Символический порядок и власть номинации - Социальное пространство и генезис классов - Пьер Бурдье - Философия как наука

В символической борьбе за производство здравого смысла или, точнее, за монополию легитимной номина­ции как официального — эксплицитного и публичного — благословения легитимного видения социального мира, агенты используют символический капитал, приобре­тенный ими в предшествующей борьбе, и, собственно, любую власть, которой они располагают в установлен­ной таксономии, представленной в сознании или в объективной действительности как названия. Так, все символические стратегии, посредством кото­рых агенты намереваются установить свое видение де­ления социального мира и свои позиции в этом мире, можно расположить между двумя крайними точками: оскорбление, когда простое частное лицо стремится внушить свою точку зрения, рискуя получить аналогичный ответ, и официальная номинация — акт символического внушения, который имеет для этого всю силу коллективного, силу консенсуса, здравого смысла, поскольку он совершен через доверенное лицо государства, обладателя монополии на легитимное симво­лическое насилие. С одной стороны — универсум част­ных перспектив, единичных агентов, которые, исходя из своей личной точки зрения, производят частные и корыстные номинации — самих себя и других (прозви­ща, клички, оскорбления или же, по крайней мере, обвинения, упреки и т. п.), и которые тем более заин­тересованы в том, чтобы сделать эти номинации при­знанными, т. е. произвести эффект чисто символический, чем менее их авторы уполномочены персонально и институционально (делегирование), и чем более они непосредственно заинтересованы в том, что­бы сделать признанной ту точку зрения, которую они стараются внушить. С другой стороны — разрешенная точка зрения агента, уполномоченного на персональ­ном уровне, например, великого критика, престижного автора предисловий к книгам или признанного автора ("Я обвиняю"), и, в особенности, легитимная точка зрения официального проповедника, уполномоченно­го государства, "ортогонального в любой перспективе", говоря словами Лейбница. Официальная номинация или звание, например, ранг диплома, имеет ценность на любом рынке, поскольку официальное определение официальной идентичности вырывает своих обладате­лей из символической борьбы всех со всеми, наделяя своих агентов разрешенной, признанной всеми, универ­сальной перспективой, государство, которое произво­дит официальную классификацию, есть своего рода Верховный суд, к .которому адресуется Кафка, когда заставляет Блока говорить об адвокате и его претензии ставить себя в ряд "крупных адвокатов": "Конечно, каждый может называть себя "крупным", если ему это заблагорассудится, но в данном случае судебная терми­нология установлена твердо". Правда в том, что науч­ный анализ не выбирает между перспективизмом и тем, что следует называть, скорее, абсолютизмом: в дейст­вительности правда социального мира — это суть борь­бы между очень неравно вооруженными агентами за то, чтобы добраться до совершенного, т. е. до самоконтро­лируемого, видения и предвидения.

Можно в этой перспективе проанализировать функционирование одного из институтов: Националь­ного института статистических исследований и эконо­мики (INSEE). Это государственный институт, который, производя официальные таксономии, получающие, особенно в отношениях между нанимателями и наем­ными работниками, практически юридическую ценность, значение правового акта, способного сообщить незави­симые права фактически осуществляемой производст­венной деятельности, и с помощью этого стремится санкционировать и закрепить соотношение сил между агентами через названия их профессий и занятий, составляющих главное в социальной идентификации. Управление названиями, будучи одним из инструментов управления материаль­ными приоритетами и групповыми именами, в частно­сти, названиями профессиональных групп, регистрирует состояние борьбы и торгов по поводу официального обозначения, а также материальных и символических преимуществ, связанных с ним. Название профессии, которым наделены агенты, данное им звание, являются положительным или отрицательным подкреплением (на том же основании, что и зарплата), поскольку от­личительный знак (эмблема или клеймо), получая цен­ность своей позиции только в иерархически организо­ванной системе званий, участвует тем самым в определении относительных позиций между агентами и группами. В итоге агенты прибегают к практической или символической стратегии с целью максимизиро­вать символическую прибыль от номинации: напри­мер, они могут отказываться от гарантированных для определенного поста денежных пособий, чтобы занять позицию, менее оплачиваемую, но с более престижным названием, или обратиться к позиции, название которой более расплывчато, чтобы избежать тем самым эф­фекта символической девальвации; так, определяя свою профессиональную идентичность, они могут на­зваться именем, которое охватывает более широкий класс, чтобы включить в него также агентов, занимаю­щих более высокие позиции, допустим, учитель пред­ставляется преподавателем. В более общем виде агенты всегда имеют выбор между несколькими названиями и могут играть на неизвестности и неопределенности, связанных со множественностью перспектив, чтобы постараться избежать приговора официальной таксо­номии.

