7. СКЛОННОСТЬ К ИГРЕ И ОТСТРАНЕННОСТЬ - Психотерапия как духовная практика - Эми Минделл

Когда мы становимся взрослыми, спонтанность и свобода ребенка часто остаются в стороне, и мы нередко упускаем их в терапевтической практике. Эта глава начинается с примера, где склонность к игре ребенка есть и у клиента и у терапевта. Далее мы самым внимательным образом  изучим этот метанавык, и, кроме того, метанавык отстраненности.

Злая ведьма

Белокожая американка сказала, что иногда ей кажется, будто она теряет рассудок. Женщина поведала, что обнаружила в себе нечто дьявольское, неистовую и злую ведьму. Она всегда знала о ней, затаившейся где-то глубоко внутри, и надеялась, что та никогда не даст о себе знать. Она боялась и ненавидела ее. Что делать?

Бесстрашный Арни подошел к ней и как охваченный любопытством ребенок сказал:

— Ух ты, а давайте посмотрим на эту ведьму!

— Что?! — оторопела женщина, — Я хочу избавиться от нее!

— Да, я понимаю, — сказал он, — но Вы только покажите мне на секундочку, на что эта ведьма похожа. Вам нельзя и дальше оставаться с ней.

— Хорошо, но я тебя предупреждала, — сказала она, — лучше поостеречься ... она уже здесь!

Лицо женщины начало покрываться морщинами, ее глаза сделались маленькими и блестящими, а волосы, казалось, вдруг встали дыбом. По мере того, как искажалось ее  лицо, то же самое происходило и с ее телом: плечи поднялись, туловище изогнулось, пальцы скрючились и стали похожи на когти! Она бросила быстрый, угрожающий взгляд на Арни.

— Доброе утро! —  приветливо сказал Арни, широко раскрыв глаза. — А я и не знал, что Вы здесь! (Взволновано) Давайте как следует все посмотрим!

Арни слегка потянул женщину за ее сучковатую руку, чтобы посмотреть, что из этого выйдет. Неожиданно женщина-ведьма быстро, изо всех сил обхватила его вокруг талии и, сделав выпад в сторону его коленей, схватила Арни за ноги. Он удержал равновесие, и началась бурная схватка.

Все это время Арни внимательно следил за энергичными движениями женщины — и когда она толкнула его и теперь, когда они в исступлении катались по полу. Женщина-ведьма несколько раз неожиданно тявкнула и взвизгнула и в конце концов ... захихикала!!! Что-то изменилось!

Она больше не боролась. Ее сильные движения превратились в маленькие прыжки. Она смеялась и визжала, используя руки Арни как опору и, отталкиваясь от них, подпрыгивала высоко в воздух. Они вместе играла и прыгали.

Вдруг женщина с удивлением посмотрела на Арни, и он спросил:

— Что за блеск сейчас в Ваших глазах? Что-то изменилось!

Она очень торжественно произнесла:

— Я  больше не злая ведьма!

— Да, и кто же Вы теперь?

— Я в точности как шаловливый ребенок. Я люблю играть и смеяться и чтобы кто-нибудь по-настоящему занимался со мной! Это так здорово, а я отказалась от всего этого, когда была ребенком. Во мне было много дикой энергии, но я сдерживала себя, потому что считала: девочке это совсем не к лицу. Я так долго шла к такой себе. Так здорово проделывать это вместе с Вами, повстречать кого-то, кто бы поиграл со мной!

— Да, — сказал Арни. — Эта злая ведьма явилась напоминанием о необузданном и игривом ребенке, который пытался выбраться наружу. Она прекрасна! Я люблю играть с ней! Как радостно познакомиться с Вами такой!

* * * * *

В этом примере мы можем отметить несколько метанавыков. Для начала мы обратили внимание на сочувствия, когда Арни приветствовал отверженную часть этой женщины, то есть то переживание, которое она первоначально назвала “ведьмой”. Арни не ограничился описанием ее состояние (см. главу 6). Действительно, изображение этой женщиной своего переживания в виде “злой ведьмы”, скорее всего, происходит из социальной категоризации и подавления женской энергии и силы. Поэтому, вместо того, чтобы остаться в этой статичной картинке, они переработали эту информацию и, раскрыв ее, обнаружили радость и экстаз игривого ребенка.

Арни также пребывал в игривом и непредсказуемом настроении. А теперь давайте исследуем метанавыки склонности к игре, юмора и отрешенности.

Игра

Склонность к игре и ребячливость проявляются, когда мы испытываем любопытство. В них есть чувство свободы и непосредственности по отношению к переживаемым жизненным событиям. В такие моменты мы готовы открыть что-то новое.

