«Выученная взрослость» старшего ребенка

Когда ей было два года, ее привычный, такой теплый мир рухнул. Домой принесли младенца, ее младшую сестру, и в этот день, мгновенно, ее детство закончилось, она стала взрослой.

Ей, вдруг, стало нельзя шуметь, бегать и петь песни - «разбудишь сестру». Она должна была научиться сразу делать все сама: кушать, одеваться, умываться, успокаиваться, играть - «ты уже большая». У мамы не хватало времени на нее, были дела «поважнее» - накормить, переодеть младенца, мама просто уставала и не реагировала на капризы старшей. Так она узнала, что такое отвержение и что она не важна, есть кто-то или что-то поважнее. Она быстро поняла, что послушание и покорность — это способ получить хоть немного внимания.

Когда ей было пять она уже умела мыть посуду и полы, готовить простую еду, помогать с малышкой и занимать себя сама. Ведь быть маминой помощницей и «чтобы я без тебя делала» - это так сладко, тогда она становилось нужной, а значит любимой.

Когда ей было семь, она узнала, что такое быть ответственной за все. Младшую сестру оставляли с ней и отправляли гулять, напоминая, что она отвечает за то, чтобы ничего не случилось — и не важно, что сестра ее не слушалась, а такая ответственность ей еще не по силам. Тем не менее, если что-то случалось — ее ругали и наказывали, если сестра не делала сказанное — ругали также ее. Так она усвоила ответственность при отсутствии власти и возможности влиять. Научилась контролировать все и всех, в том числе себя.

Когда они с сестрой ругались и она набиралась смелости пожаловаться маме, то всегда слышала: «разбирайтесь сами», «она младшая, ты должна уступить», «ты старшая и должна понимать». С тех пор она знает, что нет никого, кто был бы за нее, кто ее защитит и поддержит. И она решила стать независимой и никогда ни у кого ничего не просить, никогда и никому не показывать свою слабость и уязвимость.

К десяти годам эта девочка была известна, как умница и скромница, тихая и послушная, сообразительная и самостоятельная. Она верила, что может все и за все отвечает, она знала, что сама справится и что другим всегда нужнее. Она умела «задвигать» себя и спасать других, ненавидела похвалу и пугалась теплого отношения, отвергала мать и «шарахалась» от близости. Она ощущала себя одинокой, никем не понятой и очень взрослой.

Когда она была подростком, то глубокое убеждение, что родители ее не любят и лучше бы ее не было, заставляло ее как можно меньше времени проводить дома и искать тех, кто бы ее по настоящему полюбил. А дома она была колючей и невыносимой.

Когда девочка выросла, она стала довольно успешной женщиной, у нее появился муж и дети. На нее смотрели, как на сильную, ответственную и независимую. Она могла быть опорой кому угодно и поддержкой для всех. Со стороны казалось, что у нее нет проблем и ей ничего не нужно.

И никто не знал, что она не помнит себя маленькой, ведь она всегда была взрослой, даже в три года. Никто не знал, как отчаянно она нуждалась в близости и принятии, как хотела довериться, при том, что никому не верила. Никто не знал, как же ей по настоящему одиноко и тоскливо, а все, что нужно было — это чтобы кто-то ее погладил по голове, прижал к себе и сказал: «моя маленькая, моя хорошая, я с тобой». Никто не знал, что она не плачет и не жалуется не потому что, у нее все хорошо, а потому что для нее это смерти подобно. Вместо этого, она рыдала ночами в одиночестве. Она не просит помощи не потому что она ей не нужна, а потому что не может и очень боится. Никто не ведал, что она отстраненная не потому что ей никто не нужен, а потому что в близких отношениях ей очень больно и страшно. Ей больно быть не на первом месте и страшно быть отвергнутой, снова.

И если, вдруг, такая женщина приходит к терапевту, то это от отчаяния, от невыносимой тоски и одиночества, от того, что она больше не справляется — это требует от нее большого мужества рисковать. Она медленно идет в контакт, не выдерживает сетинг, регулярно вонзает свои «колючки» в терапевта, постоянно требуя доказательств надежности и принятия, устойчивости. Она презирает ласку, обесценивает заботу и провоцирует отвержение, все время защищается и держит оборону.

С ней нужно быть очень бережным, чутким, терпеливым, постоянным и внимательным терапевтом. И тогда, спустя полгода или даже год, или как повезет, если терапевт справился, она начнет открываться, снимать привычные защиты и показывать свою боль, свою детскую раненость, свою нужду. Она попробует доверять и расслабляться.

Она будет учиться быть маленькой, чтобы стать действительно взрослой.