И. Влахос. ПРАВОСЛАВНАЯ ПСИХОТЕРАПИЯ

Рассмотрев, что такое страсти, попытаемся теперь понять их виды и результаты их развития. Одновременно мы попробуем перечислить их, поскольку, как мне кажется, это может оказать помощь христианам, подвизающимся добрым подвигом. Чтобы исцелиться от страстей, необходимо научиться распознавать их.

Прежде всего следует подчеркнуть, что учение о страстях присутствует не только в святоотеческих сочинениях, но и в Священном Писании. Апостол Павел говорит о плоти. Известно, что плотским человеком, в понимании апостола, является тот, кто лишен действия Всесвятого Духа:

"...плоть желает противного духу, а дух – противного плоти: они друг другу противятся" (Гал. 5:17).

Затем апостол определяет дела плоти, то есть ее страсти:

"Дела плоти известны; они суть: прелюбодеяние, блуд, нечистота, непотребство, идолослужение, волшебство, вражда, ссоры, зависть, гнев, распри, разногласия, соблазны, ереси, ненависть, убийства, пьянство, бесчинство и тому подобное. Предваряю вас, как и прежде предварял, что поступающие так Царствия Божия не наследуют" (Гал. 5:19-21).

В Послании к Римлянам апостол Павел также перечисляет дела плоти – страсти, которые терзают все наше существо. Характерны его слова о покинувших Бога и служивших идолам:

"И как они не заботились иметь Бога в разуме, то предал их Бог превратному уму – делать непотребства, так что они исполнены всякой неправды, блуда, лукавства, корыстолюбия, злобы, исполнены зависти, убийства, распрей, обмана, злонравия, злоречивы, клеветники, богоненавистники, обидчики, самохвалы, горды, изобретательны на зло, непослушны родителям, безрассудны, вероломны, нелюбовны, непримиримы, немилостивы" (Рим. 1:28-31).

В письме к своему ученику Тимофею апостол описывает состояние людей в последние дни:

"Ибо люди будут самолюбивы, сребролюбивы, горды, надменны, злоречивы, родителям непокорны, неблагодарны, нечестивы, недружелюбны, непримирительны, клеветники, невоздержны, жестоки, не любящие добра, предатели, наглы, напыщенны, более сластолюбивы, нежели боголюбивы, имеющие вид благочестия, силы же его отрекшиеся" (2Тим. 3:1-5).

Из трех приведенных нами цитат хорошо видно все состояние человека, находящегося далеко от Бога. Это поистине "рентгеновский снимок" человеческой души, где господствуют страсти. Однако перейдем к анализу страстей, содержащемуся в святоотеческих трудах.

По словам преподобного Максима, основной страстью, от которой происходят и рождаются все остальные, является самолюбие. Самолюбив тот человек, который чрезмерно любит самого себя и служит самому себе. Когда внимание человека отвлекается от Бога, так что он не заботится о том, чтобы соединиться с Ним и выполнять Его святую волю, то человек неизбежно обращается к самому себе и постоянно желает себе угождать. "Берегись, – советует преподобный Максим, – матери зол, самолюбия, которое есть неразумная любовь к телу". От страсти самолюбия "рождаются три первые и родовые страстные и неистовые помыслы, а именно: чревоугодие, сребролюбие и тщеславие". От этих трех помыслов "рождается все племя страстей" (Добр. Т.3. С.188).

В другом месте преподобный, описывая ужасные последствия самолюбия, называет его матерью, которая имеет много дочерей. "Многоядение и сластоядение бывают причиною нецеломудрия; сребролюбие и тщеславие – ненависти к ближнему; мать их – самолюбие – есть причина обоих" (там же, с.197).

В своих "Вопросоответах к Фалассию" преподобный Максим перечисляет порождения самолюбия, разделяя их на две категории. К первой из них относятся страсти, вызванные стремлением к наслаждениям, а ко второй – стремлением избежать страдания. Страсти, отнесенные к первой группе, таковы:

"чревоугодие, гордость, тщеславие, чванливость, сребролюбие, жадность, насилие, кичливость, хвастовство, безрассудство, безумие, самомнение, спесь, презрение, наглость, пошлость, плутоватость, распущенность, разнузданность, легкомысленность, превозношение, тупость, притворство, насмешливость, многоглаголание, невовремяглаголание, срамословие и все другое подобного рода".

