ЧЕЛОВЕК ПОЛИТИЧЕСКИЙ

— термин политической антропологии, означающий доминанту сознания и поведения, связанную с политикой, на которую возлагаются надежды в решении наиболее значимых проблем человеческого бытия. Хотя определение человека как существа политического принадлежит Аристотелю, современный смысл этого понятия далеко расходится с представлениями античной классики. У Аристотеля политический человек выступает как синоним общественного человека — существа, реализующего свою естественную сущность жизнью в полисе — городе-государстве. Для античного полиса характерен синкретизм общественных функций гражданина — хозяйственно-управленческой, политической, культурной. Этот синкретизм в значительной мере был унаследован средневековьем, когда представители первого сословия выступали и организаторами хозяйственной жизни, и держателями власти, и носителями функций культурной элиты. Эта целостность начала распадаться на заре европейского Нового времени. Обособление бюргерства как носителя торгово-предпринимательской активности и его тяжба с сеньорами выступали как конфликт экономического человека с человеком политическим, ревниво относящимся к сужению своих прерогатив. Этот конфликт продолжается по сей день, породив на Западе ситуацию «двух культур» (Ч. Сноу, Д. Белл). В рамках понятия производства общественного экономический человек выступает носителем производительной функции, а политический человек — перераспределительной. Антагонизм этих функций породил противоречие между демократией свободы, связанной с ничем не ограниченной гражданской самодеятельностью бюргерства, и демократией равенства, связанной с деятельностью политического человека как перераспределителя национального богатства в пользу экономически неэффективных членов общества, заинтересованных в патерналистском государстве. Соответственно сталкиваются два европейских мифа: миф саморегулирующегося рыночного общества, не нуждающегося в каких бы то ни было вмешательствах политики, и миф тотального государственно-политического регулирования, преодолевающего стихии рынка, как и все другие иррациональные стихии.

Характерно, что оба мифа апеллируют к идеалу рациональности: экономический человек обвиняет в иррациональности политического человека, а последний в свою очередь осуждает иррациональность нерегулируемой частной воли. Со времен зарождения европейской социал-демократии и кейнсианства антагонизм экономического и политического человека получил форму институционализированного конфликта, породив чередование фаз левого—правого (монетаристскокейнсианского) цикла: нахождение у власти социал-демократов олицетворяет доминанту политического человека с его перераспределительными интенциями; приход к власти правых (монетаристов) означает реванш экономического человека, Критикующего расточительность социального государства и его инфляционистские эффекты. Начиная с 70-х гг. 20 в. холодная война между двумя «мировыми лагерями» — социалистическим и капиталистическим — развертывалась как соперничество между политическим и экономическим человеком. Идеологией первого был дряхлеющий коммунизм, второго — набравший силу либерализм в обличье чикагской школы. Реванш экономического человека над политическим — волюнтаристом и перераспределигелем, нарушающим «законы рынка», мог бы казаться «окончательным», если бы не сокрушительные неудачи новейшего либерального эксперимента в России. На новом витке исторического цикла можно ожидать новой активизации политического человека, собирающего под свои знамена всех обездоленных и недовольных.

А. С. Панарин