Логика официальной номинации видна как ни­когда хорошо на примере звания — дворянского, учено­го, профессионального, т. е. символического капитала, гарантированного юридически. Дворянин — это не просто тот, кто известен, знаменит, и даже из­вестен с хорошей, престижной стороны, но тот, кто признан официальными, "универ­сальными" инстанциями, т. е. тот, кто узнаваем и при­знаваем всеми. Профессиональное или ученое звание — это определенного рода юридическое правило соци­альной перцепции, воспринимаемое бытие, гарантиро­ванное как право. Это институционализированный и законный (а не просто легитимный) символический капитал, все более и более неотделимый от ученого звания, поскольку система образования стремится все более и более представить дальнейшие и верные гаран­тии для всех профессиональных званий. Символический капитал обладает также самоценностью и, хотя речь идет об общем имени, функционирует по типу великих имен (имен больших семей или имен собствен­ных), используя всю возможную символическую при­быль (и блага, которые не продаются за деньги). Именно символическая дефицитность звания в про­странстве имен профессий, а не соотношение между спросом и предложением на некоторые виды труда, стремится господствовать над профессиональным воз­награждением. Из этого следует, что вознаграждение за звание имеет тенденцию автономнзироваться по отно­шению к вознаграждению за труд. Так, за один и тот же труд можно получить разное вознаграждение в зависи­мости от того, кто его выполнил (штатный сотруд­ник/временно исполняющий обязанности, штатный сотрудник/функционер и т. п.). Звание само по себе (как и язык) — институция более прочная, чем внут­ренние характеристики труда. Вознаграждение за зва­ние может сохраняться, несмотря на изменения в труде и его относительной ценности: не относительная цен­ность труда определяет ценность имени, но институционализированная ценность звания служит инструмен­том, позволяющим защитить и сохранить ценность труда.

Иными словами, нельзя заниматься наукой клас­сификации, не занимаясь наукой борьбы классифика­ций и не учитывая в этой борьбе за власть знания, за власть посредством знания, за монополию легитимного символического насилия позицию каждого агента или группы агентов, которые в эту борьбу вовлечены, идет ли речь об отдельном индивиде, обреченном на риск в ежедневной символической борьбе, или о про­фессионалах — лицах уполномоченных (и на постоян­ной работе). Среди последних находятся те, кто гово­рит или пишет о социальных классах и различает их в зависимости от собственной классификации, связан­ной в большей или меньшей степени с государством, и те, кто является обладателями монополии на официальную номинацию, на «правильную» классификацию, на «правильный» порядок.

Структура социального пространства определя­ется в каждый момент структурой распределения капитала и прибыли, специфических для каждого отдельно­го поля, но тем не менее, в каждом из этих пространств игры Определение цели и козырей может само быть поставлено на карту. Каждое поле является местом более или менее декларированной борьбы за определение легитимных принципов деления поля. Вопрос о легитимности возникает из самой возможности спраши­вать, ставить под вопрос, из разрыва с доксой, которая воспринимает обычный порядок как сам по себе разу­меющийся. Исходя из этого, символические силы участ­ников борьбы никогда не бывают полностью независи­мы от их позиции в игре, даже если чисто символическая власть включает силы, сравнительно автономные по отношению к другим формам социаль­ных сил. Давление необходимости, вписанной в саму структуру различных полей, вынуждает также к симво­лической борьбе, направленной на сохранение или трансформацию этой структуры. Социальный мир в значительной мере есть то, что делают в каждый мо­мент его агенты; но разрушить и переделать сделанное можно лишь на основе реального знания о том, что из себя представляет социальный мир и какое влияние агенты оказывают на него в зависимости от занимае­мой ими позиции.

Короче говоря, научная работа имеет целью уста­новление адекватного знания и о пространстве объек­тивных связей между различными позициями, опреде­ляющими поле, и о необходимых связях, установленных через опосредование габитуса тех, кто занимает позиции в данном полётах сказать, о связях между этими позициями и соответствующим видением позиции, т. е. между точками, занятыми в данном про­странстве, и точками зрения на это же пространство, участвующими в действительности и в становлении этого пространства. Другими словами, выход за объек­тивные границы построенных классов, т. е. за границы областей установленного пространства позиций, по­зволяет понять принцип и действие стратегий распре­деления по классам, посредством которых агенты со­храняют или изменяют это пространство; на первом месте среди них — построение групп, организованных с целью защитить интересы их членов.

Анализ борьбы за классификации проливает свет на политическое притязание, неотступно следующее за гносеологическим притязанием производить хорошую классификацию: притязание, которое, собственно, и определяет rex'а, что, согласно Бенвенисту, составляет органическую часть установления священного, вербаль­ного проведения границ между группами, но также между священным и светским, между добрым и злым, низким и возвышенным. Рискуя превратить социаль­ную науку в способ продолжать политику другими средствами, ученый должен сделать объектом своих исследований намерение определять других по классам и тем самым объявлять им, кем они являются и кем могут быть (со всей двойственностью такого предвидения); он должен анализировать, (чтобы добровольно отказы­ваться от них) притязания на творческое видение мира, тот сорт изначальной интуиции, который порождает вещи сообразно своему видению (здесь вся двойственность марксистского класса, в котором неотделимы бытие и долженствование). Ученый должен объективировать свое намерение объективировать, давать извне объек­тивно оценку агентам, которые борются за то, чтобы классифицировать и самоклассифицироваться. Если ему приходится классифицировать, производя — в силу необходимости делать статистический анализ — разби­ение сплошного пространства социальных позиций, то только для того, чтобы быть в состоянии объективиро­вать все формы объективации, от частного оскорбле­ния до официального наименования, не забывая о тре­бованиях судить эту борьбу именем "аксиологического нейтралитета", характеризующего науку в позитивист­ском и бюрократическом ее определении. Символиче­ская власть агентов как власть показывать и убеждать, производить и вводить классификацию, легитимную или легальную, зависит на деле, как нам напоминает пример царя, от позиции занимаемой в пространстве (и от классификаций, которые туда по­тенциально вписаны). Но объективировать объектива­цию значит, прежде всего, объективировать поле про­изводства объективных представлений о социальном мире, и в частности, законодательную таксономию, ко­роче, объективировать поле производства культуры или идеологии, — игры, которой ученый сам захвачен, как и все, кто обсуждает социальные классы.