Обучение - Субмодальности - Ричард Бендлер

Мне всегда казалось интересным, что, когда люди спорят о чем-то, не имеющем значения, они говорят:“Это академично”. Джона Гриндера и меня принудили оставить преподавание в Калифорнийском Университете, потому что мы учили старшекурсников делать в жизни разные вещи. В этом заключалась жалоба на нас. Сказали, что школа предназначена только для того, чтобы давать людям информацию про вещи.

Когда я был старшекурсником, единственные курсы, по которым я не успевал, были психология и ораторское искусство. Я завалил психологию с оценкой 1А и получил “Д” по ораторскому искусству! Каково в качестве шутки? НЛП — моя месть.

Общаясь с педагогами, я заметил, что люди, преподающие какой-либо предмет, могут быть очень компетентны в нем и много знать об этой конкретной области. Однако они обычно очень мало знают о том, как они этому научились, и еще меньше — о том, как научить этому кого-то другого. Как-то я пошел на лекцию по химии в класс начального уровня. Профессор предстал перед аудиторией в 350 человек и сказал:“Теперь я хочу, чтобы вы представили здесь зеркало, а перед зеркалом находится спиральная молекула ДНК, крутящаяся в обратном направлении”. Некоторые люди в комнате сказали:“Аххх!” Они стали химиками. Некоторые люди в комнате сказали:“А?” Они не стали химиками. Некоторые люди в комнате сказали:“Брр!” Они стали терапевтами!

Этот профессор понятия не имел о том, что большинство людей не может визуализировать так подробно, как он. Такой тип зрительного представления является предпосылкой успешной карьеры в химии, и это — навык, которому можно обучить людей, еще не знающих, как хорошо визуализировать. Но поскольку этот профессор предполагал, что все остальные уже могут делать то, что делает он, с большинством людей на своих занятиях он зря тратил время.

Большинство исследований процесса научения являются “объективными”. НЛП занимается исследованием субъективного опыта в процессах, при помощи которых люди чему-то обучаются. “Объективные” исследования обычно изучают людей, имеющих проблемы; НЛП изучает субъективный опыт людей, имеющих решения. Если вы исследуете дизлексию, то узнаете кучу всего о дизлексии. Но если вы хотите учить детей как читать — имеет смысл исследовать людей, которые могут читать хорошо.

Когда мы придумали название “Нейро-Лингвистическое Программирование”, множество людей сказало:“Это звучит как “управление мозгом” — как будто это что-то плохое. Я сказал:“Да, конечно”. Если вы не начнете контролировать и использовать свой собственный мозг, то вам придется просто бросить его на произвол судьбы. Это примерно то, на что похожа наша образовательная система. Двенадцать лет они трясут перед вами содержанием; если вы ему научились, значит, они вас ему научили. Существующая система образования неэффективна во множестве отношений, и я хотел бы обсудить некоторые из этих неэффективностей.

“Школьные фобии”

Одна из глубочайших проблем состоит в том, что множество детей уже испытало в школе неприятные переживания. Из-за этого определенный предмет — или школа вообще — становится сигналом, который запускает неприятные воспоминания, заставляющие ребенка плохо себя чувствовать. А вы, вероятно, замечали, что людям немногому удается научиться, когда они плохо себя чувствуют. Если реакция ребенка по-настоящему сильна, психологи даже определяют ее как “школьную фобию”. Плохое самочувствие в ответ на школьные ситуации можно быстро изменить посредством ряда техник, уже описанных и продемонстрированных нами ранее, но я хотел бы показать вам еще один очень простой способ сделать это.

У кого из вас есть неприятные ощущения в связи с математикой — дроби, квадратные корни, квадратичные уравнения и всякое такое? (Он пишет на доске длинную цепочку уравнений, и несколько человек стонут или вздыхают).

Теперь закройте глаза и подумайте о происшедшем с вами переживании, которое было абсолютно восхитительно, — какая-то ситуация, в которой вы чувствовали себя возбужденно и заинтересованно.