Во вторую категорию преподобный Максим включает:

"гнев, зависть, ненависть, вражду, памятозлобие, поношение, злословие, клевету, печаль, отчаяние, безнадежность, отвращение от промысла [Божия], беспечность, нерадение, уныние, подавленность, малодушие, безвременное стенание, плач, сетование, жалобный вопль, ревность, соперничество и [всякие] другие страсти, которые свойственны [нашему] душевному состоянию, когда мы лишаемся оснований для наслаждения" (Максим Исповедник. Творения. Кн.2. (Святоотеч. насл. Т.2.) М., 1993. С.23-24).

Святитель Григорий Палама классифицирует страсти по-иному. В предыдущем параграфе мы отметили, что душа подразделяется на три части: разумную, раздражительную и вожделевательную. Первое лукавое порождение вожделевательной части есть любостяжание, второе же – сребролюбие. Порождением разумной части является славолюбие, раздражительной же части души – это чревоугодие, от которого происходит "всякая плотская нечистота" (Φιλοκαλία T.Δ'. Σ.100-104). Иными словами, от самолюбия, этой госпожи и матери всех страстей, рождаются три основные страсти, то есть славолюбие, сребролюбие и сластолюбие. От этих трех главных страстей происходят все остальные страсти, оскверняющие душу и тело человека.

Преподобный Марк Подвижник, пытаясь оценить страсти и найти среди них матерей, от которых рождаются остальные, пишет, что существует три великих исполина, и если умертвить и уничтожить их, то тогда легко уничтожается всякое иное действие лукавых духов. Эти три исполина таковы: неведение, "матерь и питательница всего злого"; забвение, "содейственница и единонравница" неведения; и разленение, ткущее для души как бы некое мрачное облачение и покров. Эти три основных страсти, то есть разленение, забвение и неведение, бывают причиною того, что в душе "действуют и укрываются и все прочие злые страсти" (Добр. Т.1. С.481).

Это видимое несогласие трех отцов между собою не является принципиальным. Самолюбие, забвение, разленение и неведение Бога создают благоприятный климат, в котором развиваются все страсти, связанные со славолюбием, сластолюбием и сребролюбием. Каждый из отцов описал различные страсти в соответствии с особенностями своего личного подвига и с тем предметом, на который хотел обратить внимание. К тому же святые отцы, описывая эти страсти, не занимались философским анализом души вообще, но всегда исходили из личного опыта. Кроме того, необходимо отметить, что самолюбие теснейшим образом связано с неведением, забвением и разленением. Ведь стоит человеку обратиться к самому себе, как его непременно постигают забвение и неведение Бога, в результате чего рождаются и прочие прегрешения-страсти.

По словам преподобного Иоанна Дамаскина (далее цитируется сочинение "О добродетелях и страстях", которое в русском Добротолюбии помещено под именем св. Ефрема Сирина. – прим. пер.), душа подразделяется на три силы, то есть разумную, раздражительную и вожделевательную. Грехи разумной силы таковы:

"неверие, ересь, неблагоразумие, хула, неразборчивость, неблагодарность и соизволения на грехи, происходящие от страстной силы в душе... Грехи раздражительной силы суть следующие: жестокосердие, ненависть, несострадательность, злопамятство, зависть, убийство и постоянное помышление о подобном сему... Грехи вожделевательной силы суть следующие: чревоугодие, прожорство, пьянство, блуд, прелюбодеяние, нечистота, распутство, корыстолюбие, вожделение пустой славы, золота, богатства и плотских удовольствий".

Тот же святой описывает и восемь всеобъемлющих порочных помыслов, связанных, естественно, с соответствующими страстями, поскольку в результате помыслов возникают грехи, которые развиваются в страсти. Это помыслы "чревоугодия, блуда, сребролюбия, гнева, печали, уныния, тщеславия, гордости" (Добр. Т.2. С.373-374).

Подразделение страстей, которое мы излагали до сих пор, соответствует подразделению души. Теперь необходимо перейти и к другой классификации, с которой мы встречаемся в святоотеческом учении. В соответствии с нею страсти делятся на телесные и душевные. Душе свойственны определенные страсти, и точно так же тело обладает соответствующими ему телесными страстями.

