ЧЖУАН-ЦЗЫ | ОГЛАВЛЕHИЕ Глава XVII ОСЕННИЙ РАЗЛИВ 92Пришло время осеннего

Глава XVII

ОСЕННИЙ РАЗЛИВ

[92] Пришло время осеннего разлива вод. Сотни потоков устремились в Желтую Реку, и она разлилась так широко, что на другом берегу невозможно было отличить лошадь от коровы. И тогда Дух Реки Хэбо возрадовался, решив, что в нем сошлась красота всего мира. Он поплыл вниз по реке на восток и достиг Северного Океана. Долго смотрел он на восток, но так и не увидел предела водному простору. В недоумении повертел он головой и, глядя на раскинувшуюся перед ним ширь, сказал со вздохом Духу Океана по имени Жо: "В народе говорят: "Узнал сотую часть Пути и уже мнит, что не имеет себе равных". Это сказано про меня! Мне приходилось слышать, как свысока судили об учености Конфуция и без почтения отзывались о подвиге Старшего Ровного, и я не верил этому. Но теперь, видя, сколь вы могучи, я не могу не прийти к воротам вашего дома, иначе мне суждено вовеки быть посмешищем в глазах великих мужей!"

– С лягушкой, живущей в колодце, не поговоришь об океане, ведь она привязана к своей дыре, – ответил Дух Океана Жо. – Летней мошке не объяснишь, что такое лед, ведь она стеснена сроком ее жизни. С ограниченным ученым [93] не поговоришь о Великом Пути – ведь он скован своим учением. Ты сейчас вышел из своих берегов, увидел великий Океан и понял свою ничтожность. Значит, с тобой теперь можно толковать о великой истине.

В мире нет воды большей, чем Океан. Все потоки земли днем и ночью вливаются в него, а он не переполняется. С незапамятных времен через проход Задние Ворота из него выливается вода, а он не мелет. Ни весной, ни осенью не меняется в нем уровень вод, не ведает он ни потопа, ни засухи. Невозможно даже сосчитать, во сколько раз он больше самых больших рек! И если я сам никогда не находил в этом повода для гордости, то потому лишь, что, объятый Небом и Землею и питаемый силами Инь и Ян, я в этом огромном мире – все равно что камешек или кустик на большой горе. Если я столь ничтожен перед лицом мира, как могу требовать многого для себя? Но перед Небом и Землей даже весь мир в пределах четырех морей – все равно что муравьиная кочка среди огромного болота. А Срединная страна на этом свете – не более чем рисовое зернышко среди просторного амбара. Мы говорим, что вещей в мире "бесчисленное множество", а человек – лишь одна из них. И перед лицом этого великого разнообразия вещей разве не кажется он всего лишь крохотной волосинкой на теле лошади? Все то, ради чего передавали друг другу власть Пять Царей, боролись за главенство Три Правителя [94], чему посвящали свои помыслы человеколюбивые мужи, а мужи ответственные – свои труды, вполне в этом умещается! Старший Ровный, отвергнувший эту малость, прославился в веках, а Конфуций, рассуждавший о ней, прослыл великим ученым. Эти люди считали себя величайшими мужами земли. Но не таков ли и ты сам, посчитавший себя величайшей пучиной мироздания?

– В таком случае должен ли я считать великими Небо и Землю, а малым – кончик волоска? – спросил Дух Реки Хэбо.

– Нет, – ответил Дух Океана Жо, – среди вещей мера не имеет устойчивого значения, время не знает остановки, границы вещей непостоянны, начала и концы не установлены раз и навсегда. Вот почему мудрые люди охватывают взором разом далекое и близкое и поэтому не считают малое ничтожным, а большое – великим. Ибо знание меры вещей само не имеет конца. Эти люди досконально постигли и прошлое, и настоящее, а потому привольно странствуют сердцем в беспредельном просторе. Они не тянутся за недостижимым, ибо знают, что время не останавливается ни на миг. Зная о незыблемом порядке наполнения и опустошения, они не радуются, обретя что-либо, ибо удел наш непостоянен. Они ясно понимают неизменный Путь, а потому не радуются жизни и не горюют о смерти, зная, что начала и концы спутаны и ненадежны. Прикинь-ка, много ли человек знает? Его знания не сравнятся с тем, что ему неведомо. А время его существования не сравнится со временем его несуществования. Тот, кто, опираясь на крайне малое, пытается постичь крайне большое, обязательно впадет в заблуждение и останется навеки неудовлетворенным. Если вот так смотреть на вещи, то откуда мне знать, можно ли считать кончик волоска образцом предельно малого, а Небо и Землю – образцом предельно большого?