Теперь на одну-две секунды откройте глаза, чтобы посмотреть на эти уравнения, а потом опять закройте и вернитесь к тому восхитительному опыту.

Теперь откройте глаза, чтобы посмотреть на уравнения на несколько секунд дольше, а потом снова вернитесь к своему возбуждающему переживанию. Проделайте чередование еще несколько раз, пока эти два переживания не проинтегрируются прочно.

Настало время проверки. Сначала отвернитесь и подумайте о любом нейтральном для вас переживании, а потом посмотрите сюда на уравнения и отметьте свою реакцию.

Мужчина: Боже мой, это работает!

Вообще-то это старая техника НЛП, которую мы называем “интеграция якорей”. Если хотите больше узнать об этом, можете почитать книгу “Из лягушек — в принцы”. Большинство отрицательных реакций на школу можно изменить так же быстро и просто, но чтобы смочь это сделать, вы должны знать, как работает мозг.

Более интересный способ применении того же принципа — всегда связывать обучение с радостью и удовольствием в его начале. В большинстве школ детей заставляют неподвижно сидеть в аккуратных, беззвучных, выровненных рядах. Я всегда спрашиваю:“Когда дети получат возможность смеяться, двигаться и наслаждаться жизнью?” Если вы связываете с учебой скуку и неудобство, то неудивительно, что никто не хочет заниматься этим. Одно из больших преимуществ обучения с применением компьютеров состоит в том, что с компьютерами веселее, чем с большинством учителей. Компьютеры наделены бесконечным терпением и никогда не причиняют детям неприятных эмоций так, как это делает множество учителей.

Запоминание

Другая крупная проблема для многих детей — запоминание всякой всячины, которую они учат в школе. Значительная часть того, что называется образованием, — просто заучивание. Это как-то меняется. Учителя начинают осознавать, что объем информации столь велик, расширяется и изменяется столь быстро, что заучивание вовсе не так важно, как они привыкли считать. Сейчас гораздо важнее способность найти факты, когда они вам нужны, воспользоваться ими и забыть. Однако вам все же нужно быть способным запомнить, как это делается.

Один аспект памяти сходен с тем, что мы только что обсудили: с приятным или неприятным опытом сопряжено воспоминание? Чтобы кто-то что-то вспомнил, он должен вернуться в то состояние сознания, в котором получил информацию. Так работает память. Если вы разозлили или огорчили человека, попросив его что-то сделать, то, чтобы вспомнить об этом, он должен вернуться в то состояние. Поскольку он не хочет чувствовать себя плохо, он вряд ли вспомнит. Вот почему у большинства из нас тотальная амнезия на 12 или 16 лет обучения. Я не могу даже вспомнить имена учителей, не говоря уже о большей части того, чему меня учили, или о каком-нибудь событии. Но я могу вспомнить последний школьный день!

Как вас зовут?

Женщина: Лидия.

Вы забыли значок с именем. Единственный для меня способ запомнить имена — галлюцинировать на людях значки с ними. Всякий раз, встречаясь с людьми, я постоянно смотрю на их левые груди; теперь все думают, что я извращенец. Как-то раз я преподавал в фирме “Ксерокс”, и поскольку на каждом была табличка со знаком “Ксерокс”, я весь день постоянно звал людей “Ксероксами”. Это как раз то самое; мозг научается это делать и, однажды осознав, что это ни к чему, — все равно продолжает.

Лидия, если вы забудете свой значок с именем, я подумаю, что вы тайком пробираетесь на этот семинар, и внедрю определенные внушения, которые останутся с вами на всю жизнь. Если у вас будет значок с именем, я не стану этого делать. Вы лишь заполучите внушения, которые пребудут с вами недолго.

