СОЦИОЛОГИЯ ЛИЧНОСТИ

- предметная область социологии, занимающаяся: 1) исследованием социокультурной обусловленности человеческой сущности, 2) механизмов, способов и институционализируемых стратегий индивидуально-надындивидуальных взаимоотношений и взаимодействий в обществе. Может пониматься как: 1) специальная социологическая теория  , объектно-ориентированная на изучение индивидуального уровня (само)организации и структурации социума, а также протекающих на этом уровне социокультурных процессов (так или иначе связанных с предельно широко понимаемыми процессами социализации и социальной адаптации); 2) совокупность разнопарадигмальных социологически ориентированных теорий личности (статусно-ролевые, диспозиционные, психологизированные, культурологизированные и т.д. теории личности); 3) метатеоретический уровень рефлексии, ориентированный на выявление и критический анализ возможностей и ограничений социологических средств и социологии как научной дисциплинарности в целом в исследовании личностной проблематики (в этом случае необходим анализ и внедисциплинарной критики основных социологических парадигм и исследовательских стратегий).

Соотношение индивида (личности) и социума (общества) как одно из основных направлений научного анализа было изначально декларировано в проекте социологии как особой социальной науки О. Контом . Оно явилось одним из основных "камней преткновения" для британской версии социологии в силу необходимости согласования установок социологического анализа с доминировавшим в стране индивидуалистически-ориентированным комплексом идей. Достаточно в этом плане сослаться на те трудности, с которыми столкнулся Г. Спенсер при разработке своей эволюционистской социологии, с одной стороны, и на вытеснение социологических дискурсов разработками британской школы социальной антропологии - с другой. Способы решения этого соотношения легли в основание конституирования основных оппозиций внутри социологического знания - прежде всего между социальным реализмом и социальным номинализмом, между социологизмом (он же выступал и как антипсихологизм) и социологическим психологизмом . Более того, акцент на социальной природе человека для фиксации которой, собственно, и конструируется социологическое понятие "личность" породило жесткую демаркацию с иными, прежде всего религиозно-теологическими, а также философскими трактовками этого же понятия. Для их разграничения во внесоциологических контекстах стали даже чаще использовать термин "персона", чтобы снять социологические коннотации понятия "личность". Однако сама социология, много сделавшая для конституирования и легитимации личностной тематики и проблематики в научном знании и манифестировавшая необходимость изучения индивидуального уровня (само)организации и структурации общества, надолго отошла от изучения этой тематики и проблематики, вытесненной в маргиналии социологических дискурсов. Во многом это было связано с длительным доминированием в последних либо антиперсоналистских установок "фактуалистической социологии" Э. Дюркгейма , либо с акцентированием внимания на почти полной редукции личности к совокупности (ансамблю) общественных отношений в марксизме (как в его ортодоксальной, так и в неомарксистской версиях, хотя в последнем случае редукция принципиально не могла быть полной).

Таким образом, в дискурсах социальных наук и (в значительной мере) социальной философии специфику подхода в понимании человека задает тематика и проблематика самореализации последнего в контекстах социальных отношений, предметной деятельности и общения, в которых через индивидуальное проявляется типическое (социально значимые черты, связи и отношения конкретного социума и образующих его социальных общностей, групп и институтов), что и фиксируется, собственно, в социологическом понятии "личность". Несколько огрубляя, с социологической точки зрения можно было бы сказать: "Природа ("родовая сущность") человека социальна" (в более "мягкой" формулировке - социокультурна). Избегая, как правило, самого термина "человек" и заменяя его термином "индивид" для обозначения единичного представителя человеческого рода, социологи концентрируют внимание на базовой для них абстракции, специально сконструированном для "фиксации" социальных аспектов человеческого бытия - понятии (концепте) "личность". Социальность человека означает, что он не может поддерживать свою жизнь и удовлетворять свои потребности иначе, чем в определенной общественной структуре, адаптироваться к среде иначе, чем создавая и изменяя социальную структуру, находить свое место в жизни и реализовывать себя иначе, чем в общении с себе подобными в интерсубъективном пространстве сложившихся и регулируемых социальными институтами социальных связей и отношений. Понятие личности как раз и выражает целостность устойчивых свойств и качеств индивида, хотя и сформированных на основе его биопсихологических задатков, но вырастающих: а) из системы связей и отношений групп, общностей и институтов, в которые он был включен и тех, в функционировании которых он в данный момент участвует, б) из его воспитания и социализированности в определенную культуру, в) из его пребывания и активности в определенных макро- и микро-социокультурных средах и ситуациях.

