ФУКО Мишель

(FOUCAULT, Michel) (1926-1984) До избрания в 1969 г.  в члены Коллеж де Франс и заведующим кафедрой истории систем мысли Фуко много лет провел вне Франции, работая ассистентом в Упсальском университете (Упсала, Швеция) (1955-1958), директором Французского центра в Варшавском университете (1958) и директором Института Франции в Гамбурге (1959). В 1962 г.  он возвращается во Францию и занимает пост профессора философии в Университете Клермон-Феррана. После публикации его диссертации «История безумия» («L»Histoire de la folie», Foucault, 1961) на английском языке под названием «Безумие и цивилизация» (1971) Фуко становится широко известным за пределами Франции. Будучи студентом, Фуко занимался философией и психологией, находясь под влиянием Альтюссера и таких философов науки, как Кангильем. Он разделял их взгляды о том, что история идей  не может быть представлена как последовательность отдельных мыслителей. Изучать следует скорее системы мысли, их революционные изменения и разрывы. Знание и власть внутренне связаны, и усиление власти сопровождается возникновением новых форм знания. В то же время Фуко отвергал философию Ж.П. Сартра и других экзистенциалистов и фактически был приверженцем постструктуралистского антигуманизма. Его взгляды в области эпистемологии и методологии представлены в работах «Археология знания» (1969) и «Порядок вещей» (на русском языке «Слова и вещи») (1966). Исследовательские интересы Фуко лежат в трех областях истории. (1) В своих исследованиях психиатрии («История безумия»), пенологии («Надзирать и наказывать», 1975) и медицины («Рождение клиники», 1963) он попытался осмыслить феномен усиления дисциплины и контроля над индивидом в современном мире. В частности, Фуко оспаривал официальные взгляды на историю психиатрии, согласно которым развитие этой области представляет собой триумф разума над безумием. Вместо этого Фуко подчеркивал тот контроль над индивидом, который стал возможным благодаря психиатрическим практикам. (2) Фуко исследовал регулирование сексуальности в христианской культуре, где сексуальное влечение контролировалось путем его осуждения, а также в античном мире, где сексуальность регулировалась посредством определенных техник или искусства «владения собой». Результаты этих исторических исследований были представлены в работах «История сексуальности» (1976), «Забота о себе» (1984а) и «Использование удовольствий» (1984b). Главная идея Фуко заключалась в том, что викторианское общество XIX в. отнюдь не было настроено против обсуждения вопросов сексуальности, напротив, оно было одержимо сексом. В случае с наследием христианства Фуко пытался показать, что западная идея истины возникает из традиции исповеди, включающей раскрытие индивидом тайн своей сексуальной жизни. (3) Лейтмотивом всего творчества Фуко было изучение социально-политических практик или технологий конструирования самости. В связи с этим комментаторы утверждают, что центральным и всеохватывающим в социологии Фуко является понятие управления (governance) или управляемости (governmentality), включающее административные структуры государства, образцы самоконтроля индивидов и регулятивные принципы социальной структуры. Фуко полагал, что управляемость лежит в основе любых форм модерной политической рациональности; административные системы государства разрастались таким способом, который позволял максимально усиливать контроль за населением. Такое распространение административной рациональности вначале затрагивало демографическую сферу — процессы рождения, заболеваемости и смерти, а затем и сферу психического здоровья людей (такие процессы Н. Роуз (Rose, 1989) назвал «управлением душой»). Исследования Фуко привели к формированию новой концепции власти, в рамках которой подчеркивались значение ее локальных (микро) проявлений, роль профессионального знания в легитимации властных отношений и скорее продуктивные, нежели негативные черты осуществления власти. Его подход может быть противопоставлен представлениям о власти в марксистской социологии, согласно которым видимыми проявлениями власти являются полиция и армия, власть сосредоточивается у государства и в конечном счете объясняется распределением собственности на экономические средства производства.  Понимание власти Фуко является более тонким, подчеркивающим значение знания и информации в функционировании современных средств надзора. «Управляемость» в данном случае оказывается обобщающим термином, охватывающим эти властные отношения. Фуко определяет его как «ансамбль, сформированный институтами, процедурами, анализом и рефлексией, расчетом и тактикой, позволяющими осуществлять эту вполне конкретную, хотя и сложную форму власти, нацеленную на население в целом» (Foucault, 1991, р. 102). Значение этого определения состоит в том, что власть государства представляется в меньшей степени связанной с контролем над вещами (земля, богатство) и в большей — с максимизацией производительной силы администрирования, нацеленного на население и воспроизводство. Более того Фуко осмысливает осуществление административной власти в производственных терминах, говоря о повышении потенциала населения посредством, например, государственной поддержки репродуктивных технологий. В рамках своей политической теории Фуко говорит о существовании не одной, а множества форм рациональности, подобно тому, как существует множество форм политической практики. Его теория представляет собой попытку критики форм знания (рациональности), заключающихся в этих политических практиках. С этой целью он изучает отношение общества к маргинальным группам (преступникам, гермафродитам, душевно больным и т.д.). В целом, подход Фуко к социальной теории продолжает служить источником вдохновения для критиков современного общества. В частности, феминистская социальная теория  переняла у Фуко интерес к тому, каким образом административная рациональность контролирует человеческое тело, а различные институты — жизнь женщин. Фуко подвергался критике за пренебрежение формальными аспектами государственной власти, то есть за недооценку верховной власти государства. Его анархистская политическая ориентация предполагала рассмотрение любого аспекта государственного управления в качестве примера регулятивной, хотя и производительной власти. Такой подход оспаривался Хабермасом, который полагал, что критика Фуко рациональности в конечном счете оказывается саморазрушительной: с ее помощью нельзя обосновать или легитимировать какую-либо альтернативную форму политики, не считая предложения защищать частное, локальное сопротивление власти. Так, любое оппозиционное социальное движение  — например, борьба исламистов против шаха Ирана — автоматически рассматривалось Фуко как борьба за освобождение. Другие критики указывают на невозможность построения на основе анализа Фуко какой-либо политической программы или социальной политики. Значение, которое Фуко придавал дискурсу, препятствовало, по их мнению, какой-либо субъективной интерпретации действия и получению ответов на вопросы, поставленные, в частности, феноменологической социологией. Наконец, Фуко не соглашался с тем, что его идеи были предвосхищены социологами прошлого. Существует, например, тесная интеллектуальная связь между анализом контроля сексуальности в раннем христианстве Фуко и исследованием протестантских сект М. Вебера. Несмотря на эту критику идеи Фуко оказали значительное влияние на исследования психического здоровья, социологию тела, социологию медицины и гендерную социологию. Поскольку Фуко был последовательным критиком модерна, его творчество часто ошибочно связывают с постмодернизмом. См. также: Карцерное общество; Паноптицизм. Лит.: Ноу (1986); Simons (1995); Dumm (1996)