ЛОГИКА НАУЧНОГО ПОЗНАНИЯ, или Логика науки

— применение идей, методов и аппарата логики в анализе научного познания. Развитие логики всегда было тесно связано с практикой теоретического мышления и прежде всего с развитием науки. Конкретные рассуждения дают логике материал, из которого она извлекает то, что именуется логической формой, законом и т.д. Теории логической правильности оказываются в конечном счете очищением, систематизацией и обобщением практики мышления.

Современная логика с особой наглядностью подтверждает это. Она активно реагирует на изменения в стиле и способе научного мышления, на осмысление его особенностей в методологии науки. Сфера приложений логики в изучении систем научного знания непрерывно расширяется. В кон. 19 — нач. 20 в. логика почти всецело ориентировалась на исследование математического рассуждения, и эта связь с математикой была настолько тесной, что до сих пор в имени “математическая логика”  прилагательное “математическая” иногда истолковывается как указывающее не только на своеобразие методов новой логики, но и на сам ее предмет. В 1920-е гг. предмет логических исследований научного знания существенно расширился. Начали складываться такие разделы логики, как многозначная логика,  модальная логика,  теория логического следования, деонтическая логика  и др. Были предприняты попытки систематического построения индуктивной логики. Все эти новые разделы не были непосредственно связаны с математикой, в сферу логического исследования вовлекалось уже естественно-научное и гуманитарное знание.

В 1930—1940 гг. Л.н.п. интенсивно разрабатывалась в рамках философии неопозитивизма, сделавшей логический анализ  языка науки основным средством борьбы с “дурной метафизикой” и порождаемыми ею “псевдопроблемами”. Неопозитивизм принял идею о безоговорочной применимости математической (современной) логики не только к дедуктивным наукам, но и к опытному знанию и резко противопоставил свою “логику науки” традиционному филос. и методологическому анализу познания. Претенциозная неопозитивистская программа сведения философии науки к логическому анализу ее языка потерпела крах. Причина его не в принципиальной неприменимости современной логики к опытному знанию, а в порочных философско-методологических установках, связанных с фетишизацией формальных аспектов познания, абсолютизацией языка и формальной логики. Особенности неопозитивистской методологии — изоляционизм, отказ от исследования научного знания в динамике, наивный индуктивизм, эмпирический фундаментализм и редукционизм — фатальным образом сказались не только на самой этой методологии, но и на направляемом ею логическом анализе научного знания. Неудачными оказались, в частности, попытки чисто формальными средствами охарактеризовать индукцию, определить понятие естественно-научного закона, диспозиционного предиката, объяснения, контрфактического высказывания, осуществить сведение теоретических терминов к эмпирическим и др. Неопозитивистское расширительное истолкование возможностей Л.н.п. было преодолено только в кон. 1950-х — нач. 1960-х гг., когда стало очевидно, что задачи, которые выдвигались перед нею неопозитивизмом, плохо поставлены и не имеют решения.

Сейчас логический анализ научного знания активно ведется в целом ряде как давно освоенных, так и новых областей. Самым общим образом их можно обозначить так:

методология дедуктивных наук;

применение логического анализа к опытному знанию;

применение логического анализа к оценочно-нормативному знанию;

исследование приемов и операций, постоянно используемых во всех сферах научной деятельности (объяснение, понимание, классификация и т.д.).

Использование логики в анализе научного познания означает ее рост не только вширь, но и вглубь, хотя последний процесс из-за сопровождающих его споров менее заметен. Прояснение и углубление оснований логики сопровождается пересмотром и уточнением таких центральных ее понятий, как логическая форма,  логический закон, доказательство, логическое следование  и др.

Начиная с 1950-х гг. к логической форме оказались отнесенными такие непривычные для традиционной логики понятия, как “было”, “будет”, “раньше”, “позже” и “одновременно”, “хорошо”, “плохо” и “безразлично”, “знает” и “полагает”, “возникает” и “исчезает”, “уже есть” и “еще есть” и т.д. Сама логическая форма сделалась относительной: она зависит не только от исследуемого языкового выражения, но и от принятой системы анализа, оттого формализованного языка, на который оно “переводится”.

