В ЗАЩИТУ БЕЗЛИЧНОГО
Было бы ошибкой заключить, что существует здоровое равновесие между личным и коллективным факторами. Если личный фактор всегда существует и его можно узнать с помощью анализа или еще каким-то образом, то отсюда следует, что безличный или архетипический фактор может быть получен в процессе вычитания. Различие между личным и коллективным до сих пор сохраняется в аналитической психологии в пространственных формулировках, таких как идея Адлера, согласно которой личное бессознательное и сознательная психика "покоятся на широкой основе унаследованного универсального психического расположения" (1979, с. 15; выделено мной). Подобным же образом, определение коллективного бессознательного Якоби столь же "объективно" в противовес сознанию, которое "всегда делает собственный выбор и занимает позицию". Далее она пишет: "из коллективного бессознательного, через архетипы говорит неподвластный фальши голос природы, лежащий за пределами суждения сознательного мышления и неподвластный влиянию окружающей среды" (1959, с. 60, выделено мной).
Несмотря на то, что Хиллман тоже хочет вскрыть безличное измерение, его позиция несколько иная. Он рассматривает архетип как центральную черту аналитической психологии, фактически утверждая, что "архетипический" — это подходящее слово для определения подхода Юнга. Архетип — это "наиболее онтологически фундаментальная" из концепций Юнга (1975а, с. 142). В то же самое время она точна (в образе) и, по определению, непознаваема и открыта (в структуре).
Архетипы пронизывают психику человека — это не просто ее часть. Осознание архетипического не может быть приобретено просто через фокусировку на людях или случаях. Кроме того, такой взгляд нужно тренировать в биографии, искусствах, идеях, культуре. Хиллман пишет о "благоговении", с которым мы относимся к психике человека (там же, с. 143). В прошлом с психологическими проблемами не работали через личностные отношения или гуманизацию, скорее наоборот, искали связи с "безличными доминантами" — Богами, духами, предками.
Хиллман "конечно" допускает личное измерение (там же, с. 179), и рассматривает взаимодействие между коллективным и личным как тему, которая проходит через всю работу Юнга (там же, с. 161). Но
"на простом наивном уровне переживания существует противоречие между индивидуальным и коллективным: я не могу быть самим собой, когда делаю то, что делает толпа, а толпа не может действовать с общей целью, если ей приходится принимать во внимание стиль и потребности каждого человека. Философская антиномия между индивидуальным и универсальным сама по себе является архетипической ситуацией" (там же, с. 179).
Это предполагает, что эти два момента можно разграничить. Прежде чем отвергнуть идею Хиллмана как необоснованную вследствие того, что он настаивает на этой дифференциации, я хочу сказать, что он фактически занимается тем же поиском, что и все ученые, о которых мы говорили ранее. Как и они, он ищет что-то, что может дать совершенно иную перспективу личному. Поиск Хиллмана предполагает изучение мифов, которые "описывают поведение архетипов; мифы — драматические описания персонифицированным языком психических процессов" (там же, с. 180; см. также главу 9, которая посвящена архетипической психологии).
Итак, в то же самое время, когда одна группа постьюнгианцев отказывается от мифа в пользу семьи и тела, другая группа совершенствует свои мифологические интерпретаторские навыки. Не пример ли это саморегуляции аналитической психологии? Безусловно, здесь идет компенсаторный процесс.
АВТОНОМНЫЙ ПСИХИЧЕСКИЙ КОМПЛЕКС
В понятии комплекса Юнг связал личное и коллективное. Внешний опыт в младенчестве и на протяжении всей жизни сосредоточивается вокруг архетипического ядра. События в детстве и особенно внутренние противоречия создают личный аспект. Комплекс — это не просто оболочка одного отдельно взятого архетипа (тогда это был бы архетипический образ), но агломерат действия нескольких архетипических моделей, наполненных личным переживанием и аффектом. Согласно Юнгу, эмоция организуется с помощью "окрашенных чувством групп репрезентаций" {CW 2, paras 329, 352), которые также могут влиять на память, так что "вся масса воспоминаний имеет определенную чувственную окраску" (CW 3, para. 80). Поэтому комплекс — это не простая единица; "материнский комплекс" содержит эмоции возникающие в результате взаимодействия позиции эго с различными архетипическими конфигурациями: индивид, мать, индивид и мать, мать и отец, индивид и отец, индивид и брат или сестра, индивид и брат или сестра и мать, индивид и семья и т.д. и т.п. Чтобы избежать описания такого бесконечного списка, нам необходимо понятие комплекса.
Юнг пришел к этим широким выводам между 1904 и 1911 годами через Тест Словесных Ассоциаций (CW 2). Он анализировал ответы, даваемые испытуемыми на определенные слова-стимулы, на скорость ответа, колебания, отсутствие реакции, повторение и так далее. Если список слов предъявлялся снова, наблюдались несоответствия. Напряжение и беспокойство по поводу ключевых слов (индикаторов комплекса) давало профиль проблемы человека. Результаты были впечатляющими и имели значительную ценность для Фрейда, будучи эмпирическим подтверждением его теории подавления в этиологии невроза. Тест недолго использовался в клинической практике, так же как и психогальванометр, который был введен позднее для измерения физиологических изменений, таких как, например, проводимость кожи. Тест перестали использовать во многом потому, что когда у клинициста есть основное понятие комплекса, с которым он может работать, он может выяснить, в чем дело, с помощью обычного терапевтического взаимодействия.
КОМПЛЕКС И ЭМОЦИЯ
Комплекс является результатом сочетания архетипического ядра и переживаний человека, и мы чувствуем в соответствии с нашими комплексами. Иногда мы переживаем содержание комплекса лишь в проекции. С динамической точки зрения, комплекс может вступать в конфликт с тем, что мы считаем реальностью или с тем, что мы рассматриваем как идеал — так что он вмешивается в психическую деятельность. Как указывает Якоби (1959, с. 15), такой конфликт с сознательным эго "помещает человека между двух правд, двух конфликтующих потоков воли и угрожает разорвать его надвое". В структурном плане комплекс можно изучать по отношению к эго. Может возникнуть конфликт ("две истины"), или эго может подавить комплекс, или, наоборот, быть подавлено им. Комплекс может полностью оторваться от личности, как при психотическом срыве.
Каждый комплекс соотнесен с другими комплексами и с эго (см. следующую главу). Например, в проблемах брака комплекс, окружающий человека противоположного пола, и комплекс вокруг отверженных частей личности часто тесно соотнесены друг с другом так, что элементы в человеке, которые вызывают беспокойство и напряжение, проецируются на партнера. Еще одна тонкость состоит в том, что части психики родителя могут оказывать воздействие на человека; например, активный сын с амбициями, который действует за себя и за мать (или, скорее, за фрустированный анимус матери). Есть также дочь-подросток, на которую отец проецирует собственные сексуальные конфликты, считая ее ветреной и ненадежной; и поэтому он накладывает нереалистичные границы на ее поведение.
Еще одна проблема заключается в разграничении между бессознательной идентификацией с комплексом, с одной стороны, и ощущением подавленности им, с другой. Если смотреть с точки зрения идентификации, комплекс матери может предполагать, что человек будет вести себя как критичная или властная мать, которая, по его ощущению, была у него. С точки зрения "подавленного", человек всегда бы чувствовал, что к нему "пристают" и его критикуют другие и мог бы только хотеть дать такой критике возможность развиться, ведя себя вызывающе. Наконец, возможно, что опыт идентификации и ощущение подавленности комплексом могут сосуществовать.