Мейстер Экхарт. ПРОПОВЕДИ И РАССУЖДЕНИЯ

<<< ОГЛАВЛЕHИЕ >>>

"Ищите Царствия Божия и правды Его, и все остальное приложится вам" (Матфея 6, 33). Когда Христос велит нам искать Царствия Божия, то прежде всего должно нам понять, что это за Царствие такое? От вас требуется серьезное сотрудничество. Царство Божие это Он Сам во всей подлинности Своей. Но это Царство воспринимаем мы и в своей душе! Поэтому Христос говорит также: "Царство Божие внутри вас".

Теперь обратите все внимание на то, первое, Царство! Умудренные в вещах божественных утверждают, что особенности этого Царства – единство сущности при Троичности в Лицах. Вопрос в том: где же подлинная обитель блаженства Божия? На это мы отвечаем так: блаженство Божие хотя и пребывает в Боге всегда одним, постоянным, но для нашего разумения Бог неизмеримо блаженнее в единстве сущности, нежели в Троичности Лиц, что и хотим мы доказать. Начнем с происхождения Лиц Божества.

"В Начале было Слово", – с этого начинает святой Иоанн. Это начало или Первоисточник Слова есть Бог-Отец, как доказано у Августина. Возникает вопрос: не имеет ли и Отец начала? И на это отвечаем мы: да! Но начало Его изначально и неисповедимо, что и хочу я доказать.

В Божестве, говорят богословы, надо различать сущность и осуществление ее. В области божественного сущность означает Божество в более узком смысле, и это есть первое, что мы постигаем в Боге. Божество полагает основу для дальнейшего божественного самосовершенствования. Согласно этому, Оно есть в Себе Самом пребывающее неизменное Единство и парящая тишина; но в то же время и источник всех обособлений, поэтому необходимо сказать "родник". Это первое выявление мы называем сущностью. Ибо наиболее подходящее выражение и первое определение для Божества, которое можно применить, есть Сущее. Это существование, взятое в чистом смысле, в котором "Бог" есть действительно нечто сущее, не означает, однако, что все сущее есть уже "Бог".

Что можем мы еще предположить о происхождении Отца? Названием "родник" мы даем Ему ближайшее определение: так как Божество в основе Своей есть Разум, божественная сущность исходит из Божества, как понятие – "Иное" (Иное, и все же – не иное, ибо это обособление есть чистое понятие, а не что-либо вещественное).

Спрашивается, которое из этих определений подойдет к Лику Отца? Ответ наш будет: Сущность в Божестве; но теперь уж не в прежней своей неопределенности, а как начало рождающее. Это есть определение, которое выделяет Отца как божественное Лицо. Но в Отце уже заключена вся полнота Божества. Таким образом, первое Лицо непроизвольно возникает из Божества: не в силу деятельности первоисточника. Ибо последний не владыка над самим собою. Поэтому когда святой Иоанн говорит: "В Начале было Слово", не надо понимать этого так, что Начало есть Божество или Божественная Сущность, но лишь Отец есть действенная первопричина Сына.

Исследуем теперь, каким образом в Отце заключен уже и Сын. Когда Отец смотрит внутрь Себя, Он в Себе постигает как деятельное начало еще заключенную в Нем, но устремляющуюся наружу божественную природу Свою. К этой сущности как к рождающей силе (а тем самым и к природе) присоединяется бытие "в себе". Но та самая природа, которая в Отце содержится как деятельная, в Сыне содержится как воспринимающая и распадается при этом на два самосущих. Так от Отца Сын получает полную божественность. Ибо когда за обособленностью Лиц постигнут единую природу, тогда постигнут, что такое рождение преходящего преходящим, божественного божественным.

И через это сущность приобрела образ. Учат святые и наставники, что как Лица берут свое начало в божественной сущности, так и сущность первоначально устанавливается Лицами. И наоборот, лица – соответствующим обособлением Сущности. Как понятие "Отцовство" явно предполагает Отца, так понятие "Сыновство" явно предполагает Сына. Рождающий и Рожденный суть последние определения, которые еще относятся к божественной сущности: Они для нее качества дополнительные, а не самостоятельные.