– В мире любители рассуждать говорят: "Мельчайшее лишено формы, величайшее нельзя охватить" [95]. Это верно?

– Если на великое смотреть, исходя из малого, то оно покажется беспредельным. А если на малое смотреть, исходя из великого, то оно покажется незаметным. Ведь внутренняя сущность – это неразличимо-мелкое, а внешний предел – это необозримо-великое. Следовательно, различие между ними есть не более чем условность: все зависит от того, с какой стороны посмотреть. И тонкое, и грубое присутствуют в каждой форме. Бесформенное же не поддается делению, а необъятное нельзя исчерпать счетом. То, о чем можно поведать словами, – это грубая сторона вещей. То, что может быть постигнуто мыслью, – это тонкая сторона вещей. А то, о чем нельзя поведать словами и что не может быть постигнуто мыслью, не относится ни к грубому, ни к тонкому.

Посему великий человек деяниями своими не причиняет вреда людям, но и не выделяется пристрастием к человечности и долгу. Он усердствует не ради выгоды и не презирает обязанности даже презренного привратника, к богатству не стремится, но и от дел насущных не бежит; живет, не пользуясь услугами других, но и не стремится непременно кормить себя сам, а на подлых и алчных не смотрит свысока. Поведением своим он не похож на простых людей, но и не мечтает стоять над ними. Он живет "как все" и не восстает против пустословия и обмана. Все награды и чины мира не вскружат ему голову, все унижения и наказания мира не опозорят его, ибо он знает, что истинное и ложное невозможно отделить друг от друга и невозможно провести границу между великим и малым. Я слышал такие слова: "Человек Пути остается безвестным. Человек совершенных свойств ничем не владеет. Великий человек лишен самого себя". Вот высшая истина человеческой судьбы.

– Где же искать грань между ценным и ничтожным, большим и малым – вне вещей или внутри их? – спросил Дух Реки Хэбо.

– Если смотреть на это, исходя из Пути, то вещи не Ценны и не ничтожны, – ответил Дух Океана Жо. – А если смотреть на это, исходя из вещей, то сами себя они считают Ценными, всех прочих ничтожными. Если смотреть на это, исходя из обычая, то граница между ценным и ничтожным не зависит от самих вещей. Если смотреть на это, исходя из различий между вещами, и считать великим лишь то, что кажется великим, тогда среди вещей не окажется ни одной, которая не была бы великой. А если считать малым лишь то, что кажется таковым, тогда среди вещей не окажется ни одной, которая не была бы малой. Если знать, что Небо и Земля – как просяное зернышко, а кончик волоска – как высокая гора, тогда станут понятны и различия в величине вещей. Если смотреть на это, исходя из заслуг, и считать имеющими заслуги лишь тех, кто сам себя таковым считает, тогда в мире не будет вещей, которые не имели бы заслуг. А если не считать имеющими заслуги тех, кто сам себя таковым не считает, то в мире не останется вещей, которые имели бы заслуги. Если знать, что восток и запад друг другу противостоят, но не могут быть друг без друга, тогда каждая вещь займет свое место. Если смотреть на это, исходя из наклонностей, и считать правильными тех, кто сам их считает таковыми, тогда в мире не будет вещей, наклонности которых были бы неправильны. А если считать неправильными наклонности тех, кто сам их считает таковыми, тогда в мире не будет вещей, наклонности которых были бы правильны. Если знать, что и мудрец Высочайший, и злодей Разрывающий на Части считали себя правыми, а другого неправым, тогда истоки разных наклонностей проявляются воочию.

