IV. REX И REGINA » 5 страница

381 Для того, чтобы войти в Царство Божие, царь должен трансформировать себя в теле своей матери в prima materia и вернуться в темное первоначальной состояние, которое алхимики называли "хаосом". В этой massa confusa элементы находятся в конфликте друг с другом; все связи разорваны. Распад — это предварительное условие искупления. Участник мистерии должен был пережить фигуральную смерть, чтобы достичь трансформации. Так, в видении Арислея Габриций распадается на атомы в теле своей сестры-жены. По аналогии с Ветхим Днями мы можем судить, в чем состояла цель алхимика: как мастер, так и субстанция должны были достичь совершенного состояния, сравнимого с Царством Божьим. В данный момент я не буду обсуждать справедливость этого очень смелого сравнения, но напомню читателю, что с точки зрения алхимиков трансформация была чудом, которое могло произойти только с Божьей помощью.
382 Строфа 13.

Вот жизнь в царя вдыхает мать,
Он в ней уже, ей ли того не знать.
Под одеянием ее укрыт он до того мгновенья,
Когда плоть матери его во плоть оденет.90

383 Здесь "химическая свадьба" принимает форму древнего ритуала усыновления, когда усыновляемого ребенка прятали под юбкой приемной матери, а затем извлекали оттуда91. Таким образом Рипли избежал обвинения в проповедовании обычного кровосмешения.
384 В античности усыновление символизировалось либо фигуральным актом рождения, либо кормлением грудью приемного ребенка. Таким способом Гера "усыновила" Геракла. В гимне Небу92 бог говорит Ашурбанипалу:

Мал ты был, Ашурбанипал, когда я оставил тебя с божественной царицей Ниневии,
Слаб ты был, Ашурбанипал, когда ты сидел на коленях божественной царицы Ниневии,
Четыре вымени были приставлены к твоему рту, но сосал ты только из двух,
А в двух других ты прятал свое лицо...93.

385 Прятание ребенка под юбкой — это широко распространенный ритуал, который до недавнего времени еще отправляли боснийские турки. Мотив облаченной в мантию "мадонны-покровительницы" имеет то же самое значение, а именно — усыновление верующего.
386 Созданная Рипли сцена усыновления могла быть навеяна ему "охотой на львов" Маркоса94, где речь идет об огне, который "пробегает над углями точно так же, как любящая мать переступает через тело своего сына". И далее: "Он сравнивал нежность тепла костра с нежностью, с которой любящая мать переступает через тело своего сына"95. Эти предложения взяты из диалога царя Маркоса и его матери. Впрочем, в отличие от Cantilena, здесь трансформации должен был подвергнуться не царь, а лев (смотри пар. 409f.).
387 Строфы 14-17.

Радостно видеть, сколь прекрасен
Этот естественный союз, скрепленный одним объятьем.
Существа двух полов в единстве пребывают,
Как холмы и воздух, что их окружают.

Мать в брачные покои96 спешит удалиться,
Где на ложе чести она ложится.
Усталая, меж белоснежных простыней,
И указывает на беду, идущую к ней.

Вонючий яд из умирающего хлещет,
Ее прекрасное восточное лицо бесчестит.
Она велит всем посторонним удалиться
Дверь комнаты закрыть и дать ей в одиночестве забыться.

Тем временем павлина мясо поедает
Вкусное блюдо сие кровью зеленого льва запивает.
Которую Меркурий, копьеносец страстный,
Принес в чаше золотой, вавилонской, прекрасной.97