И Слово было у Бога. Теперь обратите внимание, что Слово то же, что от Отца рожденный Сын, хотя и остается внутри сущности, но в то же время выделяется как Лицо!

Каждому разумному понятию – так учат наставники – соответствует понятное слово. Когда Бог-Отец внутренне постигает Самого Себя, Его собственная природа становится предметом Его понимания: Отец замечает Себя. Этим прибавляется к природе еще одно определение, которое называется самосознанием.

В этом смысле Сын остается, по существу, в Отце; и все же противополагается Ему как Лицо соответственно тому, как двоякая цель этого действия.

Таким образом, Сын родится и исходит из Отцовского сердца, "Слово" произнесено как говорит вечная мудрость: "Я вышла из уст Всевышнего": произошла из понимания своей собственной сущности как существенное слово Божественного Отца.

"И Слово было у Бога" означает следовательно: как отдельное от Отца Лицо, что здесь и разъясняется.

Заметьте, что дальше рождают эти двое в своем союзе Святого Духа. Вот разъяснение учителей: когда Отец, любя, изливается в Сына, то и тут также возгорается любовь и вновь отныне изливается Сын в Отца. Это излияние себя обоих из любви есть установление общего духа, духа Отца и Сына.

Спрашивается: в том же ли смысле Дух Святой есть определение божественной природы, как и Сын? На это скажем: нет! Ибо для этого он должен был бы, подобно Сыну, происходить от движения божественной природы. А это не так, ибо тогда в Божестве было бы два Сына. Наоборот, особое свойство Святого Духа прежде всего одарять божественной природой; Его исхождение принадлежит к свободной области воли; поскольку только Сын, согласно своему природному происхождению, есть подобие Отца, а не Дух Святой, то и взаимный обмен происходит лишь между Родившим и Рожденным, а не с Духом Святым.

Во всем этом, благородная душа, постарайся найти разумом Царствие Божие. Говорит же святой Иоанн: и Слово было Бог. Это указывает нам на Единосущность Лиц в Божественной сущности. Восстань, благородная душа, вознесись в божественное чудо! Ах, в то высокое чудо, где Три Лица соединены в одну единую сущность. Лишь тут, в таком полном единстве, где Сущий превыше всех существ, Бог есть в Себе Самом Царство.

Возникает вопрос: не может ли Божественная сущность уже как таковая, без разделяющих выявлений (учителя называют их вечными ликами жизни) заключать блаженство Божие, а вместе с ним и блаженство творений? На это мы отвечаем: нет! Ибо сущность в чистом своем виде тождественна в Боге и творениях. Наоборот, блаженство Бога и блаженство души заключается в Божественной сущности, поскольку она имеет в себе все определения, которые мы назвали вечными ликами жизни, те, что прежде всего осуществляют эту сущность!

Однако некоторые учителя говорят: душе достаточно сосредоточиться только на одном из этих обликов, оставляя другие в стороне, чтобы быть блаженной. Но это не так! Ибо тогда каждый из этих обликов, отделенный от сущности, должен был бы иметь основу в себе самом, а это невозможно. Поэтому такое утверждение неверно. Наоборот, в том заключается блаженство души, что она постигает как единое целое эти вечные лики жизни, эти расчлененные выражения божественной Сущности. Ибо здесь нет никакого деления, здесь Бог есть сверхсущее Единое блаженство для себя самого и всех творений в полном осуществлении своего Божества! Знайте, что Сам Бог в этом Единстве постиг разделение не иначе, как в одном крепко замкнутом целом! В этом единении Он свободен: никогда Божество не делало "того" или "этого" – Бог же изначала творит все вещи. Где Бог является творцом, там Он разнообразен и познает всякое разнообразие; где Он – Одно, там Он волен и свободен от всякого дела, но в этой единосущности Он познает только то, что Он есть подлинно в Себе Самом.

