Интуиция

(лат. intuitio — созерцание) — способность постижения истины путем непосредственного ее усмотрения без обращения к логическим аргументам. Отношение к И. — это принципиальный «водораздел» среди ученых, философов и других представителей обществознания. Ее безусловные сторонники — Р. Декарт, Б. Спиноза, И. Кант, А. Бергсон, Э. Гуссерль, Н. Лосский, Ж. Пуанкаре, Л. Брауэр; не менее яростные противники И. — Б. Рассел, К. Поп- пер, М. Бунге и др. Сегодня очень Много говорится о различных вариантах И., связанных с профессиональной деятельностью: И. государственного деятеля, ученого, полководца, музыканта, врача и т. д. Существуют ли аргументы против применения И., особенно в научном познании? Да, конечно. Во-первых, это неизученность многих сторон, моментов в механизме действия И. Бунге писал об И. как о коллекции хлама, куда сваливаются еще интеллектуальные механизмы, которые нельзя не только строго проанализировать, но даже просто четко обозначить. Во-вторых, неосознанность и неосознаваемость самого момента интуитивного озарения, ибо невозможно зафиксировать этот момент, «увидеть» его как бы со стороны. «Момент рождения» нового знания в процессе открытия, подчеркивал Дж. Холтон, может быть «далеко не обязательно осознаваемым или понимаемым даже самим действующим лицом». В- третьих, определенная настороженность по отношению к И. у части ученых связана с негативной реакцией на попытки мистических спекуляций на данном феномене. В-четвертых, абсолютная внутренняя убежденность в истинности результатов, полученных путем интуитивного озарения, что может привести к некритическому их восприятию и отказу от проверки строгими научными методами. В-пятых, очень важный недостаток И. заключается в том, что она служит источником консерватизма, привыкания ученых к заведомо устаревшим результатам, когда интуитивно очевидным кажется то, что соответствует выработанным, устоявшимся представлениям, хотя они и могут противоречить строгим логическим аргументам. Так, И., основанная на очевидности, сопротивлялась принятию идей неевклидовых геометрий, отвергала возможность существования непрерывных кривых, не имеющих касательной ни в одной точке, либо линии, проходящей через все точки квадрата, и т. д. Недаром Рассел с горечью писал, что с тех пор как стали доказывать очевидные вещи, многие из них оказались ложными. Каковы же возможности И. в научном познании? Еще Кант связывал проблему И. с бессознательным, ибо оно, как стало особенно ясно в современных условиях, играет весьма значимую роль в процессах научного творчества, несводимых к чисто логическим процедурам. Русский нейрофизиолог академик П. Симонов, выделив в бессознательном, кроме подсознания, еще и сверхсознание, отмечает: «К сфере сверхсознания относятся первоначальные этапы всякого творчества — порождение гипотез, догадок, творческих озарений». Гуссерль подчеркивал: «Сокровища знания могут заключаться в науках... Но этих сокровищ у нас нет, мы должны только добыть их. Ибо знание есть интеллектуальное проникновение, есть истина, почерпнутая из интуиции и, таким образом, полностью понятая». Французский математик, физик и методолог науки Пуанкаре показал, что новые результаты в науке (даже такой формальной, как математика) нельзя получить только с помощью чисто логических средств, необходима еще и И. Процесс творческой деятельности, согласно Пуанкаре, непременно включающий И., слагается из следующих этапов: «за первый присест не удается сделать ничего путного»; затем наступает длительный перерыв, в течение которого совершается бессознательная работа; после этого наступает новый этап сознательной деятельности, который кажется таким же безрезультатным; внезапно появляется решающая мысль; последний этап, и Пуанкаре особо на этом настаивал, — обязательная проверка результата. Процесс инкубации (т. е. бессознательной деятельности) плодотворен, подчеркивал Пуанкаре, если ему «предшествует и за ним следует период сознательной работы». Сознательная работа особенно необходима для обработки результатов вдохновения: «Сделать из них непосредственные выводы, привести их в порядок, провести доказательства; а прежде всего их надо проверить». И. не должна противопоставляться логике. Более того, успешное научное творчество (как подчеркивали наши соотечественники академики В. Вернадский, В. Глушков, Н. Моисеев и мн. др.) реально возможно при объединении формальных и неформальных методов, которые должны не противопоставляться, а взаимно дополнять друг друга. Открытие функциональной асимметрии полушарий головного мозга человека (Нобелевская премия американского нейрофизиолога Р. Сперри за 1981 г.) — не только самый революционный результат науки XX в., сравнимый с открытием деления урана или компьютерных технологий, но и переворот в понимании творческих возможностей И. Было выяснено, что у человека логическое мышление «закреплено» за левым полушарием, ориентированным на использование строго формализованных знаков, а также на способность свободно оперировать цифрами и математическими формулами. Правое полушарие «отвечает» за непосредственно-чувственное восприятие мира как за исходную предпосылку художественного, образного, интуитивного знания. Новые возможности использования И. сегодня связывают с развитием теории принятия решений, где И. должна дополнять обоснованное решение, но не заменять его.