Известно, что, согласно учению, содержащемуся в святоотеческих творениях, до падения душа человека была открыта для Бога и питалась Божией благодатью. Разумеется, человеку было необходимо подвизаться, чтобы достичь полного общения и соединения с Богом, однако и без того он вкушал Божией благодати. Таким образом, душа получала пищу от нетварной благодати, а тело – от "благодатной души", так что весь человек вкушал от даров Божиих. После падения душа, отсеченная от Бога, истинного источника жизни,

"пытается получить пищу, высасывая соки из тела. Отсюда рождаются душевные страсти... В свою очередь тело, не обретая жизни в душе, обращается к внешним источникам и, естественно, оказывается в плену у материи, засасывается круговоротом тления. Так появляются сластолюбивые телесные страсти, посредством которых человек пытается черпать жизнь и радость из материального мира"⁴.

Так наступает смерть тела и, самое главное, души. Напротив, подвизаясь и живя во Христе, мы стремимся обратить душу к Богу, чтобы она питалась от Него, в результате чего и тело в дальнейшем смогло бы получать пищу от "благодатной души", так что освящался бы весь человек. Примером этого служат святые нашей Церкви, в которых иногда приостанавливались физиологические процессы.

По словам преподобного Максима, "из страстей иные суть телесные, иные душевные. Телесные от тела получают повод, а душевные от внешних предметов" (Добр. Т.3. С.171). То же самое учение о различии между страстями встречается и у Илии Пресвитера, который говорит: "Иные страсти телесные, и иные душевные" (Φιλοκαλία T.B'. Σ.311, ρκβ').

Преподобному Иоанну Дамаскину принадлежит попытка описать телесные и душевные страсти. Душевные страсти суть:

"забвение, леность и неведение. Сими тремя страстями омрачаемое око душевное, то есть ум, подпадает господству прочих страстей, каковы суть: нечестие, неправоверие, то есть всякая ересь, хула, раздражительность, гнев, досада, вспыльчивость, человеконенавистничество, памятозлобие, клевета, осуждение, неразумная печаль, страх, боязнь, раздор, ревность, зависть, тщеславие, гордость, лицемерие, ложь, неверие, неблагоразумие, неразборчивость, недальновидность, ненасытность, любостяжание, леность, притязательность, пристрастие, привязанность к земному, уныние, малодушие, неблагодарность, ропот, кичение, самомнение, запальчивость, высокомерие, любоначалие, человекоугодие, коварство, бесстыдство, нечувствительность, ласкательство, скрытность, насмешливость, двоедушие, соизволение на грех по страсти, непрестанное помышление о грехах, скитание помыслов, самолюбие – матерь всего худого, сребролюбие – корень всех пороков и страстей, злонравие и лукавство".
Телесные страсти, по словам преподобного Иоанна Дамаскина, таковы:

"чревоугодие, прожорство, роскошь, пьянство, ядение в тайне, разные роды сластолюбия, блуд, прелюбодеяние, распутство, нечистота, кровосмешение, деторастление, скотоложство, худые пожелания и всякие противоестественные и постыдные страсти, воровство, святотатство, разбой, убийство по зависти или в неразумном раздражении, всякое телесное успокоение, удовлетворение хотениям плоти, особенно в здоровом состоянии тела, волшебство, ворожбы, чародеяния, гадание, предвещание, щегольство, легкомыслие, нега, страсть к нарядам, натирания лица, предосудительное распутство, игра в кости, пристрастная преданность мирским удовольствиям, жизнь плотоугодная, одебеляющая ум, делающая его оземленившимся и скотоподобным и никак не допускающая возвести взор к Богу и к делам добродетелей" (Добр. Т.2. С.370-371).

Преподобный Григорий Синаит, обозревая все учение святых отцов, относящееся к телесным и душевным страстям, пишет:

"Страсти разно именуются, разделяются же на телесные и душевные. Телесные подразделяются на скорбные и греховные; скорбные опять подразделяются на болезненные и наказательные. Душевные также подразделяются на раздражительные, похотные и разумные (λογιστικά); разумные подразделяются на вообразительные и мысленные (διανοητικά). Из них всех иные произвольны по злоупотреблению, другие же невольны по необходимости, так называемые незазорные страсти, кои святыми отцами названы сопутствующими и естественными свойствами. Одни страсти суть телесные, а другие душевные; иные суть страсти похоти, иные страсти раздражения и иные – разума (του λογιστικου); и из них – иные страсти ума, и иные – мысли, διανοίας" (Добр. Т.5. С.193). "Все они сообщаются между собою и содействуют друг другу: телесные – похотным, душевные – страстям раздражения, разумные же – умственным, а умственные – страстям мысли и памяти"⁵.