Однако уже обсуждение вопроса о мере социальности человека вызывает существенные расхождения. Так, социобиологи, не отрицая значения социальных детерминант формирования человека, обращают внимание на недооценку природных, генетических и психофизиологических факторов в сложившихся моделях индивидуального и коллективного поведения. Психоаналитическая традиция в философии и социологии акцентирует прежде всего репрессивное начало социальности (и культуры) по отношению к человеческой природе, изначальную конфликтность общества и индивида. Другой полюс представляют теории, редуцирующие (сводящие) сущность человека к тем частичным функциям, которые он выполняет в системе социальных институтов, общностей и групп, социальных связей, отношений и взаимодействий в целом (вульгаризированный марксизм, крайние формы функционализма и интеракционизма). Нельзя обойти вниманием и проблему индивидуальности в социологических трактовках личности. Само понятие "индивидуальность" вводится для обозначения того особенного, специфического, неповторимого, что отличает одного человека от другого. Классическая социология старалась вынести эту проблематику за пределы своего рассмотрения. Мерой человека оказывалась прежде всего мера усвоенного социально-типического в индивиде, характеризующая сложившиеся, нормированные и санкционированные особенности групп, общностей, институтов, социума в целом, а не мера его индивидуальности. С этой точки зрения понятие личности оказывалось применимо к каждому человеку в любом социуме и культуре, коль скоро он индивидуально проявляет их значимые черты, а его образ действий и поведение выступали как одобряемые, поощряемые и ожидаемые. Под воздействием культурологии и психологии данная трактовка подверглась существенной корректировке.

Стало очевидным, что в конкретно-исторических социумах и культурах в понятие "личность" вкладывается существенно различающееся содержание. Традиционное общество предполагало слитость, единство человека с родом, общиной, выступавших как социальное целое, вне которого индивид не мыслился как самостоятельный социально действующий агент. В этом случае речь можно вести скорее только о коллективной личности. Собственно же единичная личность предполагает ту или иную степень автономности и свободы человека (в рамках юридически закрепленных и/или религиозно санкционированных прав и обязанностей) в своих действиях и поведении, персональную ("личностную") ответственность за них. Таким образом, личности нет вне самореализации индивида, проявления им своей неповторимой индивидуальности. Следствием сказанного становится применение термина "личность" на уровне здравого смысла только для характеристики человека, обладающего развитой индивидуальностью. Как целостность и индивидуальность трактует личность психология. В культурологическом подходе актуализируется вопрос о применимости понятия "личность" за пределами культурного ареала, сформированного под влиянием традиций античности и христианства, с установкой на посюстороннюю самореализацию человека, наиболее полно воплотившейся в идеалах гражданского общества. В социологическом же анализе вводится представление о необходимости учета "трехуровневости" этого понятия, применяемого для характеристики индивида: 1) как носителя социальности вообще; 2) как представителя определенной культуры, социальной общности и группы; 3) как индивидуальности. Эти уровни по-разному учитываются и соотносятся в конкретных социологических теориях личности, присутствуя в явном (эксплицированном) или неявном (имплицитном, латентном) виде в любой из них при определении соотношения в индивидуальных и групповых моделях поведения "внешних" (социокультурных) и "внутренних" (от субъекта идущих) факторов их детерминации.

