожденное стремление вступать во взаимные социальные отношения сотрудничества»5. Как сообщают Л. Хьелл и Д. Зиглер, «акцент на социальных детерминантах поведения настолько важен в концепции Адлера, что он приобрел репутацию первого социального психолога в современной теории психологии»6.

Особое значение А. Адлер придавал социальным контактам индивида в детстве. Уникальной частью концепции и психотерапевтической системы, разработанных А. Адлером, является анализ влияния порядка рождения на стиль жизни индивида. Первый ребенок в семье вполне естественно получает от родителей максимум заботы и внимания, но только до тех пор пока не появится второй ребенок. В этой ситуации первенец вступает в борьбу за родительское внимание, в которой, как правило, терпит поражение: «В результате подобной семейной борьбы первенец “приучает себя к изоляции” и осваивает стратегию выживания в одиночку, не нуждаясь в чьей-либо привязанности или одобрении. Адлер также полагал, что старший ребенок в семье скорее всего консервативен, стремиться к власти и предрасположен к лидерству»1.

Средний ребенок уже самой ситуацией рождения объективно включен в конкуренцию с первенцем. В результате, согласно А. Адлеру, второй ребенок часто «...вырастает соперничающим и честолюбивым. ... Чтобы добиться превосходства, он использует как прямые, так и окольные методы. Адлер также полагал, что средний ребенок может ставить перед собой непомерно высокие цели, что фактически повышает вероятность возможных неудач»2.

Младший (последний) ребенок в семье, с одной стороны, пользуется привелегиями всеобщего любимца и является объектом заботы как со стороны родителей, так и со стороны старших детей и, одновременно, может испытывать сильное чувство неполноценности и зависимости. Тем не менее, по мнению А. Адлера, он «...обладает одним преимуществом: у него высокая мотивация превозойти старших сиблингов. В результате он часто становится самым быстрым пловцом, лучшим музыкантом, наиболее честолюбивым студентом. (Этот момент отчетливо отражен в многочисленных сказках самых разных народов, в которых именно младший ребенок добивается наибольших успехов — В. И., М. К.) Адлер иногда говорил о “борющемся младшем ребенке”, как о возможном будущем революционере»3.

Если же ребенок оказывается единственным в семье, то, будучи лишенным возможности конкурировать с братьями и сестрами и являясь эпицентром материнской заботы, он нередко вынужден вступать в конкуренцию с отцом. Кроме того, он может испытывать трудности во взаимоотношениях со сверстниками. По мнению А. Адлера, такой ребенок «...слишком долго и много находится под контролем матери и ожидает такой же защиты и заботы от других. Главной особенностью этого стиля жизни становится зависимость и эгоцентризм»4.

Необходимо отметить, что, придавая большое значение порядку рождения и другим факторам, опосредствующим развитие личности в детстве, А. Адлер отнюдь не считал что индивид представляет собой неизменный продукт механистического «сложения» наследственности и воздействия окружающей среды. По его мнению, все без исключения, люди «...обладают творческой силой, которая обеспечивает возможность распоряжаться своей жизнью — свободная, осознанная активность является определяющей чертой человека. Эта творческая сила влияет на каждую грань человеческого опыта: восприятие, память, воображение, фантазию и мечты. Она делает каждого человека самоопределяющимся индивидуумом, архитектором своей собственной жизни»5.

Хотя в целом эмпирическая валидизация концепции Ф. Адлера до сих пор не проведена, что во многом объясняется широтой и абстрактностью многих ее положений, ряд ключевых пунктов данной теории получил подтверждение во многих исследованиях. Так, например в 1973 г. В Нидерландах была предпринята попытка выявить взаимосвязь между порядком рождения и интеллектуальными достижениями индивида. «В исследовании, в котором приняло участие около 400 мужчин... была получена высокая положительная корреляция между порядком рождения и показателями невербального теста интеллектуальных способностей. Первенцы по уровню интеллектуальных достижений превосходили следующих по порядку рождения детей в тех семьях, где было от двух до девяти детей. В сходном исследовании было показано: положительная связь между порядком рождения и интеллектуальными достижениями сохраняется и в том случае, когда учитываются такие переменные, как школьная успеваемость у родителей испытуемых, доход семьи и возраст матери»1.

Не менее интересные результаты, также подтверждающие идею А. Адлера, были зафиксированы в целом ряде других исследований. Так, в частности, «...было обнаружено, что первенцы лидируют в популяции практически в каждой области академических знаний. Например, было отмечено, что старшие сыновья преобладают среди президентов Соединенных Штатов Америки, в то время как среди кандидатов, потерпевших поражение на выборах в президенты, такой закономерности не наблюдается. Первенцев было особенно много среди членов Конгресса США, а также они преобладали среди женщин, имевших научные степени в области медицины и философии»2.

Идеи А. Адлера получили дальнейшее развитие в концепции Э. Эриксона и целого ряда других зарубежных психологов. Следует отметить, что в реальной социально-психологической практике, чаще всего отсутствует необходимость отчетливого разведения понятий «индивид» и «личность», а потому употребление их в качестве синонимов вполне допускается. Однако в тех случаях, когда имеют место такие социально-психологические феномены как «феномен поручика Киже» и «эффект Кеннеди» (например, в логике концепции персонализации) такое разведение не только обосновано, но и совершенно необходимо именно с практической точки зрения.

Поэтому практическому социальному психологу, помимо чисто прикладных профессиональных навыков и умений, владения современными техниками и технологиями тонкого психологического воздействия на группе и на отдельных его членов, необходимо, планируя программу психологической поддержки и сопровождения вверенной ему общности или организации, опираться на базовые психологические знания и распознавать те вопросы, которые касаются собственно личностно развивающих задач, и тех проблем, которые стоят перед ним на уровне, по сути дела, лишь интраиндивидного анализа.