ГУССЕРЛЬ (HUSSERL) Эдмунд

(1859-1938) - нем. философ, основатель феноменологии. Род. в еврейской семье, жившей в Просснице, в Моравии, которая была тогда частью Австро-Венгерской империи. В возрасте 10 лет был отправлен учиться в гимназию в Вену. В 1876 поступил в Лейпцигский ун-т, где занимался математикой и физикой, в 1878 продолжил изучение математики в Берлине, где его руководителем был выдающийся нем. математик Карл Вейерштрасс. После непродолжительной работы в Берлине в 1884 переехал в Вену, где его внимание привлекли лекции по философии Брентано. Под его влиянием Г. решил посвятить себя философии. Другим его учителем в философии был К. Штумпф. Преподавал в ун-тах Галле (1887-1901), Геттингена (1901-16) и Фрейбурга (1916-26). С приходом к власти нацистов был отстранен от преподавания. Круг учений, влияние которых испытал Г. в разное время, весьма широк: Декарт, Локк, Лейбниц, Юм, Кант, Гербарт, Больцано, Дильтей, Наторп и др.

Первые философские опыты, которые он сам вскоре признал неудачными, связаны с попыткой психологического обоснования фундаментальных математических структур и запечатлены в "Философии арифметики" (Philosophie der Arithmetik, 1891). На рубеже веков основной интерес Г. сосредоточился на проблеме "чистой логики", в результате чего появилась его первая собственно феноменологическая работа "ЛОГИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ" (Logische Untersuchungen. I-II Bde. 1900-1901; рус. пер.: Логические исследования. Т. I. СПб., 1909; Логические исследования. Т. II. Ч. 1. Исследования по феноменологии и теории познания. Исследование V. Об интенциональных переживаниях и их "содержаниях"// Проблемы онтологии в современной буржуазной философии. Рига, 1988), положившая начало феноменологии. Центральная тема I т. - наука как теория, отличие теоретических и эмпирических наук. По Г., в основе объективности научного знания лежит логическая связь идей, образующая единство истин науки как единство значений. Эта связь в корне отличается от психологических связей переживаний в познании и от связей вещей (предметов в самом широком смысле), составляющих предметную область науки. Первое различие раскрывается в книге при обсуждении вопроса о сущности логики как теоретической дисциплины, независимой от психологии, и в критике психологизма - различного рода попыток представить логические связи как частный случай психологических, что ведет к скептицизму и релятивизму. Второе различие связано с постановкой проблемы истины и выявлением чисто логических условий возможности познания. Истина как идеальное единство значений, усматриваемое в фактах, не исчезает вместе с фактами. Совокупность значений (смыслов) неисчерпаема, это "царство истин", в котором может быть зафиксирована любая определенность вещей, любое предметное единство. При этом истины не изобретаются, но открываются, и систематика науки коренится в систематике вещей. Задача "чистой логики", программный очерк которой дан в заключительной главе I т., - выявить условия, при которых связи значений образуют теорию как единство объяснения определенной предметной области, т.е. выявить условия возможности теории как таковой. II т. "Логических исследований" состоит из введения и 6 больших разделов ("исследований"), объединенных общей целью: связать проблемы чистой логики с проблемами теории познания, т.е. описать всеобщие структуры сознания, которые лежат в основе не совпадающих друг с другом различий реального и идеального, значения и предмета, и выявить структурные отношения между основными актами познания. Феноменология, по Г., не теория, она беспредпосылочна и следует логике проясняемых понятий. В ее сфере существование внешнего мира - метафизический вопрос, а направление исследований - "противоестественно": оно нацелено не на предметы, которые в наивной установке полагаются существующими, а на акты в их смысловом содержании (значении), которое - поскольку познание реализуется в высказываниях - необходимо извлечь из психологической и грамматической оболочки. Значение отделяется от материально-вещественного бытия знака, от образа представления или фантазии и, главное, от предмета: то, о чем говорится, и то, что говорится, нетождественны. При описании сознания эти различия преломляются как различие интенции значения и осуществления (наполнения) значения (если предмет дан в созерцании). Значение нереально, его статус аналогичен статусу идеальных, общих предметов. Г. подвергает критике как учения, гипостазирующие общее (платонизм), так и эмпирические теории абстракций (Локк, Беркли, Юм), показывая, что акт усмотрения общего всегда основан на акте восприятия, но интенция общего радикально отличается от интенции индивидуального. Соответственно различию значения и предмета выделяются две ветви "чистой логики": теория предметов - учение о части и целом как о самостоятельных и несамостоятельных предметах и учение о самостоятельных и несамостоятельных значениях - "чистая грамматика". Проблема интенциональности сознания - кульминация этой работы Г. В направленности сознания на предмет, в акте придания смысла дескриптивный анализ выделяет реальное и интенциональное содержание сознания. В первом выделяются интенциональные и неинтенциональные переживания, во втором - предмет (просто предмет и определенным образом интендированный предмет), качества (форма), материя (предметная отнесенность акта), его сущность (единство качества и материи) и полнота. Любой вид акта содержит в своей основе представление как объективирующий акт, который не зависит от того, реален его предмет или является вымышленным. В заключительном исследовании рассматривается понятие познания как осуществление значения с определенной степенью полноты. Основная проблема - различие способов данности реального и идеального предметов. Истина описывается как полное тождество и совпадение значения, помысленного или зафиксированного в знаковой форме, и значения, осуществленного в созерцании. Очевидность в этом контексте оказывается переживанием такого совпадения. Соответственно выделяются акты познания - сигнификация, созерцание (для реального предмета - восприятие, для идеального - категориальное созерцание, усмотрение общего) и адеквация. В "Логических исследованиях" еще не делается попытки представить феноменологию как "первую философию", вместе с тем проведенный в книге анализ сознания и познания оказал большое влияние на последующую эволюцию феноменологии.

