Взмах - Субмодальности - Ричард Бендлер

Следующая субмодальная модель, которой я хочу вас обучить, может быть применена практически к чему угодно. Это очень плодотворная техника, программирующая мозг на движение в новом направлении. Чтобы облегчить вам ее изучение, я хочу начать с чего-то очень простого и легкого. Многие люди интересуются тем, что носит название “контроль над привычками”. Кто здесь кусает ногти и хотел бы этого не делать? (Джек поднимается на кафедру). Я собираюсь воспользоваться этой техникой для того, чтобы Джек стал вместо кусания ногтей делать что-то другое.

Что вы видите непосредственно перед тем, как кусаете ногти?

Джек: Я не знаю. Обычно я не осознаю, что делаю это, пока не пройдет какое-то время.

Это верно для большинства привычек. Вы на “автопилоте” — а потом, когда уже поздно что-либо делать, вы замечаете это, и вам становится плохо. Вы знаете, когда или где вы обычно грызете ногти?

Джек: Как правило, когда читаю книгу или смотрю фильм.

О'кей. Я хочу, чтобы вы представили, что смотрите фильм, и на самом деле подняли одну из своих рук, как если бы собирались кусать ногти. Я хочу, чтобы в то время, как ваша рука поднимается, вы заметили, что вы видите, зная, что вот-вот начнете кусать ногти.

Джек: О'кей. Я могу видеть, как выглядит моя рука, поднимаясь вверх.

Хорошо. Через несколько минут мы воспользуемся этой картиной — но сейчас отставьте ее пока в сторону. Сначала нам нужно получить еще одну картину. Джек, если бы вы больше не грызли ногтей, как бы вы видели себя изменившимся? Я не имею в виду, что вы просто увидели бы себя с отросшими ногтями. Какова будет значимость изменения этой привычки? Что изменилось бы в вас как в человеке? Что это будет о вас говорить? Я не хочу, чтобы вы давали мне ответы; я хочу, чтобы вы ответили созданием портрета того себя, каким вы были бы, если бы у вас больше не было этой привычки.

Джек: О'кей. Есть.

Теперь я хочу, чтобы вы взяли то первое изображение вашей поднимающейся руки, и сделали его большим и ярким, и в нижний правый угол этой картины поместили маленький, темный образ того, как бы вы видели себя по-другому, если бы у вас больше не было этой привычки.

Теперь я хочу, чтобы вы проделали то, что я называю “взмахом”. Я хочу, чтобы вы быстро увеличили размер и яркость маленького темного образа, пока он не закроет старое изображение вашей руки, которое одновременно с этим станет тусклым и сморщится. Я хочу, чтобы вы сделали это действительно быстро, меньше чем за секунду. Как только вы “махнете” эти образы — либо полностью очистите экран, либо откройте глаза и оглянитесь по сторонам. Затем вернитесь внутрь себя и проделайте это снова, начиная с того большого яркого изображения поднимающейся руки и маленького темного образа себя в углу. Проделайте это пять раз в общей сложности. Каждый раз в конце непременно очищайте экран или открывайте глаза.

Пришло время проверить. Джек, вызовите этот большой яркий образ вашей поднимающейся руки и скажите мне, что происходит.

Джек: Знаете, его трудно там удержать. Он гаснет, а возникает та другая картина.

Техника взмаха дает мозгу направление. Человеческие существа склонны избегать неприятного и стремиться к приятному. Сначала имеем большой яркий образ сигнала к поведению, которое ему не нравится. С угасанием и сморщиванием этой картины неприятное уменьшается. Становясь больше и ярче, приятный образ влечет его к себе. Таким образом, буквально устанавливается направление движения для его мозга:“отсюда, иди туда”. Когда вы даете направление своему мышлению, у вашего поведения возникает очень сильная склонность двигаться в том же направлении.

Джек, я хочу, чтобы вы сделали кое-что еще. Поднесите руку ко рту, так, как вы это делали, когда грызли ногти. (Джек поднимает руку. Перед самым ртом она останавливается, а потом опускается примерно на полдюйма).

Ну, что случилось?

Джек: Я не знаю. Моя рука поднялась, но потом остановилась. Я хотел ее опустить, но намеренно задержал там — потому что вы просили.

Это поведенческий тест. Поведение, которое обычно вело к грызению ногтей, теперь ведет куда-то в другое место. Это столь же автоматично, как и то, что он делал раньше, но это приводит его туда, где ему больше нравится.

Это перейдет в опыт. Когда рука поднимается вверх и запускается ваша компульсия, само ощущение будет буквально утягивать вас в другом направлении. Это станет новой компульсией. Не то, чтобы у вас исчезла компульсия, — просто у вас появляется компульсия быть более таким, каким вы хотите быть.

Я применил эту технику с женщиной, помешанной на шоколаде, которая все время твердила, что хочет “освободиться”. Она хотела избавиться от компульсии, потому что это не соответствовало тому, как она себя воспринимала. После того как мы закончили с ней, она не могла удерживать перед глазами изображение шоколада. Оно просто “ффух” — и исчезало. Теперь, когда она смотрит на настоящий шоколад, у нее не возникает старая реакция. Ее мысли направлены на влечение к тому, чем ей нравится быть. Это новая компульсия. Вы могли бы назвать эту модель “сменой компульсий”. Я ей сказал:“Теперь вы точно застряли. У вас компульсия быть не в состоянии создавать эти картины”, а она ответила:“Мне без разницы”. На самом деле она не против иметь компульсии; она просто хочет иметь их по-своему. Вот действительно та разница, в которой вся разница.