Вот это означает – Слово было Бог: Единосущность. Оно было в Начале у Бога, как ему равное по мудрости, истине, благости, по всякому основному совершенству это восходит до вечных ликов жизни, до выявления и полноты божественной сущности!

Так прежде всего надо понимать сверхсущее единство в Царстве Божием, которого ищет Дух, так его познавать и так к нему стремиться.

С другой стороны, под Царством Божиим разумеем мы душу. Ибо душа создана подобной Божеству. Поэтому все, что тут сказано о Царстве Божием, поскольку Сам Бог есть это Царство, можно поистине сказать и о душе. Все через Него было, говорит дальше святой Иоанн. Под этим понимать надо душу, ибо душа есть все. Она все, так как она – подобие Бога. Как таковое она также – Царство Божие. И как Бог есть в Себе Сущий без начала, так в царстве души Он есть Сущий без конца. Потому Бог в душе, говорит один учитель, что все Его богобытие покоится на ней. Это есть высшее состояние, когда Бог – в душе, выше того, чем когда душа – в Боге: что она – в Боге, от этого она еще не блаженна, но блаженна от того, что Бог в ней. Верьте: Бог – Сам блажен в душе! Ибо, если Бог и выходит из Себя Самого, когда творит душу, Он тем самым и утверждает Себя в ней настолько, что и свое Божеское сокровище и свое Божественное Царство все вкладывает в душу: "Царство Божие подобно сокровищу, скрытому в поле", – говорит Христос. Поле это – душа, где сокрыто лежит сокровище Царства Божия. Поэтому и Бог, и всякое творение блаженны в душе.

То, что мы говорим о душе, относится к ней, поскольку она есть подобие Божие; поэтому исследуем, на чем основано это подобие. На силах, отвечает один учитель, и обыкновенно это считается верным. Но такое положение верно лишь тогда, когда его правильно понимают: если разуметь тут силы как нечто раздельное, то это не есть последняя правда; если принять их как наивысшее, что может, явить душа – слияние в Едином, – тогда положение верно.

Тут, именно в подобном божественном деянии, душе подобает еще раз проникнуть взором, духовным и непосредственным, в Божественную природу. В этом деянии овладевает она собственной своей высшей наидействительной сущностью в Боге. В этом деянии для прообраза души все вещи божественны. Ибо этот прообраз в таком наиболее свойственном ему деянии, по существу, есть Сам Бог и он блажен. Но не для своего сознания: в тот самый миг, когда он смотрит в себя и себя видит, он в то же время постигает и Бога как непосредственно Сущего в нем. Поэтому блажен он, по существу, от себя самого для своего самосознания в силу божественной сущности. Один учитель говорит: этот прообраз непосредственно исходит от Бога и в тот же миг постигает себя действием разума как безраздельно заключенного в Боге. Таким образом, его происхождение из божественной сущности и пребывание в ней являют для постижения разума две стороны одного и того же духовного свершения.

Знайте, как Бог жив, что тут, в прообразе своем, душа никогда не познала ничего конечного как конечное, а также не было для нее в этом ни пространства, ни времени! Ибо прообраз души – все вещи – все едино в этом прообразе. Как мало изменяется божественная природа от всего, что принадлежит конечному, так же мало и этот прообраз изменяется от всего, что вступило во время. Ибо он постигает все вещи и поступает с ними по закону жизни Божества.

Теперь можно спросить: если таким образом это Царство есть в нас, почему оно нам неизвестно?

На это мы отвечаем так: при той природной склонности, которую душа питает к творениям, все ее действие должно брать свое начало в образах конечных вещей. (И многие думают, что и прообраз этот также относится к этой области. Никогда! Такие люди до отчаяния мало понимают благородную природу души.) Это действие в конечном есть дело обыденного рассудка. Хотя деятельность его и берет свое начало в высшей области мысли, она начинается с образа разума, который по содержанию определяется образом воображения, но по существу тем наивысшим, Богосозерцающим прообразом; им же душа так обогащается, что становится способной постичь правду всех вещей. К этой деятельности ума устремляется тотчас воля, которая есть не что иное, как свечение чувств. И таким образом обыкновенный рассудок принимает вещи за нечто действительное; а воля принимает их за добро! Следовательно, вещи всегда имеют предметом своей деятельности самих себя. Поэтому они далеко не постигают Бога. Ибо Бог и не добр, и не действителен. И в той же мере, как Бог отрешен и отделен от всего, что может понимать творение, так же точно относится к этому и высшее подобие Божества.