Перечисляя и классифицируя страсти, следует заметить, что между ними не существует непроницаемых перегородок. Одна страсть теснейшим образом связана с другими, так что весь человек оказывается оскверненным и умерщвленным ими. Из-за страстей душа оскверняется, ум мертвеет. В результате человек становится идолопоклонником, неспособным унаследовать Царствие Небесное. Вот почему слова апостола Павла ясны и категоричны: "...знайте, что никакой блудник, или нечистый, или любостяжатель, который есть идолослужителъ, не имеет наследия в Царстве Христа и Бога" (Еф. 5:5).

Существует и иная классификация страстей, согласно которой они делятся на страсти монахов и мирян. Поскольку образ жизни мирских людей отличается от образа жизни монахов, подвизающихся в монастырях, то и страсти в каждом из этих состояний преобладают разные. Преподобный Иоанн Лествичник пишет, что "в мирских корень всех зол есть сребролюбие, в монахах же – объядение" (Леств. 26:70). Объясняя это, преподобный говорит, что "некоторые из страстей, родившись в душе, переходят в тело; а некоторые наоборот". Первое обычно случается с монахами по неимению соответствующих предметов, второе же с живущими в миру (Леств. 15:76). Точно так же различны страсти, проявляющиеся в монахах и мирских во время недуга. Живущих в миру, когда они болеют, искушают страсти гнева и хулы. Монахи "бывают мучимы бесами объядения и блуда, если они изобилуют всем потребным; если же они пребывают в местах, удаленных от всякого утешения и подвижнических, то бывают искушаемы бесами уныния и неблагодарности" (Леств. 26:20). Отсюда ясно, что человек не всегда подвергается одним и тем же искушениям. Искушения зависят от его духовного состояния, образа жизни и иных составляющих. Диавол хитер и умеет нападать на каждого человека сообразно его состоянию.

Выше мы отметили то обстоятельство, что одни страсти характеризуются как матери, а другие – как дочери, одни из них порождают, другие же являются порождениями иных страстей. Преподобный Иоанн Синайский узнал от преподобнейших мужей, что "матерь блуда есть объядение, уныния же – тщеславие". Таким образом, если нас донимает уныние, то из этого явствует, что мы искушаемы тщеславием. Далее, печаль и гнев "рождаются от трех главнейших страстей, а матерь гордости – тщеславие". Кроме того, преподобный узнал, что в неразумных людях "нет порядка или разума, но всякое бесчиние и неустройство". Так, безвременный смех

"иногда рождается от беса блуда, а иногда от тщеславия... Многий сон происходит иногда от насыщения, иногда же от поста, когда постящиеся возносятся; иногда от уныния, а иногда и просто от естества. Многословие происходит иногда от объядения, а иногда от тщеславия. Уныние происходит иногда от наслаждения, а иногда оттого, что страха Божия нет в человеке. Хула есть собственно дщерь гордости, а часто рождается и оттого, что мы ближнего в том же осуждали, или от безвременной зависти бесов. Жестокосердие рождается иногда от насыщения, иногда от бесчувствия, а иногда от пристрастия".

Пристрастие же, то есть привязанность к чему-либо чувственному, происходит от блуда, сребролюбия, тщеславия и иных причин."Лукавство происходит от возношения и от гнева. Лицемерие – от самоугодия и самочиния". Вообще же родители всех страстей – наслаждение и лукавство (Лест. 26:39-48).