Техника взмаха обладает более мощным действием, чем любая другая техника, какой я пользовался. Недавно у нас на семинаре на первом ряду сидела женщина, вздыхая и стеная по поводу того, что она одиннадцать лет пытается бросить курить. Я изменил ее меньше чем за одиннадцать минут. Я даже выбрал, что поместить в картинку в маленьком темном углу; я не являюсь тем, что называется “недирективным клиницистом”. Я сказал, чтобы она увидела образ самой себя, вежливо наслаждающейся тем, как курят другие люди. Я вовсе не собирался создавать еще одного евангелиста-новообращенного. Я не хотел, чтобы она видела себя насмехающейся над курящими и превращающей их жизнь в кошмар.

Теперь я хочу, чтобы вы все объединились в пары и попробовали эту технику. Сначала я еще раз пройдусь по инструкции.

Техника взмаха

1. Определите контекст. “Сначала определите, где вы поломались или застряли. Когда или где вы хотели бы вести себя или реагировать иначе, чем сейчас? Вы можете выбрать что-то вроде грызения ногтей или, может быть, что-то типа злости на своего мужа”.

2. Определите пусковую картину. “Теперь я хочу, чтобы вы определили, что вы на самом деле видите непосредственно перед тем, как начать вести себя так, как вам не нравится. Поскольку многие в этот момент находятся на “автопилоте”, может быть, полезно действительно проделать то, что должно предшествовать этому поведению, так, чтобы вы смогли увидеть, как это выглядит”. Это то, что я сделал с Джеком. Я заставил его двинуть руку к лицу и воспользоваться этим образом. Поскольку это стимул некой реакции, которая человеку не нравится, с этой картиной должно быть ассоциировано хотя бы что-то неприятное. Чем более это неприятно, тем лучше сработает.

3. Создайте образ результата. “Теперь создайте второй образ — как бы вы видели себя по-другому, если бы уже достигли желаемого изменения. Я хочу, чтобы вы продолжали регулировать этот образ, пока не получите такой, который для вас действительно привлекателен — который сильно влечет вас”. В то время, как ваш партнер создает этот образ, я хочу, чтобы вы отмечали его реакцию, чтобы убедиться, что это нечто действительно ему приятное и действительно для него привлекательное. Я хочу, чтобы у него на лице был румянец, который сообщит вам, что того, что он рисует, действительно стоит добиваться. Если, наблюдая за ним, вы не можете увидеть подтверждения, что к этому стоит стремиться, — не давайте ему этого.

4. Взмах. “Теперь “махните” эти две картины. Сначала увидьте ту пусковую картину, большую и яркую. Потом в нижний правый угол поместите маленький темный образ результата. Маленький темный образ будет увеличивать размеры и яркость и покроет первую картину, которая потемнеет и скукожится так же быстро, как вы произносите слово “взмах”. Потом очистите экран или откройте глаза. “Махните” их снова — пять раз в общей сложности. Непременно очищайте экран в конце каждого взмаха”.

5. Проверка

а. “Теперь вызовите тот первый образ. Что происходит?” Если взмах был эффективен, это трудно будет сделать. Картина будет стремиться исчезнуть и замениться вторым образом — такого вас, каким вам хочется быть.

б. Другой способ проверки — поведенческий. Найдите способ воссоздать стимулы, представленные в ключевой картине вашего партнера. Если это картина его собственного поведения — как было у Джека — попросите его повести себя так на самом деле. Если это образ кого-то другого, кто предлагает шоколад или сигарету или кричит, — тогда я хочу, чтобы вы проделали это со своим партнером и пронаблюдали, что он делает и как реагирует.

Если во время проверки все еще присутствует старое поведение, вернитесь и снова проделайте технику взмаха. Посмотрите, можете ли вы понять, что упустили или что еще вы можете сделать, чтобы этот процесс заработал. Я обучаю вас очень простой версии гораздо более общей модели. Я знаю, что у некоторых из вас есть вопросы, — но хочу, чтобы вы сначала попробовали проделать это, прежде чем задать их. После того как вы действительно попробуете, ваши вопросы станут гораздо более интересными. Возьмите минут по пятнадцать на каждого. Приступайте.

Бродя по комнате, я наблюдал успехи многих из вас. Давайте не будем говорить о них, если только у вас не было трудностей и потом вы не придумали чего-то интересного, что заставило все сработать. Я хочу услышать о том, когда это не сработало.

Эми: Я хочу бросить курить. Но когда мы проверяли, меня все равно тянуло курить.

О'кей. Опишите мне вашу первую картину.

Эми: Я вижу себя с сигаретой во рту, и...

Стоп. Очень важно, чтобы вы не видели себя в этой первой картине и чтобы видели себя на второй. Это необходимая часть того, что делает взмах эффективным. Первая картина должна быть ассоциированным образом — то, что вы видите своими собственными глазами, закуривая — например, ваша рука, тянущаяся за сигаретой. Если вы видите свою руку с сигаретой в ней, вы ощущаете потребность закурить? Или это происходит, когда вы видите сигареты? Что бы это ни было, я хочу, чтобы вы воссоздали картину, при виде которой у вас запускается ощущение желания закурить; создайте образ того, что предшествует закуриванию. Это может быть то, как вы тянетесь за сигаретой, прикуриваете, подносите ее к губам — или все что угодно, что вы делаете. Попробуйте всю процедуру с этой картиной и отчитайтесь о результате.

Мужчина: В какой книге описана эта процедура?

Ни в какой. С чего бы я стал учить вас тому, что уже есть в книге? Вы взрослые; вы умеете читать. Я всегда считал полным идиотизмом, когда кто-то пишет книгу, а потом идет читать ее людям на семинарах. Но куча людей занимаются именно этим, и некоторые из них делают большие деньги, так что, наверное, в этом есть какая-то польза.