В частности, они задают разное определение еще одной основополагающей абстракции социальной теории - понятию "базисной личности". Последняя фиксирует репрезентативный для данной культуры, социума, общности, группы тип личности, т.е. комплекс черт, проявляющихся у индивидов к ним принадлежащим чаще всего. Частота же проявления может быть зафиксирована трояко: 1) как статистическая характеристика, фиксируемая в поведении индивидов; 2) как типологический комплекс черт, присущих большому количеству индивидов при всем различии их поведения; 3) как воплощение в поведении ценностей данной культуры, даже если они проявляются в поведении только определенной части членов социума. Соотносимым с понятием "базисной личности" является понятие "культурный идеал личности", фиксирующее комплекс принятых, нормированных и санкционированных представлений о том, какие черты должен воплощать в себе представитель определенной группы, общности, социума, чтобы снискать себе их положительную оценку, пользоваться их поддержкой и чувствовать себя комфортно в тех или иных социокультурных условиях и ситуациях. Если "базисная личность" отражает реально наличенствующие в действительности черты индивида, то "культурный идеал личности" - скорее желаемую модель, которая задает шкалы оценок  реального поведения людей. То или иное сочетание и соотнесение реального и модельного формируют представления о норме и отклонении от нее. Представления о "нормальности" индивида для данной группы, общности, социума имплицитно содержат в себе обозначение допустимых пределов в компромиссе социума и личности, позволяющие им относительно беспроблемно и бесконфликтно взаимодействовать в рамках принятой модели конформистского поведения.

Для С.Л., особенно для психологически ориентированных ее версий, большое значение имеет выделение и анализ так называемых личностных структур. Под последними имеются в виду целостные "внутренние" комплексы, мотивирующие и побуждающие изменения как в самом индивиде, так и в формах его предметной и коммуникативной активности, и находящиеся в свою очередь под тем или иным стимулирующим эти изменения воздействием "внешней" социокультурной среды, надындивидуальных факторов человеческого бытия. Становление данных структур и анализ механизмов саморегуляции личности на их основе являются предметом анализа прежде всего психологических наук. Социологию же эта проблематика интересует в той мере, в какой она помогает описывать и анализировать процессы самоопределения индивида и различных социокультурных условиях и ситуациях и "простраивать" системы межличностных и надличностных взаимодействий в рамках групп, общностей и социальных институтов. С этой точки зрения необходим анализ трех взаимопроникающих друг в друга систем представлений, лежащих в основе формирования так называемых субъективного, отраженного (зеркального) и ролевого "Я".

Система субъективного "Я" есть комплекс представлений индивида о своей внутренней подлинной сущности, о своей выделенности из среды и противопоставленности другим "Я", структурам "не-Я" в целом. Субъективное "Я" формируется в процессе социализации человека на основе развития его задатков и способностей, накопления индивидуального опыта и выполнения социально значимых функций, под воздействием социального окружения индивида. Однако конечная "цель" субъективного "Я" - автономизировать человека, сформировать его экзистенциальные установки и ориентации, систему его личностных смыслов, т.е., по сути, - его индивидуальность. Оно предполагает наличие механизмов самоидентификации и самозащиты личности, их выражение (в той или иной мере) в самосознании. Самоидентификация опирается на "глубинные" индивидуальные ценности, ее механизмы максимально скрыты от "внешнего наблюдателя", практически не поддаются фиксации средствами социологического анализа. В этом аспекте личность становится предметом философской и религиозно-теологической рефлексий, будь то в аспекте выявления имманентного и трансцендентного (божественного и тварного) начал в индивиде, задающих ее сущность, будь то в аспекте обоснования нравственного поведения (взаимоотношение сущего и должного), будь то в аспекте проявления индивидуальности человека в пограничных жизненных ситуациях. Однако самоидентификация может быть оценена и эмпирически (на степень адекватности различным ситуациям деятельности) и особо явно проявляться в конфликтах личности в ситуациях, предполагающих выбор линии поведения вообще. Субъективное "Я" во многом как раз и предопределяет выбираемые индивидом способы самоутверждения в мире, однако в целом имеет тенденцию к отграничению от внешних действий и поведения человека, образуя зачастую противостоящий и противоречащий им уровень самореализации и самоопределения. Большую роль в соотнесении "внешнего" и "внутреннего" играют выбранные и/или освоенные индивидом механизмы психологической самозащиты, предохраняющие его от потери самоуважения и распада структур деятельности при явном расхождении последних между собой. Среди этих механизмов можно назвать следующие: а) сублимации (переключения внимания и перевода активности в другую область, в которой индивид имеет большие шансы добиться успеха); б) рационализации поведенческих схем (подмены истинных мотивов и/или вытеснения мотивов, неприемлемых в данной ситуации); в) перцептуального отрицания (невосприятия информации, оцениваемой как негативная); г) проекции (переноса неприемлемого для индивида на других людей).