В этой связи нам необходимо узнать, каким образом какой-либо грех развивается в страсть. Ведь святые отцы, знатоки внутренней брани, не довольствуются простым перечислением страстей, но переходят к описанию происхождения и развития каждой страсти. По словам преподобного Фалассия, "страсти приходят в движение от следующих трех вещей: от воспоминания о предметах их, от довольства и покоя плоти и от чувств" (Добр. Т.3. С.305). Человек, который пригвождает свой ум к чувственным вещам, отчуждаясь духовной любви и воздержания и уступая бесовскому воздействию, испытывает приражение страстей. "Чрез чувства тогда приходят в движение страсти, когда нет воздержания и любви духовной" (Добр. Т.3. С.305).

"Когда ослабнут бразды владычественных чувств, тогда тотчас поднимается восстание страстей и приходит в движение действо раболепнейших чувств". Неразумие чувств создает основания для страстей, как только ослабнут узы воздержания (Св. Никита Стифат. Добр. Т.5. С.83). И в самом деле, если, как было замечено выше, человеческий ум закоснеет в помышлении о чем-либо чувственном, то, "конечно, имеет страсть к тому, именно вожделение, или сетование, или гнев, или злопамятство" (Св. Максим Исповедник. Добр. Т.3. С.177). Вот почему пристрастие, как его описывают все святые отцы, заключается в том, что ум наш оказывается в плену у чего-либо чувственного или какого-либо образа, ибо вслед за этим немедленно приходит страсть и разрушение. Пленение ума сеет в нашей душе семена трагедии.

Помимо пленения ума, в зарождении страстей играет важную роль живущая в нас похоть. Это состояние описывает святой Иаков, брат Господень: "...каждый искушается, увлекаясь и обольщаясь собственною похотью; похоть же, зачав, рождает грех, а сделанный грех рождает смерть" (Иак. 1:14-15). Когда некий брат спросил авву Сисоя, что ему делать со страстями, старец ответил: "Каждого из нас искушает его собственная похоть" (Γεροντικόν. Σ.114, μδ').

При более тщательном рассмотрении развитие страстей выглядит следующим образом. По словам преподобного Максима, "сперва память вносит в ум простой помысл; и если он замедлит в нем, то от сего приходит в движение страсть". Следующий шаг – это соизволение, которое "доводит уже до греха и делом" (Добр. Т.3. С.174).

Исихий Пресвитер описывает путь, проходимый страстью. Первое – это прилог. За ним следует сочетание, когда собственные наши помыслы смешиваются с диавольскими. Затем идет сосложение и в дальнейшем – "чувственное деяние, или грех" (Добр. Т.2. С.168). Если же грех повторяется многократно, он становится страстью.

Святитель Григорий Палама, следуя православному преданию, пишет, что сластолюбие есть начало плотских страстей и болезнь души. Первым склоняется к страстям ум, то есть он первый подвергается прилогу, приходит в лукавое движение, посредством ощущений привносит в душу воображение чувственных вещей и греховное расположение к ним. Эти образы запечатлеваются главным образом через глаза (Φιλοκαλία T.Δ'. Σ.105).

Преподобный Иоанн Синайский подробно описывает развитие помысла, в ходе которого тот становится страстью. "Иное есть прилог, иное – сочетание, иное – сосложение, иное – пленение, иное – борьба и иное – так называемая страсть в душе". Рассматривая эти этапы, преподобный пишет, что "прилог есть простое слово или образ какого-нибудь предмета, впервые являющийся уму и вносимый в сердце". Здесь нет вины или греха. "Сочетание есть собеседование с явившимся образом, по страсти или бесстрастно". И это состояние еще не содержит в себе большой вины. "Сосложение есть согласие души с представившимся помыслом, соединенное с услаждением". Это бывает плохо или хорошо, смотря по устроению подвизающегося. "Пленение есть насильственное и невольное увлечение сердца, или продолжительное мысленное совокупление с предметом". Пленение иначе судится в час молитвы и иначе – во всякое другое время. "Борьбою называют равенство сил борющего и боримого в брани", когда душа противодействует совершению греха. Эта борьба "бывает причиною венцов или мучений". Наконец, следует страсть, которою, как мы уже сказали, "называют уже самый порок, от долгого времени вгнездившийся в душе и чрез навык сделавшийся как бы природным ее свойством, так что душа уже произвольно и сама собою к нему стремится". Такая страсть или усмиряется подобающим покаянием, или ведет к наказанию в будущем веке (Леств. 15:73).