Психотерапия, конечно, занятие серьезное. Мы все имеем дело с трудными проблемами, мучительными взаимоотношениями, смертью, физической болью, социальными проблемами, зависимостями. Казалось бы, испытывать счастье или шутить в подобных ситуациях — кощунство. И в то же время есть шумные дети, которые радуются жизни, наслаждаются моментами буйства и непредсказуемости. У них своя точка зрения на все происходящее, они настолько поглощены игрой, что некогда вникать в случившиеся события. Конечно, чтобы внести в работу игровое начало, терапевт должен всегда быть начеку, отмечать обратную связь клиента и реагировать на нее.

Поступая по-детски, мы раскрепощаемся и глубже погружаемся в, казалось бы, неизменное переживание. Это состояние готовности к игре возникает из особого мировосприятия, которое многие из нас несут в себе с детства, — из радости и изумления перед загадочными и непредсказуемыми картинами жизни. Лао Цзы напоминает, что мы должны “еще раз стать маленькими детьми”.

"Мудрец в миру застенчив и покорен — он выглядит смущенным.

Люди смотрят на него и слушают.

Он ведет себя как маленький ребенок".

Как хочется повернуть жизнь к себе лицом! Насколько захватывает открытие сокровенного процесса, который только этого и ждет! Буддисты назвали бы этот метанавык “экстазом” или "живым удовольствием":

"Радостный интерес к происходящему... Принятие закона Дао наполняет наши умы великой радостью и продлевает момент экстаза. Настоящее наслаждение в поисках истины приводит к бодрости духа".

Игровое начало и свобода

Склонность к игре освобождает нас от обычных идентичностей и общепринятых норм. "Игривость" как качество терапевта может внести изменение в стиль его работы, раскрыть иррациональные импульсы и сигналы, впустить в ситуацию нечто абсурдное или заставить его двигаться, играть или петь и просто чувствовать себя во время работы свободнее. Это могло бы быть и приглашением расслабиться в моменты усталости, зацикленности или тупиковой ситуации. Позволив возникнуть этому чувству, мы можем открыть дорогу новым знаниям и прозрениям.

Я вспоминаю, как работала с довольно застенчивой женщиной, которая, как она сама сказала, чувствовала себя очень подавленной. Здесь не имеет значения, что я предложила, но она стала еще глубже погружаться в свою депрессию. Чувствуя себя утомленной и не зная как выйти из тупика, я начала прислушиваться к своим импульсам и, к полному моему удивлению, ощутила в себе ребенка, которому хочется поиграть. Я спросила, не будет ли она возражать, если я попробую исследовать свои чувства. Получив ее согласие, я начала прыгать и играть в игрушки, которые находились в моей комнате. Вдруг женщина засмеялась и подползла ко мне на коленях. Мы с ней довольно долго играли и смеялись, как маленькие дети. Женщина поведала мне, что стала настолько взрослой и ответственной, что теперь и не подступиться к тому ребенку, который жил внутри нее. Поэтому то она и сделалась такой угрюмой и потеряла интерес к жизни. Она поняла, что ей необходима "игривость", чтобы стряхнуть с себя это состояние и жить по-новому.

Юмор и глупость

Склонность к игре как метанавык неразлучна с чувством юмора. Жизнь — штука забавная, а иногда даже смешная. То тут, то там можно встретить шутников, ловкачей, клоунов, комедиантов и сумашедших, способных рассмешить и заставить по-другому взглянуть на жизнь. Сочинения  даосов всегда полны юмора. В Китае к художнику относятся как к человеку “глупому, сумасшедшему, с причудами или эксцетричному”.

В изумительной книге "Путь Дзэна" Алан Уоттс (Alan Watts) рассказывает о дзэнских  живописцах, постигших прелесть нелепости. Он описывает работу двух художников, которые рисовали патриархов и дзэнских учителей таким образом:

"... Отрешенные как лунатики, нахмуренные, громко кричащие, хохочущие во все горло, праздно проводящие время, всецело предоставленные судьбе. Следуя своим излюбленным темам, они выбрали в качестве прототипов для дзэнских образов двух сумасшедших отшельников  Хан-шан и Шин-те и непомерно толстого любимца публики Пу-тая, стремясь этим удивительным сочетанием счастливых бродяг и мошенника передать блестящую нелепость и пустоту дзэнской жизни".

