ЛЕССИНГ (LESSING) Теодор (1872-1933)

- нем. философ; получил степень д-ра философии в Эрлангене. Осн. произв.: "История как придание смысла бессмысленному", "Закат Земли в духе. Европа и Азия", "Введение в совр. философию", "Разрыв в этике Канта", "Символика человеч. образов", "Философия как действие", "Ницше", "Еврейская ненависть к самому себе", "Шопенгауэр, Вагнер и Ницше", "Проклятая культура", "Одинокие песни".

Осн. идеей "Заката Земли в духе" стало понимание "духа" как конца естеств. состояния человека. Л. уподобляет "метафизич. сознание" (так называет он совр. форму научного познания) копью Ахиллеса, древко к-рого способно исцелять раны, наносимые его острием. Л. принадлежал к младшему поколению "философии жизни"; осн. вопросы, выдвигаемые им в "Закате...", подобны проблемам, поставленным Шпенглером в "Закате Европы". Для Л. зарождение культуры связано с трагич. разрывом человека с природой; однако человек не сразу "выпадает" из природы. "Действительность сознания" началась в странах зап. культуры с Сократа, восточной - с Будды (Л. делит историю на две большие социокультурные целостности: Запад и Восток). "Действительность сознания" разрушила природное единство, поставила на место природы дух и историю - придание смысла бессмысленному. Л. не противопоставляет цивилизацию культуре, считая, что это две стадии одного и того же процесса: умирания естественности и торжества умения извлекать выгоду, "действительность бездуховности".

В надвигающемся ужасе Л. предлагает как путь спасения человечества отречение от мирского, уход в аскезу. Если человечеству не дано вернуться в первобытно-счастливое детство единства с природой, благоговейного страха-любви к земле, лотосу, звездам, то его спасение в возврате к Франциску Ассизскому, когда возможно объединить материализм и идеализм, экономику и христианство, социализм и религию, анархизм и коммунизм. Отличие истории от науки Л. полагал как ложно поставленную проблему. Он настаивал на том, что история берет свое начало в мифе; совр. история отличается от Геродотовой только плюрализмом. Л. не только отрицает возможность познания стоящей за описываемой нами историей истинной истории, "вещи в себе", но отрицает самое существование этой "истинной" истории: история - только кажущаяся наука, различия концепций Гегеля и Шпенглера несущественны. Л. рассматривает истор. процесс как противостояние двух больших социокультурных ареалов: культуры Запада и культуры Востока. Прасимвол зап. культуры - христ. крест, вост. - буддийское колесо. Противопоставленность символов и определила противопоставленность культур. Крест - последняя двойственность мышления, в к-рой все противоречия имеют антагонизмы по ту или другую сторону: условное и безусловное, твердое и текучее, собственное и чужое, необъятное и ограниченное. Европ. человек добровольно берет этот крест на себя как символ страдания, ибо невозможно представить себе улыбающегося Христа, в то время как на лике Будды вечная улыбка. Кресту противостоит буддийское колесо с его бесконечными спицами, пересекающими друг друга в пространстве как все новые воли и формы; все противоположности охвачены единством неизменного, все питаются из одного источника.

Для европ. культуры типично стремление к достижению выгоды и выявлению перспектив, ловкость, "ярмарка деловитости". Естественность Азии абсолютно противоположна неестественности (не-природности) Европы. В сердце человека  Азии лежит природа, у него все связано с природой. Чудовищный Голем Европы - машины как одухотворенный призрак живого, как вампир старых сказок, питающийся жизнью. "Об-во" европ. человека противоположно "общности" азиатского, европ. машинерия включает человека в ландшафт, вост. человек самоопределен и свободен, его мировоззрение благоговейно относится к природе, европеец же природу "делает". Столь же различно понимание этими культурами воли: воли действующей и воли претерпевающей.

К 1916 Л. завершает свой гл. труд "История как придание смысла бессмысленному или рождение истории из мифа". Развивая идею о зарождении сознания как разломе в космич. бытии и оставаясь на т. зр., что история - миф зап. механистич. души, Л. задает вопрос о сущности истор. познания, об источнике сосуществования бесконечного множества истор. концепций, вводя понятие трех противопоставленных и противолежащих сфер: жизни, действительности, истины как центра картины мира и связанных с ними "реальностей".

Теория трех сфер давала Л. возможность снять им же самим сформулированное противопоставление Willenschaft и Wissenschaft или, как он называл их, две тенденции в понимании сознания: первая относилась к "пути" Вико-Гегеля-Дарвина-Маркса, вторая к "пути" Декарта-Канта-Гуссерля-Липпса. Снятие противоречия между миром жизни и миром истины и позволило Л. увидеть специфику истории как науки исключительно в том, что она -- только "кажущаяся наука", ибо постоянное приращение нового означает каждый раз необходимость нового переживания и новое градуирование от совершаемого к совершившемуся. Поэтому, утверждает Л., говорить о иной действительности истории, кроме нашего переживания истории, невозможно.

Логос создает историю, новый миф, и именно с этого начинается восстание духа против природы. История рождается из фантазии и содержит исполнение желаний и поощрение надежд, поэтому история не есть действительность, она есть освобождение, спасение от действительности, и опять оборачивается мифом, а в современности и утешительной ложью. Человеку свойственно стремиться упорядочивать хаос, вносить в историю "причину" как веру в судьбу. История начинается в иррациональном, но заканчивается в символическом, ибо действительность не есть ни жизнь, ни истина. История есть только действительность сознания. Отсюда нелепость попыток внести жизнь в историю или заставить историю уловить богатство и текучесть жизни, т.к. установление смысла вело к умервщлению истории, биологизация истории оборачивалась иной формой схематизации и механизации ее. В жизни, в природе, в развивающемся нет ни логичности, ни нелогичности, ни ценности, ни бесценности, ни хорошего, ни плохого, ни рациональности, ни иррациональности, она все-в-одном, "дух, один дух имеет смысл, может констатировать развитие, может создавать структуры высшего единства, может судить, оценивать, хотеть". В этом и есть восстание духа против природы, появление из природной целостности ее разлома, духа. Из порочного круга вычленения истории из жизни можно вырваться, только наделив ее законами механики, как бы они ни назывались, идиографическими или биологическими; не надо бояться поэтич. природы истории, но человек хочет видеть в истории смысл, придать ей смысл, и вводит в историю причинность (какое бы имя она ни носила: закон, случайность, судьба). Л. пошел дальше Шпенглера в определении субъективного характера истории, целиком отказавшись от признания существования истории как "вещи в себе", существующей, но недоступной нашему сознанию в силу характера историчности как феномена одной культуры, уже умершей, так и историчности нашего сознания, ограниченного прасимволом нашей культуры. Для человека, по Л., не существует "подлинной действительности", так же как и подлинной истор. реальности.

Соч.: Studien zur Wertaxiomatik. Lpz., 1914; Geschichte als Sinngebung des Sinnlosen. Munch., 1919; Europa und Asien. Lpz., 1919; Prinzipien der Charakterologie. Halle, 1926.

Т.Е. Карулина