Женщина: Во множестве более ранних техник НЛП вы подставляете конкретное новое поведение. А в этой просто видите, каким образом вы будете другим, если изменитесь.

Правильно. Именно поэтому эта модель столь плодотворна. Вместо того чтобы подставлять конкретное поведение, вы создаете направление. Чтобы задать это направление, вы используете очень мощный мотиватор — то, что часто называют “я-образом”.

Когда в январе я был в Торонто, одна женщина сказала, что у нее фобия червей. Поскольку Торонто заморожен большую часть года, я не думал, что это было очень уж большой проблемой, а потому сказал:“А почему вы их попросту не избегаете?” Она ответила, “Ну, это просто не соответствует тому, какой я себя вижу”. Это рассогласование очень сильно ее мотивировало, хотя фобия червей не была на самом деле такой уж большой для нее проблемой. Тут не было даже того, что я называю “пылающей фобией”. Это была “оййй!”-фобия, а не “УООЙЙЙ!”-фобия. Ее мозгу еще не было задано подходящее направление, но этот я-образ заставлял ее продолжать попытки. Поэтому я, конечно, спросил ее:“Если бы вы произвели это изменение, как вы увидели бы себя по-другому?” Эффективность техники зависит прежде всего от ответа на этот вопрос. Процесс взмаха не доводит до конечной точки — он подталкивает в определенном направлении. Если вы увидели себя делающим что-то конкретное — вы запрограммируете только один этот новый выбор. Если вы видите себя человеком с другими качествами — новый человек сможет породить много новых конкретных возможностей. Как только вы определите направление, человек начнет генерировать конкретное поведение быстрее, чем вы можете предположить.

Если бы я применил к ней стандартный способ лечения фобии, она вообще перестала бы интересоваться червями и даже не замечала бы их. Заставить кого-либо перестать интересоваться чем-либо — это слишком просто, и в мире происходит уже достаточно таких вещей. Если бы я встроил конкретное поведение — типа подбирать червей с земли — тогда она была бы способна подбирать червей с земли. Ни одно из этих изменений не является особенно глубоким в смысле личностной эволюции этой женщины. Мне кажется, что есть более интересные изменения, которые может совершить человеческое существо.

“Махнув” ее, я установил направление так, чтобы ее влекло к образу себя как более компетентной, счастливой, результативной, более себе нравящейся и — самое важное — способной верить, что она может быстро совершать изменения так, как ей хочется.

Женщина: Думаю, я это понимаю, но я пытаюсь приспособить это к некоторым из НЛП — техник якорения, которым научилась раньше. Например, есть техника, в которой вы создаете образ того, каким хотели бы быть, потом входите в него, чтобы получить кинестетические ощущения, а потом якорите это состояние.

Верно. Это одна из старых техник. У нее есть свои применения, но есть также определенные недостатки. Если у человека действительно есть подробное и точное внутреннее представление, то вы можете создать конкретное поведение, которое прекрасно сработает. Но если вы просто создаете образ того, каким хотели бы быть, и входите внутрь него, чтобы почувствовать, каково это — быть там, то это не обязательно означает, что вы действительно находитесь там сколько-то качественно или что вы многому научились по дороге. Это превосходный способ создавать самообманы, и к тому же не дает вам никакого другого направления.

Куча людей приходят к терапевтам и просят об ощущении большей уверенности, когда они некомпетентны. Этот недостаток уверенности может быть точной обратной связью об их способностях. Если вы применяете якорение, чтобы кто-то почувствовал уверенность, — это ощущение может позволить ему делать то, что он действительно уже мог бы делать, но не был достаточно уверен, чтобы попробовать. Это также увеличит его способности. Но это может создать лишь сверх-уверенность — человек по-прежнему некомпетентен, но больше этого не замечает! Таких людей вокруг уже навалом, и часто они опасны как для других, так и для себя. Я давно говорю о том, как много людей просят терапевта об уверенности и как мало — о компетентности.

Вы можете так изменить человека, что он поверит, что непревзойден в том, что делает, в то время как он вообще не может делать этого по-настоящему хорошо. Когда человек хорошо умеет уверенно вести себя — он обычно убеждает множество других людей доверять способностям, которых у него нет. Меня никогда не переставало изумлять то, сколь многие считают, что если “эксперт” уверенно ведет себя, то он наверняка знает, что делает. Я так полагаю, что коль уж вы собираетесь иметь ложное чувство безопасности, то могли бы по дороге развить еще и кое-какую компетентность.

Где Эми? Вы закончили взмах с новой картиной?

Эми: Да.

Сколько времени вам потребовалось, чтобы сделать это пять раз?

Эми: Довольно много.

Я так и думал. Я хочу, чтобы вы сделали это снова быстрее. Каждый раз это должно занимать у вас только одну или две секунды. Скорость тоже очень важный элемент этой техники. Мозги не обучаются медленно, они обучаются быстро. Я не собираюсь позволять вам проделать процесс неправильно, а потом позже вернуться и сказать:“О, это не сработало”. Делайте сейчас, а я присмотрю за вами. Открывайте глаза после каждого взмаха

Теперь вызовите ту первую картину. Что происходит?

Эми: Теперь она пропадает. Хотите сигарету? (Он протягивает пачку сигарет).

Эми: Нет, спасибо.

Компульсия имеется? Мне без разницы, курите вы или нет. Я хочу знать, имеется ли неконтролируемая потребность или нет. Несколько минут назад вы сказали, что у вас есть потребность курить.