Субъективное "Я" часто выполняет компенсаторские функции, смягчая для индивида неудачи в реальной деятельности и коммуникации, и поэтому может весьма неадекватно репрезентировать как возможности самого человека, так и реальные социальные коллизии, в которые он попадает. Корректирующую функцию в этом случае может выполнить система отраженного (зеркального) "Я", выступающая в целом своеобразным посредником между планами содержания и выражения, индивидуальной замкнутостью и внешним самоутверждением индивида. Отраженное (зеркальное) "Я" характеризует комплекс представлений человека о себе, складывающийся на основе известных ему или предполагаемых им оценок себя другими людьми и своих реакций на эти реальные или предполагаемые оценки. Оно также может быть в разной степени адекватным реальному положению дел. Ведь люди весьма избирательны в отборе информации и субъективны в оценке реакции других людей и часто бывают малопредсказуемы в своих реакциях. Кроме того, отраженное (зеркальное) "Я" может не только корректировать субъективное "Я", но и вступать с ним в открытое противостояние. Однако в целом оно выступает мощным фактором конформизма, включения человека в систему социального контроля, реальных социальных связей и отношений. Детерминантами формирования отраженного (зеркального) "Я" являются микросреда и первичные группы, в которые входит или в которых социализировался индивид, а также референтные (и эталонные) для него группы.

Ответственность за реальное самоутверждение человека в мире несет его ролевое "Я", формирующееся на основе реально выполняемых или желаемых индивидом социальных функций. В рамках этой структуры он как бы "выносит себя вовне", ориентируясь на достижение внешних, видимых другими результатов, реализовывая свои интенции через формирование комплекса черт и свойств, проявления которых от него ожидают, требуют и санкционируют другие индивиды, группы, общности, институты. Это максимально открытая в социум личностная структура, эксплицирующая внешнюю детерминацию индивидуальных моделей и стратегий поведения. Ее конституирование предполагает активное "задействование" механизмов адаптации к среде не только через процессы воспитания и обучения, но и через прямое внушение, заражение, подражание. Ролевое "Я" также может быть в разной степени согласовано с другими подсистемами Л. Однако его рассогласование с ними ведет не только к возможной дезинтеграции и фрустрации личностных структур, но и к дезорганизации систем социальных взаимодействий, явлениям социальной изоляции или, наоборот, агрессии по отношению к окружению, росту конфликтов, в которые втягивается индивид.

"Наложение" структур субъективного, отраженного (зеркального) и ролевого "Я" друг на друга, их проекции вовне лежат в основе формирования различных моделей и стратегий индивидуального и коллективного (в рамках надиндивидуальных взаимодействий) поведения человека, выработки определенной "концепции жизни", латентных и эксплицированных социальных качеств личности, типологизация которых в их соотнесенности с принятыми культурными идеалами является прямой задачей социологии. Неадекватная оценка себя и своих возможностей, реальных социальных условий и ситуаций, рассогласование подструктур личности, базисных и нормативных ее моделей, возрастание индивидуальной и социальной конфликтности могут приводить к формированию структур так называемого "ложного" ("расколотого" и т.п.) "Я", а в социальном плане фиксироваться как рост различного рода отклонений от норм и характеризоваться как девиантное поведение. 

Различная степень учета структур личности приводит к поляризации статусно-ролевых концепций личности, акцентирующих прежде всего "внешнюю" детерминацию индивида и его поведения выполняемыми им социальными функциями (закрепленными в социальных позициях, статусах и ролях индивида), и диспозиционных концепций личности, исходящими из фактора самодетерминации индивида и его поведения его диспозиционными (социальные установки и ценностные ориентации)  и мотивационными структурами. В качестве альтернативных им разрабатываются теории, ориентированные на синтез с психологией или культурологией при анализе личностных структур и поведения. В феноменологически ориентированной социологии на первый план выдвигаются понятия интерсубъективного пространства и повседневной жизни, в экзистенционалистски ориентированной социологии (Э.А.Тириакьян и др.) - стратегии ситуативного анализа. Специально становление индивида как социального субъекта (личности), а также формирование личностных структур рассматриваются в различных концепциях социализации, воспитания и образования. Эти различные по своим методологическим основаниям и концептуальному оформлению парадигмальные стратегии изучения личности в целом оформились в неклассический (включая этап неоклассики) период развития социологии, с которым связан "расцвет" личностной проблематики и тематики в социологии (классическая социология в значительной мере маргинализировала данную проблематику и тематику, о чем уже говорилось выше).

