П.Флоренский: Жизнь и сочинения

Павел Александрович Флоренский — один из самых выдающихся российских философов и богословов первой половины XX в. Обыкновенно его считают ярчайшим выразителем русского религиозного ренессанса. И это совершенно справедливо. Вместе с тем Флоренский — такой выразитель именно религиозного ренессанса начала века, в деятельности которого удивительным образом сочетались строгость ученого, вдохновение теолога, изощренность метафизического мыслителя. Флоренский был не только богословом, но также — по образованию и по увлечению — математиком; он занимался и некоторыми техническими дисциплинами; его труды, на первый взгляд чисто богословские, справедливо вписаны в историю российской философии. Он разрабатывал историю искусства и посвятил ряд работ древнерусскому искусству. При этом Флоренский был очень цельным и героическим человеком. На его долю выпал поистине тяжкий земной путь, который он прошел достойно, как истинный представитель христианства, православия, как человек, который не только проповедовал высшие религиозные ценности, но и остался верен им до конца своей трагически оборвавшейся жизни.

Родился П.А. Флоренский в 1882 г. Место его рождения — на территории нынешнего Азербайджана. Отец происходил из русского духовенства, мать принадлежала к древнему армяно-грузинскому роду. Первоначально семья Флоренского жила в Тифлисе, потом — в Батуми. В Тифлисе Флоренский поступил в гимназию, по окончании которой поступил на физико-математический факультет Московского университета. В 1904 г. он окончил университет, став профессиональным математиком. При этом интерес к теории множеств Г. Кантора сочетался в деятельности молодого Флоренского с увлечением (под влиянием аритмологии, математического учения о прерывности, разработанного российским математиком Бугаевым, отцом А. Белого) философско-мировоззренческими изысканиями. Философия математики и позже постоянно оказывала влияние на философское и богословское учение Флоренского.

Однако еще в студенческие годы произошел ряд событий, наложивших отпечаток на судьбу этого вьвдающегося человека. Он был увлечен литературой и философией, познакомился с некоторыми даровитыми литераторами. Молодой Флоренский подружился с Андреем Белым и пробовал свое перо в журналах "Весы" и "Путь". Он захотел продолжить обучение и поступил учиться в Московскую духовную академию (в Троице-Сергиевой Лавре). В это время, названное исследователями "годами второго студенчества", в душе Флоренского родился замысел книги, которая впоследствии стала одной из самых главных его работ. Эта книга, вышедшая в 1914 г., называлась "Столп и утверждение истины". В студенческие годы оформился не только замысел, но и были продуманы отдельные части этого труда. Потом работа над книгой длилась несколько лет.

По окончании Академии в 1908 г. Флоренский стал преподавать в ней философию. В 1911 г. произошло важнейшее событие его жизни:

Флоренский, приняв священство, стал отцом Павлом. В 1912г. он начал работать редактором журнала "Богословский вестник". Это был академический журнал, в котором печатались не только чисто богословские, но и философские работы. В историко-философских исследованиях и лекционных курсах молодого Флоренского следует отметить углубленную работу над философией Платона и платонизма, которая продолжалась и далее. Оценивая вклад Флоренского в изучение платонизма, А.Ф. Лосев отмечал, что мыслитель предложил концепцию платонизма, по глубине и тонкости превосходящую многое из написанного о Платоне. Новое, что внес Флоренский в понимание платонизма, это — учение о лике и магическом имени. Платоновская идея — выразительна, она имеет определенный "живой лик", полагал Лосев. "Живое существо, по Флоренскому, — это наглядное проявление идеи. Идея есть монада—единица, но особого рода. Идеи Платона соответствуют имени. ...Таким образом, считал он, идея Платона, единица, заключает в себе силу—субстанцию—слово, формирующее само бытие вещи".

Но главным творческим делом все же была работа над уже упомянутой книгой "Столп и утверждения истины". Это название — собственно, другое обозначение Церкви, которое дал ей апостол Павел. Итак, это прежде всего произведение о приобщении к Церкви и церковности. Флоренский называл ее также теодицеей (оправданием Бога), имея в виду разработать впоследствии антроподицею (оправдание человека). Книга постоянно перерабатывалась автором. Первый ее вариант появился в печати в 1908 г. и затем был положен в основу магистерской диссертации "О Духовной истине. Опыт православной теодицеи" (опубликована в 1913г., защищена в 1914г.). В 1914г. вышел уже четвертый вариант из тех, которые готовил философ.

Потрясения в жизни Флоренского начались после Октябрьской революции. С 1918г. гонениям подверглись церковь, теология, богословие, Духовная академия, которую власти сначала переселили в Москву, а затем и вообще закрыли специальным декретом. В 1921 г. были запрещены богослужения в Сергиево-Посадском храме, в котором отец Павел был священником. Официальная деятельность Флоренского как богослова, священника стала, таким образом, невозможной. Вместе с тем, как верно отмечают его биографы (например, один из самых видных современных исследователей наследия П. Флоренского С. Хоружий) 1918—1922 гг. оказались весьма плодотворными для мыслительной, творческой деятельности Флоренского. В это время была разработана в отдельных аспектах так называемая конкретная метафизика, составившая часть нового капитального труда "У водоразделов мысли".