Лидия, я собираюсь назвать вам число: 357. Теперь я хочу, чтобы вы забыли число, которое я вам только что назвал. Вы уже забыли его? (Нет). Если вы не можете забыть число, когда оно совершенно бессмысленно, как вы могли забыть свой значок с именем или важный аспект семинара? Вы уже забыли его? (Нет). Ну, и как это может быть, что вы не в состоянии забыть нечто, не имеющее значения?

Лидия: Если мы еще поговорим об этом, я еще лучше запомню. Неважно, имеет это значение или нет. Я не забуду этого в особенности потому, что вы просите меня забыть это.

В этом есть смысл. Вы видели, сколько человек кивали, когда вы говорили это? “О да, вы попросили меня забыть это, значит, я должна запомнить. В конце концов это неважно — но мы говорим об этом. Если вы просите меня забыть нечто неважное, о чем долго шла речь, — я должна это запомнить”. Чудно, не правда ли?.. Но она действительно права.

Это звучит странно, но даже хотя это звучит странно, вы знаете, что она права. То, что она так говорит, столь же странно, сколь и то, что она так делает. Однако психологи проигнорируют это, как будто это не имеет значения, и продолжат изучать всячину типа “эдиповых комплексов” и многие другие странные вещи. Психологи откажутся от изучения того, как люди запоминают, в пользу изучения того, в трансе какой “глубины” вы были — это метафора, в которой транс есть дыра, в которую вы падаете, и упасть глубже имеет огромное значение. Люди, толкующие об “уровнях сознания”, возражают; они считают, что лучше идти выше, а не глубже.

Если бы я не говорил об этом очень долго и говорил именно так, как следует, она могла бы забыть число всего из трех цифр. Лидия может забыть свой значок с именем, хотя ей говорили, что это важно. Многие из вас пытаются заставить людей что-то запомнить. Сколькие из вас говорят с людьми о важных вещах, а они все равно забывают сказанное вами? И вы думали, что это их вина! Вспомните об этом, когда захотите, чтобы кто-то другой что-то запомнил.

Вероятно, на изучение памяти у психологов ушло больше времени, чем на любое другое занятие — за исключением пыток крыс. Однако они никогда по-настоящему не доходили до того, как люди это делают, в терминах субъективного опыта.

У кого из вас проблема с запоминанием телефонных номеров? Вероятно, большинство пытается делать это на слух, повторяя про себя числа. Многих из вас учили таблице умножения путем повторения вслух. Даже когда это эффективно, это очень медленно, поскольку вы должны проговорить про себя все эти слова, чтобы добраться до ответа. “Девять, семь, три ноль, четыре, шесть, восемь”; “Девятью шесть — пятьдесят четыре”. Огромная часть информации гораздо эффективнее запоминается зрительно, а не на слух: 973-0468, 9х6=54. Когда вы запоминаете визуально, в вашей голове разом выскакивает вся картина, и вы просто прыгаете к нужной вам информации, прочитываете ее или копируете. Множество детей, считающихся “труднообучаемыми”, просто запоминают на слух, а не зрительно. После того как вы тратите час или два, чтобы научить их делать это визуально, они учатся гораздо быстрее.

С другой стороны, некоторые пытаются запомнить музыку путем рисования картин или переживания ощущений, вместо того чтобы слушать звуки. Так что это всегда вопрос запоминания тем способом, который соответствует тому, что вы хотите запомнить.

Другой хороший способ приобрести плохую память - делать нечто, совершенно не относящееся к запоминанию информации. Если вы повторяете про себя:“Я должен запомнить номер телефона”, то и запомните скорее это предложение, нежели номер! Множество людей делают что-то типа этого, а потом удивляются, отчего у них такая “плохая память”. На самом деле память у них превосходная; просто они используют ее для запоминания идиотских вещей.

Если вы изучаете людей с феноменальной памятью, то обнаруживаете, что они делают некоторые поистине интересные вещи. Один мужчина с исключительной памятью помещает подписи под все свои картины. Он действительно печатает на своих картинах слова, описывающие, что на них изображено. Это короткое словесное описание кодирует и классифицирует воспоминание, так что к нему просто вернуться. Это как присваивание названия фильму, так что вы можете глянуть на название — и знать, о чем это, без необходимости смотреть весь фильм. В компьютерном бизнесе мы называем это “кодом опущенного знака” — нечто произвольное, но характерное, относящееся к тому и одновременно к этому, связывая их вместе.