Эми: Я не ощущаю тяги закурить прямо сейчас.

Вот. Держите сигареты; вытащите одну и подержите между пальцами. Посмотрите на них; подурачьтесь с ними.

Когда вы проделываете работу по изменению, не уклоняйтесь от проверки; навязывайте ЕЕ. Жизненные обстоятельства будут ее навязывать, так что вы тоже можете это сделать, чтобы иметь возможность выяснить все на месте. Наблюдение за несловесными реакциями вашего клиента даст вам гораздо больше информации, чем словесные ответы на ваши вопросы. (Эми нюхает сигареты и выражение ее лица быстро меняется). Оп-па, вот оно опять; запах сигарет вернул компульсию. Вам придется вернуться, и снова проделать взмах, и на этот раз добавить запах. В той первой картине, когда вы видите, как кто-то предлагает вам сигарету, вы будете чувствовать ее запах. А в той второй картине вы увидите себя, удовлетворенную тем, что можете ощущать запах сигарет и не чувствовать компульсии. Вернитесь и еще раз проделайте таким образом.

Это называется быть скрупулезным. Математик не просто получает ответ и говорит:“О'кей, готово”. Он внимательно проверяет свои ответы, потому что если он этого не сделает — сделают другие математики! Такого рода строгость всегда отсутствовала в терапии и образовании. Люди что-то пробуют, а потом в течение двух лет проводят контрольное исследование, чтобы выяснить, сработало это или нет. Если вы проверяете скрупулезно, то можете выяснить, с чем эта техника работает, а с чем — нет, и сделать это немедленно. И если вы выясняете, что она не работает — нужно попробовать какую-то другую технологию.

То, чему я вас здесь научил, — это упрощенная версия более общей модели взмаха. И все равно некоторые из вас запутались и растерялись. Другой способ быть скрупулезным — “махнуть” для начала во всех системах. Но обычно гораздо экономнее сделать это только в зрительной системе, а потом тщательно . проверить, чтобы выяснить, что еще нужно добавить. Часто ничего не нужно добавлять. Либо человек в этом уже не нуждается, либо он добавит все сам, не осознавая того.

Эми, что происходит теперь, когда вы нюхаете сигарету?

Эми: Что-то изменилось. Мне трудно сказать, как оно изменилось. Теперь, когда я ее нюхаю, мне хочется положить ее обратно, вместо того чтобы закурить.

Мозги не обучаются получать результаты; они обучаются придерживаться направлений. Эми научилась одному поведенческому набору:“Хотите сигарету?” — “Да” — прикуриваем и дымим. Стулья не могут этому научиться. Это немалое достижение — обучиться чему-то подобному столь старательно, что годами никто ничего не может с этим поделать. Она просто воспользовалась этой же самой способностью, чтобы научиться идти в каком-то другом направлении.

Когда вы начинаете использовать свой мозг, чтобы заставить его делать то, что вы от нет хотите, вам приходится тщательно определить направление, в котором вы хотите, чтобы он двигался, и сделать это надо заранее. Разочарование — не единственная вещь, которая требует адекватного планирования. Все остальное тоже требует. Без адекватного планирования у вас появляется компульсия делать то, чего вы не хотите делать: ворошить старые воспоминания и плохо себя из-за них чувствовать; совершать поступки, разрушающие ваш организм; кричать на людей, которых вы любите; вести себя подобно цыпленку, когда вы в ярости.

Все это можно изменить, но не тогда, когда вы находитесь внутри ситуации. Вы можете перепрограммировать себя позже либо запрограммировать себя заранее. Мозги не предназначены для получения результатов; они учатся придерживаться направлений. Если вы знаете, как работает мозг, то можете определить свои собственные направления. Если не знаете — это сделает кто-то другой.

То, чему я вас только что научил, я часто проделываю на одно- или двухдневных семинарах. “Стандартная” модель взмаха есть то, что человек может ухватить и использовать, и она будет чаще работать, чем не работать. Но мне она не дает никакого компетентного понимания того, в чем заключается подлежащий принцип. Если вы кому угодно дадите поваренную книгу — он сможет испечь торт. Но если вы дадите ее шеф-повару, у него получится лучший продукт. Действительно, хороший шеф-повар знает о поварской химии кое-что, определяющее, что и как он делает. Он знает, что здесь делают яичные белки; он знает, какова их функция. Для шеф-повара дело не только в том, чтобы свалить вместе кучу всякой всячины и взбить ее. Он знает, что некоторые вещи делают массу гелем определенной консистенции, некоторые должны быть добавлены в определенном порядке, а еще некоторые ингредиенты имеют отношение к изменению вкуса тем или иным образом.

То же самое происходит, когда вы начинаете применять модель взмаха. Я хочу, чтобы в качестве первого шага к превращению в шеф-повара вы еще раз попробовали применить технику взмаха — но выясните, что произойдет, если вы измените один элемент. В прошлый раз в качестве элементов, меняющихся в то время, как одна картина “смахивает” другую, мы использовали субмодальности размера, яркости и ассоциации-диссоциации.

Два из этих элементов, размер и яркость, являются такими, которые меняются непрерывно в некотором диапазоне. То, что можно изменять постепенно, называется аналоговой переменной. Ассоциация — диссоциация — это то, что мы называем дискретной переменной, поскольку она принимает либо одно значение, либо другое. Вы либо внутри опыта, либо вне его; вы не переходите постепенно от одного состояния к другому. Ассоциация-диссоциация всегда будет одним из элементов взмаха. Двумя другими аналоговыми элементами могут быть любые два элемента, сильно действующие на человека.