Но, спросят, нет ли между Богом и творениями взаимного стремления друг к другу? Мы ответим следующее. Бог не томится по творению, ибо Бог смотрит всегда лишь в Самого Себя! Но творение томится по Богу. Ибо все, что когда-либо излилось, взирает в оцепенении на Него. Применим это к прообразу. В тот миг, что он впервые бросает взор из Бога наружу, устремляет он его опять внутрь, чтобы с "непокрытым лицом" (без посредства) постичь божественную сущность. Благодаря этому действию получает он всю свою сущность: прообраз есть Бог в этом своем действии и потому зовется подобием Божиим; в своем же проявлении он есть творение и потому зовется прообразом души. Итак, подумай о себе самой, благородная душа, подумай, какое великолепие ты носишь в себе! Ибо возвеличена ты в твоем Богоподобии превыше славы всех творений! Пренебреги малым, ибо для великого ты сотворена!

Вот как надо понимать, что душа есть Царство Божие. Это должно быть исключительной нашей заботой и исключительно нашим желанием; поскольку мы способны познавать Славу Божию и Славу Души!

Теперь поразмыслим, как должно нам искать Царство Божие!

В Песне Песней написано: "Разве не знаешь ты себя, ты, прекраснейшая из женщин? Тогда выходи и следуй за пастырем твоим!" О душе эти слова, ибо она прекраснейшая из всех творений; постигнув свою собственную красоту, она должна выйти. Но обрати внимание на троякий исход души из троякой сущности, присущей душе. Прежде всего сущность, которой: она обладает как творение. Во-вторых, сущность присущая ей в Сыне как в личном слове Троицы. В-третьих, сущность присущая ей в рождающей силе божественной природы, которая как действие заключена в Отце, Он же есть родник всех творений.

Теперь послушайте о первом исходе, о том, как выходит она из своей первой сотворенной сущности. Христос говорит: "Кто хочет следовать за Мной, тот да возьмет крест свой и отречется от себя!" В этом будьте так же уверены, как в том, что Бог жив: покуда человек не станет так свободен от себя, как был, когда не был, до тех пор не пройти ему никогда путем истинного самоотречения. Двояко, как уверяют учителя, надо понимать человека: с одной стороны, как внешнего, с другой – как внутреннего. Внутреннего, чьи дела духовны, внешнего, чьи дела телесны. Внутренний человек ищет Бога в жизни созерцательной, внешний же человек ищет Его в жизни деятельной.

Заметьте себе хорошенько! Я утверждал раньше и опять утверждаю: всякий внешний подвиг мало подвигает дело вперед. Он годен только, чтобы преодолевать природу еще непривычную. Но при этом вы должны проникнуться мыслью, что все внешние дела, которые может совершать человек, хоть и преодолевают природу, но действительно умертвить ее не могут. Чтоб умертвить ее, нужны дела духовные. А между тем есть много людей, которые, имея добрые намерения, только крепче держатся за себя, вместо того, чтоб от себя отречься. Истинно говорю я: все эти люди обманываются! Ибо это против человеческого разума, против соискания благодати и против свидетельства Святого Духа. Я не хочу, собственно, сказать, что тот погиб, кто видит спасение во внешнем подвиге; но без щедрого очистительного огня не придет он к Богу! Ибо кто не отвергнул себя, тот не идет за Богом, а следует мечтаниям своим, сохраняя себя самого. Во телесном подвиге так же не найти им Бога, как и в грехе. Между тем люди, всецело преданные внешнему деланию, очень почитаются в глазах света! И происходит это по сродству. Ибо люди, не понимающие ничего, кроме вещей чувственного мира, высоко ценят жизнь, которую могут понять внешними чувствами. Осел знает цену ослу.

