Глава X. Привычка - Психология - Джемс

Важное ее значение в психологии. Нам остается рас-смотреть столь важное общее условие нервной деятель-ности, что ему следует посвятить особую главу. Речьидет о способности нервных центров, в особенности по-лушарий, к приобретению привычек. С физиологическойточки зрения приобретенная привычка есть не что иное,как образование в мозгу нового пути разряда, по ко-торому известные приносящие нервные токи стремятсявсегда впоследствии уходить. Это положение—основ-ная тема настоящей главы; в дальнейших главах, с пре-обладанием психологического содержания, мы увидим,что такие психические функции, как ассоциации идеи,восприятие, память, мышление, воспитание воли и т. д.,лучше всего можно объяснить как результаты образо-вания именно новых путей разряда.

В основании привычки лежит физический закон.Если мы попытаемся определить, что такое привычка,то увидим, что она представляет нечто, связанное с фун-даментальными свойствами материи. Законы природысуть не что иное, как неизменные привычки, которымследуют, воздействуя друг на друга, различные основ-ные виды материи. Впрочем, в организованном мирепривычки отличаются гораздо большим разнообразием.Даже инстинкты проявляются у различных индивидовв различной форме и, как мы увидим ниже, изменяют-ся у того же индивида в отдельных случаях. <;...>Когда в строении тела произошло некоторое изменение,прежняя инертность тела становнгся условием его отно-сительного постоянства в новой форме, и тогда тело

начинает проявлять новые привычки. Следовательно,под пластичностью тела в широком смысле слова сле-дует разуметь обладание строением, поддающимся влия-нию внешних причин, но поддающимся этому влияниюне сразу. В теле с таким строением каждая относитель-но уступчивая фаза равновесия характеризуется   тем,что мы называем новым комплексом привычек. Органи-ческое вещество, в особенности нервная ткань, по-види-мому, в сильной степени одарено такого рода пластич-ностью, так что мы можем не колеблясь выставить вкачестве первого положения следующее: явления при-вычки в одушевленных существах обусловлены плас-тичностью органических веществ, входящих в состав ихтел.

Итак, философский анализ привычки представляетна первых порах скорее отдел физики, чем физиологииили психологии. Все наиболее выдающиеся исследова-тели этого вопроса согласны в том, что в основаниипривычки лежит физический закон. Иные из них про-водят аналогию между приобретенными привычками инекоторыми свойствами неорганизованного   вещества.Вот что пишет по поводу этого Дюмон: «Всякий знает,что поношенное платье теснее прилегает к телу, чемкогда оно с иголочки: от носки в ткани произошли из-менения, которые образовали новую «привычку» сцеп-ления. Новый замок действует хуже, чем побывавший вупотреблении: в новом нужно не без усилия преодолетьнекоторую грубоватость механизма. Это преодолеваниесопротивления есть приучение. Легче свернуть лист бу-маги, который уже был свернут. Совершенно так же ив нервной системе впечатления от внешних   объектовпрокладывают для себя все более и более удобные пу-ти, и эти жизненные процессы,   будучи на некотороевремя прерваны, снова возникают, как только имеютсяаналогичные внешние раздражения».

Но это наблюдается не на одной только нервнойсистеме. Рубец на любом месте представляет locusminoris resistentiae (место наименьшего сопротивления),его скорее натрешь, он воспаляется, более чувствителенк холоду и жаре, чем соседние части кожи. Раз вывих-нутая рука или лодыжка всегда рискует снова быть вы-вихнутой; связки, которые хоть раз были пораженыревматизмом или подагрой, слизистая оболочка, бывшаяоднажды местом катарального страдания, становятсявсе более и более восприимчивыми к болезненному процессу, пока, наконец, болезненное состояние не перей-дет в хроническое.

Хорошо известно, как много так называемых функ-циональных расстройств в нервной системе, по-видимо-му, все более и более укореняется единственно потому,что они однажды возникли, и как часто бывает доста-точно энергичных мер, принятых врачом против первыхприпадков болезни, чтобы придать   физиологическимпроцессам достаточно сил для восстановления нормаль-ных функций органа. Так бывает при эпилепсиях, нев-ралгиях, всевозможных судорожных припадках, бессон-нице и т. д.