На этот раз я хочу, чтобы вы все оставили по-прежнему — только вместо размера вы используете расстояние. Первая картина вначале будет яркой и близкой. Вторая вначале будет темной и далекой, а потом быстро приблизится, становясь ярче, в то время как первая откатится вдаль и потемнеет. Это довольно незначительное изменение, и некоторые из вас могут вообще не заметить отличия, поскольку размер и расстояние тесно связаны. Но это первый шаг к тому, чтобы научить вас использовать технику взмаха гораздо более обобщенным и гибким образом. Возьмите еще по пятнадцать минут, чтобы проделать взмах с расстоянием вместо размера.

Использование расстояния вместо размера изменило что-нибудь для некоторых из вас? Вы можете воспользоваться для проведения взмаха любыми субмодальными различениями, но он хорошо сработает, только если эти различения субъективно действенны для человека, с которым вы работаете. Яркость и размер эффективны для большинства людей, так что версия, которой я обучил вас вначале, чаще сработает, чем нет. Расстояние — другая субмодальность, важная для многих людей, поэтому я заставил вас испробовать ее следующей. Но если размер, яркость и расстояние не важны для человека, тогда вы должны выяснить, какие субмодальности являются действенными, и разработать взмах с их использованием.

Пару лет назад я провел с тремя клиентами сеансы для видеозаписи. Первой клиенткой, которую я принял, была женщина, страдавшая от “предвосхищения утраты”. Люблю названия, которые они придумывают, чтобы описать, как перекореживает людей! Вот к чему это все свелось: если она договаривалась о встрече с каким-то близким человеком, а он на полчаса опаздывал — у нее наступало то, что она называла приступом паники. Она теряла рассудок и начинала на него наезжать. Когда я спросил ее, чего она хотела бы получить от сеанса, — вот что она сказала:

“У меня проблема со страхом, который иногда почти парализует меня. Когда я его испытываю, у меня вроде как бы начинаются приступы паники. Что я хотела бы сделать, так это отдалиться, чтобы, находясь в подобной ситуации, я не испытывала страха такой силы, как сейчас; тогда я могла бы контролировать себя и принимать лучшие решения”.

Сказав о желании “отдалиться”, она дала мне четкое указание, что расстояние — важная для нее субмодальность. Еще она много говорила о людях, которые ей “близки”, и о “близких отношениях”. Позже, говоря о том, что она делает, когда кто-то опаздывает, она сказала:“Мне нужно давать им какой-то зазор — то есть давать им какое-то время”. Для этой женщины взмах с использованием расстояния будет гораздо мощнее, чем с использованием размера. Действительно, я приступил и попробовал стандартный взмах с использованием размера, чтобы выяснить, сработает ли это. Эффект был очень слабый. Тогда я использовал расстояние — и это сработало превосходно.

Самая важная часть действительно артистичного исполнения взмаха — аккуратный сбор информации, нужной вам, чтобы подходящим образом выстроить процедуру. Когда человек говорит о том, что нечто “больше, чем жизнь” или “раздуто сверх меры”, — это весьма точное указание, что важно использовать переменную размера.

Когда некто описывает ограничение, которое он хочет изменить, вам нужна способность обратить внимание на то, как работает эта конкретная проблема. Я всегда помню: что бы то ни было, сделанное кем бы то ни было, есть достижение — неважно, сколь это может быть бесполезно или болезненно. Люди не сломаны; они превосходно работают! “Как они работают сейчас?” — вот важный вопрос, чтобы вы могли помочь им превосходно работать более приятным и полезным образом.

Один из приемов, который я применяю для сбора информации, — сказать клиенту:“Ну, скажем, я должен превратиться в вас на один день. Среди прочего мне пришлось бы иметь ваше ограничение. Как мне это сделать? Вы должны научить меня этой проблеме”. Как только я начинаю исходить из того, что это — достижение (нечто усвоенное, чему можно обучить кого-то другого), способ, каким человек способен справляться с трудностью и думать о ней, меняется полностью.

Когда я попросил женщину, паниковавшую, когда кто-то опаздывал, научить меня, как это делается, — она сказала:

“Вы начинаете говорить себе фразы типа:“Они опаздывают; они могут никогда не прийти”.

Вы говорите это скучающим голосом — бормочете, мямлите?

Нет. Голос начинает медленно:“Дай им еще полчаса”. Потом он ускоряется, когда время подходит.

У вас там есть какие-то картины?

Да. Я вижу картину, как человек может попасть в аварию, как будто бы я стою там и наблюдаю, как сквозь увеличительное стекло. А иногда я оглядываю мир своими собственными глазами — и там никого нет. Так что у нее в этом случае имеется голос, который с течением времени ускоряется и повышается в тембре. В определенный момент голос говорит:“Они никогда не придут”, и она создает очень близкие, резко выпуклые образы человека, попавшего в аварию, или полного одиночества.

Попросив ее попробовать создать картину аварии, я обнаружил, что резкое приближение или удаление действует очень сильно. Когда я проверял яркость, она сказала:“Тусклость порождает расстояние”. Так я узнал, что яркость тоже имеет значение.

Теперь я хочу, чтобы вы объединились с кем-нибудь в пару и попросили его подумать об ограничении — о чем-то, что он считает проблемой и хочет изменить. На этот раз я не хочу, чтобы вы устраняли проблему; я только хочу, чтобы вы выяснили, как работает это достижение. Используйте модель:“Скажем, я должен заменить тебя на один день. Научи меня, что делать”. Делайте то же самое, что и раньше, когда вы выясняли, как человек мотивировался на что-либо.