Именно становление неоклассических по своей сути дискурсов Чикагской школы, а затем и структурно-функционального анализа способствовало конституированию различных версий статусно-ролевого подхода к пониманию социальной сути человека. Статусно-ролевые концепции личности на долгое время стали ассоциироваться в социологической и внесоциологической традициях как выражающие саму суть С.Л., т.е. социологического видения и понимания личностной проблематики. Они по-новому переоформили классические установки дюркгеймовского социологизма и европейского рационализма, в соответствии с которыми человек в своем личностном аспекте трактовался как: 1) в основе своей редуцируемый к социально-личностной ипостаси, что позволяет отвлечься от психологических компонент личностной структуры; 2) детерминируемый в этом измерении социальными отношениями, взаимодействиями, условиями и ситуациями; 3) принципиально "разумный" (рациональный) при определении стратегий и тактики своего поведения-действования, ориентируемого на институционально транслируемые нормы социальной жизни; 4) предсказуемый ("калькулируемый") в своих социально предопределяемых действиях и поступках.

Предельное основание действий индивида - следование стратегии реализации социальной функции, вменяемой ему как его социальная позиция в социальной системе и "под которую" он социализирован и адаптирован. При этом социальные позиции типологизируются на предписанные (фактом рождения и наследования, например) и достигаемые (в результате личных усилий индивида), соотношение которых в социуме предопределяет параметры возможностей социальной мобильности внутри него (во многом характеризуя степень открытости-закрытости социальной системы). Занятие той или иной социальной позиции предполагает способность и готовность индивида к исполнению определенной социальной роли. Последнюю можно определять: 1) через совокупность требований, транслируемых от социума и его подструктур к данной социальной позиции; 2) через совокупность действий, которые должен выполнять индивид, занимающий ту или иную социальную позицию; 3) через систему внутренне связанных своей ориентацией на других (другие социальные позиции) действий индивида, занимающего данную социальную позицию; 4) как ожидаемое от индивида социальное поведение, соответствующее занимаемой им социальной позиции в социальной иерархии; 5) как личностную (но обезличенную в смысле деперсонализации и задаваемости социальной позицией) проекцию социальных деятельностей и практик (праксисов); 6) как способ (технологию) реализации социальной функции индивидом, в зависимости от занимаемой им социальной позиции; 7) как институционально предписанный данной социальной позиции способ удовлетворения той или иной потребности индивида. Таким образом, акцент в способе задания (предписывания) роли индивиду выступает как демаркатор той или иной версии в статусно-ролевом подходе к личности.

Занимая одновременно различные социальные позиции, принадлежа одновременно различным социальным пространствам и подсистемам, индивид изначально обречен на одновременное или последовательное исполнение ряда социальных ролей, утрату одних из них и приобретение других. В результате он действует в рамках определенного репертуарного ролевого набора, которому стремится (если оказывается подготовлен к этому) придать характер системности, что требует от него выявления жизненных приоритетов, в данном случае - доминантных для него социальных позиций (которые не обязательно могут соответствовать его предпочитаемым личностным образцам, а выбираться, например, под воздействием внешних обстоятельств, социального давления и т.п. факторов). Если такие приоритеты определены и приняты личностью как руководство к действию, то в рамках данной концепции можно говорить о сформированности ролевой системы индивида.

Каждая социальная роль  предполагает наличие ее нормативной структуры и ролевого поведения (стратегии и технологии ее исполнения). В нормативной структуре социальной роли фиксируются ролевые предписания и ожидания, образцы поведения, права и обязанности, система санкций (стимулов и репрессий), критерии оценки исполнения, отсылки к фундирующим роль ценностям. Фактически, соотношение прав (ожиданий индивидом того, что другие будут вести себя по отношению к нему должным образом), обязанностей (ожиданий других от индивида должного поведения) и санкций (мер и средств защиты социального порядка) предопределяет социальный статус  индивида, занимающего ту или иную социальную позицию и исполняющего ту или иную социальную роль. В различных версиях статусно-ролевой концепции личности нет единства в вопросах о том, роль определяет статус или, наоборот, статус определяет роль (в этой логике следовало бы говорить о том, что каждая позиция обладает предписанным или достигаемым статусом, диктующим исполнение той или иной роли). Нет в этих версиях и согласия по поводу того, обладает ли индивид единым (интегральным) социальным статусом, независимо от многообразия исполняемых им ролей (если они объединены в рамках единой ролевой системы), или же, меняя социальные позиции и роли, индивид меняет и свои статусы (т.е. он обладает более чем одним социальным статусом одновременно, хотя в рамках ролевой системы может быть определен его основной социальный статус; иное дело - изменение статуса или статусов на протяжении жизни человека).