Раз на семинаре у нас была женщина, которой быстро представили сорок пять человек по имени и фамилии. Это все, что ей было нужно, чтобы знать имя каждого. Я видел, как на телешоу Гарри Лорэйн проделал то же самое с тремя сотнями людей. Когда эту женщину с кем-то знакомили, она сосредотачивалась на чем-то очень характерном из того, что видела, — форме носа, окраске кожи, подбородке или на любой уникальной для этого человека особенности, которую она спонтанно замечала. Она продолжала сосредотачиваться на этой отличительной черте, слушая имя человека, и, таким образом, одно связывалось с другим. Она даже быстро проверяла себя, отворачиваясь на мгновение, чтобы зрительно представить эту уникальную черту и услышать имя — чтобы убедиться, что связь установлена. Мне нравится, когда люди носят значки с именами, так что мне не приходится утруждать себя такими вещами. Однако это, несомненно, полезный талант, которому можно было бы обучить продавцов. Им часто приходится иметь дело с большим количеством людей, и считается важным помнить имена этих людей и быть с ними персонально дружелюбным.

Если вы общаетесь с людьми в основном по телефону, этот зрительный метод не сработает. Однако вы легко можете приспособить его к слуховой системе: отметьте что-нибудь характерное в тоне или темпе речи человека, слушая его имя, и услышьте имя произнесенным с этой особенностью. Очень зрительно ориентированные люди могут предпочесть, слушая имя, представить его зрительно. Вы всегда можете адаптировать таким образом стратегию памяти, чтобы сделать ее соответствующей контексту или навыкам человека, который хочет что-то вспомнить.

Если вы действительно хотите запомнить имя, сопоставьте его с чем-то уникальным во всех трех основных системах восприятия: слуховой, зрительной и кинестетической. Слушая звучание имени человека, произнесенное его голосом, вы можете заметить что-нибудь неповторимое в том, что видите, глядя на него, а также в том, что чувствуете во время рукопожатия. Поскольку это дает вам код опущенного знака в каждый из основных систем, у вас будет три разных способа вспомнить имя.

Другой способ иметь “хорошую память” — быть настолько рациональным и экономным, насколько возможно, в том, что вы действительно помните; и использовать то, что вы уже запомнили, настолько активно, насколько возможно. Например, если вы всегда кладете свои ключи в правый передний карман брюк, вам нужно запомнить это только однажды. Тому, кто кладет свои ключи во многие разные места, может понадобиться запоминать это по четыре-пять раз на дню — вместо единственного раза за всю жизнь.

Один из наших учеников владеет парой предприятий и должен упорядочивать множество бумаг и записей. Всякий раз, когда нужно положить что-то на хранение, он спрашивает себя:“Где я буду это искать, когда оно понадобится”, и начинает двигаться к шкафу. В это время в его голове возникает образ конкретного ящика, и он кладет туда бумагу. В этом методе используется то, что он уже запомнил, чтобы организовать свои каталоги, так что ему редко приходится запоминать что-либо новое. Всякий раз, размещая очередной предмет, он усиливает существующую связь между предметом и ящиком хранилища, делая систему более надежной.

Один способ отнестись к этим двум примерам таков: они порождают ситуации, в которых вы должны запомнить столь мало, сколь только возможно. Вот еще один пример. На несколько мгновений взгляните на нижеследующий набор цифр, потом отвернитесь и посмотрите, сколько из них вы можете запомнить:

149162536496481100

Теперь смотрите на них достаточно долго, чтобы вы могли по-прежнему помнить их, когда отвернетесь.