Всякий раз, когда кто-либо испытывает неодолимую потребность делать что-либо, чего не хочет делать, что-то внутри него должно усилиться до определенной степени. Что-то должно стать больше, ярче или громче, или меняется тон, ускоряется или замедляется темп. Я хочу, чтобы вы определили, как этот человек достигает данного конкретного ограничения. Сначала спросите его, когда это делается, а потом выясните, как он это делает: что он проделывает внутри себя, чтобы запустить свою реакцию? Когда вы решите, что определили ключевые субмодальности, — проверьте, попросив партнера менять их каждую по отдельности, и пронаблюдайте, как это изменяет его реакцию. Потом попросите его взять другую картину и снова менять те же субмодальности, чтобы увидеть, изменяет ли это таким же образом его реакцию на другую картину. Узнайте достаточно о том, как это работает, так, чтобы вы смогли воспроизвести ограничение этого человека, если бы захотели. Когда у вас будет эта информация, вы будете точно знать, как проводить взмах с этим конкретным человеком. Не “машите” его на самом деле; только соберите информацию. Возьмите около получаса.

Мужчина: У моего партнера есть две картины, представляющие два разных состояния: желаемое и нежелаемое. На одной из них он видит резкие движения, а на другой движения плавные и изящные.

О'кей. Эти две картины создают и поддерживают то, что он считает проблемой? Вот о чем я спрашивал. Я еще не спрашивал, куда человек хочет двигаться; я только спросил, как он создает проблему. Что касается женщины с паническими приступами — ей нужно перейти от состояния “мямления” к состоянию “ненормальности”. Она начинает с голоса и картин. Потом она должна заставить голос ускориться и повысить тембр, и по мере того, как истекает время, картина подвигается все ближе и ближе.

Мужчина: У моего партнера есть ощущение неотложности.

Конечно. Это ощущение компульсии. Но как он создает это ощущение? Что является критической субмодальностью? В сущности, вот что вам нужно знать:“Как этот человек уже “машет” себя из одного состояния сознания в другое?”

Мужчина: Для него ситуацию меняет оборачивание картины вокруг него. Он натягивает картину на себя и вокруг себя, входит внутрь и смотрит на нее своими собственными глазами.

О'кей. Хорошо. Вот как он попадает в состояние, в котором не хочет находиться.

Мужчина: Да. Он сначала входит в это состояние, а потом диссоциируется — выходит из картины, помещает ее обратно вот сюда, слева от себя, и стоит на расстоянии нескольких футов от нее.

О'кей. Итак, критическая субмодальность — ассоциация-диссоциация. Вариантов не так уж много, так что мы обнаружим какие-нибудь повторения. Какие еще критические субмодальности нашли остальные?

Женщина: Определяющими были ширина картины наряду с яркостью. Когда картина сужалась и тускнела, она ощущала скованность.

В этом есть смысл. Получаешь тощие картинки — чувствуешь себя скованным.

Женщина: То, что она делала, было похоже на синестезию.

Это все работает благодаря синестезии. Мы с ней и экспериментируем. Подумайте об этом. Когда вы меняете яркость образа, это меняет интенсивность ваших ощущений. Это все синестезии. Как они связаны — вот что мы хотим знать, так, чтобы мы могли использовать эту связь для организации взмаха.

Вот что вам нужно знать, чтобы выстроить для нее взмах: усиливает ли ее реакцию сужение любой картины или нет и усиливает ли ее реакцию затемнение любой картины. Видите ли, может быть так, что она использует слово “скованная” потому, что ей не нравится тот конкретный выбор, с которым она остается в этой картине. Если она видит выбор, который ей нравится, и картина сужается — она может описать это ощущение как “целеустремленность” или “увлеченность”. Если сужение и затемнение усиливают ее реакцию, вы можете сконструировать для нее взмах, начиная с узкой, тусклой картины “проблемного состояния”, которая становится шире и ярче в то время, как картина желаемого состояния сужается и тускнеет, Для большинства из вас это прозвучит странно, но имейте в виду, что мозг каждого закодирован как-то по-своему. Чтобы сделать взмах по-настоящему элегантным, нужно так его сконструировать, чтобы на него сильно отреагировал конкретный мозг.

Другая альтернатива состоит в том, что сужение этой конкретной картины с малым числом выборов интенсифицирует ее ощущение скованности — но создание образа, где у нее много выборов, вызывает более сильную реакцию, если она его расширяет. В этом случае вы могли бы сузить проблемную картину в линию, а картину решения раскрыть из этой же самой линии. Так что вам придется вернуться и побольше узнать о том, как это работает, прежде чем определить наилучший способ сконструировать для нее взмах.

Я рассказываю вам об этих возможностях, чтобы вы начали понимать, сколь важно подогнать ваш метод изменения к каждому конкретному человеку. Вам нужно создать направление, на котором образ старой проблемы ведет к решению, а образ решения создает реакцию растущей интенсивности.

Мужчина: У моей партнерши была картина с двойной рамкой — одна черная, другая белая — и образ наклонен, вместо того чтобы идти прямо вверх и вниз. Верхняя часть образа отклоняется от нее назад, когда она паникует.

Что меняется? Она в какой-то момент распрямляет образ? Если образ уходит назад под углом и имеет границу — тогда она паникует?

Мужчина: Нет, это просто имеется.

Нет, это не просто имеется. Оно должно откуда-то появиться. Что меняется — вот что мы здесь ищем. Как только она добирается до описанной вами картины — у нее паника. Но вначале образ должен быть каким-то другим. Я надеюсь, она не все время паникует! Как она к этому приходит? Это имеет отношение к изменению угла наклона картины? Или угол фиксирован, а меняется что-то другое?