Для выбора той или иной версии трактовки сути социального статуса и понимания формирования ролевых систем большое значение в статусно-ролевых концепциях личности имеют еще два понятия: социального престижа и ролевого конфликта. Под первым понимается объективированная в определенных критериях и шкалах сравнительная и разделяемая социумом, институтом, общностью, группой, отдельными людьми (имеющими на то санкцию в глазах того или иного сообщества) оценка социальной (социокультурной) значимости для социальных целостностей тех или иных социальных позиций, ролей, но прежде всего статусов. Социальный престиж оформляется, как правило, знаково-символическим образом и во многом связан с властными (в самом широком смысле слова) возможностями обладателя того или иного социального статуса. Последний поддается корректировке через формирование определенного имиджа той или иной позиции и роли. Оценки престижности являются мощным регулятором социального поведения, формирования и перестройки ролевых систем индивида. Формирование и перестройка ролевых систем предполагает ситуацию выбора и согласования ролей, провоцирующую возникновение ролевых конфликтов, требующих от личности иных (чем в условиях нормального функционирования) стратегий и технологий действования и поведения.

Дальнейшее развитие статусно-ролевых концепций происходило как через акцентирование аспекта ролевого поведения в них (рассмотрение механизмов определения и интернализации роли индивидом, стратегий мотивации и т.д.), так и через универсализацию категориально-понятийных средств подхода для анализа иной тематики и проблематики. Так, расширяется понимание социализации, которая начинает трактоваться не только как усвоение социальных ролей, но и как выработка собственных образцов поведения и поиск референтных групп. Аналитические средства подхода переносятся на анализ социальных групп и институтов, которые начинают анализироваться как организованности социальных ролей и статусов. Вводятся представления о стратегиях и технологиях переопределения ситуаций, в которых оказывается индивид и/или группа, механизмах формирования лидерства и принятия решений и т.д. Однако все эти новации лишь смягчают, но не отменяют исходных аксиоматических допущений подхода. Рефлексия последних способствовала конституированию различных версий диспозиционных концепций личности, сформировавших иной (чем статусно-ролевой) подход к пониманию личности в неклассической социологии.

Последний, удерживая тезис о социальности личности и преимущественной детерминации ее поведения "извне" (из социума и культуры), попытался согласовать с ним тезис об активном участии в формировании социального поведения и действования индивидов "внутренних" личностных структур личности. Идя на уступку социологическому психологизму, базирующемуся в С.Л. прежде всего на (нео)бихевиористской и (соответствующим образом препарированной) психоаналитической методологии, представители данного подхода не столько описывали сами эти "внутренние" личностные структуры, сколько "подставляли" их под те факты (объективации) поведения и действования, которые оказывалось сложно и/или невозможно объяснить действием лишь "внешних" (социальных или социокультурных) детерминант. В этом аспекте диспозиционные концепции оказываются оппонирующими близким им, но строящимся в "обратной" логике развертывания теориям символического интеракционизма, в котором социальное вводится для объяснения психологического (их соотнесенность задается здесь через "обобщенный образ другого").

Понятие "диспозиционная структура" было призвано обозначить фиксированную в социокультурном опыте личности предрасположенность и готовность воспринимать и оценивать условия деятельности, а также действовать в этих условиях определенным образом. Образуя "глубинную" личностную структуру, диспозиции остаются недоступными непосредственному социологическому анализу. Они конкретизируются в понятиях фиксированных социальных установок (в иной традиции - аттитюдов - ) и ценностных ориентаций, о которых уже можно судить через анализ их "внешних" проявлений (оценок и поведенческих реакций). Фактически диспозиции суть то, что "подставляется" под определенные сочетания таких "внешних" проявлений, отличая их друг от друга в их значимости для различных стратегий действования в социуме и культуре. Огрубляя, можно сказать, что они суть "приписанные" индивидам конечные основания, формирующие и структурирующие систему мотивов и мотиваций, сказывающихся на выборе конкретных решений и социальных действий людей. В свою очередь, социальные действия  в этих концепциях можно расписывать как развертывание определенных потребностей и интересов личности через определение целей и выбор средств их достижения в связанный набор (систему) осуществляемых операций (актов), ведущих к достижению определенного результата, вновь замыкающегося на потребности-интересы.

