«ЛОГИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ»

(Logische Untersuchungen, 1900—01) — признанное одним из самых значительных в философии 20 в. двухтомное сочинение Э. Гуссерля l томе («Пролегомены к чистой логике») подвергнут резкой критике психологизм — влиятельная на рубеже веков программа обоснования логики с помощью психологии, т. е. «выведения» понятий и законов из наблюдения за процессами индивидуального сознания. Поскольку сам Гуссерль отдал дань психологизму в своей первой работе «Философия арифметики», эта критика является и самокритикой. В I— X главах содержится размежевание с различными концепциями, отнесенными к психологизму (Дж. Ст. Милль, Т. Липпс, X. Зигварт, Б. Эрдманн и др.). В I томе также набросан (в XI главе) проект «чистой логики» как учения о категориях значений и предметностей, о законах и теориях, коренящихся в этих категориях, логики как теории о «чистых» возможных типах теории, т. е. как «наукоучения». Эта программа — вместе с заявлениями о «тождественно единой истине», о принципиальном отделении идеального от реальности и ее предметов — у некоторых современников создавала впечатление, будто Гуссерль будет осуществлять кардинальный логицистский проект, основывающийся на идеализме платоновского типа (который, впрочем, в I томе также был подвергнут критике как «метафизическое гипостазирование всеобщего»). Тем неожиданнее оказалась расшифровка программы во II томе. В 1-й его части («Исследования по феноменологии и теории познания») в центре анализа — феномены, которые первоначально предстают как комплексные «данности», единицы сознания. При этом от языковых выражений Гуссерль отделяет физический феномен, в котором выражение конституируется с его физической стороны. Затем внимание перемещается к акту сознания, в котором выражение выступает в его созерцательной полноте (Husserl E. Logische Untersuchungen, Bd. 2,1. Teil. Halle, 1922, S. 37). Чисто внешние стороны феномена вместе со всеми их конкретно-эмпирическими сторонами и характеристиками оставлены в стороне. Но принципиальное отношение феномена к языково-логическим формам, к актам сознания, к данности с помощью созерцания (интуиции) постоянно принимается в расчет, в чем с самых первых шагов состоит специфика феноменологии Гуссерля. В 1-м исследовании 1-й части II тома («Выражение и значение») анализ движется от выражения к его значению (Bedeutung) и к его смыслу (Sinn); тем самьм «смыслодающая» функция феномена усматривается в его связи с предметностями сознания. Последние не тождественны предметностям вне сознания, а коррелятивны основным типам языковых выражений и актам значимости (Akten des Bedeutens). «Значения образуют класс понятий в смысле всеобщих предметов» (S. 101). Логика (как и все теоретические дисциплины) исследует «идеальные комплексы значений». Как раз и имея в виду заложить теоретико-познавательный фундамент для чистой логики, он выделяет и особо анализирует всеобщие идеальные предметы (2-е исследование — «Идеальное единство рода и новая теория абстракции»), одновременно опровергая классическую теорию абстракции Дж. Ст. Милля, Локка, Спенсера. Беркли и Юма. Главный недостаток этих теорий Гуссерль усматривает в психологизации всеобщего.

В феноменологии (начиная с «Логических исследований») центральное значение придается специфически истолкованным актам сознания, в коррелятивную связь с которыми приводится «единство значения». «Всякое мышление, а в особенности всякое теоретическое мышление  и познание осуществляется в известных «актах», которые выступают в связях речи, использующей [языковые] выражения. В этих актах заключается источник всех единств значений, которые противостоят мыслящему в виде объектов мышления и познания или подлежащих объяснению оснований и законов, теории и наук. относящихся к этим объектам. В этих актах заключен, следовательно, источник соответствующих всеобщих, или чистых, идей, идеально-законообразные связи которых стремится установить чистая логика; на прояснение их направлена критика познания» (Logische Untersuchungen, Bd. II, II. Teil, S. l ). Цель их в том, чтобы возвести к актам как своему источнику не только всеобщие, но и всякие иные предметности (Gegenstandlichkeiten) сознания. При этом «акт» в феноменологическом смысле не тождествен таким известным из философии и психологии формообразованиям сознания, как восприятия, представления и т. д., хотя и связан с ними. Так, «в самом восприятии какой-либо «этой» веши (этот стол и т. п.) не заключено ни одной части значения». Восприятие здесь — лишь эмпирическая основа для развертывания нового акта, который Гуссерль называет интенциональным актом: суть последнего — в идеальном «полагании — этого» (Dies — Meinen. Ibid., S. 18, 16, 21).