На укоренении привычек ясно можно видеть раз-ницу между безучастным наблюдением возрастающейвредной наклонности и успешным лечением жертввредных увлечений. Лечение, проводимое путем отуче-ния, показывает, в какой степени болезненные явленияобусловливались простой инертностью нервных орга-нов, после того как функции стали отправляться непра-вильно,

Привычки обусловлены образованием путей черезнервные центры. Если привычки обусловлены пластич-ностью, восприимчивостью нервного вещества к внеш-ним впечатлениям, то легко определить, каковы должныбыть эти впечатления. Ни к механическому давлению,ни к переменам температуры, ни к каким бы то ни былосилам, воздействующим на другие органы тела, нерв-ная система не восприимчива, ибо, как мы видели нас. 24, природа так обернула и прикрыла мозг со всехсторон оболочками, что на него влияют только притоккрови да впечатления, воспринимаемые   окончаниямичувствительных нервов; через последние в мозг прони-кает бесконечное множество чрезвычайно слабых токов,к которым полушария особенно чувствительны. Нерв-ный ток, проникнув в мозг, ищет выход и оставляет насвоем пути след. Короче говоря, нервные токи   могуттолько углублять прежние пути или пролагать новые, апластичность мозга выражается лишь в том,   что онпредставляет собой орган, в котором токи, проникая оторганов чувств, с чрезвычайной легкостью оставляютдолго не изглаживающиеся следы. Ибо, конечно, про-стая привычка, как и всякий другой нервный процесс,например привычка говорить в нос, или класть руки вкарманы, или грызть ногти, в качестве авто^ма-пщ емко-го акта есть не что иное, как рефлекторный разряд,

анатомическим субс гратом которого является известныйпуть в нервной системе.

Ниже мы сможем убедиться, что и самые сложныепривычки, с этой точки зрения, являются простой цепьюразрядов в нервных центрах, цепью, образующейся бла-годаря существованию в них системы рефлекторных пу-тей, которые так устроены, что рефлекс последователь-но передается от одного пути к другому, причем впечат-ление, вызванное одним сокращением мышц, служитстимулом для другого сокращения, пока, наконец, пос-леднее впечатление не замкнет цепи.

Необходимо заметить, что изменения в строении жи-вой материи совершаются скорее, чем в строении неор-ганизованного вещества, потому чго постоянное обнов-ление вещества при питании, заменяя прежнюю ткань своспринятыми впечатлениями новой, скорее способствуетзакреплению воспринятых мозгом изменений, чем про-тиводействует им. Например, после упражнения нашихмышц или мозга в каком-нибудь новом направления мычувствуем себя не в силах продолжать в том же направ-лении, но через день или два, опягь принявшись за не-привычную работу, нередко удивляемся собственнымуспехам.

Запоминая мелодии, я нередко наблюдал на себе этопсихическое явление; оно побудило одного немецкогоавтора сказать, что зимой мы учимся плавать, а летом—кататься на коньках.

Практическое значение привычки. Во-первых, при-вычка упрощает наши движения, делает их более точ-ными и уменьшает вызываемую ими усталость Человекс рождения стремится производить такое количестводействий, для которого у него не хватает готовых при-способлений в нервных центрах. У других животныхбольшая часть дейсгвцй от рождения автоматична. Ноу взрослого человека автоматических приспособленийтакая масса, что основная часть их должна была бытьвырабогана путем ;яжелого труда. Если бы наши дей-ствия от упражнения не совершенствовались, а привыч-ка не сокращала расхода нервной и мышечной энергии,то положение человека было бы весьма печальным. Вотчто говорит по этому поводу Маудсли: «Если бы дей-ствия не становились легче при повторении, если   быпри каждом повторении того же действия нужно былоснова и снова чщаглчьное руководство сознания,   го,очевидно, никакой upoipccc в развитии не был бы воз-

vu/kch и вся наша житейская деятельность ограничива-лась одним-двумя актами.