Мужчина: Вначале картина идет прямо вверх и вниз, а по мере изменения ситуации отклоняется.

То есть в картине происходит искажение — и в вашей партнерше тоже. Когда картина достигает определенного угла, она впадает в панику. У картины есть двойная рамка, когда она расположена вертикально?

Мужчина: Да.

То есть рамка не является определяющим элементом, просто так случилось, что она есть. Еще происходит что-нибудь, когда картина наклоняется? Меняется ли ее яркость или что-либо в этом роде? Меняется ли скорость образов?

Мужчина: Нет. Звук еще становится вроде как бы неясным и гудящим.

И вы уверены, что зрительно больше ничего не меняется.

Мужчина: Нет.

Хорошо. Я рад, что вы не уверены. Впечатление такое, что одного наклона образа будет недостаточно. Вы можете вернуться и спросить ее. Пусть она возьмет какую-нибудь другую картину, наклонит ее и выяснит, что произойдет. Если одного лишь наклона любой картины достаточно, чтобы заставить ее почувствовать “потерю равновесия” и панику, — вы могли бы согнуть первую картину в линию, в то время как вторая разгибается до вертикали. Или наклонить первую картину, а потом обернуть ее обратной стороной, чтобы показать вторую на другой стороне. Одурачьте ее как следует! Вы видели телевизионные видеоэффекты, когда появляется квадрат и переворачивается наоборот? Переворачиваясь, он в итоге превращается в новый образ. Вы могли бы поступить таким же образом. Все ли начинают понимать, как можно использовать эту информацию для конструирования взмаха, который будет особенно мощным для конкретного человека?

Мужчина: Проблема моего партнера вызывалась тем, что он терял фон картины, на которую смотрел. Она просто появлялась со множеством людей на каком-то фоне, а когда он доходил до критического места — весь фон пропадал; там были только люди.

Было там изменение фокуса или глубины зрительного поля?

Мужчина: Фон просто пропал. Наверное, он вышел из фокуса. Его там нет.

Но предметы на переднем плане четкие?

Мужчина: Они четкие, как обычно; они не изменились.

Как будто смотришь в линзу? В линзе одну часть можно сделать четкой, а другие будут размытыми. Это примерно то, о чем вы говорите?

Мужчина: Нет, не то. Это как если бы он наложил маску поверх всего, кроме участвующих людей, а все остальное пропало.

И люди стоят ни на чем?

Мужчина: Я полагаю, там будут стулья и предметы, на которых они сидят, но все остальное в комнате стерто. Все явно концентрируется на людях.

О'кей. Но вы не знаете, как это было сделано посредством фокусировки или чего-то еще?

Мужчина: Нет, этого я не знаю.

Вот эту часть вам надо знать. Вам нужно знать, как происходит переход, так, чтобы вы могли применить этот метод перехода к любой картине.

Женщина: У парня, с которым я работала, был неподвижный слайд, без движения или цвета. Когда он в первый раз видит картину, он говорит своим собственным голосом — это средняя интонация:“Хмммм, неплохо”, с повышением и понижением. Довольно быстро голос меняется и становится монотонным и низким. Вот тогда ему становится плохо.

Картина остается неизмененной? Она вообще не меняется? Я нахожу немного трудным поверить в то, что в то время, как он меняет интонацию и темп речи, слайд остается неизменным — что у него не меняется яркость или что-нибудь другое — потому что я просто такого не находил. Это не значит, что такого не может быть, но я нахожу это очень маловероятным. Слуховая система может быть ведущей, но обычно что-то еще меняется вместе с голосом. Предположим, что он смотрит на картину и просто “переговаривает” себя из одного состояния в другое, изменяя тон своего голоса. Это сработает. Вам понадобится также еще один слуховой параметр, если вы собираетесь проделать аудиальный взмах. Возможно, изменится темп. Обычно меняется более чем один параметр.

Мужчина: Если вы ищите другую переменную и могли бы найти ее в другой модальности, так чтобы у вас была одна зрительная и одна слуховая субмодальность, — эта смесь сработает?

Может сработать, но в большинстве случаев вам этого не нужно. Вы могли бы это проделать, если бы действительно не смогли найти вторую субмодальность в той же системе. Вот почему я придаю особое значение зрительной системе: она обладает свойством одновременности. Вы легко можете одновременно увидеть вместе две разные картины. Слуховая система более последовательна. Трудно уследить за двумя голосами одновременно. Вы можете провести взмах аудиально, но придется немного по-другому его обставить. Если вы научитесь быть точным в зрительной системе, то когда начнете работать со слуховым каналом - его будет проще адаптировать.

Мужчина: Вот почему я об этом спросил: у моей партнерши картина меняется, но вместе с тем, когда она входит внутрь картины, она может слышать себя. Мне любопытно, при взмахе с добавлением слухового кусочка произойдет ли что-то вроде заколачивания наглухо.

Да. “Заколачивание наглухо” — хороший способ относиться к этому. Если вы проводите взмах только с одной субмодальностью — это похоже на сколачивание двух досок только с одной стороны. В соединении типа “ласточкин хвост” гвозди или шурупы входят сразу из двух направлений. Если вы тянете в одну сторону, держит один набор гвоздей; тянете в другую — держит второй набор. Вот почему, проводя взмах, важно использовать две мощные субмодальности одновременно. Обычно сами люди не меняют больше одной субмодальности за раз, а чтобы нейтрализовать взмах, придется изменить как минимум две.