Наоборот, в действии внутреннего человека, в так называемом созерцании Бога, различаем мы познание и любовь. В них начало святой жизни. Этой двоякой деятельностью выражена сущность души. Учителя говорят, что каждое существо живет ради собственного дела. Так как мы не можем постичь сущности иным путем, как через две эти силы, они суть наиблагороднейшее выражение того, что есть в человеке.

Раньше я говорил: добродетель есть только среднее между пороком и совершенством. Любовь же есть основное проявление всех добродетелей, без которой никакая способность не может быть добродетелью. Где бы только человек ни обнаруживал добродетель, там дела добродетели должны быть делами любви, а не человека. Любовь даст всякому хорошему делу силу привести человека к Богу. Ибо любовь, говорит святой Дионисий, такова по природе своей, что превращает человека в то, что он любит. Поэтому человек должен быть таким, чтобы вся жизнь его была любовью. В этом смысле все подвиги похвальны, как внешние, так и внутренние. "Вы должны подняться над добродетелью, тогда узрите в Сионе Господа Господствующих". Так сказал Давид.

Таким образом, созерцание Бога выше добродетелей, как я уже это пояснил: добродетель только середина между пороком и совершенством. Поэтому плод добродетели, та цель, к которой она стремится, никогда не будет достигнута, если душа не станет выше своих добродетелей. Вы можете быть уверены: пока человек, как раб себя самого, держится еще за свое "я" в образе своей добродетели, до тех пор не вкусить ему и не пожать плодов добродетели; никогда он не увидит "в Сионе Господа Господствующих", что означает: чистое созерцание Божественной сущности единым взглядом. Но добродетель – и в этом вы можете быть уверены – никогда не достигала такого созерцания!

Тут можно бы спросить: не лучше ли тогда отказаться от добродетели? На это я отвечаю: нет! Должно упражняться в них, но их не иметь! Совершенная добродетель – быть свободным от нее. "Когда исполните все, что можете, – говорит Христос, – тогда скажите: мы ненужные рабы!"

Это в пояснение того, как должна душа уйти от всех собственных дел; относительно же вопроса, как она должна потерять собственную сущность, нужно уяснить себе следующее.

У учителей встречается одна такая мысль: все вещи, созданные Богом, устроены так превосходно, что ни одна не может желать, чтоб ее не было. А между тем душа должна уйти от того, что она есть: этим требует она у духа смерти его. Но чтобы достичь в себе этой смерти, душа должна отречься от себя и всех вещей: она должна так же мало сохранить от мира и от себя самой, как тогда, когда она не была. "Если не умрет пшеничное зерно, то не умножится", – говорит Христос. Умирание есть полное похищение жизни. И так, будьте уверены, покуда мы еще живем, покуда еще в нас что-нибудь живет, до тех пор не знаем мы ничего об этой смерти! Говорит святой Павел: "Теперь я не живу". Иные понимают эту смерть так, что человек не должен жить ни для Бога, ни для себя; ни вообще ни для какого творения. Это верно, ибо умирание есть похищение всякой жизни. Но я скажу еще лучше; если б даже человек и умер для всего: для Бога, для творений, пока Бог найдет какое-нибудь место в душе, где Он мог бы жить, душа еще не мертва, не изошла еще в Ничто своей сотворенной сущности. Ибо умирание есть не что другое, как прекращение всякого "что". Этим я не хочу сказать, что этот вид бытия души обращается в такое же Ничто, каким она была раньше своего сотворения; это обращение в Ничто относится только к сохранению и обладанию.

Все теряет теперь душа: и Бога, и все творения. Странно звучит то, что душа должна также потерять и Бога. Я утверждаю: чтобы стать совершенной, ей даже более необходимо в некотором отношении лишиться Бога, чем творения. Пусть все будет потеряно, душа должна утвердиться на полном Ничто. И это также есть единственное намерение Бога, чтоб душа потеряла своего Бога. Ибо покуда она имеет Бога, познает Бога, знает о Боге, до тех пор она отлучена от Бога. Цель у Бога – уничтожиться в душе, чтоб и душа также потеряла себя. Ибо то, что Бог называется "Богом", этим Он обязан творениям. Когда душа стала творением, тогда впервые получила она Бога. Когда вновь совлекает она с себя бытие твари, тогда остается Бог перед Самим Собою тем, чем Он есть. И это есть высшая слава, которую может душа воздать Богу, предоставив Его Самому Себе и став сама свободной от Него.

