Страница 3 - О человеке. Раздел VII. Главы I, II, III, IV - К.А. ГЕЛЬВЕЦИЙ - Философия как наука

Люди более благочестивые, чем просвещенные, выдумали, будто добродетели народов, их гуманность и мягкость их нравов зависят от чистоты их религии. Лицемеры, заинтересованные в распространении этого взгляда, опубликовали его, не веря в него. Большинство же людей поверило в него, не исследуя его.

Заблуждение это, будучи возвещено, было почти повсюду принято как некая неизменная истина. Между тем опыт и история показывают нам, что благополучие народов зависит не от чистоты их религии, но от достоинств их законодательства.

Какое, действительно, значение имеют их верования? Религия евреев была чистой, а между тем евреи были отверженными среди народов. Их никогда не сравнивали ни с египтянами, ни с древними персами.

При Константине христианская религия стала господствующей, однако она не вернула римлянам их прежних добродетелей. В эту эпоху не появились ни Деции, способные пожертвовать собой для отечества, ни Фабриции, готовые предпочесть 7 акров земли всем богатствам государства.

Когда Константинополь стал клоакой всех пороков? В самый момент установления христианской религии. Культ ее не изменил нравов государей. Их набожность не сделала их лучшими. Наиболее христианские из королей не были наиболее великими. Немногие из них обнаружили на тропе добродетели таких государей, как Тит, Траян, Антонин. Какого набожного государя можно было бы сравнить с ними?

То, что я говорю о государях, я повторяю и о народах. Набожный португалец, невежественный и легковерный, не отличается большими добродетелями и гуманностью, чем англичанин с его меньшим легковерием и большей терпимостью.

Религиозная нетерпимость – дочь честолюбия духовенства и глупого легковерия. Она никогда не сделает людей лучшими. Обращаться к суеверию, легковерию и фанатизму, чтобы внушить людям дух добродетели, – все равно что подливать масла в огонь для того, чтобы его потушить.

Чтобы смягчить человеческую жестокость и сделать людей более общительными, следует сначала сделать их равнодушными к различиям культов. Если бы испанцы были менее суеверными, они были бы меньшими варварами по отношению к американцам.

Сошлемся в этом пункте на короля Якова. Государь этот был ханжой и знатоком вопросов этого рода. Он не верил в гуманность священников. «Очень трудно, – говорил он, – быть одновременно хорошим богословом и хорошим подданным».

Во всякой стране есть много верующих и мало добродетельных людей. Почему? Потому, что религия не есть добродетель. Верования и спекулятивные принципы не оказывают обыкновенно никакого влияния на поведение и добродетели людей. Учение о фатальности (предопределенности) наших действий является общим почти для всего Востока; его принимали и стоики. То, что называют свободой или способностью принимать решение, является у человека, говорили они, лишь последовательно испытываемыми чувствами страха или надежды, когда нужно принять решение, от которого зависит счастье или несчастье этого человека. Таким образом, принятие решения есть у нас всегда необходимое следствие нашей ненависти к страданию и нашей любви к удовольствию. Обратимся по этому вопросу к богословам. Подобное учение, скажут они, пагубно для всякой добродетели. Между тем стоики были не менее добродетельны, чем сторонники других философских школ. Между тем турецкие государи не менее верно соблюдают заключенные ими договоры, чем католические государи; между тем персидский фаталист не менее честно торгует, чем христиане – француз или португалец. Таким образом, чистота нравов не зависит от чистоты догматов.

Языческая религия в части нравственности, как и всякая другая, основывалась на том, что называют естественным законом. Что касается ее теологической или мифологической части, то она была не очень назидательна. Нельзя, читая историю Юпитера, его любовных похождений и в особенности его обращения со своим отцом Сатурном, не сделать вывода, что боги не подавали примера добродетели. Однако в Греции и в Древнем Риме было немало героев и добродетельных граждан. А теперь современная Греция и новый Рим, подобно Бразилии и Мексике, порождают лишь низких, ленивых людей без дарований, лишенных добродетели и трудолюбия.

Со времени установления христианства в монархиях Европы государи не стали ни более мужественными, ни более просвещенными; народы не стали ни более образованными, ни более гуманными; число патриотов нигде не увеличилось. Спрашивается, какую же пользу приносит религия? Что за повод для властей мучить неверующих, вырезывать еретиков? Почему следует придавать такое значение вере в известные откровения, всегда возбуждавшие споры и часто столь спорные, если они имеют так мало значения для нравственности человеческих поступков?

Чему учит нас история религий? Что они повсюду раздували пламя нетерпимости, устилали равнины трупами, поили землю кровью, сжигали города, опустошали государства; но они никогда не делали людей лучшими. Добродетель людей есть дело закона.

Плотины сдерживают потоки; плотина наказания и презрения сдерживает пороки. Дело правителей – возвести эту плотину.

Если науки о нравственности, о политике и о законодательстве представляют собою одну и ту же науку, то кто должны быть истинными учителями нравственности? Священники? Нет, светские власти. Религия определяет нашу веру, а законы – наши нравы и добродетели.

Какой признак отделяет христианина от еврея, негра, мусульманина? Разве справедливость, мужество, гуманность, доброта свойственны одним из них и не известны другим? Их отличают различные вероисповедания. Поэтому никогда не следует смешивать добродетельного человека с человеком правоверным.

В любой стране правоверный человек есть человек, верующий в тот или иной религиозный догмат, а во всем мире добродетельный человек есть человек, совершающий гуманные и соответствующие общему интересу поступки.

Но наши поступки определяются законами, следовательно, законы же делают граждан хорошими.

Таким образом, добродетели и чистоту нравов народа следует объяснять не святостью религии. Продолжим дальше это исследование, и мы убедимся, что дух религии целиком разрушителен для духа законодательства.