Помимо этого развития каждой страсти, состоящего в превращении помысла в страсть в человеческой душе, святые отцы описывают и иное развитие. Речь идет о развитии страстей с возрастом. Святитель Григорий Палама сообщает, что страсти с малых лет развиваются в следующем порядке. Вначале возрастают страсти вожделевательной части души, то есть любостяжание и сребролюбие. Поэтому малые дети стремятся обладать вещами, а с возрастом начинают требовать денег. Затем развиваются страсти славолюбия. Славолюбие выражается в двух видах. Первый из них – это мирское славолюбие, направленное "на телесную красоту и пышность одеяний", второе же славолюбие поражает людей добродетельных и проявляется в высокомерии и лицемерии, посредством которых враг пытается разорить духовное богатство души. Наконец, вслед за любостяжанием и славолюбием появляется сластолюбие, то есть чревоугодие, "от которого происходит всякая плотская нечистота". В то же время святитель Григорий делает интересное замечание. Хотя сластолюбие "и естественные движения, относящиеся к деторождению, проявляются уже у грудных детей", тем не менее они "не указывают на болезнь души". Естественные страсти не подлежат осуждению, поскольку они созданы благим Богом, "чтобы мы с помощью их ходили в добрых делах" (ср.: Еф. 2:10). Страсть является злом, когда мы попечение о плоти превращаем в похоти (Рим. 13:14). Итак, в общем можно сказать, что, по словам Григория Паламы, в младенческом возрасте развиваются страсти любостяжания и сребролюбия, в детском – славолюбия и потом – сластолюбия (Φιλοκαλία T.Δ'. Σ.100-105. Ср. Добр Т.5. С.267-269).

Разумеется, о страстях, как душевных, так и телесных, судить нелегко. В них сложно разобраться, потому что производящие их бесы обычно скрываются, так что мы не можем различить их. Вот почему для различения и исцеления страстей необходим хороший целитель, знаток этой скрытой внутренней жизни, который был бы вместилищем Всесвятого Духа. Это различение является одним из величайших даров Всесвятого Духа. Преподобный Иоанн Синайский приводит такой пример:

"Как, черпая воду из источников, иногда неприметно зачерпываем и жабу вместе с водою, так часто, совершая дела добродетели, мы тайно выполняем сплетенные с ними страсти. Например, со страннолюбием сплетается объядение, с любовию – блуд, с рассуждением – коварство, с мудростию – хитрость, с кротостию – тонкое лукавство, медлительность и леность, прекословие, самочиние и непослушание; с молчанием сплетается кичливость учительства; с радостию – возношение, с надеждою – ослабление, с любовию – опять осуждение ближнего, с безмолвием – уныние и леность, с чистотою – чувство огорчения, со смиренномудрием – дерзость" (Леств. 26:58).

Из этих слов ясно, что от человека требуется великое внимание, чтобы распознать страсти. Ведь мы можем думать, что упражняемся в добродетели, в действительности же служим делам диавола, возделываем страсти. Необходимо следить за "жабой", под которою вообще подразумевается страсть тщеславия. Эта страсть оскверняет делание заповедей.

По словам того же святого, бес сребролюбия "часто принимает лицемерный образ смирения", а бес тщеславия или славолюбия побуждает к милостыне (Леств. 26:84). Поэтому внимание, помимо всего прочего, требуется и для того, чтобы уметь различить бесовское лукавство, даже когда мы заняты возделыванием добродетелей. Преподобный также приводит случай, когда он, побежденный бесом лености, думал оставить келлию. Однако, когда пришли некие странники, хвалившие его как безмолвника, тогда помысл разленения тотчас же оставил его, будучи прогнан тщеславием. И преподобный удивился, как бес тщеславия сопротивляется всем лукавым духам (Леств. 27:44). Точно так же бес сребролюбия особенно сильно нападает на нестяжательных, "и когда не может их одолеть, тогда, представляя им нищих, под видом милосердия увещевает их, чтобы они из невещественных опять сделались вещественными" (Леств. 26:145).

Другой вопрос, на который святые отцы обращают внимание в своих сочинениях, – как мы можем узнать о существовании страсти? Конечно, важную роль здесь играет рассудительный и бесстрастный старец, который мог бы видеть движения души и исправлять нас. Однако, помимо этого, существуют и иные способы обнаружить существование и действие страстей.