Если вы делаете зрительный взмах и есть еще слуховые компоненты, то, как правило, человек бессознательно продемонстрирует вам аудиальные сдвиги, рассказывая о двух картинах. Тогда, предлагая ему рисовать картины, вы можете произвести слуховые сдвиги извне своим голосом, не упоминая о них. Чтобы сделать это хорошо, вам надо быть способными говорить чужим голосом.

Умение копировать чей-то чужой голос — это просто вопрос практики и талант, который очень стоит научиться применять в этом бизнесе. Через некоторое время вы обнаруживаете, что не обязаны в совершенстве соответствовать человеку; вы только должны ухватить несколько определенных характеристик. Вам необходимо ровно столько, чтобы, если вы изображаете чей-то голос, он не заметил бы, вы ли говорите или он говорит сам с собой. Это старый прием:“Что ж, я обратился внутрь и сказал вам”. Я кучу раз проделывал это на семинарах, и мало кто заметил.

Я хочу, чтобы вы все вернулись к тому же самому человеку, с которым были несколько минут назад, и определили одну или две аналоговые субмодальности, которые наиболее важны в порождении ограничения. У некоторых из вас уже есть эта информация, но у многих ее нет.

Потом я хочу, чтобы вы получили это второе изображение — как он видел бы себя по-другому, если бы у него больше не было этого ограничения. Эта картина должна быть диссоциирована, а первая всегда будет ассоциирована. Ассоциация в первой картине и диссоциация во второй всегда будут одним из элементов взмаха.

Потом вы выстроите взмах, используя две аналоговые субмодальности, которые вы определили как важные (вместо размера и яркости, которые вы использовали в стандартном взмахе). Сначала пусть ваш партнер создаст ассоциированный образ ключевых стимулов, используя любые субмодальности, которые вызывают сильную реакцию (большая, яркая картина). Затем пусть он создаст диссоциированное изображение самого себя, каким он хотел бы быть, начиная с обратного крайнего значения тех же субмодальностей (маленькая, тусклая картина). Во время взмаха субмодальности изменятся так, чтобы быстро ослабить реакцию на первую картину, одновременно усилив реакцию на вторую. Возвращайтесь примерно через полчаса.

То, что вы делали, — это основа артистичного и точного применения взмаха. Вы всегда можете просто испробовать стандартный взмах. Если он не срабатывает — можете попробовать другой и продолжать попытки, пока не найдете тот, который сработает. Это определенно лучше, чем не пробовать ничего нового. Но еще лучше собрать достаточно информации, так чтобы вы точно знали, что делаете, и могли заранее предсказать, что сработает, а что нет. У вас есть какие-либо вопросы?

Мужчина: Что вы делаете с клиентом, который не очень осознает внутренний процесс? Когда я спрашиваю некоторых своих клиентов, как они организуют внутренний опыт, они просто пожимают плечами и говорят:“Не знаю”.

Вы можете сделать несколько вещей. Одна — продолжать спрашивать, пока они не обратят внимание вовнутрь себя. Другая — задавать кучу вопросов и читать невербальные “да-нет” реакции. Спросите:“Вы говорите с собой?” и наблюдайте реакцию непосредственно перед словесным:“Я не знаю”. Полностью эта техника обсуждается в книге “Трансформирование”.

Еще одно, что вы можете сделать, — создать проблемную ситуацию и понаблюдать за поведением человека. Все субмодальные сдвиги проявляются во внешнем поведении. Например, когда человек делает картину ярче, голова поворачивается назад и вверх, а если картина придвигается ближе, голова смещается назад по прямой. Если вы наблюдаете за людьми, когда просите их произвести субмодальные изменения, то можете определить поведенческие сдвиги, которые мы называем “субмодальные сигналы доступа”. Потом вы можете использовать эти сдвиги, чтобы выяснить, что делает человек внутри себя, даже когда он этого не осознает. Я всегда использую такую калибровку в качестве проверки, чтобы убедиться, что клиент делает то, о чем я его прошу.

Как и во всем остальном, в НЛП, чем больше вы знаете о том, как работает изменение, и чем лучше вы откалибровали поведенческие реакции, тем более вы способны действовать скрытно. Например, иногда человеку нужно осуществить взмах несколько раз. Вы можете попросить его сделать это однократно, а потом спросить:“Правильно ли вы это сделали?” Чтобы ответить на ваш вопрос, ему придется проделать взмах снова. Потом вы можете спросить:“Вы действительно правильно это сделали?”, и он опять должен будет его проделать. К тому же таким путем он делает все быстрее и легче, потому что не пытается осуществить это сознательно.

Женщина: Вы располагаете какими-либо долговременными контрольными исследованиями эффективности этого метода?

Мне гораздо более интересны двадцатиминутные контрольные исследования. Единственное стоящее основание для долговременного контрольного исследования — это если вы не можете определить, что человек изменился в вашем кабинете. Подумайте вот о чем: если вы действительно произвели в ком-то изменение и он остался измененным таким образом в течение пяти лет — что это доказывает? Это ничего не говорит о том, ценно это изменение или нет или могло оно как-то дальше эволюционировать или нет. Видите ли, обеспечить женщине возможность не бояться червей или не испытывать неодолимой потребности поедать шоколад — это не очень глубокое достижение, даже если оно сохраняется всю ее жизнь. O модели взмаха важно понимать то, что она определяет человеку продуктивное и эволюционное направление. Когда я делал долговременные контрольные исследования людей, которых я “махал”, — обычно они сообщают, что совершенное мною изменение стало основой для разного рода других изменений, которыми они довольны. Модель взмаха не указывает людям, как себя вести, — она удерживает их на пути, ведущем к тому, чем они хотят стать. По моему мнению, определение этого направления — важнейшая часть самого смысла изменения.