При таких условиях человек мог бы по целым днямодеваться и раздеваться, сосредоточивать на туалетевсе внимание и энергию; выбыть руки или застегнутьптовицу ему в каждом отдельном случае было бы также трудно, как ребенку бывает трудно сделать это впервый- раз. В конце концов он был бы измучен рядомбессильных попыток. Подумайте о том труде, с какимучат ребенка держаться на ногах, о тех усилиях, кото-рые ему на первых порах приходится для этого делать,и о той легкости, с какой он может затем стоять, не чув-ствуя никаких усилий. Ибо, между тем как вторичноавтоматические акты сопровождаются сравнительно не-большим утомлением, приближаясь в этом отношении корганическим или к первично автоматическим движе-ниям, сознательные усилия воли быстро утомляют нас.Спинной мозг... без памяти был бы спинным мозгомидиота. Для человека становится ясным, сколь многимон обязан автоматической деятельности организма толь-ко тогда, когда болезнь подорвет функции последней»(«The Physiology of Mind»). Привычка уменьшает со-знательное внимание, с которым совершаются нашидействия. Это можно схематически представить так: ес^-ли для выполнения действия нужен последовательныйряд нервных процессов — Л, В, С, Д, Е, F и т. д., то,выполняя такое действие впервые, сознательная   волядолжна выбирать каждый элемент этого действия изизвестного числа неподходящих альтернатив, какие ейпредставляются; но при повторном действии привычказасгавляет каждый элемент в ряду неизменно вызы-вать следующий за ним без появления альтернатив, изкоторых сознательная воля делала бы выбор, пока, на^-конец, при каждом появлении элемента Л остальнойряд элементов не будет тотчас же следовать в неизмен-ном порядке, как будто они представляют одно непре-рывное изменение.

Учась ходить, ездить верхом, плавать, кататься наконьках, писать, играть на музыкальном инструментеили петь, мы на каждом шагу задерживаем свою рабо-ту массой ненужных движений или фальшивых нот. На-оборот, лицо, хорошо владеющее каким-нибудь искус-ством, достигает цели с наименьшей затратой мышеч-ного усилия; движения следуют одно за другим, пови-нуясь мгновенному импульсу. Меткий стрелок прицеливается и подстреливает птицу, еще не успев вполне оп-ределить ее. Беглого взгляда противника, одного удараею рапиры для фехтовальщика достаточно, чтобы мгно-венно отразить удар и нанести новый. Пианист бросаегвзгляд на музыкальные иероглифы — и мигом из-подего пальцев начинают струиться потоки звуков.

При этом благодаря привычке с течением времении нецелесообразные действия, так же как и целесооб-разные, становятся непроизвольными. Кому не случалось,сняв жилет днем, ьслед за этим начать заводить часыпо привычке заводить их каждый вечер,   раздевшисьперед сном; или, подойдя к входным дверям в квартирезнакомого, вынуть из кармана свой ключ? Бывало, чтолица, уходившие в спальню переодеться к обеду, сог-ласно английскому обычаю, по рассеянности раздева-лись и ложились в постель только потому, что к такомурезультату приводили первые движения при раздеваниив более поздний час.

У всех нас есгь определенная манера совершатьежедневный туалет, открывать и закрывать хорошо зна-комые нам ящики в шкафу и т. п., но наши высшиецентры мысли не принимают в этих процессах почтиникакого участия. Немногие в состоянии сказать, с ка-кого носка или башмака они начинают обуваться. Что-бы ответить на это, они должны мысленно представитьсебе процесс обувания, но иногда и этого бывает не-достаточно и приходится повторить сам акт обувания.Я не могу дать ответ на вопросы, какая половинка ва-ших ставень открывается первая или в какую сторонуотворяется ваша дверь, но рука моя, отворяя их, никог-да не ошибется. Никто не в состоянии описать порядок,в котором он причесывает волосы или чистит зубы, амежду тем очень вероятно, что последовательность этихдействий у каждого из нас довольно постоянна.

Эчи данные можно свести к следующим соображе-ниям. В действиях, ставших привычными, каждое новоемышечное сокращение вызывается в определенном по-рядке вслед за другими не актом мысли или восприя-тия, но непосредственно предшествовавшим мышечнымсокращением. В то время как произвольным действиемруководят все время идеи, восприятия и воления, дей-ствием же, совершаемым по привычке, руководи г доста-точно успешно простое ощущение, а центры мозга, свя-занные с психическими процессами высшего порядка,почти не принимают в привычных действиях участия.

Всего яснее это можно видеть на рис. 3. Пусть .4, В, С,D Е, F, G изображают установившуюся в силу привыч-ки цепь мышечных сокращений, пусть а, Ь, с, d, e, f, Оозначают ощуще-ния, вызываемыеэтими последова-тельными сокра-щениями.    Этиощущения обык-новенно локали-зуются в движущихся частях, но иногда они возникаютпри посредстве движений уха или глаза. При помощиих, и притом при помощи только их одних, мы узнаем,было сокращение мышц или нет. При усвоении рядаЛ, В, С, D, Е, F, G каждое из этих ощущений служитдля осознания объектом особого акта внимания. Преж-де чем перейти от одного звена в цепи движений к дру-гому, мы при помощи ощущений проверяем, правильноли произведено предшествующее движение.