Таков смысл этой смерти души, через которую должно ей стать божественной.

Но таких внутренних людей едва можно распознать. Как говорит Павел: вы мертвы, и жизнь ваша скрыта со Христом в Боге. Могут спросить, не обнаруживают ли все же чем-либо эти люди своих внутренних качеств? И я отвечаю: да! Как Христос, образ всякого совершенства, Сам, ни в чем не нуждаясь, был светом, изливавшимся наружу для всех, так и эти люди в богоподобном состоянии открыты всем, самоотрешенно обращены ко всем людям.

*  *  *

Это все относится к первому исходу души, когда она должна выйти из своей сотворенной сущности, чтоб искать Царство Божие. Во второй раз должна она выйти из сущности, присущей ей в вечном прообразе. О прообразе души учителя говорят, как о деле божественного самопознания. Но божественное самопознание в лице есть Сын. Поэтому Сын есть образец всех творений и в то же время есть образ Отца и в этом подобии находятся сущности всех творений. Но когда душа совлекает с себя свою сотворенную сущность, открывается ей сияющий несотворенный прообраз, в нем же она находит и себя как несотворенное. Ибо все заключенное в этом прообразе обладает его свойствами.

Из него должна выйти душа и это должна она сделать чрез божественную смерть. Это именно и чует душа: ни этот прообраз, ни эта сущность не суть то, чего она ищет; ибо сознает она себя в нем не свободной от различия и многообразия. Те низшие определения, которые мы установили в Божестве, уже многообразие. Но так как и эта ее вечная сущность, в которой отныне пребывает душа, согласно природе вечного прообраза принадлежит к многообразному (ибо Лица относятся к области разделения), то душа прорывается сквозь свой вечный прообраз, чтобы достигнуть Бога там, где Он является как царство чистого единства! Поэтому, утверждает один учитель, прорыв души есть нечто высшее, чем ее первый исход. Так говорит и Христос: никто не приходит к Отцу, как только через Меня! Христос есть прообраз. Оттого пристань души не в Нем, но она должна, как Он Сам говорит, пройти через Него.

Этот прорыв есть вторая смерть духа. Она гораздо важнее первой; о ней говорит святой Иоанн; блаженны мертвые, которые в Господе умирают.

"Услышьте же чудо из чудес: как может быть умирание в Том, Кто Сам про Себя говорит, что Он есть жизнь?"

На это мы отвечаем: истинно так! От рождения Сына произошли все творения и получили жизнь свою и сущность; поэтому все вещи рождаются в Сыне, поскольку они жизнь. Но когда душа должна опять возвратиться, она должна отказаться принадлежать Ему. И учат наставники: "когда Сын возвращается к единой божественной природе, Он лишается Своего свойства как Лицо; Он теряет Себя в единстве сущности", и я утверждаю то же о душе; когда она, прорвавшись, вновь теряет себя в своем вечном прообразе, это есть Умирание, в котором душа отходит в Боге.

Но когда через это для духа нет больше Бога, то нет для него больше и вечного прообраза, который тем не менее есть его первоисточник, как замечает святой Дионисий. В прообразе душе присуще еще подобие, ибо Сын подобен Отцу. Но там, где Они одно, в сущности, там подобие исчезает, ибо оно основано всегда на различии. То же утверждаю я о душе: если надлежит ей войти в божественное единство, она должна совлечь с себя богоподобие, присущее ей в вечном прообразе.