Уоттс рассказывает, что неизменной темой любого дзэнского искусства является “... нецелеустремленность жизни ... выражение художником своего внутреннего состояния, ведущего в никуда в неопределенный момент времени.” В известном смысле терапевт-даос может быть немного глупым. Он не знает, куда идти; он наслаждается бесцельным путешествием, пока жизнь дарует ему этот путь. Он пустоголов и следует за природой.

Некоторые современные терапевты, такие как Фриц Перлз и Милтон Эриксон, рискнули шагнуть за пределы исключительной серьезности терапевтической "схватки" и показали, что жизнь и терапия вовсе не обязательно должны быть усердными, мучительными и взвешенными переживаниями. Очень серьезный терапевт смотрит на жизнь как на чрезвычайно важное дело. Терапевт, который замечает свою склонную к игре натуру, скорее отметит, что жизнь также может быть радостной и волнующей. Такой терапевт иногда чувствует себя счастливым и свободным — как "безрассудный" мудрец, живущий одним днем, зная, что никуда не надо идти и ничего не надо делать. Однако этот мудрый человек гибок, в нужный момент он может переключиться и стать серьезным и ответственным.

Каждый день — прекрасный день

Самую яркую демонстрацию ребячливого, игривого состояния я наблюдала в Японии во время нашей встречи с дзэн-буддистским учителем. Когда он вышел приветствовать нас,  его рот растянулся в улыбке, глаза лукаво прищурились, да и весь он был окутан тончайшим покрывалом смеха. Какое удовольствие встретить архетипичного дзэнского учителя!

Откуда только берется это безграничное счастье? Какая вера стоит за его духовным мастерством? Когда мы спросили его об этом, последовал ответ: ”Каждый день — прекрасный день!”

Учитель воспринимал каждое переживание так, как если бы оно было единственно правильным в данный момент. Он мог рассказывать о чем-то достаточно серьезном, а через мгновение хохотать до слез. Вера в то, что “каждый день — прекрасный день”, напоминала нам: если мы хотим плыть по волнам наших переживаний, нам необходимо верить, что все самое абсурдное, непомерно трудное, мучительное и загадочное исполнено смысла. Если мы больны или на улице дождь, то все же этот день может быть прекрасным, если "забраться внутрь" этих ощущений и творчески помочь им раскрыться.

"Ребенок" у барьера

Позиция ребенка — полезный метанавык, когда требуется помочь человеку, натолкнувшемуся на свой барьер (см. главу 2). Это происходит, когда кто-то приблизился к переживанию новой стороны своего "я", но колеблется и отходит назад к своей привычной идентичности. В этот момент новое переживание возникает и блокируется. Терапевту и клиенту полезно почувствовать себя снова детьми и перешагнуть этот барьер так, как это сделали бы дети. Это качество воскрешает в нашей памяти то время, когда мы свободно экспериментировали с жизнью: события еще не были столь однозначными, а жизнь была богата сюрпризами и выдумками. Склонность к игре может помочь принять те наши стороны, от которых мы так или иначе отрезаны.

Отстраненность

Детский взгляд на мир и отношение ко всему с юмором тесно связаны с другим метанавыком — отстраненностью. Отстраненность — это особое чувство, при помощи которого мы выходим из сложившейся ситуации, отступая назад и открывая “мета” точку зрения, или, другими словами, внешнюю точку зрения. Всем нам знакомо чувство отстраненности в те неуловимые моменты, когда, откинувшись на спинку стула, мы слегка цепенеем или впадаем в транс. Погрузившись в это чувство, мы получаем возможность взглянуть на драму жизни со стороны.

Точно так же терапевт, целиком поглощенный первичным процессом клиента, может действовать не столь эффективно, как тот, который, почувствовав в себе отстраненность, на какой-то миг отступает назад. Более широкая перспектива может дать информацию о тех аспектах процесса, которые каким-то образом выпали из его поля зрения. Возможно, он настолько запутался в происходящем, что упустил какие-то детали. Следуя за своей отстраненностью, терапевт вместе с тем выходит за границы привычных способов работы и отношений, опять становясь гибким и открывая внутри себя свободный дух экспериментаторства.

Отстраненность часто ассоциируется с юмором. Дон Хуан постоянно смеялся над серьезностью и самомнением своего ученика Карлоса. Всякий раз, когда Карлос становился серьезным или расстраивался, дон Хуан разражался смехом. Этот смех происходил из чувства отстраненности. Дон Хуан говорил Карлосу: ”Пока тебе кажется, что важнее тебя на этом свете ничего нет, ты не сможешь почувствовать мир вокруг себя. Ты похож на зашоренную лошадь, ты видишь только себя самого, отдельно от всего остального”.

