IV. ВНУТРЕННЯЯ ЖЕНСТВЕННОСТЬ: РЕАЛЬНОСТЬ АНИМЫ И РЕЛИГИЯ

Способ культивирования внутреннего мира сновидений и образов — иными словами, осуществление интернализации эроса — можно разделить на три этапа. Вначале это установка сознательного принимать происходящее без его отреагирования. С энергетической точки зрения легко увидеть, как это увеличивает область психической реальности, ибо многое поступает, но ничто не вытекает. Несомненно, что все поступающие фантазии — в виде желаний, проекций, импульсов — побуждают к действию. Поистине трудная задача — отделить фантазию от ее динамических корней, побуждений к действию. Мы стараемся либо подавить все, что не может быть реализовано в жизни, либо впускаем фантазию, и в этом случае хотим немедленно прожить ее вовне.
Такой способ не дает Эго выступать в качестве «исполнителя». Тем не менее, несмотря на сопротивление Эго, сознательное может расширяться. Сознательное может даже вырасти за счет Эго, если мы будем придерживаться различия между сознательным как размышлением и сознательным как действием.
Здесь уместно вспомнить, как вырастает Эго. Оно развивает свой фокус зрения с самого детства, вбирая в себя более диффузный свет общего сознательного. Его рост осуществляется за счет всей личности, за счет Самости. С одной стороны, такое развитие придает Эго силу, позволяя направлять внимание и осуществлять действия. Однако с другой стороны, такое развитие отнимает сознательное у психического как целого, оставляя значительную его часть во мраке. (Архетипические фигуры Эго, показывающие, каким образом Эго-комплексы нередко приобретают свое сознательное, часто представляют из себя воров: Ева, Иаков, Гермес, Прометей.) Продолжающееся усиление сознательного в Эго и через Эго приводит к распространению мрака и бессознательного в другом месте. Диффузное сознательное промежуточной территории сужается до границ Эго или падает в бездну. Мы утрачиваем способность видеть в мире полумрака, теряем детскую способность удивляться. Поэтому символическая функция отпадает но мере развития Эго и демифологизации мира. Демифологизированная религия просто отражает наше сознательное, сузившееся до пределов Эго. Уподобиться ребенку и позволить себе вести себя как ребенок значит дать обратный ход процессу развития Эго, отказаться от фокусировки Эго на сознательном.
Различие между сознательным как размышлением и сознательным как действием также не сводится к простому различию между интроверсией и экстраверсией. Действия Эго могут быть интровертными и экстравертными, ибо мы можем быть интровертными при активном Эго, торопиться, беспокоиться, с любопытством исследовать свою внутреннюю жизнь. Также и экстравертная жизнь может сопровождаться размышлениями. Распространение сознательного, о котором я здесь говорю, представляет собой в большой степени нисхождение по вертикали и сопровождается усилением внутренней связи с собой. Свет играет и колеблется. Исходной его точкой может быть весь мир или сам человек, но свет не движется в направлении принятия каких-то решений, не сужает фокуса Эго. По мере расширения внутреннего мира фантазий благодаря отказу от животного стремления Эго к действию развивается нечто вроде вмещающего внутреннего пространства, область, о которой шла речь в конце второй главы. Коротко говоря, первый этап представляет собой прекращение деятельности Эго во имя освоения фантазий. Человек чувствует себя регрессирующим, слабым, зависимым, нерешительным, незрелым.
На втором этапе, после принятия фантазий с их импульсами и регрессией и отказа от их отреагирования, предстоит вернуть им энергию, активизировать их, обеспечить им достаточное либидо, проявить по отношению к ним интерес, внимание, любовь, чтобы они могли вести собственную живую, спонтанную жизнь.