Об этом Дионисий и говорил; высшая радость духа связана с уничтожением его прообраза. Бог, так говорит один языческий мудрец, есть Тот, Чье подобие наполняет мир, и место Его пребывания – нигде. Поэтому душе не найти пребывания Божия, пока она сама не перестанет быть там, где она всегда может найти себя как нечто сотворенное или несотворенное, как и было сказано раньше о прообразе. Кто хочет прийти к Богу, говорит один учитель, тот приди как "ничто".

Это вторая смерть и второй исход, когда душа выходит из сущности, которую она имеет в вечном прообразе, чтобы искать Царство Божие. Третья сущность, из которой она должна выйти, есть рождающая божественная природа.

Природа является в Отце, творческой, и Бог-Отец, так говорят согласно учителя, сознает свою природу, становясь источником Слова и всех творений (учителя настаивают на различии между сущностью и природой. Но сущность, поскольку она является творческой в Отце – сама природа. Таким образом, различие существует только в понятии). И как только Бог становится творцом для всех творений, по крайней мере, так следует по этому учению, открывается всем творениям хотя бы как залог, свет мира.

Но в этом не видим мы еще божественного единства в его высшем облике, а потому нет и тут пристани для души. Заметьте это хорошенько: душа должна умереть и для всякого божественного движения (которое мы определяем как божественную природу), если она хочет достичь наисущественного в Боге, где Он пребывает без всякого деяния. Ибо прообраз души, созерцая во всей беспредельности в себе сущее Божество, свободное от всякой деятельности, дает таким образом указание душе, куда должна быть устремлена она в своем умирании.

Хорошо, теперь будьте внимательны! Божество парит в Себе Самом, Оно Себе Самому – мир. Поэтому Бог как Божество выше всего, что творение как таковое когда-либо постигало или может постичь: Он обитает, как говорит святой Павел, в свете, куда никто не может проникнуть. Когда душа выходит из своей сотворенной сущности, где она находит себя в своем прообразе, и достигает божественной природы, где не обнимет ее еще Царство Божие, и открывается ей, что в него не может проникнуть никакое творение, – тогда пробуждается в ней сознание собственного достоинства, и она идет своим путем вперед, не печалясь больше о Боге! И тут наконец умирает она своей высшей смертью. В этой смерти исчезает для нее всякое желание, и все образы, и всякое постижение, и всякий облик: она утрачивает всякое бытие. Как Бог жив, в этом вы можете быть уверены: как мертвый, телесно умерший, не может пошевельнуться, так не может и душа, умершая этой духовной смертью, представлять для других людей какой-либо упор, какое-либо явление. Этот дух мертв и погребен в Божестве: Божество не живет ни для кого другого, как только для Себя Самого. О благородная душа, вкуси же от этого великолепия! Несомненно: покуда ты не отдала себя всецело и не потопила себя в бездонном море Божества, ты не можешь познать ее, эту божественную смерть!

Когда душа, таким образом, теряет самое себя на всех путях своих, как тут написано, тогда открывается ей: что она и есть то, что так долго, так безуспешно искала. В прообразе, где Бог пребывает в Своем полном Божестве, как царство Сам в Себе, тут познает душа свою собственную "красоту". И должна теперь "изойти", чтоб проникнуть в себя самое, увидать, что она и Бог – одно блаженство, одно царство. И это находит она в конце концов без искания. Согласно слову пророка: я излил душу мою в себя самого!

Так говорит святой Павел: "Ничтожными счел я страдания этого века по сравнению со славой грядущего, которая должна нам открыться". Итак, обрати свое внимание: я раньше утверждал и еще утверждаю, что уже теперь обладаю всем тем, что суждено мне в вечности! Ибо Бог со всем Своим Блаженством и в полноте Своего Божества пребывает в этом прообразе. Но это сокрыто от души. (Как говорит пророк: во истину, Господь, Ты Бог сокрытый.) Это сокровище Царства Божия, его сокрыли время, и многообразие, и собственные деяния души – словом, ее сотворенность. Но по мере того, как душа, грядя вперед, расстается со всем этим многообразием, открывается в ней Царство Божие.