Если вы это действительно попробовали, возможно, вы начали группировать цифры в двойки или в тройки, чтобы структурировать задачу и облегчить запоминание:

14, 91, 62, 53, 64, 96, 48, 11, 00

или 149, 162, 536, 496, 481, 100

Это процесс, который мы называем “мельчением”: разбиение большой задачи на меньшие, более выполнимые части. В бизнесе есть старая шутка:“Как съесть слона?” Ответ:“По кусочку за раз”.

Как долго, по вашему мнению, вы на данный момент могли бы точно помнить это число? — час? — день? — неделю?

Теперь давайте разобьем число немного иначе. Это вам что-нибудь напоминает?

1 4 9 16 25 36 49 64 81 100

Мы можем записать этот же набор цифр немного по-другому, как квадраты чисел: 1<^>2<D> 2<^>2<D> 3<^>2<D> 4<^>2<D> 5<^>2<D> 6<^>2<D> 7<^>2<D> 8<^>2<D> 9<^>2<D> 10<^>2<D>.

Теперь очевидно, что число, с которого мы начали, — это записанные подряд квадраты чисел от одного до десяти. Зная это, вы легко можете вспомнить это число через десять или двадцать лет. Почему это так просто? Вам нужно запомнить гораздо меньше, и к тому же все закодировано в терминах того, что вы уже запомнили. В этом вся математика и вся наука — рационально и изящно закодировать мир так, чтобы запоминать пришлось меньше, оставляя мозг свободным для других дел, более интересных и приятных.

Таковы лишь некоторые из принципов, которые могут значительно облегчить и ускорить запоминание. К сожалению, они еще слабо используются в традиционном образовании.

“Неспособность к научению”

Одна из приятных вещей, случающихся после того, как вы напишете достаточное количество книжек, состоит в том, что люди позволяют вам делать то, что вы хотели делать раньше, — но не могли. Обычно к этому времени вы уже не можете точно вспомнить, что это было; но я кое-что себе записал. Когда меня попросили поработать в школьном округе (в США традиционные школы обычно делят между собой так называемые “школьные округа”. — прим. перев.), у меня было кое-что, над чем мне хотелось поработать. Одним из этого являлось целое понятие “неспособности к научению”, “малой мозговой дисфункции”, “дизлексии” или “познавательной неполноценности”. Это слова, звучащие очень напыщенно, но все они описывают вот что: преподавание не срабатывает.

Всякий раз, когда ребенок не учится, эксперты тут же заключают, что все дело в “неспособности к научению”, но никогда не разъясняют четко, в чьей неспособности! Возможно, вы заметили, что они никогда не называют это “неспособностью к преподаванию”. Всегда подразумевается, что причиной неудачи является слабость или повреждение мозга ребенка, часто по предполагаемым генетическим причинам. Когда люди не знают, как изменить что-либо, они часто начинают искать способ оправдать неудачу — вместо того чтобы думать о том, как они могли бы попробовать сделать что-то другое, чтобы все заработало. Если вы предполагаете, что у ребенка слаба обучательная доля мозга — тогда вы ничего не сможете с этим поделать, пока ему не сделают пересадку.

Я бы не стал объяснять неудачи таким образом. Я бы скорее посчитал это “педагогической дисфункцией” и по крайней мере оставил бы открытой ту возможность, что мы можем научиться изменять эту ситуацию. Если мы поведем себя так, как будто кого угодно можно научить чему угодно, то обнаружим, где это (пока) не соответствует действительности. Но если мы решим, что когда человек не учится, то это значит, что его нельзя научить — никто не станет даже пытаться.

Р. Бэндлер: В прошлом столетии было принято считать, что человек не может летать. Потом, когда самолеты стали частью повседневной жизни, большинство людей не считало возможным доставку человека на Луну. Если вы примете точку зрения, что все выполнимо, то обнаружите, что многое из того, что раньше считалось невозможным, на самом деле становится все-таки выполнимым.