Мы колеблемся, сравниваем, выбираем,  отвергаемальтернативы действий, и после этих соображений по-рядок действий определяется порядком импульсов, со-общаемых высшими центрами. В привычном действии,наоборот, единственным сознательным импульсом, по-сылаемым из высших центров, служит начальный сти-мул движения. На диаграмме он обозначен буквой V.Им может быть наша мысль о первом движении или оконечном его результате или просто восприятие какого-нибудь внешнего условия, постоянно сопровождающегоданный ряд движений, например, наличность под рукойклавиатуры рояля. В приведенной выше схеме, кактолько сознательная мысль или волнение повлекли засобой движение Л, последнее, дав о себе знать черезощущение а, вызывает рефлекторным путем В, затем Впри посредстве ощущения Ь вызывает С и т. д., покаряд движений не закончится; причем обыкновенно усубъекта появляется сознание конечного результата.Последнее на диаграмме означено буквой G' как созна-тельный результат движения G, возникший в высшихцентрах и почему обозначенный выше линии простыхощущений. Чувственные же впечатления а, в, с, d, e, fвсе исходят из ничших центров.

Привычка обусловлена рядом ощущений, на которыене направлено внимание. Мы назвали а, в, с, d, e, f про-стыми ощущениями. Если это ощущения, то такие, на

 которые мы обыкновенно не обращаем внимания; но не-сомненно, что они суть сознательные процессы, а небессознательные нервные токи, ибо при нарушении ихобычного порядка мы тотчас же обращаем на них вни-мание. По поводу этих ощущений Шнейдер высказываетнесколько интересных соображений: «При ходьбе, дажекогда наше внимание совершенно отвлечено, сомнитель-но, чтобы мы могли сохранять равновесие тела,   еслибы положение его вовсе не ощущалось нами, и чтобымы могли выдвигать ногу вперед, не ошутив сделанно-го для этого движения и совершенно не осознав импуль-са, необходимого для того, чтобы пустить ее в ход. Про-цесс вязания кажется механическим: вязальщица можетвязать и в то же время читать или вести оживленныйразговор. Но если мы спросим ее, как это возможно,то едва ли она ответит, что вязание совершается самособой. Она скорее скажет, что сознает этот процесс,чувствует его в руках и знает, как именно нужно вя-зать, и поэтому, даже когда внимание отвлечено от ра-боты, движения вязальщицы вызываются и регулиру-ются ощущениями, которые сверх того ассоциированымежду собой». В другом месте Шнейдер пишет: «Чтобыприучить начинающего скрипача не поднимать правоголоктя, ему дают под мышку книгу и тем самым застав-ляют крепко прижимать верхнюю часть руки к тулови-щу. Мышечные ощущения, связанные с держанием кни-ги, побуждают его крепко прижимать ее. Часто   приэтом ученик, направив внимание на чтение нот, роняеткнигу. Впрочем, позднее при большем навыке этого ни-когда не случается; малейшее осознание прикосновениякниги достаточно, чтобы вызвать импульс к удержаниюее на месте, и внимание всецело может быть поглощеночтением нот и правильным движением пальцев левойруки. Таким образом, одновременное сочетание движе-ний обусловлено прежде всего той легкостью, с которойнаряду с интеллектуальными процессами могут совер-шаться чувственные процессы, не подчиненные контро-лю внимания».

Важность принципа приучения в этике и педагогике.

«Привычка — вторая природа. Привычка в десять разсильнее природы!» — говорят, воскликнул однажды гер-цог Веллингтон; и едва ли кто-нибудь может оценитьсправедливость этого положения более, чем старый ве-теран. Ежедневное учение и годы дисциплины в концеконцов навсегда прививают человеку известные привычки, налагая новый отпечаток почти на весь его образжизни.