388 Описанная здесь диета для беременных — это эквивалент "ci-batio", "кормления" трансформирующей субстанции. В его основе лежит идея, что предназначенный к трансформации материал должен быть пропитан и насыщен либо посредством впитывания раствора, aqua propria ("его собственной воды", души), либо посредством поедания своих собственных "перьев" или "крыльев" (летучего духа), или своего собственного хвоста (уроборос), или плода философского дерева. Отсюда и "павлинье мясо". Павлин — это аллюзия cauda pavonis (павлиний хвост). Непосредственно перед albedo или rubedo98 появляются "все цвета", так, словно павлин распускает свой сверкающий хвост. В основе этого феномена возможно лежит та радужная пленка, которая часто образуется на поверхности расплавленного металла (например, свинца)99. "Omnes colores" часто упоминаются в текстах как показатель чего-то вроде совокупности. Все они объединяются в albedo, которое для многих алхимиков является вершиной работы. Первая ее часть завершена, когда различные компоненты, отделенные от хаоса massa confusa, вновь соединяются вместе в состоянии albedo и "все становятся одним". В нравственном смысле это означает, что первоначальное состояние психической разобщенности, внутренний хаос конфликтующих душ-частей, которых Оригену нравится сравнивать со стадами животных100, превращается в "vir unus", объединенного человека. Стало быть, поедание павлиньего мяса является эквивалентом соединения многих цветов (или, с психологической точки зрения, противоположных чувств-ценностей) в один белый цвет. Нортон говорит в "Ordinall of Alchimy":
Каждый из всех мыслимых цветов
Должен появиться, чтобы белый был готов101.
389 Lapis содержит в себе или порождает все цвета102. Хогеланд говорит, что " чудовище- гермафродит" содержит в себе все цвета103. Используются также и поэтические сравнения, как например с Ирисом, радугой104, или с радужной оболочкой глаза105.
Глаз и его цвета упоминаются и Ипполитом. Он привлекает внимание к наассенской аналогии четырех рек рая с органами чувств. Река Пизон, которая орошает Хавилу, землю золота, соответствует глазу: "Говорят, что это есть глаз, который своим положением и своими цветами подтверждает то, что было сказано"106. Абу аль-Касим говорит о дереве с разноцветными плодами107. Милиус говорит: "Наш камень — это инкрустированное звездами Солнце, из которого в результате трансформации появляются все цвета, подобно тому, как цветы появляются весной"108. В "Тгас-tatus Aristotelis" дано более подробное описание: "Все, что находится под кругом луны... в результате четырехугольного окончания109 образует единство, словно красочный луг, усеянный приятно пахнущими цветами самых разных видов, зачатых в земле небесною росою"110.
390 Стадии работы обозначены семью цветами, которые связаны с планетами111. Это объясняется ролью цвета в астрологии и психологии, поскольку планеты соответствуют индивидуальным характерам компонентов. В "Aurora consurgens" цвета связаны с душой112. Лагне связывает четыре главных цвета с четырьмя типами темперамента113. О психологическом значении цветов абсолютно ясно говорится у Дорна: "Воистину, форма, которая является разумом человека, есть начало, середина и конец под-
готовки, и эта форма обозначается желтым цветом, который по- казывает, что человек является наиболее значительной и главной формой в алхимической работе, формой более могущественной, чем небеса"114. Поскольку золотой цвет обозначает интеллект, главный "informator" (формирующий элемент) в алхимическом процессе, мы можем предположить, что другие три цвета также обозначают психологические функции, точно так же, как семь цветов обозначают семь астрологических компонентов характера. Соответственно, синтез четырех или семи цветов будет означать никак не меньше, чем интеграцию личности, единение четырех основных функций, которые, как правило, обозначаются цветовым quaternio — голубой-красный-желтый-зеленый115.
391 Cauda pavonis был любимой темой иллюстраторов старых изданий и манускриптов. Изображался не только хвост, а весь павлин. Поскольку эта птица является символом "всех цветов" (те есть интеграции всех качеств), то на иллюстрации в Amphitheatrum sapientiae Кунрата она логично изображена стоящей на двух головах Rebis, единство которого она явно представляет. Надпись называет ее "птицей Гермеса" и "благословенной зеленью", которые обе были символами Святого Духа или Руаха Элохима, игравшего значительную роль в произведениях Кунрата116. Cauda pavonis он также называет "душой мира, природой, квинтэссенцией, которая приводит к возникновению всех вещей"117. У него павлин занимает высшее место, как символ Святого Духа, в котором объединяются Rebis и женско-мужская полярность гермафродита.
392 В другом месте Кунрат говорит, что в час соединения появятся тьма, голова ворона, все краски мира и "даже Ирида, посланница Бога, а также хвост павлина". Он добавляет: "Ищи тайны радуги в Ветхом и Новом Завете"118. Это указание на знамение Божьего завета Ною после потопа (Книга Бытия 9:12f.) и на того, кто сидел среди "двадцати четырех старцев", "видом был подобен камню яспису и сардису; и радуга вокруг престола видом подобная смарагду" (Апокалипсис 4:3)119 и на видение ангела, над головой которого была радуга (Апокалипсис 10:1 )120 Ирида как "посланница Бога" имеет особое значение для понимания opus, поскольку интеграция всех цветов указывает не на что иное, как на пришествие Бога или даже на его присутствие.