В стародавние времена Высочайший по своей воле уступил престол Ограждающему, и тот стал великим царем, а Куай уступил престол Чжи, и тот бесславно сгинул. Испытующий и Воинственный оспаривали престол и стали правителями, а Богун оспаривал престол – и погиб. Если судить по этим примерам, соперничество за престол или отказ от него, поведение мудрого Высочайшего или злодея Разрывающего на Части могут быть подходящими или неподходящими в зависимости от обстоятельств, а потому и значение их изменчиво. Тараном можно пробить крепостную стену, но им нельзя заткнуть брешь – стало быть, у этого орудия есть свой особый способ применения. Скакун Хуалю [96] пробегал за день тысячу ли, но в ловле мышей он, конечно, не сравнился бы с дикой кошкой – стало быть, у этого животного были свои особые способности. Сова ночью поймает даже блоху и увидит кончик волоска, а средь бела дня таращит глаза и не видит даже горы – стало быть, у нее особенная природа. Поэтому сказать: "Почему бы не поступать только по истине и не отвергать неправду, стремиться к порядку и отвергать беспорядок?" – означает не понимать законов Неба и Земли и сущности вещей. Это все равно что признавать только Небо и отвергать Землю, признавать силу Инь и отвергать силу Ян. Ясно, что так поступать нельзя. А если кто-нибудь все же продолжает на этом на стаивать, тот или дурак, или лжец. Древние правители отрекались от престола при разных обстоятельствах, и Три Династии при разных же обстоятельствах наследовали друг другу. Того, кто не умел правильно выбрать время и поступал вопреки тогдашним нравам, люди называли узурпатором. А того, кто правильно выбирал время и следовал обычаю, люди называли человеком долга. Молчи, Дух Реки! Откуда тебе знать, где врата к славе и где – к позору, какое учение великое, а какое – ничтожное?

– Но если так, то что же мне делать, а чего не делать? – спросил Дух Реки Хэбо. – На каком основании могу я что-то принимать что-то отбрасывать, к чему-то стремиться и от чего-то бежать?

– Если смотреть на вещи, исходя из Пути, то окажется, что в мире нет ни ценного, ни ничтожного, а есть только "возвращение к истоку". Не ограничивай свои устремления, ведь так ты лишь воздвигнешь преграды на своем пути. В мире нет ни малого, ни великого, а есть лишь "уступление в круговороте". Будь же величественно-строг, словно царь земли, не выказывающий пристрастий. Будь благостей, словно божество земли, не ищущее счастья для себя. Будь всеобъятен, как весь белый свет, и нигде не ставь себе пределов. Обними все вещи одинаково – какая же из них заслуживает прежде других твоей благосклонности? Это называется "быть открытым всем пределам". Все вещи в мире уравниваются в Едином – какие же из них хуже, а какие лучше? У Пути нет ни конца, ни начала,
А все живое рождается и умирает.
Неведомо нам совершенство:
Что нынче пусто, завтра будет полным.
Не даны навеки формы вещам.
Не задержать вереницу лет.
Не остановить времени бег.
Упадок и расцвет, изобилие и скудость:
Приходит конец – и снова грядет начало!

Вот слова, раскрывающие смысл великой справедливости мироздания и закон всех вещей! Жизнь всех вещей – как скачка на коне: ни одного движения без перемен, ни одного мига без изменений! Что нам делать и чего не делать? Оставь! Все само собою свершится!

– Но коли так, то что же ценного в Пути?

Познавший Путь непременно постиг порядок природы, постигший же порядок природы непременно осознает равновесие вещей. А тот, кто осознает равновесие вещей, ничем не навредит себе. Человек совершенных качеств в огне не сгорит и в воде не утонет; ему холод и жара не страшны, его звери и птицы не погубят. Это не значит, что ему все нипочем. Я говорю о том, что он умеет отличать опасное от безопасного, покоен в счастье и несчастье, осмотрителен в сближении и отдалении, и поэтому ничто в мире не может ему навредить. Сказано ведь: "Небесное – внутри, человеческое – вовне". А жизненная сила пребывает в Небесном. Тот, кто знает деяния Неба и Человека, тот укоренится в Небесном и сам себя обретет: Вперед и назад, растягиваясь и сжимаясь, Он вернется к основе и оповестит о великом [97].