«Есть анекдот,— говорит Гексли,— про который мо-жно сказать «Se поп е vero, ё ben trovato» (если это неправда, то удачно придумано). Один шутник, увидев,чю отставной солдат нес в руках свой обед, внезапнокрикнул: «Во фронт!» — и под влиянием команды сол-дат инстинктивно вытянул руки по швам, уронив коте-лок с бараниной и картофелем в канаву. Дисциплинав нем была доведена до совершенства, и ее результатынавеки внедрились в нервную систему этого человека».Согласно показаниям очевидцев, во многих сраженияхкавалерийские лошади, потерявшие седоков, при звукахвоенных сигналов собирались вместе и начинали про-изводить привычные перестроения. Большинство домаш-них животных кажутся просто-напросто автоматами,выполняющими шаг за шагом без колебаний и сомне-ний обязанности, к которым их приучили. При этомнельзя предполагать в их уме существования каких быто ни было альтернатив. Лица, состарившиеся в темни-це, получив свободу, просили снова заключить их   втюрьму. Во время железнодорожного крушения в поез-де в клетке, которая была при этом сломана, находилсяцирковой тигр; он выскочил было из клетки, но тотчасвернулся назад, как будто смутившись от новой обста-новки, так что снова запереть его не представлялотруда.

Привычка играет в общественных отношениях рольколоссального махового колеса: это самый ценный консервативный фактор в социальной жизни.   Она однаудерживает всех нас в границах законности и спасает«детей фортуны» от нападок завистливых бедняков. Онаодна побуждает тех, кто с детства приучен жить самымтяжелым и неприятным трудом, не оставлять подобногорода занятий. Она удерживает зимой рыбака и мат-роса в море; она влечет рудокопа во мрак шахты и при-гвождает деревенскою жителя на всю зиму к его дере-венскому домику и ферме; она предохраняет жителейумеренного пояса от нападения обитателей пустынь иполярных стран. Она принуждает нас вести житейскуюборьбу при помощи того рода деятельности, которыйбыл предопределен нашими воспитателями или намисамими в раннюю пору жизни. Если эта деятельность ине по вкусу нам, мы все же должны стараться выпол-нять ее наилучшим образом, так как только к ней олной мы способны, а выбирать другой род деятельностиуже слишком поздно. Привычка удерживает от смеше-ния различные слои общества. Уже на 25-летнем моло-дом человеке заметна печать его профессии, будь токоммивояжер, доктор, пастор или адвокат. В нем про-являются известные едва уловимые особенности характе-ра, странности мысли, предрассудки,— словом, печатьпрофессии, от которой человек так же не может осво-бодиться, как не могут складки на рукавах его сюртукавнезапно принять новое расположение.

Вообще говоря, это к лучшему; хорошо, что у боль-шинства людей к 39 годам характер, подобно высохше-му гипсу, становится прочным. Если период между 20я 30 годами есть критический период для образованияинтеллектуальных и профессиональных привычек,   товозраст моложе 20 лет имеет еще более важное значе-ние для закрепления таких привычек, как интонацияголоса и произношение, жестикуляция, телодвижения иловкость. Лица, изучившие иностранный язык после20 лет, почти никогда не говорят на нем без акцента.Молодой человек низкого происхождения, попавший ввысший круг общества, почти никогда не может оту-читься от неправильного произношения, которое он ус-воил в детские годы. Почти никогда, несмотря на оби-лие денег в кармане, он не научится одеваться как при-рожденный аристократ. Купцы усердно предлагают емутовары как настоящему денди, но он просто не спосо-бен выбрать себе подходящие вещи. Невидимый закон,столь же сильный, как закон тяготения, удерживаетсто в границах его орбиты, заставляя из года в год об-лекаться в то же безвкусное платье, и для него навекиостается загадкой, как приобретают свои вещи те из егознакомых, которые одеваются со вкусом.

Таким образом, в воспитании великое дело сделатьнашу нервную систему нашим другом, а не врагом. До-биться этого — значит превратить приобретения в чистыеденьги и жить спокойно на проценты с капитала. Мыдолжны по возможности в самом раннем возрасте сде-лать привычными для себя как можно более полезныхдействий и остерегаться, как заразы, укоренения в насвредных привычек. Чем более мелких обыденных дей-ствий мы предоставим не требующему сознательныхусилий контролю автоматизма, тем более наши высшиедуховные способности будут иметь свободы для своейдеятельности. Нет существа более жалкого, чем человек, которому привычна лишь нерешительность и длякоторого необходимо особое усилие воли в каждом от-дельном случае, когда ему надо закурить сигару, выпитьстакан чаю, лечь спать, подняться с постели или при-няться за новую часть работы. У такого человека болееполовины времени уходит на обдумывания или сожа-ления о действиях, которые должны были бы до такойстепени войти в его плоть и кровь, что стали бы бессоз-нательными. Если подобные ежедневные привычки неукоренились прочно в ком-нибудь из моих читателей,пусть он сейчас же примется укреплять их в себе.