Юмор и отстраненность несут в себе слегка непочтительное, но сочувственное отношение к нашему обычному мировосприятию. Мы не только уважительно относимся к первичному процессу, который сам по себе достаточно однобок, но также твердо поддерживаем вторичный процесс и его послания. В последнем примере, Арни не остановился на страхе этой женщины перед “ведьмой”, но помог ей раскрыть это переживание и понять о себе нечто новое. Юмор и отстраненность —  вот способ объяснить нашему первичному процессу, что существует еще очень много миров, которые ждут своих открывателей.

Этот сторонний, отрешенный взгляд на вещи как раз и делает клоунов такими смешными. Вы замечали когда-нибудь, как в самый серьезный момент стоит комедианту повернуться к аудитории и сказать что-то совершенно очевидное, и все начинают хохотать? Комики на какой-то момент отдаляются от ситуации и говорят что-нибудь неуместное или непочтительное — то, о чем многие из нас думают, но никогда не произнесут это вслух, так как по уши увязли в происходящей драме.

Арни самый забавный из всех, кого я знаю. Как-то он работал с мужчиной, страдающим астмой. Объясняя, на что похожа астма, мужчина демонстрировал это, сильно надавливая Арни на грудь. Арни призывал его продолжить, но мужчина неожиданно и резко спросил: "Вы боитесь, что я могу сделать это еще сильнее?" Арни медленно произнес: ”Да, такая мысль пронеслась у меня в голове!” И оба рассмеялись. Не раз я видела, как Арни вклинивался в отношения между супругами, когда они были безмерно поглощены друг другом, витая в облаках или шумно споря, и насмешливым, забавным голосом говорил: ”А что вы здесь делаете? Кто-то в трансе? Есть кто дома?”

Отстраненность и мудрый старик

Не так давно я услышала замечательную историю о метанавыке отстраненности. Учитель айкидо приехал из Соединенных Штатов в Японию, чтобы пополнить свои знания. Он вошел в вагон метро, и вдруг огромный, совершенно пьяный детина, шатаясь, свалился в проход между сидениями, выкрикивая угрозы. Учителя айкидо охватило возбуждение при мысли, что наконец-то он сможет применить свое мастерство на деле. До этого у него не было такой возможности, не считая обычной практики.

Когда пьяный детина и учитель айкидо уже готовы были сойтись в рукопашной, невысокий пожилой человек, сидящий на скамейке, спросил у пьяного, мог бы тот подняться и поговорить. Парень угрожал старику, и тем не менее его что-то заинтересовало. Пожилой человек спросил, что он пил. Детина ответил: ”Сакэ!” Старик улыбнулся и, прищелкнув языком, сказал, что по вечерам тоже любит пить сакэ вместе с женой. А потом поинтересовался, есть ли у парня жена, и пьяный ответил с грустью в голосе, что он одинок. Учитель айкидо должен был выходить. Он повернулся и увидел, что голова пьяного покоится на коленях старика, детина что-то тихо говорит, а старик качает головой.

Что сделал этот старик? Он отошел от потенциальной опасности данной ситуации. Он не принял агрессивность пьяного за чистую монету и, отстранившись от нее, вошел в мир этого человека и увидел, что ему нужен друг, чтобы было с кем поговорить. Старик услышал его мольбу о дружбе и помощи. В конце этой истории учитель айкидо признался, что чувствовал себя грубым и неповоротливым и понял, что отныне он будет преподавать айкидо в совершенно ином духе. Я бы сказала, что его метанавыки претерпели изменения, чувства отстраненности и сочувствия взяли верх над позицией борьбы.

Действительно, отстраненность часто ассоциируется с мудростью и возрастом. Мы приписываем это свойство пожилым людям, которые много повидали и много пережили, приобрели великую мудрость и освободились от необходимости “делать” повседневную жизнь. Хотя метанавык отстраненности время от времени не обходит стороной всех нас.

Отстраненность в трудных ситуациях

Отстраненность — важное умение в работе со сложными ситуациями. Отрешенный мудрец или терапевт способен пройти сквозь огонь и остаться холодным. Он в состоянии пережить вместе с клиентом трудную ситуацию, сцены жестких групповых конфликтов или организационные сложности, придерживаясь точки зрения наблюдателя, которая помогает прояснить, что происходит.

Склонность к игре и отстраненность приближают нас к тем аспектам "я", о которых мы обычно забываем. Они напоминают нам о духе детской свободы, как, впрочем, и о нашей древней мудрости, которая, отойдя в сторону, смотрит на события с большей перспективы.