Таким образом, в данном типе социологических концепций личности помимо "внешних" социокультурных детерминант, диктующих относительно постоянную и внутренне связную систему нормативно одобряемых действий во исполнение определенной социальной роли в соответствии с занимаемой социальной позицией (наделяемой характеристиками социального статуса и престижа), вводится представление о сложной "внутренней" детерминации, задающей репертуар вариаций ролевого поведения на уровне индивидуального исполнения на трех уровнях: диспозиции - мотивы - цели. Данные уровни, кроме всего прочего, характеризуют меру открытости личностных структур вовне - от закрытых "ядерных" образований, о которых в рамках социологических дискурсов можно судить главным образом лишь косвенно (диспозиции) через уровень мотивов и мотивировок к непосредственно выносимым в деятельностную реализацию целям. Аналогичную соподчиненность можно прослеживать и между структурами субъективного, отраженного (зеркального) и ролевого "Я".

Однако в целом диспозиционные концепции личности, смещая исследовательский интерес на "внутренние" личностные структуры, остаются в рамках основных социологических установок С.Л. и могут быть по ряду параметров соотнесены со статусно-ролевым подходом. В то же время в неклассический период развития социологии сложился и ряд оппозиционных названным версий анализа личностной проблематики, выходящих за пределы доминировавших представлений. Прежде всего изменения в С.Л. вносились за счет психологизации ее концептуального аппарата. В этой перспективе можно выделить несколько основных направлений анализа.

Первое связано с методологическими и теоретическими установками символического интеракционизма , который, исходя из принципов социального бихевиоризма и предложив их синтез с рядом идей понимающей и феноменологической социологий, а также прагматизма и инструментализма, сумел предложить принципиально иное (новое) прочтение тематики и проблематики С.Л. У истоков символического интеракционизма стояли Ч.Х. Кули (концепты первичных социальных групп и зеркального (отраженного) "Я", акцент на взаимоотношениях "Я" и "Другого" и на задачах самореализации личности) и У.А. Томас (тезисы о предрасположенности личности к определенному типу поведения и конструированию (переопределению) ею своих ситуаций). Основной же круг идей направления связан с именами Дж.Г. Мида и его ученика Г. Блумера , окончательно сместивших акцент при изучении личности на уровень ее интеракций (межиндивидуальных непосредственных, но прежде всего символических взаимодействий) и конституировавших двойственность личностных структур ("Я" как субъекта и "Я" как объекта). К этому направлению близки теории Дж. Морено (социометрия, психодрама, социодрама) и И. Гофмана (драматургическая социология).

Второе направление связано с социологической переинтерпретацией психоаналитической традиции, основания для которой заложил уже сам З.Фрейд (трехчленная модель психики человека, трехчленная структура личности, механизмы психической самозащиты "глубинных" структур личности, учение о комплексах и неврозах, социализационная концепция). Однако в контексте С.Л. важнее то влияние, которое оказал психоанализ на подходы, как минимум, Г. Маркузе , Э. Фромма , Э. Эриксона , не говоря уже о том, что к его методологическим установкам и концептуальным разработкам в той или иной мере были вынуждены в дальнейшем обращаться чуть ли не все авторы, разрабатывавшие личностную тематику и проблематику, даже если они относились крайне отрицательно к психоаналитической традиции как таковой. С.Л. Маркузе, а в значительной мере и Фромма, кроме психоаналитических имела и неомарксистские корни - критическую социальную теорию Франкфуртской школы, в рамках которой были разработаны и теории личности, не имевшие прямого отношения к психоанализу - в частности, концепция авторитарной личности Т.Адорно и М. Хоркхаймера . Развернутая же С.Л. в рамках данного направления была предложена Фроммом на основании соотнесения социальных практик современного общества, подталкивающих индивидов к предпочтению модуса "иметь" модусу "быть", а тем самым к "бегству от свободы", и личностных структур, претерпевающих в результате "утраты свободы", неотделимой от сути человеческого способа быть, деструкцию. Вскрытие анатомии человеческой деструктивности в социуме и поиск способов ее преодоления и есть, согласно Фромму, одна из основных задач С.Л.