В одном из сочинений Бэна есть глава «Моральныепривычки», где по этому поводу дано несколько пре-красных практических советов. В основание его рассуж-дений положены два правила. Согласно первому приприобретении какой-нибудь новой привычки или приискоренении старой мы должны вооружиться наивоз-можно более строгой и бесповоротной решимостью дей-ствовать в намеченном направлении. Мы должны обста-вить себя всеми возможными условиями, благоприят-ствующими развитию хорошей привычки, упорно искатьобстановки, содействующей ее упрочению, перед обще-ством возложить на себя обязанности, не совместимыесо старой привычкой, связать себя обязательством, ес-ли возможно—словом, для закрепления новой привычкипривлекать все возможные вспомогательные средства.Все это при начале образования привычки создаеттакую обстановку, благодаря которой соблазн нару-шить устанавливаемый режим не проявится так скоро,как это могло бы случиться при других условиях, а скаждым днем вероятность нарушения все более и болееуменьшается.

Второе правило Бэна следующее: ни разу не отсту-пай от соблюдения новой привычки, пока она не уко-ренится в твоей жизни так глубоко, что случайное на-рушение ее не будет опасным. Каждое нарушение при-обретаемой привычки можно сравнить с падением ша-ра, висящего на веревке, которую мы наматываем напалку: раз выпустив из рук веревку, мы даем   шарувозможность опуститься на множество оборотов. Непре-рывность тренировки — одно из важнейших средств длятого, чтобы сделать непогрешимой деятельность нерв-;ной системы. Вот что говорит по этому поводу Бэн:

«Особенность нравственных привычек, отличающая ихот умственных приобретений, заключается в наличии в

каждой из них двух враждебных сил, из которых однадолжна постепенно освободиться от гнета другой. Вборьбе двух противоположных привычек   мы преждевсего должны стараться не проиграть сражения. Каж-дая победа дурной привычки уничтожает результатымногих побед хорошей. Таким образом, при борьбе двухпривычек всего важнее для нас предоставить одной изних непрерывный ряд побед, пока благодаря их повто-рению она не укрепится настолько, чтобы успешно одо-левать противоположную привычку при любых услови-ях. С теоретической точки зрения это лучший путь дляумственного прогресса».

При приобретении лривычки есть настоятельная не-обходимость обеспечить успех в самом начале. Неудачав начале дела способна парализовать энергию во всехпоследующих попытках, между тем как сознание до-стигнутого успеха подкрепляет нашу энергию и на бу-дущее время. Когда Гёте спросил один не доверявшийсвоим силам госгодин, следует ли ему начинать заду-манное предприятие, Гёте ответил, что стоит толькопоплевать на руки — и дело в шляпе. Эти слова пока-зывают, какое впечатление производила постоянно сча-стливая карьера Гёте на его душевное настроение.

К разбираемому вопросу относится и вопрос о по-степенном искоренении привычки к пьянству и опиуму.Лица, занимавшиеся лечением пьяниц и потребителейопиума, расходятся во взглядах на способы лечениялишь в частностях, зависящих от индивидуальных осо-бенностей больных. Вообще же говоря, все специалистыв этой области считают, чт© внезапное приобретение но-вой привычки всегда ведет к лучшим последствиям, ес-ли только для внезапного перерыва в образе жизниесть какая-нибудь возможность. Мы должны остерегать-ся и не подвергать волю слишком тяжелому испытанию,нанося в самом начале удар укоренившейся привычке,но если больной в состоянии вынести это испытание, токак при отучении от страсти (вроде опиомании), так ипросто при изменении часов подъема или занятий все-го лучше подвергнуть человека сначала сильному стра-данию, и тогда, пережив его, он добьется спокойногосостояния духа. Поразительно, как быстро исчезает дур-ная наклонность, когда ее совершенно лишают возмож-ности проявляться.