"Признаком того, что кто-либо добровольно исполняет страсть, служит его смущение в то время, когда его обличают или исправляют в ней. А без смущения переносить обличение, то есть вразумление, есть признак того, что кто-либо был побежден страстию или исполнил ее по неведению" (Авва Дорофей. С.190).

Иными словами, вразумление и смущение либо его отсутствие обличают наличие страсти, а также ее добровольный или невольный характер. "В душах наших скрываются худейшие страсти; явными же они делаются, когда обличатся дела их" (Преп. Фалассий. Добр. Т.3 С.305).

Преподобный Максим, пытаясь точно определить, что такое страсть, пишет, что "иное есть вещь, иное помышление, иное страсть: вещь – например, муж, жена, золото и прочее; помышление – простое воспоминание о чем-либо из сказанного; страсть – или бессловесная любовь, или безрассудная ненависть к чему-либо из того" (Добр. Т.3. С.202-203). Точно так же авва Дорофей, проводя разграничение между грехом и страстью, пишет, что "иное суть страсти, и иное грехи. Страсти суть: гнев, тщеславие, сластолюбие, ненависть, злая похоть и тому подобное". Грехи же – это действия страстей. Таким образом, "можно иметь страсти, но не действовать по ним" (Авва Дорофей. С.23). Из этих слов ясно, что человек может быть исполнен страстей и, однако, не уметь понять этого, поскольку ему не представилось случая совершить какой-либо грех. Вот почему необходимо всестороннее лечение под руководством рассудительного и опытного духовника.

Чтобы закончить этот раздел, необходимо вкратце упомянуть о том, каковы бывают ужасные последствия страстей. В некоторых местах мы уже указывали, что страсти умерщвляют наш ум. Теперь нам хотелось бы сказать об этом подробнее.

Восстание страстей "в устарелом теле и душе освященной" есть осквернение души (Св. Марк Подвижник. Добр. Т.1. С.545).

"Как птица, привязанная за ногу, начавши подниматься вверх, стягивается опять на землю... так ум, не достигший еще бесстрастия... влекомый страстьми, стягивается опять на землю" (Св. Максим Исповедник. Добр. Т.3. С.175).

Страсти заставляют человека прилепляться к земному.

"Предосудительные страсти суть узы, держащие ум в чувственности" (Преп. Фалассий. Добр. Т.3. С.305).

Часто случается, что страсти оскверняют душу по прошествии некоторого времени, подобно некоторым вредным для тела яствам, которые "по некотором времени или день спустя производят в нас болезнь" (Леств. 15:56). Отсюда опять-таки явствует, что от страстей душа заболевает.

Страстная душа есть мастерская лукавых помышлений, и "из сокровищницы своей износит она худое" (Преп. Фалассий. Добр. Т.3. С.305).

Ум, умерщвленный страстьми, не может ни понять совета, ни даже подчиниться духовному наставлению (там же, с.312).

"Каждая страсть несет в себе семя смерти".

Страсти – это ад. Страстная душа "всегда мучится, несчастная, своим злым навыком, имея всегда горькое воспоминание и томительное впечатление от страстей, которые беспрестанно жгут и опаляют ее". Это мучение является началом, неким малым подобием иного мучения в тех страшных местах, где будут находиться "мучимые в оных тела, которые служат душам только для усиления страданий, а сами не истлевают", и где будет страшный огонь и тьма (Преп. Фалассий. Добр. Т.3. С.305).

"Мзду за подвиги в добродетели составляют бесстрастие и ведение. Ибо они виновниками бывают для нас Царствия Небесного", в то время как страсти и неведение становятся виновниками муки вечной (Св. Максим Исповедник. Добр. Т.3. С.184).

Святитель Григорий Палама, объясняя евангельское повествование о том, как бесы вышли из бесноватого и вошли в свиней, которые бросились после этого в море, пишет, что "свинская жизнь намекает" на всякую лукавую страсть по причине ее нечистоты. "Свиньи же – это, конечно, те, которые носят одежду, оскверненную плотью⁶

Таким образом, страсти совершенно умерщвляют наш ум и приготовляют нам адские муки. Чтобы ум мог освободиться от них и радоваться в Боге, необходимо духовное лечение. Об этом лечении сейчас и пойдет речь.