– Но что же такое небесное и что такое человеческое?

– У быков и коней по четыре ноги – это зовется небесным. Узда на коня и кольцо в носу у быка – это зовется человеческим. Поэтому говорится: "Не губи небесное человеческим, не губи своим умом собственной судьбы, не губи доброе имя своей алчностью". Строго блюди эти заповеди и никогда от них не отступай, – и ты, что называется, "возвратишься к подлинному".

Одноногий Куй [98] завидовал Сороконожке, Сороконожка завидовала Змее, Змея завидовала Ветру, Ветер завидовал Глазу, а Глаз завидовал Сердцу.

Куй сказал Сороконожке: "Я передвигаюсь, подпрыгивая на одной ноге, и нет ничего проще на свете. Тебе же приходится передвигать десять тысяч ног, как же ты с ними управляешься?"

– А чему тут удивляться? – ответила Сороконожка. – Разве не видел ты плюющего человека? Когда он плюет, у него изо рта вылетают разные капли – большие, как жемчуг, или совсем маленькие, словно капельки тумана. Вперемешку падают они на землю, и сосчитать их невозможно. Мною же движет Небесная Пружина во мне, а как я передвигаюсь, мне и самой неведомо.

Сороконожка сказала Змее: "Я передвигаюсь с помощью множества ног, но не могу двигаться так же быстро, как ты, хотя у тебя ног вовсе нет. Почему так?"

– Мною движет Небесная Пружина во мне, – ответила Змея. – Как могу я это изменить? Для чего же мне ноги?

Змея говорила Ветру: "Я передвигаюсь, сгибая и распрямляя позвоночник, ибо у меня есть тело. Ты же с воем поднимаешься в Северном Океане и, все так же завывая, несешься в Южный Океан, хотя тела у тебя нет. Как это у тебя получается?"

– Да, я с воем поднимаюсь в Северном Океане и лечу в Южный Океан. Но если кто-нибудь тронет меня пальцем, то одолеет меня, а станет топтать ногами – и сомнет меня. Пусть так – но ведь только я могу ломать могучие деревья и разрушать огромные дома. Вот так я превращаю множество маленьких непобед в одну большую победу. Только истинно мудрый способен быть великим победителем!

Чжуан-цзы удил рыбу в реке Пушуй, а правитель Чу прислал к нему двух своих сановников с посланием, и в том послании говорилось: "Желаю возложить на Вас бремя государственных дел".

Чжуан-цзы даже удочки из рук не выпустил и головы не повернул, а только сказал в ответ: "Я слыхал, что в Чу есть священная черепаха, которая умерла три тысячи лет тому назад. Правитель завернул ее в тонкий шелк, спрятал в ларец, а ларец тот поставил в своем храме предков. Что бы предпочла эта черепаха: быть мертвой, но чтобы поклонялись ее костям, или быть живой, даже если ей пришлось бы волочить свой хвост по грязи?"

Оба сановника ответили: "Конечно, она предпочла бы быть живой, даже если ей пришлось бы волочить свой хвост по грязи".

– Уходите прочь! – воскликнул Чжуан-цзы. – Я тоже буду волочить хвост по грязи!

Хуэй-цзы был первым советником в царстве Лян, и Чжуан-цзы захотел навестить его. Кто-то сказал Творящему Благо: "К вам едет Чжуан-цзы. Он хочет сменить вас на посту первого советника". Творящий Благо очень испугался и приказал искать Чжуан-цзы по всему царству. И Чжуан-цзы искали три дня и три ночи. Чжуан-цзы приехал к Творящему Благо и сказал: "На юге живет птица, которую зовут Юный Феникс. Ты знаешь об этом? Она взмывает ввысь в Южном Океане и летит в Северный Океан. Она отдыхает только на вершинах платанов, питается только плодами бамбука и пьет только ключевую воду. Однажды некая сова нашла дохлую крысу. Когда птица Юный Феникс пролетала над ней, сова подняла голову и угрожающе заухала. Не хочешь ли ты погрозить мне своим царством?"