В 3-м и 4-м исследованиях («Учение о целом и части», «Различие между самостоятельными и несамостоятельными значениями и идея чистой грамматики») на первый план выдвигается проблема предметности в ее феноменологическом толковании. Предметность как таковую и ее типы (Gegenstandlichkeiten) он, правда, в соответствии с традициями логики увязывает с языковыми выражениями и суждениями, но оригинальным, именно феноменологическим моментом становится обнаружение их коррелятивной связи с особыми, а именно интенциональными, переживаниями сознания (5-е исследование «Об интенциональных переживаниях и их содержании»). Предметности понимаются как то, что интенциональные переживания  «полагают» (meinen, «мнят»), на что они направлены. Так зарождается «интенциональность» в гуссерлевском толковании: интенциональное переживание и интенциональный предмет — не две различные вещи, а нечто единое (Bd. II, I. Teil, S. 372). Даже наши чувства характеризуются интенциональной, предметной направленностью. (Не-интенциональны, согласно Гуссерлю, лишь элементарные ощущения, что оспаривается некоторыми критиками.) В отличие от психологии феноменология анализирует не реально-эмпирические, а идеальные, т. е. собственно интенциональные, стороны переживаний. Беря для анализа интенциональный акт, на его основе он выделяет: интенциональный предмет, интенциональную материю (Hyle) и интенциональную сущность. От интенциональной материи он отличает интенциональное качество: акт может быть актом восприятия, представления, вынесения суждения (Beurteilung), оценивания и т. д. Материя (Hyle) как раз и характеризует направленность акта на нечто предметное — на то, что представляют, о чем судят и т. д. Качество и материя в их единстве составляют интенциональную сущность акта. 6-е исследование («Феноменологическое объяснение познания») в еще большей степени вводит в теорию значений ранней феноменологии интуитивно-процессуальные элементы. Гуссерль различает «интенцию значения» (Bedeutungsintention) и «исполнение значения» (Bedeutungseriullung). В первом случае какая-либо предметность только «положена», интендирована, во втором — она «исполняется» в акте созерцания, т. е. предметное содержание объективно и несомненно предстает в своей идентичности (Bd. II, II. Teil, S. 35). Исполненное значение коррелируется с истиной и имеет своей противоположностью иллюзию. Туссерль предпринимает оригинальную попытку синтезировать логические и феноменологические аспекты теории истины. При «исполнении» интенции «предметное есть в точности то, на что направлялась интенция, оно действительно «современно» (gegenwartig) и дано» (S. 118). Благодаря расшифровке исполнения значения (синтеза исполнения значения) проясняются понятия очевидности, или познания в наиболее точном смысле слова, а также совершенно уясняется понятие «истина» (Bd. II, Т. II, S. 5). Ибо исполнение значения служит задаче идентифицирования содержания в различных актах; тем самым реализуется единство познания, а вместе с ним акты действительно становятся объективирующими, или «смыслодающими» (Ibid., S. 50, 51, 52). Полагаемые, т. е. интендируемые предметы мы при исполнении значения созерцательно переживаем как «сами (selbst) эти предметы»; это направленность на «сами вещи», или само содержание (an die Sache selbst — S. 65). Нельзя забывать, что, по Гуссерлю, «цель абсолютного познания» — «адекватное самопредставление (Selbstdarstellung) познаваемого объекта» (S. 66). Он различает следующие «градации полноты интуитивного содержания», параллельно которым идут градации полноты представляемого содержания: 1) объем или богатство полноты (соответственно тому, с большей или меньшей исчерпанностью изображается содержание предмета); 2) жизненность полноты (степень приближения примитивного сходства изображения к изображению соответствующих содержательных моментов предмета); 3) реальное содержание полноты. Поэтому «адекватным» восприятием можно считать такой идеал, которому соответствует максимум объема, жизненности и реальности — даже «самоявленности» объекта в его полноте и целостности (S. 83, 84). На этом пути Гуссерль модифицирует и теорию истины. Истину он рассматривает: 1) как «коррелат идентифицирующего акта» — здесь она есть смыслосодержание; и как коррелат идентифицирования — здесь она является «идентичностью». Истина есть «полная согласованность между положенным (Gemeintem) и данным как таковым. Эта согласованность переживается в очевидности, поскольку очевидность есть актуальное исполнение адекватного идентифицирования» (S. 122). Это «предметная» сторона истины; 2) истина есть также «идеальное отношение», касающееся акта, его формы: акт «абсолютной адекватности» соответствует истине; 3) истина отвечает «абсолютной полноте» интенции; 4) истина определяется и как «правильность той сущности интенции, которая соответствует познанию» (S. 123). Заключительные главы 2-й части II тома «Логических исследований» и Приложение к нему Гуссерль посвятил противопоставлению необычного хода мыслей и непривычной терминологии своего произведения традиционным толкованиям понятий абстракции, созерцания, феномена. Он подчеркивает, в частности, что в феноменологии ведет речь не о чувственной абстракции, дающей «чувственные понятия» (цвет, дом, суждение, желание и т. д.), а об «идиирующей», т. е. сверхчувственной абстракции, постигающей «предмет» как «идеальное бытие», дающей «чисто категориальные понятия» — такие, как единство, множество, отношение, понятие. Подобно этому, заявляет Гуссерль, он исследует не чувственное, а категориальное (всеобщее) созерцание, типичное для теоретических наук, в частности для логики (S. 183—185). Так Гуссерль в конце работы перебросил мостик к ее I тому, к замыслу «чистой логики» как наукоучения.

После появления «Логических исследований» наиболее часто высказывался упрек в том, что Гуссерль, борец против психологизма, сам впадает в психологизм. Он отчасти вынужден был признать это, однако настаивал на том, что de facto все же «проводился сущностный анализ» (Husserl E. Entwurf einer fonede zu den «Logischen Untersuchungen», 1913, «Tijdschrift voor Fuosofie» l, 1939, S. 329). Впоследствии автор еще более критически высказывался о «Логических исследованиях», хотя ряд текстов (5-е и 6-е исследования) по-прежнему оценивал весьма высоко. Отдельные идеи «Логических исследований» нашли продолжение в последующих логико-философских сочинениях Гуссерля. Напр., в «Формальной и трансцендентальной логике» (§ 28, 35) сходно с «Логическими исследованиями» определялись три задачи, соответственно три ступени  чистой логики: 1) чистое формальное учение о значении; 2) формальная логика  следствий (Konsequenzlogik); 3) теория дедуктивных систем. Некоторые выдающиеся философы 20 в. (Б. Рассел, М. Хайдеггер) причисляли «Логические исследования» к лучшим, поистине классическим философским произведением нашего столетия.