Без сомнения, для души это возможно лишь с помощью благодати: когда ей открывается это, тогда действует благодать. В прообразе же это только естественно: тут душа есть Бог! И тут наслаждается она всеми вещами и правит ими как Бог! Здесь душа не принимает больше ничего ни от Бога, ни от творений. Ибо она есть сама то, что содержит, и берет все лишь из своего собственного. Здесь Душа и Бог – одно. Здесь наконец нашла она, что Царство Божие она сама!

*  *  *

Теперь можно спросить: через какой подвиг лучше всего душа может этого достичь?

На это мы ответим так: она должна до самой смерти оставаться послушной Богу и не бояться смерти. Как говорит святой Павел: "Христос был послушен Отцу до самой смерти на кресте; поэтому Отец возвеличил Его и дал Ему имя, которое превыше всех имен". То же утверждаю я и о душе, если она действительно пребудет послушной Богу до смерти, Он возвеличит ее и даст ей новое имя, которое превыше всех имен.

Как Божество не имеет имени и чуждо всякого наименования, так же не имеет имени и душа. Ибо она то же, что и Бог. О чем также говорит Христос: "Я не зову вас теперь больше моими рабами, но моими друзьями. Ибо все, что услышал Я от Отца Моего, открыл Я вам". Друг есть второе "я", говорит один языческий мудрец Бог для того стал моим вторым "я", чтоб я стал Его вторым Он; или, по Августину, Бог стал человеком, чтобы человек стал Богом. В Боге же душа получает новую жизнь: тут воскресает она из смерти в жизнь Божества. Тут изливает на нее Бог Свою Божественную полноту, тут получает она новое имя, которое превыше всех имен.

Мы вошли, говорит святой Иоанн, из смерти в жизнь, если мы любим. То же разумел и Христос, когда говорил; ищите прежде всего Царство Божие и правду Его!

Обсудим далее, как же приложится нам все остальное? Это положение понимаем мы двояко. Первый смысл таков: все, что только имеется совершенного в вещах мира, мы находим в первом Царстве. Ко второму относится указание: неукоснительно, но твердо сохранять это совершенство во всех делах наших: человек должен исполнять все свои дела согласно духу Царства Божия. Будьте уверены: если кто поступает так, что его дела могут умалить его, он не поступает в духе Царства Божия! Поэтому, если наши дела совершаются по-человечески, в них скоро появляется раздор и несогласие; если же человек творит их в духе Божием, он пребывает с миром во всех делах своих.

"Когда Бог сотворил все вещи, он посмотрел на них, и они были хороши", – говорит Писание. То же утверждаю я и о душе: поскольку она видит все дела свои в Царствии Божьем – они все совершенны; ибо когда все дела равны, самое малое мое дело есть самое большое, и самое большое есть самое малое мое дело. Наоборот, если принадлежат дела человеку, то они не совершенны. Ибо в самих себе дела суть нечто многообразное и приводят человека к разделению; потому и близок он в них всегда к раздору. Отсюда и это обращение Христа: "Марфа, ты заботишься о многом; одно только нужно!" Верьте мне: к совершенству принадлежит и то, чтобы человек настолько возвысился в своем действии, чтобы все дела его устремлялись к одному делу.

Это должно совершиться в Царствии Божием, где человек есть Бог. Тогда божественно ответят ему все вещи, тогда и человек будет владыкой всех дел своих. Ибо я воистину говорю вам: все дела, которые человек исполняет вне Царства Божьего, – это все дела мертвые, те же, что он творит в Царстве Божьем, – это дела живые. "Бог любит дело Свое", – говорит о них пророк. Поэтому такие люди, действуют они или нет, остаются в неизменном покое. Ибо дела не дают им ничего и ничего у них не отнимают.

И душа, действующая сообразно строю Царствия Небесного, подобна Богу, Он же и в делах Своих пребывает в мире и неподвижности.

Так надо понимать слова: все остальное приложится вам.

*  *  *

Речь эта обращается лишь к тому, кто уже назвал ее своей, как собственную жизнь, или, по крайней мере, обладает ею, как жаждой сердца своего.

Чтоб открылось нам это, в том да поможет нам Бог! Аминь.