Чжуан-цзы и Творящий Благо прогуливались по мосту через Реку Хао.

Чжуан-цзы сказал: "Как весело играют рыбки в воде! Вот радость рыб!"

– Ты ведь не рыба, – сказал Творящий Благо, – откуда тебе знать, в чем радость рыб?

– Но ведь ты не я, – ответил Чжуан-цзы, – откуда же ты знаешь, что я не знаю, в чем заключается радость рыб?

– Я, конечно, не ты и не могу знать того, что ты знаешь. Но и ты не рыба, а потому не можешь знать, в чем радость рыб, – возразил Творящий Благо.

Тогда Чжуан-цзы сказал: "Давай вернемся к началу. Ты спросил меня: Откуда ты знаешь радость рыб? Значит, ты уже знал, что я это знаю, и потому спросил. А я это узнал, гуляя у реки Хао" [99].

Когда Конфуций был в царстве Куан, люди Сун окружили его в несколько рядов, но он беспрерывно пел и перебирал струны своей лютни.

– Отчего вы, учитель, веселитесь? – спросил его Цзы-лу.

– Подойди, я скажу тебе, – ответил Конфуций. – Давно уже ждал я беды и не смог избегнуть ее – такова судьба. Давно уже ожидал я удачи, но не достиг ее – такие уж времена. При Высочайшем и Ограждающем в Поднебесной не было неудачников, успеха же добивались не знаниями. При Разрывающем на Части и Бесчеловечном не было людей удачливых, и случилось так не из-за отсутствия знаний. Таковы веления времени. На воде не избегать встречи с драконом – таково мужество рыбака. На суше не избегать встречи с тигром – таково мужество охотника. Выйти навстречу протянутому клинку и встретить смерть, как жизнь, – таково мужество героя. Знать, что неудача происходит от судьбы, знать, что успех зависит от времени, и бестрепетно встретить великую беду – таково мужество мудрого. Останься же со мною! Участь моя решена!

Но в скором времени подошел воин, отвесил прощальный поклон и сказал:

– Вас приняли за Яна Тигра, поэтому и окружили. Мы снимаем осаду и тотчас уходим [100].

Гуньсунь Лун спросил у вэйского царя Моу:

"Я с детства изучал путь древних царей, а в зрелые годы постиг смысл человечности и долга. Я научился объединять "подобное" и "различное", разделять "твердость" и "белизну", превращать утверждение в отрицание, а возможное – в невозможное. Я поверг в смущение все сто школ и превзошел в красноречии всех спорщиков. Я полагал, что никто в целом свете не сравнится со мной в учености. Ныне же я услышал речи Чжуан-цзы и пребываю в великом изумлении. Не могу понять, то ли я уступаю ему в умении рассуждать, то ли знания мои не столь обширны, как у него. Теперь я и рта не смею раскрыть. Позвольте спросить, в чем тут дело?"

Царь Моу облокотился о столик, медленно вздохнул и, глядя в небо, рассмеялся. "Разве ты не слыхал про лягушку, которая жила в глубоком колодце? – сказал он. – Эта лягушка однажды сказала черепахе, обитавшей в Восточном Океане: "В моей жизни так много удовольствий! Когда я хочу прогуляться, я вылезаю на перила колодца. Вернувшись к себе, я отдыхаю на отвалившейся от стенки черепице. Если я хочу купаться, я прыгаю в воду, и она доходит мне до самой шеи. А когда я выхожу на берег, моя нога погружается в грязь по самую щиколотку. Ни вьющаяся вокруг мошкара, ни крабы, ни жабы не имеют таких удовольствий. Поистине обладать целой лужей воды и глубоким колодцем, в котором я могу делать все, что пожелаю, – это вершина счастья! Почему бы вам не прийти ко мне в гости, не посмотреть, как я живу?"