Возникновение конкурирующих систем логики показало, что законы логики не являются истинами, никак не связанными с практикой мышления, и зависят от области, к которой они прилагаются. Так, при рассуждении о бесконечных совокупностях объектов не всегда применим закон исключенного третьего,  принципы косвенного доказательства и др. Рассуждение о недостаточно определенных или изменяющихся во времени объектах также требует особой логики и т.д. Более того, на разных этапах развития научной теории находят применение разные множества логических законов. Так, в условиях формирующейся теории ограничена применимость закона противоречия, законов, позволяющих выводить любые следствия из

противоречий и отвергать положения, хотя бы одно следствие которых оказалось ложным (паранепротиво-речивая логика и парафалъсифицирующаялогика). Обнаружилась, т.о., “двойная гибкость” человеческой логики. Она может меняться не только в зависимости от области обсуждаемых объектов, но и в зависимости от уровня теоретического осмысления этой области.

Приложения логики показали, что доказательство не обладает абсолютной, вневременной строгостью и является только культурно опосредствованным средством убеждения.

В стандартном определении доказательства используется понятие истины. Доказать некоторое утверждение — значит логически вывести его из других являющихся истинными положений. Но многие утверждения не связаны с истиной: оценки, нормы, советы, клятвы, декларации и т.п. Очевидно, что они тоже могут быть элементами логически последовательных рассуждений и доказательств. Встает вопрос о существенном расширении понятия доказательства. Им должны охватываться не только описания, способные иметь истинностное значение,  но и все те многообразные утверждения, которые не являются описаниями и не могут быть сведены к ним.

Обычное понимание логического следования существенным образом опирается на понятие истины: из множества посылок А логически следует высказывание В, если и только если при любой интерпретации, при которой истинны все высказывания из Л, истинно также высказывание В. Это можно истолковать так, что между оценками, нормами, как и между всеми иными выражениями, лишенными истинностного значения, невозможно отношение логического следования. Очевидно, однако, что оценочные, нормативные и им подобные высказывания способны быть посылками и заключениями логически корректных рассуждений. Это означает, что “высказывание”, “логическое следование” и др. центральные понятия логики должны быть определены в терминах, отличных от “истины” и “лжи”. Намечается выход логики за пределы “царства истины”, в котором она находилась до сих пор. Понимание ее как науки о приемах получения истинных следствий из истинных посылок должно уступить место более широкой концепции логики.

Под влиянием приложений логики и прежде всего ее приложений в анализе научного знания существенно изменились представления об отношении логики к мышлению и языку. Согласно господствовавшей в 1930-е гг. т.зр., правила логики представляют собой продукт произвольной конвенции и выбор их, как и выбор правил игры, ничем не ограничен. В силу этого все искусственные языки, имеющие ясную логическую структуру, равноправны, и ни один из них не лучше и не хуже другого. Это — т.н.принцип терпимости, выдвинутый в кон. 1920-х гг. К. Менгером и активно пропагандировавшийся позднее Р. Карна-пом. Данный принцип отрывает логику от обычного

мышления и обычного языка. Разумеется, мышление не копирует мир своей внутренней структурой, но это не означает, что они никак не связаны и что логика — только своеобразная интеллектуальная игра, правила которой точны, но произвольны. Правила игры определяют способы обращения с вещами, правила логики—с символами. Искусственные языки логики имеют предметное, семантическое измерение, которого лишены игры. Нарушающий правила игры вступает в конфликт с соглашениями, нарушающий же правила логики находится в конфликте с истиной и добром, стандарты которых не являются конвенциональными. Логика как инструмент познания связана с действительностью и своеобразно отображает ее. Это проявляется в обусловленности развития логики развитием человеческого познания, в историческом изменении логических форм, в успешности практики, опирающейся на логическое мышление.

Перемены, происшедшие в логике, низвели ее с заоблачных высот непогрешимой абстракции. Они приблизили логику к реальному мышлению и тем самым к человеческой деятельности, одной из разновидностей которой оно является. Это, несомненно, усложнило современную логику, лишило ее прежней твердости и категоричности. Но этот же процесс насыщения реальным содержанием придал ей новый динамизм и открыл перед нею новые перспективы.

Если не принимать во внимание давно сформировавшуюся методологию дедуктивных наук, существенный вклад в которую внесла логика, можно сказать, что Л.н.п. не достигла пока особо впечатляющих успехов. Тем не менее есть определенное продвижение и есть перспектива. Уже сейчас можно сделать вывод о плодотворности крепнущих связей логики с естественными и гуманитарными науками как для методологии этих наук, так и для самой логики.

О Зиновьев А.А. Логика науки. М., 1973; Логика научного познания. Актуальные проблемы. М., 1987; Никифоров А.Л. Философия науки; история и методология. М., 1998; ИвинАА. Логика. М., 1999.

А.А. Ивин