Вся идея “неспособности к обучению” основана главным образом на старых неврологических “хирургических” исследованиях, развившихся из довольно примитивного понятия о том, как работает мозг: что вы можете вычислить, как нечто работает, если проследите, что происходит, когда оно разрушено. Найдут повреждение в некой части мозга человека, который не может говорить, — и скажут:“Вот где располагается речь”. Пользуясь той же логикой, можно перерезать проводок в телевизоре, отметить искажение картины и сказать:“Вот в этом проводке расположена четкость изображения”. В поддержании четкости изображения участвуют тысячи проводков, соединений и транзисторов очень сложной и взаимозависимой системы, а еще — мозг гораздо сложнее телевизора. Для некоторых из более примитивных областей мозга действительно существует определенная степень локализации функций. Однако давно известно также то, что маленький ребенок может полностью лишиться одного полушария и великолепно выучить все заново другим.

Современные данные выбрасывают вон множество старых неврологических догм. При рентгеновской томографии нашли выпускника колледжа с коэффициентом интеллектуальности 120, мозговые желудочки которого были увеличены настолько, что толщина его коры составляла всего около сантиметра! Большая часть его черепа была заполнена жидкостью, и согласно догмам он не должен был быть способен подняться утром, не то что ходить в колледж!

Вот другая старая догма: у позвоночных после рождения не формируется новых нейронов. В прошлом году обнаружили, что количество нейронов в области мозга самца канарейки, отвечающей за пение, удваивается каждую весну, а потом половина из них отмирает в течение оставшейся части года.

В другом исследовании выяснили, что если удалить обезьяне палец, то часть мозга, обслуживавшая его, через несколько недель начнет использоваться соседними пальцами, и это делает их более чувствительными, чем раньше. Вся новая информация указывает, что мозг гораздо более гибок и приспособляем, чем мы привыкли о нем думать.

Мне никогда не нравилось мысль о том, что существует “познавательно неполноценные” дети, потому что я никогда не думал, что чтение есть преимущественно генетическая функция. Ребенок может научиться говорить за три года, даже в джунглях, не имея родителей — докторов философии! Почему должно требоваться еще десять лет, чтобы научить его читать то же самое, что он уже знает как сказать? Дети в гетто могут овладеть тремя языками сразу и научиться писать все что угодно секретными кодами. Но способ преподавания в школах порождает ситуацию, в которой некоторые дети не учатся читать. Некоторые из вас могут помнить уроки, на которых вы немногому учились из-за кошмарного способа преподнесения материала.

Научиться читать на самом деле не так сложно. Все, что нужно сделать, — это связать изображение слова со звучанием слова, которое вам уже знакомо. Если вам знакомо произносимое слово, значит, вы уже связали его звучание с опытом, который это слово обозначает. Когда вы были ребенком, вы, наверное, довольно рано усвоили, что последовательность звуков “кошка” обозначает мягкую меховую маленькую движущуюся штучку с когтями, которая мяукает. Способ, каким вы проделываете это в своей голове, таков: услышать слово “кошка”, вспоминая одновременно, как кошка выглядит, звучит и ощущается. Тогда если кто-то произносит слово — этот опыт наготове в вашем мозгу, а если вы видите, слышите или ощущаете кошку — наготове звучание слова. Добавление изображения слова к тому, что вы уже знаете, — вот все, что делает чтение. Когда вы видите слово “собака”, в вашей голове появляются иные звуки и образы, чем когда видите слово “кошка”.

Сейчас это выглядит весьма просто — и так оно и есть. Тем не менее о проблемах чтения написано невероятное количество трескучей ерунды, а в попытки решить проблемы чтения вкладывается огромное количество усилий. В Денвере, напротив, есть группа, обученная НЛП, которая работает с любыми типами педагогических проблем. Они гарантируют рост уровня чтения ребенка согласно стандартным тестам как минимум на один пункт за курс из восьми часовых сеансов. Как правило, они могут получить гораздо больший прогресс за меньшее время. За последние три года им лишь раз пришлось вернуть деньги за свою гарантию. Их умственное условие — чтобы у ребенка была мышечная стабильность в управлении глазами, так, чтобы он мог видеть то, что пытается прочесть.