Не успела черепаха из Восточного Океана ступить в колодец левой ногой, как ее правая нога уже застряла там. Пришлось ей отползти назад, и тут она рассказала лягушке про свой океан:

"Даже расстояние в тысячу ли не даст представления о том, как широк Океан, в котором я живу, а расстояние в восемь тысяч ли не даст представления о том, сколь глубок этот Океан, – сказала она. – Во времена царя Молодого Дракона за десять лет случилось девять наводнений, но вода в Океане не поднялась. При царе Испытующем за восемь лет было семь засух, но воды в Океане не убыло. Не быть увлекаемым потоком в часы приливов и отливов, не чувствовать волнения, когда вода прибывает или убывает, – такова радость жизни в Восточном Океане".

Тут лягушку из колодца прямо оторопь взяла, и она лишилась дара речи. Ну а тебе, не умеющему распознать даже границу между истинным и ложным, пытаться уразуметь слова Чжуан-цзы – все равно что комару снести на себе гору или сороконожке перебраться через Желтую Реку. Такая задача тебе не по плечу. И тот, кто, не умея распознать смысл утонченнейших речей, старается как можно выгоднее для себя устроиться в жизни, не похож разве на ту лягушку из колодца?

А еще скажу тебе, что тот человек спускался в страну Желтых источников и возносился до самого неба. Он странствует привольно всюду, не разбирая ни севера, ни юга, ни востока, ни запада, и проникает в Сокровенное, возвращается к Всепроницающему. Ты же в своей слепоте ищешь по заданным правилам, разделяешь посредством доказательств. Ты подобен человеку, который смотрит на небо через трубочку и целится шилом в землю. Какая мелочность! Уходи прочь от меня! И помни: однажды какой-то парень из Шоулина вздумал подражать ходокам из Хань-дана. Тамошнее искусство он не перенял, а по-своему ходить тоже разучился, так что пришлось ему ползти домой на локтях и коленях. Лучше тебе уйти сейчас, а не то ты чужому искусству не научишься и свое потеряешь!"

Тут Гуньсунь Лун от удивления даже рот раскрыл и язык высунул. Вот так он и побежал прочь.

<<< ОГЛАВЛЕHИЕ >>>

Просмотров: 777
Категория: Библиотека » Учения

Другие новости по теме:

П. Тиллих. МУЖЕСТВО БЫТЬ | ОГЛАВЛЕHИЕ Посвящается Рене Глава I БЫТИЕ И МУЖЕСТВО

П. Тиллих. МУЖЕСТВО БЫТЬ | ОГЛАВЛЕHИЕ Глава II БЫТИЕ, НЕБЫТИЕ И ТРЕВОГА ОНТОЛОГИЯ

П. Тиллих. МУЖЕСТВО БЫТЬ | ОГЛАВЛЕHИЕ Глава III ПАТОЛОГИЧЕСКАЯ ТРЕВОГА, ВИТАЛЬНОСТЬ И МУЖЕСТВО

П. Тиллих. МУЖЕСТВО БЫТЬ | ОГЛАВЛЕHИЕ Глава IV МУЖЕСТВО И СОУЧАСТИЕ мужество быть

П. Тиллих. МУЖЕСТВО БЫТЬ | ОГЛАВЛЕHИЕ Глава V МУЖЕСТВО И ИНДИВИДУАЛИЗАЦИЯ мужество быть

П. Тиллих. МУЖЕСТВО БЫТЬ | ОГЛАВЛЕHИЕ Глава VI МУЖЕСТВО И ТРАНСЦЕНДИРОВАНИЕ Мужество принять

Э. Фромм. ЧЕЛОВЕК ДЛЯ СЕБЯ | Глава V МОРАЛЬНАЯ ПРОБЛЕМА НАШЕГО ВРЕМЕНИ Пока в

Э. Фромм. ЧЕЛОВЕК ДЛЯ СЕБЯ | Глава II ГУМАНИСТИЧЕСКАЯ ЭТИКА: ПРИКЛАДНАЯ НАУКА ИСКУССТВА ЖИТЬ