«Прежде чем начать переделывать себя, нужно на-учиться непоколебимо следовать, не глядя ни направо,

ни налево, по прямому и узкому пути. Тот, кто ежеднев-но высказывает все то же доброе намерение принятьсяза какое-нибудь дело, похож на человека, подходящегок краю рва, который ему надо перепрыгнуть, и сноваидущего назад, чтобы затем опять направиться к про-пасти. Без непрерывного преуспевания нельзя накопитьморальные силы; чтобы сделать последнее возможным,чтобы закалить нас в нем и приучить к нему, правиль-ный труд является высшим благодеянием» (J. Bahnsen.«Beitrage zur Charakterologie»).

К двум предшествующим правилам можно приба-вить третье: пользуйся любым благоприятным случаемдействовать, при каждом решении поступать известнымобразом и при каждом эмоциональном стремлении дей-ствовать в направлении тех привычек, которые хочешьприобрести. Решения и стремления оставляют в мозгуизвестный след не в момент их появления, а в моментвозникновения под их влиянием двигательных резуль-татов. Только что цитированный нами автор говорит поэтому поводу: «Наличность благоприятных условий ужесама по себе дает рычагу нравственных действий твер-дую точку опоры, при помощи которой мы можем при-умножить свои нравственные силы, повысив свой нрав-ственный уровень. У кого нет твердой точки опоры, тотникогда не пойдет дальше поверхностной игры в нрав-ственную деятельность».

Если человек не пользуется каждым   конкретнымслучаем проявить нравственную активность, то его ха-рактер не будет улучшаться, хотя он может обладатьбогатым запасом нравственных правил и питать в душедобрые чувства. Добрыми намерениями, по пословице,вымощен ад. «Характер,— говорит Дж. Ст. Милль,—есть окончательно образовавшаяся воля», а воля, в томсмысле, какой Милль здесь имеет в виду, есть совокуп-ность стремлений действовать быстрым и определеннымпутем во всех наиболее выдающихся событиях жизни.Стремление действовать укореняется в нас в зависимо-сти от непрерывного повторения действий в нашей жиз-ни, благодаря которым в мозгу все более и более воз-растает способность их производить.

Когда благородное решение или искренний порыичувства пропадает по нашей вине бесследно, не принесяникакого доброго плода, то мы упускаем не только бла-гоприятный случай действовать, но таким образом и набудущее создаем препятствие нашим решениям и эыоциям, чтобы они могли пройти в мозгу нормальныйпуть разряда и проявиться в виде действия. Нет болеепрезренного типа человеческого характера, чем харак-тер бессильного сентименталиста и мечтателя, которыйвсю жизнь предается чувствительным излияниям и неударит пальцем о палец, чтобы совершить истиннодоброе дело. Классическим примером этого типа можетслужить Руссо, который, красноречиво убеждая фран-цуженок следовать Природе и кормить грудью своихмладенцев, отдавал собственных детей в воспитатель-ный дом. И всякий из нас до известной степени вступа-ет прямо на путь Руссо, если, одушевляясь отвлеченносформулированной идеей блага, игнорируег это благопа практике, когда оно предстает перед ним в невзрач-ном виде, замаскированное житейскими мелочами.

В нашем будничном мире все блага являются в не-взрачном виде благодаря вульгарности окружающейобстановки, но горе тому, кто знает их только в формеюлой абстракции! В этом отношении неумеренное посе-щение театра и чтение романов могут создать настоя-щих нравственных уродов. Русская барыня, проливаю-щая слезы при виде душераздирающей драмы в теат-ре, в то время как кучер ее замерзает до смерти, пред-ставляет яркий образец явления, которое можно наблю-дать везде. Даже излишнее увлечение музыкой у лиц,которые сами не являются музыкантами и не настоль-ко музыкальны, чтобы наслаждаться музыкой чистоинтеллектуальным путем, по всей вероятности, имеетрасслабляющее влияние на их характер. Слушая му-зыку, проникаешься эмоциями, которые не находят ре-ального выхода, и, таким образом, чувственное усло-вие деятельности замирает в бездействии. Этому мож-но было бы помочь, если бы всякий раз после эмоции,пережитой в концерте, люди проявляли ее в какой-ни-будь осязагельной форме. Пусть ее проявление будетсамым незначительным: она может выразиться в доб-ром ласковом слове, обращенном к старухе бабушке,или во внимательном отношении к знакомому в карете,если не представляется случая оказать людям более ге-роическую услугу. Но пусть эта эмоция во всяком слу-чае найдет себе то или другое проявление.