Лекарства

Одно из других дел, которыми я хотел заняться в школьной системе, — это широко распространенная практика назначения лекарств типа риталина “гиперактивным” детям, у которых проблемы с безмолвным сидением рядами в течение длительного времени. Риталин замедляет их так, чтобы учитель мог за ними угнаться. Назначение таким детям лекарств всегда оправдывается словами о том, что эти лекарства безвредны. Одна из интересных подробностей о риталине: хоть он и тормозит гиперактивных детей, его действие на взрослых больше похоже на амфетамин: их он ускоряет. Так что когда я разговаривал в этом школьном округе, я сказал:“Этот риталин, который вы даете детям, тормозит их — но ускоряет взрослых, верно? И вы все уверены, что он вполне безопасен и не имеет вредных побочных эффектов, верно? Хорошо. У меня есть предложение, которое сэкономит вам кучу денег. Прекратите давать его детям, а дайте учителям, чтобы они могли увеличить свою скорость и угнаться за детьми”. Они оказались в тупике со своей собственной логикой, но им это все равно не понравилось. Попробуйте предложить это в своей школе и выясните, сколькие из этих “неспособных к преподаванию учителей” готовы принять “совершенно безвредное лекарство”. То же самое происходит с психиатрами: они почти никогда не назначают психотропных средств другим психиатрам, когда тех госпитализируют! После тридцатилетней практики предписывания фенотиазиновых лекарств они теперь обнаружили, что позже по жизни фенотиазины вызывают нечто под названием “запаздывающая дискинезия”. Они поражают ваши мышцы так, что вы весь трясетесь и у вас трудности с хождением или когда нужно взять чашку чая.

Женщина: Я, учитель, и вот только на прошлой неделе была на профессиональном совещании с диагностом, медсестрой и еще одним учителем. Сестра сказала:“Я думаю, мы должны назначить этому ребенку лекарства”, и остальные кивнули головами. Я по-настоящему разозлилась и говорю:“Не могу поверить, что при всей озабоченности лекарственными злоупотреблениями вы рекомендуете, чтобы этот ребенок принимал лекарства! Как бы вам самим понравилось глотать таблетки?” Диагност ответил:“Я каждый вечер принимаю лекарства, чтобы успокоиться”. И другой учитель сказал:“Я тоже”. И сестра говорит:“Я каждый день принимаю валиум”. Я не могла этому поверить и была так шокирована, что не знала, что сказать.

Ну, принимать лекарства самому — это совсем не то, что принуждать к этому кого-то другого. Я думаю, люди должны сами выбирать себе лекарства. Что действительно грустно — так это, что большинство проблем, из-за которых предписывают лекарства, можно так просто решить с помощью НЛП. Любой практик НЛП должен быть способен снять школьную фобию за полчаса, и большинство неграмотно пишущих можно превратить в грамотных за час или два.

Однако сейчас вы должны быть немного осторожны. НЛП начинает приобретать популярность, и множество неквалифицированных людей заявляют, что имеют подготовку по НЛП. Есть даже несколько человек, объявляющих себя “ведущими тренерами НЛП”, хотя прошли только один учебный курс! Такого рода вещи происходят всегда, когда что-то эффективное начинает обретать известность, так что будьте чуточку осторожны; задайте несколько вопросов любому, кто заявляет, что обучен НЛП.

Некоторые компетентные люди из НЛП возвращаются во вспомогательные классы и решают направо и налево все педагогические проблемы. Если вы знаете, как определить способ работы чьего-либо мозга, то относительно просто научить этого человека использовать мозг более эффективным и рациональным образом.

Способность к обучению на самом деле реализуется не тогда, когда некто наполняет вас содержанием, а когда некто может обучить вас тому механизму, при помощи которого это можно сделать: субъективным структурам и последовательностям, необходимым для научения.