Культивирование фантазий, даже если оно осуществляется под влиянием алчности и вожделения, а не как отрицание положений Исхода 20:17 и Евангелия от Матфея 5:28, представляет собой, возможно, их амплификацию. Я действительно могу смотреть с желанием на какой-то объект, культивировать это желание, наблюдая за ним, ощущая его, уносясь на крыльях воображения, наслаждаясь восторгом, но без отреагирования. Можно отделить внутреннее от внешнего, отделить желание, заключенное в субъекте, от желания, отреагированного на объект, отделить левую руку, полную чувствительных образов и потребностей, от правой руки с ее настоятельными требованиями. Таким образом, именно правый глаз и правая рука нарушают заповеди, и ими следует пожертвовать* , ибо правая сторона — сторона действий. Фантазия ведет прямо к действию только при отсутствии достаточного пространства между идеей и импульсом, когда внутренняя область настолько заполнена, что в ней ничто не может храниться долговременно. Я желаю то, что я вижу; я должен получить то, что я желаю. Каждая потребность превращается в требование. Если фантазия должна быть ограничена с учетом ее соотношения с внешним миром, с учетом «проверки на реальность» того, что может быть реализовано прямым действием, то она полностью утрачивает наименование фантазии и ее природу. Фантазии нечего делать в конкретном мире. Она не может быть сведена к нему по своему происхождению или иметь его как цель. Фантазия может черпать свои сюжеты из внешних событий и затем мысленно манипулировать ими, но ее область — область чистого воображения. Воображаемы также алчность и вожделение, иными словами, это психические динамизмы, импульсы души, которые неизбежно сопровождались бы коротким замыканием, если бы должны были вступить в реальный мир. Указанные импульсы появляются не столько для удовлетворения их аппетита действием, сколько для создания внутренней области, для освещения внутренних уголков души, с тем чтобы дать ей игру и объем, освободить ее от конкретных ограничений возможного, таким образом углубляя и обогащая диапазон ее переживаний.
Как отмечалось в третьей главе, реальная революция в душе сама по себе не является сексуальной. Сексуальный инстинкт человека пластичен и вырабатывает энергию для изменений в сознании на протяжении всей истории развития психологии. Если человек способен увидеть тенденцию в происходящих коллективных событиях через переживания отдельных индивидов, то он увидит, что носителями глубоких изменений служат сексуальные фантазии в виде психических динамизмов, конечной задачей которых является оживление и расширение психической реальности. Через проживание внутри, а не только через отреагирование во внутреннюю жизнь вносится огромная инстинктивная энергия. Алчность и вожделение дают импульс для обнаружения внутреннего пространства, подобно тому как должны существовать такие мощные психические динамизмы, как любопытство и соревновательность, а также выдумки научной фантастики, чтобы мы устремились к Луне, Марсу и Венере, в космическое внешнее) пространство.
Тот факт, что человек пугается и стыдится своих фантазий, показывает, что между субъективными переживаниями и объективными действиями нет четкого разделения. Страх и стыд — защитные эмоции, удерживающие чело-зека от отреагирования, от введения этих фантастических страстей в реальный мир. Страх и стыд убеждают также з реальности внутреннего мира. Он не только «чистая фантазия» или «дневной сон».
Интересом к фантазиям отмечено большинство духовных практик и теорий, таких, как психологический метод активного воображения у Юнга, методы, описанные в мистических трудах алхимиков либо в христианских, индийских или персидских текстах. Однако пассивных фантазий всегда недостаточно, ибо фантазия бесконечна; она создает покрывало, путает образы и действия. Вслед за фантазиями идет воображение, которое превращает дневные сны и фантазии во внутренние ландшафты, куда человек может войти; они населены живыми фигурами, с которыми можно говорить, ощущать их присутствие. Это и будет психологическим внутренним поиском. Такое преобразование фантазий в воображение лежит в основе искусства. Она лежит также в основе совершаемых нами поступков, поскольку картины нашего личного будущего приходят вначале в виде фантазий. Заметим, что существуют причины для их начального удерживания и представления их в мельчайших деталях и полномасштабных схемах, прежде чем решать, следует ли реализовывать фантазии же лучше прослеживать их внутренне, проживая их внутренним или внешним образом.