393 Зеленый цвет, выделенный Кунратом, связан с Венерой. В "Introitus apertus" сказано: "Но при осторожном нагревании смесь станет жидкой и начнет набухать, и по Божьему повелению она будет наделена духом, который воспарит вверх, неся с собою камень, и создаст новые краски, прежде всего зелень Венеры, которая будет сохраняться в течение длительного времени"121. В конце этой процедуры, которая известна под названием режима Венеры, цвет превращается в багрово-лиловый, вследствие чего расцветет философское дерево. Затем следует режим Марса, "который проявляет эфемерные краски радуги и павлина во всем их великолепии". В "эти дни" появляется "гиацинтовый"122, то есть голубой цвет.
394 Мертвенно-бледно-пурпурный, появляясь к концу режима Венеры несет нечто роковое. Это соответствует экклесиастическому взгляду на пурпурный, выражающему "тайну страсти Господней"123. Следовательно, режим Венеры приводит, посредством влечения, к страсти и смерти, проблеме, которую я хотел бы подчеркнуть, рассматривая ссылку на "стрелу страсти" в Cantelena. Отрывок из "Aquarium sapientum" показывает, что цвета являются средством выражения моральных качеств и ситуаций: "В то время как вываревание124 и варение мертвого духовного тела распространяется на человека, можно увидеть, как и в земном opus, много пестрых цветов и признаков, т.е. все виды страданий, болезней и мучений, худшиее из которых ... непрестранное насилие со стороны мира, плоти и дьявола125.
395 Эти утверждения касательно режима Венеры подтверждаются Таблицей Символов Пенота, в которой павлин связывается с "mysterium coniugii" и с Венерой, а также с зеленой ящерицей. Зеленый — это цвет Святого Духа, жизни, воспроизводства и воскресения. Я говорю об этом, потому что Пен от связывает соniugium с "dii motui" (мертвыми богами), вероятно потому, что они нуждаются в воскрешении. Павлин — это древний христианский символ воскресения, подобный фениксу. В позднем алхимическом тесте126 говорится, что на бронзовых табличках из лабиринта Мерое был изображен Осирис после его воскрешения Исидой; он восседал в колеснице, запряженной павлинами, и выглядел торжествующим, как солнце.
396 У Дорна, "мертвое духовное тело" — это "птица без крыльев". Она "превращается в голову ворона, потом в павлиний хвост, после чего она достигает белейшей белизны лебедя и, наконец, краснейшей красноты, признака своей огненной природы"127 Это явно указывает на феникса, который, как и павлин, играет значительную роль в алхимии, как символ обновления и воскресения128, и особенно, как синоним lapis.
397 Cauda pavonis знаменует конец работы так же, как это делает Ирида, его синоним, посланница Бога. Изысканная цветовая гамма павлиньего хвоста говорит о неминуемом синтезе всех качеств и элементов, которые соединяются в "округлости" философского камня. В течение тысячи семисот лет, о чем я говорил в "Психология и алхимия", lapis был более или менее явно связан с древней идеей Антропоса. В последующие столетия эта связь протянулась и к Христу, который с незапамятных времен был этим самым Антропосом или Сыном Человеческим, появляющимся в Евангелии от Иоанна как космогонический Логос, существовавший еще до возникновения мира: "В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог... Все чрез него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть". По учению василидианцев "Бог, которого нет" бросает определенное семя, которое подобно семени горчицы, содержит в себе все растение, или, "подобно яйцу павлина, содержит в себе огромное разнообразие цветов"129. В этом семени был "триединый сын, единосущный с Богом, которого нет". В алхимии, окончанием работы, ознаменованным cauda pavonis, было рождение filius regins. Стало быть, в доктрине василидианцев проявление цветов происходит в правильном месте. И снова встает вопрос: традиция или спонтанное воспроизводство?
398 Павлин — это атрибут Юноны, а одно из прозвищ Ириды — Юнония. Подобно тому, как Царица-Мать или мать богов дарует обновление, так и павлин ежегодно обновляет свое оперение и, стало быть, связан со всеми переменами в природе. Де Губернатис говорит:
Спокойное и звездное небо и сверкающее солнце — это павлины. Синий небосвод с его тысячью сверкающих глаз и солнце с его всеми цветами радуги представляют внешний вид павлина во всем великолепии его "глазастых" перьев. Когда небо или солнце с его тысячами лучей прячутся за облаками или скрыты за пеленой осеннего тумана, они снова напоминают павлина, который в темное время года, подобно многим птицам с яркой расцветкой, сбрасывает свое красивое оперение и становится блеклым и некрасивым; тогда ворон, который одел павлиньи перья, каркает вместе с другими воронами на погребальном концерте. Зимой павлину-ворону ничего не остается, кроме как испускать пронзительный неприятный крик, который очень похож на карканье вороны. В народе говорят, что павлин обладает ангельскими перьями, дьявольским голосом и воровской походкой.'130.
Это объясняет, почему Дорн связывает павлина с головой ворона (caput corvi).
399 Стоит упомянуть и об определенных дополнительных значениях павлина в средневековой литературе. Пицинеллий говорит, что павлин, в противоположность солнцу, обозначает "праведного человека, который, хотя и украшен цветами тысячи добродетелей, купается еще и в более ярком свете божественного присутствия"; он также обозначает человека, который, "запятнанный постоянно совершаемыми грехами, вновь поднимается к целостности духа". Павлин выражает "внутреннюю красоту и совершенство души"131.