ПОВСЕДНЕВНОСТЬ

— целостный социокультурный )кизненный мир, предстающий в функционировании общества как «естественное», самоочевидное условие человеческой жизнедеятельности. Повседневность может рассматриваться как онтология, как граничное условие человеческой деятельности. Исследования повседневности подразумевают подход к миру человека и самой его жизни как к ценности. Повседневность — значимая тема в культуре 20 в.

Следует различать саму повседневность и теоретический дискурс о повседневности. В настоящее время  повседневность как специфическая область социальной реальности выступает в качестве объекта междисциплинарных исследований (история, социальная и культурная антропология,  социология, культурология).

В рамках классических подходов (представленных, в частности, марксизмом, фрейдизмом, структурным функционализмом) повседневность полагали низшей реальностью и пренебргжимой величиной. Она представлялась поверхностью, за которой мыслилась некая глубина, завесой фетишистских форм, за которой лежала подлинная реальность («Оно» — во фрейдизме, экономические связи и отношения — в марксизме, устойчивые структуры, определяющие человеческой поведение и мировосприятие, — в структурном функционализме). Исследователь повседневности выступал в качестве абсолютного наблюдателя, для которого живой опыт выступал лишь в качестве симптома этой реальности. По отношению к повседневной жизни культивировалась «герменевтика подоз;)ения». Повседневное и неповседневное представлялись разными онтологическими структурами, а сама повседневность проверялась на истинность. В рамках классических методологий повседневность могла выступать в качестве объекта проекгирования и рационализации. Традиция эта достаточно устойчива (А Лефевр, А. Геллер).

Ггрменевтические и феноменологические школы в социальной философии и социологии выступили в качестве альтернативы классической парадигме социального знания. Толчок к новому пониманию повседневности был дан Э. Гуссерлем в его трактовке жизненного мира. В социальной феноменологии А. Шюца был осуществлен синтез этих идей и социологических установок М. Вебера. Шюц сформулировал задачу исследования повседневности в контексте поиска предельных оснований социальной реальности как таковой. Различные варинты такого подхода представлены в современной социологии знания (П. Бергер, Т. Лукман), с несколько иных методологических позиций в символическом интеракционизме, этнаметодологии и т. п. Эволюция исследований повседневности сопряжена со сменой парадигм социального знания. В наших представлениях повседневное и неповседневное уже не выступают в качестве различных и не соизмеримых по своему значению онтологических структур. Это — разные реальности лишь постольку, поскольку представляют разные типы опыта. Соответственно теоретические модели не противопоставляются конструктам повседневной ментальности и повседневного сознания. Напротив, критерием обоснования и валидности социального знания становится преемственность и соответствие понятий науки и конструктам обыденного сознания, и другим вненаучным формам знания. Центральным вопросом социального познания становится вопрос о соотнесении социального знания с повседневными значениями (конструктами первого порядка). Проблема объективности знания здесь не снимается, но сами формы повседневной жизни и мышления уже не проверяются на истинность.

Неотделимо от осмысления проблематики повседневности складывание «постклассической парадигмы» социального знания. Исследования повседневности из отрасли, занимающейся специфическим предметом, превращается в новую дефиницию «социологического глаза». Природа исследовательского объекта — повседневной жизни людей — меняет отношение к самой идее познания социального мира. Ряд совершенно различных исследователей (П. Фейерабенд и Ю. Хабермас, Бергер и Лукман, Э. Вщденс и М. Маффесоли, М. Де Серто и др.) обосновывают идею необходимости переосмысления социального статуса науки и новой концепции познающего субъекта, возвращения языка науки «домой», в повседневную жизнь. Социальный исследователь утрачивает привилегированную позицию абсолютного наблюдателя и выступает лишь как участник социальной жизни наравне с другими. Он исходит из факта плюральности опытов, социальных практик, в т. ч. языковых. Реальность видится только как феноменальная. Смена угла зрения позволяет обратить внимание на то, что раньше казалось, во-первых, незначимым, а во-вторых, подлежащим преодолению отклонением от нормы: архаику в современности, банализацию и технологизацию образов и пр. Соответственно, наряду с классическими методами изучения повседневности используются методы, основанные на приближении к нарративности повседневной жизни (case studies, или исследование отдельного случая, биографический метод,  анализ «профанных» текстов). В центре внимания подобных исследований — анализ самоочевидностей сознания, привычных, руганных практик, практического чувства, специфической «логики практики». Исследование превращается в своего рода «коммонсенсологию» (от лат. sensus communis — здравый смысл)  и «формологию», ибо форма остается единственным устойчивым началом в условиях альтернативности и нестабильности социальных и плюральности культурных начал (М. Маффесоли). Формы жизни уже не трактуются как более высокие или более низкие, истинные или неистинные. Никакие знания не могут быть получены вне контекста культуры, языка, традиции. Данная познавательная ситуация порождает проблему релятивизма, т. к. проблема истины вытесняется проблемой коммуникации людей, культур. Задача познания сводится к исторически обусловленному «культурному действию», цель которого — выработать новый способ «считывания мира». В рамках этих подходов «истина» и «эмансипация» из непреложных законов превращаются в ценностные регулятивы.

Лит.: Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности.  М., 1995; Вальденфельс Б. Повседневность как плавильный тигль рациональности.— В кн.: СОЦИО-ЛОГОС. М., 1991; ИонинЛ. Г. Социология культуры. М., 1996; Щютц А. Формирование понятий и теории в общественных науках.— В кн.: Американская социологическая мысль;  Тексты. М., 1994; ShutzA. On Phenomenology and Social Relations. Chi., 1970; GoffmanE. The Presentation of Self m Everyday Life. N.Y.—L., 1959; LefebvreA. La vie quotidienne dans le monde modem. P., 1974; MaffesoliM. La conquete du present. Pour une sociologie de la vie quotidienne. P., 1979; HellerA. Everyday Life. Cambr., 1984; De Сгнеаи M. The Practice of Everyday Life. Berkeley; Los Ang.; L„ 1988.

H. H. Козлова