Переворот в философии, который Г. провозглашает в своей программной статье "Философия как строгая наука" (Philosophie als strenge Wissenschaft// Logos. Bd. I. 1910-11; в рус, пер. Логос. Кн. 1. 1911), связан прежде всего с поворотом к не-психологически понятой субъективности и с критикой натурализма, для которого, по Г., все существующее или просто отождествляется с физической природой, или Допускается существование причинно-функционально зависимого от нее психического. В "натурализировании" разума Г. увидел опасность не только для теории познания, но и для человеческой культуры в целом, ибо натурализм стремится сделать относительными как смысловые данности сознания, так и абсолютные идеалы и нормы. Релятивизму натурализма он противопоставляет методологию строгой науки о сознании, в основе которой лежит нетеоретическое требование направлять рефлексию на смыслообразующий поток сознания и дескриптивно выявлять смысловую данность переживания внутри конкретного потока-горизонта смыслов (значений). Феноменологическое обоснование возможности такой установки - структурное единство интенциональности и очевидности, последняя из которых есть переживание тождества значения предмета, полагаемого в мышлении, и значения, осуществленного в созерцании. Тем самым очевидность как акт абсолютной адеквации является условием возможности идентификации смысла в интенциональном потоке феноменов. "Строгость" в учении о сознании подразумевает, во-первых, отказ, воздержание (эпохе) от высказываний, в которых "просто", т.е. без рефлексии, нечто утверждается о существовании предметов в их пространственно-временных и причинных связях; во-вторых, отказ от высказываний относительно причинно-ассоциативных связей переживаний. Ни предметы, ни психологические состояния не перестают существовать оттого, что при повороте к феноменологической установке причинность и функционализм лишаются статуса единственного метода изучения сознания. По замыслу Г., эпохе и феноменологическая редукция есть выдвижение на первый план смысловой связи сознания и мира и просмотр сквозь нее всех многообразных отношений человека и мира. В "естественной установке" наивная вера в существование предметов есть лишь фон для опознавательно-целевых ориентации. Для "наивного" человека (выражение Г.) тип связи между предметами сливается с типом связи между предметами и сознанием. В феноменологической установке отстраняется причинно-функциональная взаимозависимость как причинно и функционально независимые друг от друга. Лозунг "Назад, к самим предметам!" - это требование удерживать внимание на смысловой направленности сознания к предметам, в которой предметы раскрывают свой смысл без отсылки к природным или рукотворным связям с другими предметами. В этой процедуре нет ничего сверхъестественного: достаточно, например, направить внимание на дом как на архитектурное сооружение, несущее определенный культурно-исторический или социальный смысл, "заключить в скобки" дом как препятствие (или цель) и дом как результат деятельности строителей.

Другое направление феноменологической установки - трансцендентальная редукция - отказ от объективистского понимания психического: эмпирическое Я как "вещеобразный предмет" редуцируется к феноменологическому содержанию переживаний в единстве потока переживаний; при этом рефлексия - не наблюдение за сознанием "со стороны", но "оживление" сознания, превращение смыслообразующего потока из возможности в действительность. Смысловая связь реализуется в потоке феноменов, которые не содержат в себе различия между бытием и явлением: явление психического и есть бытие. Предмет (вещь) является, однако смысл (значение) предмета не является, но переживается. Постижение смысловых связей называет "созерцанием сущностей", где каждая сфера анализа сознания - изучение смысловых оттенков восприятия, памяти, фантазии, сомнения, актов воли и т.д. - сравнима по обширности с естествознанием.