В это время Флоренский создал ряд других религиозно-философских произведений, например, "Очерки философии культа" (1918), весьма интересное сочинение "Иконостас" (1922), работал над своими воспоминаниями. Флоренский также много занимался физикой и математикой, причем его исследования в области материаловедения, техники и ее применения оказались весьма плодотворными. В 20-е годы он вел научные исследования по диэлектрикам и выпустил в свет объемную книгу по данной проблеме. Одновременно продолжались его исследования в области теории искусства, особо любимой Флоренским и входившей неотъемлемой составной частью в его философско-богословское понимание мира. Отец Павел занимался практическим делом охраны памятников, пытался спасти, что становилось все труднее и труднее, предметы религиозного искусства и архитектурные шедевры. Так, Флоренский очень много сделал для сохранения памятников искусства и старины в Троице-Сергиевой лавре. Но все это были творческие аккорды чрезвычайно опасной жизни, в которой его подстерегали сначала идейные, а потом и прямые репрессии.

Уже в 1928 г. начался этот страшный путь: летом Флоренский был сослан в Нижний Новгород, потом по ходатайству сестры Горького его на некоторое время освободили, но продолжали травить в печати. 25 февраля 1933 г. Флоренского арестовали вновь; через 5 месяцев он был осужден на 10 лет заключения. Сначала отбывал срок на Дальнем Востоке, где не прекращались его творческая деятельность. Здесь видный ученый успешно занимался проблемами вечной мерзлоты. В 1934 г. семье Флоренского еще дозволено было навещать ссыльного. Но вскоре о. Павла среди других узников перевели в Соловецкий монастырь, где продержали до конца ноября 1937 г. Здесь он был приговорен к высшей мере наказания и 8 декабря 1937 г. по решению тройки НКВД Ленинградской области расстрелян.

Так окончился тернистый жизненный путь выдающегося русского ученого и мыслителя П. Флоренского.

Философская проблематика в книге "Столп и утверждение истины". В истории русской философии Флоренскому принадлежит совершенно особое место. Его работы, как было сказано, в основном богословские. Но "Столп и утверждение истины" — одновременно и философское произведение. Нужно прежде всего сказать о самом характере и стиле этого сочинения. Книга написана в виде своеобразной личностной исповеди. Она обращена к другу. Вместе с тем перед нами — сложнейший теоретический труд. Каковы же его философские аспекты и идеи? Это философствование то чисто личностного, то онтологического, то гносеологического типа, но центром его постоянно остается непосредственное переживание личности, овладение истиной, которая дана человеку, наличествует "здесь и теперь", живет своей жизнью. Итак, философии Флоренского свойственно прежде всего личностно-зкзистенциальное начало. Очень ценно и историко-философское измерение. Для профессионального историка философии и для всех глубоко интересующихся историей мысли эта книга — настоящий кладезь мудрости. Но хотя в "Столпе..." говорится, по сути дела, о большинстве выдающихся философов прошлого, историко-философские вкрапления строго подчинены самому способу рассуждения и главному пути доказательства.

В книге Флоренского поражает огромная эрудиция автора. Он подробно выясняет историко-лингвистическую сторону тех употребляемых им терминов, выражений, которые особенно важны. Например, с этой точки зрения анализируются ключевые для книги понятия истины, бытия, противоречия. Флоренский, кроме того, замечательный лингвист, историк языка. Он оперирует сразу несколькими языками и показывает не одну только техническо-лингвистическую историю терминов, но и историю их трактовки в разных культурах. Эта трактовка тесно связана с мировоззренчески-личностным началом той или иной культуры. В книге Флоренского рассыпаны и экскурсы в историю и теорию искусства. Это книга и о проблемах красоты. Давая более общую формулировку, можно сказать: речь идет о тех личностных переживаниях, которые связаны с поиском Истины, Добра и Красоты, объединенным в идеях Бога и Церкви.

Чтобы представить содержание и идеи книги Флоренского, лучше всего сразу обратиться к тому, что он назвал Послесловием — к 14 главе I тома его труда, который и был теодицеей, т.е. доказательством Бога, точнее говоря, доказательством божественности и церковности одновременно. В Послесловии он подытоживает тот путь, который был пройден в книге. Она начинается с констанции существования двух миров: "того мира" — т. е. божественного и "этого мира", в каком живет конечный, смертный человек. "...Мир этот, — пишет о. Павел, — рассыпается в противоречиях, если только не живет силами того мира. Антиномии раскалывают все наше существо, всю нашу тварную жизнь. Всюду и всегда противоречия! И напротив, в вере, побеждающей антиномии сознания и пробивающейся через их всеудушливый слой, обретается каменное утверждение, от которого можно работать над преодолением антиномий действительности. Но как подойти к этому камню веры?" — вот основной вопрос первых частей книги.