Разработки же Эриксона, оставаясь в целом в рамках психологии, но хорошо "накладываясь" на концепции социализации личности, способствовали переинтерпретации (при их развитии) всей проблематики и тематики С.Л. Речь в данном случае идет прежде всего о понятии "идентичность" и тезисе о "смене идентичностей" по мере проживания человеком определенных жизненных циклов и изменения социокультурных условий (через восемь кризисных альтернативных фаз решения возрастных и ситуативных "задач развития"). Идеи Эриксона оказались созвучны ряду положений гуманистической психологии - третьего направления, способствовавшего психологизации С.Л., особенно феноменологически и экзистенциально ориентированных ее версий. В основе гуманистической психологии - представления о человеке как о личности, свободно делающей свой ответственный выбор среди предоставленных возможностей, способной, в том числе, адекватно ответить на вызовы социокультурной среды. Тем самым человек, реализующий свою сущность, "обречен" на постоянное самосовершенствование (беспрерывное становление) как условие его полноценного бытия в социуме и культуре. Наиболее "социологично" интенции данного направления выразил А.Х. Маслоу - введший представление о системе потребностей человека как разделенной на иерархизированные базисные и равнозначные метапотребности. Базисные потребности (физиологические, экзистенциальные, социальные персональные), согласно Маслоу, актуализируются в конкретике социокультурных ситуаций и "угасают" по мере их удовлетворения и актуализации иных базисных потребностей. Метауровень образуют потребности самоактуализации, предполагающие стремление индивида к самотрансценденции, которое способно в той или иной мере реализовать достаточно ограниченное количество людей. Однако даже если этот уровень остается недостижимым для большинства, само стремление к "возвышению" целей свидетельствует о возможности все более адекватных "вызову" среды "ответах" индивида.

Кроме трех основных направлений психологизации С.Л., необходимо отметить и принципиальные изменения, внесенные в последнюю под воздействием культурологизации ее тематики и проблематики. Процесс культурологизации С.Л. отчетливо обозначился уже через адаптацию в ней круга идей феноменологической социологии и усвоение некоторых версий гуманистической психологии. В последнем случае можно говорить, в частности, об экзистенциальном анализе В. Франкла, центрированного вокруг идеи нахождения (обретения) и реализации смысла, фундированного ценностными универсалиями (творчества, переживания, отношения), человеком, принадлежащим тому или иному обществу. Другое направление этого процесса было задано взаимодействием между социологическими и антропологическими дискурсами. Свою лепту в переинтерпретацию С.Л. внесли как культурная (Л. Уайт, К. Герц и др.), так и структурная (прежде всего К. Леви-Стросс - ) антропологии. Особо необходимо обозначить заслуги в этом отношении немецкоязычной философской антропологии - М. Шелер , Х. Плеснер , А. Гелен , Э. Ротхакер и др. Однако наиболее процесс культурологизации проблематики и тематики С.Л. стал заметен со становлением постнеклассического знания в целом, социологии - в частности. Прежде всего это связано с продуцированием постструктуралистского и/или постмодернистского круга идей - М. Фуко , Ж. Бодрийар , М. Маффесоли, З. Бауман и др. Данный круг идей не только поставил под сомнение возможность понимания С.Л. как специальной социологической теории и/или совокупности разнопарадигмальных теорий, но, будучи принципиально ориентирован на метауровень анализа, стремился "снять с рассмотрения" саму тематику и проблематику субъекта-личности-человека как особых идеологических и методологических конструктов, объяснительные возможности которых объявлялись исчерпанными. Наиболее известны в этом отношении тезисы о "смерти субъекта" и о "человеке как просвещенческой иллюзии-фикции".

Таким образом, С.Л., наработавшая за время своего развития разветвленный понятийный и методический аппарат, ставится в современном социогуманитарном знании перед необходимостью критически-рефлексивного обращения к самим своим методологическим основам и концептуальным допущениям. Без проделывания такого рода работы ее дальнейшее развитие представляется весьма проблематичным.

В.Л. Абушенко