Первая попытка систематизации феноменологии в работе "Идеи I" (Ideen zu einer reinen Phanomenologie und phanomenologische Philosophie. Erstes Buch, 1913) выдвинула на первый план понятие чистого сознания с его ноэтико-ноэматическими структурами (см. ноэсис и ноэма) и понятие чистого Я, необходимость которого оспаривалась в "Логических исследованиях" . Последователи-критики (Хайдеггер, Сартр и др.) увидели в этом "гносеологизацию" феноменологии и превращение ее в идеалистическую систему. В то же время эта терминология, а также структура cogito - cogitatio - cogitatum оказалась необходимой для расширения сферы феноменологических исследований и постановки проблемы интерсубъективности в 20-е годы. Интерсубъективность вначале осознается в качестве проблемы описания условий возможности смысловых связей индивидов как духовных сущностей-монад. Этот подход реализовался в его "Картезианских медитациях" (Cartesianische Meditationen und Pariser Vortrage. Husserliana. Bd. I. 1950).

В последней при жизни опубликованной работе - "Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология" (Die Krisis der europaischen Wissenschaften und die Transzendentale Phanomenologie. Husserliana. Bd. VI. 1954) постановка этой проблемы принимает вид "парадокса человеческой субъективности", которая одновременно есть и конституирующий мир субъект, и существующий в мире объект, а затем расширяется до парадокса универсальной интерсубъективности, которая как человечество, включающее в свой мир "всю совокупность объективного", есть часть мира и в то же время конституирует весь мир. По Г., метод разрешения этих парадоксов - строгое, радикальное эпохе, исходная точка которого - конкретное человеческое Я. Обращая систематически вопросы к себе из своего конкретного мира-феномена, человеческое Я, которое дано первоначально как "смутная конкретность", открывает в себе трансцендентальное Я. Предпосылка интерсубъективности - конкретный мир-феномен, жизненный мир. Это мир "субъективно-соотносительного", мир-горизонт всех наших целей и устремлений, которые так или иначе реализуются в предметах; в нем наличествуют как вещи обыденного опыта, так и культурно-исторические реалии, нетождественные объектам научного анализа (хотя они могут быть ему подвергнуты), а также связи, нетождественные связям, устанавливаемым в научном исследовании. Жизненный мир можно рассматривать как в естественной, так и в феноменологической установке. В первом случае, по Г., мы (в том числе и ученые) просто погружены в него, во втором - осознаем его как преданный и соотнесенный с нашей субъективностью, непрерывно наделяющей значениями (смыслами) предметы и отношения мира жизни. В эпоху бурного развития естествознания Г. ставит вопрос о кризисе европейских наук, который он связывает с забвением жизненного мира как смыслового фундамента науки: в мире науки (предметная область, теоретические методы и модели, эксперимент, техника) ученый проходит мимо своей субъектно-смысловой корреляции с предметами и направляет внимание на связи между последними. Наука, по Г., не должна дедуцировать свои положения из сферы обыденного опыта, но она с неизбежностью соприкасается с основным способом ориентации в жизненном мире - с восприятием, ибо восприятие - основа (фундирующий акт) образования абстракций и конечный пункт верификации или фальсификации теории. Главное, однако, состоит в том, что именно в жизненном мире субъективность ученого обретает опыт смыслоотнесенности к миру. В рефлексии этот опыт дает возможность устранять невыявленные, т.е. не соотнесенные с определенным способом смыслополагания предпосылки. Для Г. кризис европейской культуры в целом состоит в объективизме, который затемнил истинный смысл рационализма, смысл "имманентной духовной истории Европы".

Философия Г. оказала большое влияние на формирование экзистенциализма, персонализма, феноменологической социологии (Шюц). Влияние испытали также неотомизм и структурализм, некоторые школы в психологии, психиатрии, литературоведении, методологии науки. Среди непосредственных учеников Г. - Хайдеггер, Шеллер, Н. Гартман, Ингарден, Левинас, Койре, Г. Шпет и др. В рус. философии рецепция идей Г. шла с начала XX в. Наиболее заметное влияние его идеи оказали на Н. Лосского, Б. Яковенко, Г. Шпета, А. Лосева.

В.И. Молчанов

Логические исследования. Ч. 1. Пролегомены к чистой логике. СПб., 1909; Кризис европейского человечества и философия // Вопросы философии. 1986, № 3; Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология (первые 12 параграфов) // Вопросы философии. 1992, № 7; Идеи чистой феноменологии. М., 1994; Феноменология внутреннего сознания времени. М., 1994; Начала геометрии. Введение Ж.Деррида. М., 1996; Картезианские медитации. М., 1997; Husserliana. Gesammelte Werke. Bde. I-XXVI. Haag, 1950- 1984.

Шпет Г.Г. Явление и смысл. Феноменология как основная наука и ее проблемы. М., 1914; Какабадзе 3. Проблема "экзистенциального кризиса" и трансцендентальная феноменология Э.Гуссерля. Тбилиси, 1966; Молчанов В.И. Время и сознание. Критика феноменологической философии. М., 1988; Гайденко П.П. Научный рациональность и философский разум в интерпретации Э.Гуссерля // Вопросы философии. 1992, № 7; R. Bernet, I. Kern, Ed. Marbach. Edmund Husserl: Darstellung seines Denkens. Hamburg, 1989.