Последние примеры показывают, что силой привыч-ки запечатлеваются в мозгу не только частные линииразряда, но и его общие формы. При этом происходитто же, что наблюдается, когда мы предоставляем эмоциям бесплодно испаряться и тем делаем это их свой-ство постоянным; как там, так и здесь есть основаниепредполагать, что, часто отступая от усилия что-нибудьисполнить, мы тем самым развиваем в себе неспособ-нос гь делать усилия и что внимание наше, если мыпозволим ему беспорядочно блуждать, вскоре станетпостоянно перебегать с одного предмета на другой. Вни-мание и усилие, как мы увидим ниже, суть два назва-ния для одного и того же душевного явления. Какиемозговые процессы им соотвегствуют—неизвестно. Наи-более сильным доводом в пользу того, что эти душев-ные состояния всецело зависят от мозговых процессови не представляют проявлений чистого духа, служитименно тот факт, что они,   по-видимому, в известнойстепени подчинены закону привычки, который есть за-кон материальной природы.

В качестве конечной максимы, относящейся к во-спитанию воли, мы можем предложить приблизительнотакое правило. Сохраняй в себе способность к усилиюнебольшим добровольным ежедневным упражнением.т. е, проявляй аскетизм и героизм в мелочах, не необ-ходимых для тебя, делая каждый день или через деньчто-нибудь такое, чго ты предпочел бы не делать; тогдапри наступлении настоящей нужды ты   почувствуешьсебя готовым мужественно вядержать испытание.

Такого рода аскетизм есть как бы страхование, кото-рое мы платим за свой дом и имущество. Деньги, тра-тимые на страховку, не приносят нам никакой пользыи могуг никогда ее не принести. Но если произойдипожар, плага за страхование избавит нас oi разоренияТо же можно сказать о человеке, который ежедневнымупражнением приучил себя сосредоточивать внимание,энергично распоряжагься своей волей и проявлять в не-нужных вещах самоотречение. Среди всеобщего разру-шения он будет выситься, подобно несокрушимой баш-не, когда более изнеженные люди рассеются, как мяки-на по иетру.

Итак, изучение психических процессов с физиологи-ческой стороны может оказать большую помощь прак-тической морали. Ожидающий нас в будущей   жизниад, о котором нас учат богословы, не хуже того ада,который мы сами создаем себе на этом свете, воспиты-вая свой характер в ложном направлении. Если бы де-ти могли себе представить, как быстро они становятсяпросто живым комплексом привычек, они более обращали бы внимания на свое поведение в том возрасте,когда их мозг еще достаточно пластичен. «Прялкажизни» находится в наших собсгвенных руках, и мы са-ми бесповоротно предопределяем свою судьбу. Нет та-кого ничтожного добродетельного или порочного поступ-ка, который не оставил бы в нас навеки своего неизгла-димого следа. Пьяница Рип Ван-Винкль в комедииДжефферсона после каждой новой выпивки извиняется,говоря: «Этот раз не считается». Ну, он может не счи-тать, и милосердный Господь не поставит ему на счетэтого раза, но этот раз тем не менее будет отмечен.В глубине нервных клеток и волокон его зачтут моле-кулы, делая для Винкля в будущем неотразимым новыйсоблазн.

Выражаясь с научной строгостью, можно сказать,что всякий поступок оставляет в нервной системе неиз-гладимый след. Разумеется, это имеет хорошую и дур-ную стороны. Ряд отдельных выпивок делает нас по-стоянными пьяницами, но такой же ряд благих дел ичасов труда делает нас святыми в нравственном отно-шении или авторитетами и специалистами в практиче-ской и научной областях. Пусть никто из молодежи небеспокоится о конечных результатах своего воспитания,какого бы рода оно ни было. Человек, добросовестновыполняющий ежедневно свой труд, может предоста-вить конечный результат своей работы ей самой.   Онможет быть глубоко убежден, что в один прекрасныйдень он осознает в себе достойнейшего представителясвоего поколения, какой бы род деятельности он пиизбрал. Втихомолку, среди мелочей ежедневного труда,в человеке выработалась способность правильно судитьв области его специальности, способность, которая на-всегда сохранится в нем. Отсутствие такой способно-сти, быть может, породило в юношестве, вступающемна трудный жизненный путь, более уныния и малоду-шия, чем все остальные причины, взятые вместе.