Прежде всего ставится вопрос об истине, а потому естественно возникает и проблема человеческого рассудка. Рассудок, согласно Флоренскому, не целен, он "рассыпается в антиномиях", и этих антиномий бесконечное количество. Их столько же, сколько может быть актов рассудка, утверждал Флоренский. Но в существе своем они сводятся к дилемме, т.е. антиномии всех антиномий — антиномии конечности и бесконечности. "Эта противоборственность конечности и бесконечности в греховном разуме, или рассудке, есть выражение глубочайшего противоречия коренных норм самого разума в его современном, падшем состоянии. По греховной природе своей рассудок имеет закал антиномический, — пишет Флоренский, — ибо рассудок дву-законен, дву-центрен, дву-осен". Например, движение разлагаемо на ряд состояний покоя, как в кинематографе, непрерывное — на множество элементов, уже неделимых и неразложимых. Иными словами, рассудок, чтобы помыслить движение, должен помыслить покой. Он должен, таким образом, пытаться соединить статическую множественность понятий и динамическое их единство. А это, по Флоренскому, невозможно сделать. Рассудок тщится также, с одной стороны, остановить мысль, с другой стороны, придать ей бесконечное движение. И вот первый подход побуждает установить тождество А, а второй — свести его к В. Первый подход ведет к закону тождества, а второй — к закону достаточного основания. Но если рассудок так пронизан противоречиями, если он равно нуждается сразу в обеих своих нормах, то выявляется парадокс: нормы рассудка, по Флоренскому, необходимы, но они невозможны.

К чему же мы пришли? Может быть, человеческие рассудок, разум, по природе своей антиномичные, вообще должны быть отброшены? Или, возможно, неверна идея об антиномичности разума? Однако ведь с идеи антиномичности рассудка и разума Флоренский начинает свою работу. В рамках данной проблематики естественна "встреча" с Кантом. "Кантовские антиномии — только приоткрывают дверь за кулисы разума. Но, будучи выставлены с полною сознательностью и в упор эпохе просветительства, с вызовом рационализму XVIII века, они являются великою моральною заслугою Коперника философии". Это не значит, что Флоренский относится к Канту только положительно. В ряде пунктов он его критикует. Но здесь, в понимании рассудка, он соглашается с Кантом. Однако если рассудок антиномичен, возможен только как постоянно впадающий в противоречия, то как он возможен и возможен ли вообще? Ответ на этот вопрос и есть одна из главных целей "Столпа и утверждения истины". Рассудок возможен, — если ему дана Абсолютно Актуальная Бесконечность. "Но что же это за Бесконечность? Оказалось, что таковой Объект мышления, делающий его возможным, есть Триипостасное Единство. Триипостасное Единство, — предмет всего богословия, — продолжает Флоренский, — тема всего богослужения и, наконец, — заповедь всей жизни, — Оно-то и есть корень разума. Рассудок возможен потому, что есть Трисиятельный Светоч, и — постольку, поскольку он живет Его Светом". Вот почему "дальнейшую задачею нашею, — пишет о. Павел, — было выяснить, каковы формальные, и, затем, каковы реальные условия данности такового Объекта, таковой Конечной Бесконечности или Едино-сущной Троицы".

С переходом от критики рассудка к утверждению Трехипостасного Единства книга делается все более богословской, — это сочинение о вере, причем о вере в ее различных аспектах. Выясняются "что" веры и "как" веры, условия ее возникновения. Флоренский исследует разницу, напряженное противоречие между свободным актом веры и тем, что из этого следует — или геена, или подвиг. Или то, или другое. Третьего не дано. Иными словами, здесь начинают разворачиваться чисто богословские сюжеты с переходом к утверждению ни с чем не сравнимой роли церкви, церкви с ее земной и собственно человеческой стороны. Речь идет также о той психологической почве, которой в церковной жизни служат любовь и дружба. И наконец, Флоренский так завершает в I томе основную тему своей книги: "Итак, снова вопрошая себя, чту есть Столп и Утверждение истины, мы пробегаем мыслью ряд ответов, данных здесь. Столп Истины — это Церковь, это достоверность, это духовный закон тождества, это подвиг, это Триипостасное Единство, это свет Фаворский, это Дух Святой, это целомудрие, это София, это Пречистая Дева, это дружба, это — паки Церковь"7. Таков Итог. Для Флоренского огромным преимуществом наделено именно православие, потому что православие устанавливает совершенно особое отношение к церковности. Так, если в протестантизме всегда даны определенные для вероисповедания формула, символ или система формул, текст писания, то в православной церковности еще нет такой прочности догмата, утверждает Флоренский, а есть сама лишь жизнь церковная. Она же усвояется и постигается жизненно, — не в отвлечении, не рассудочно. И если применять к этой жизни какие-либо понятия, рассуждает мыслитель, то тут лучше подойдут понятия не юридические, не археологические, а биологические и эстетические. Что же тогда есть церковность? Это жизнь в духе. Каков критерий правильности этой жизни? Красота, ибо есть особая красота — духовная, и она выходит за пределы чисто рассудочного познания.