Логико-философский трактат Витненштейна

Это, принесшее Витгенштейну славу исследование было вдохновлено, по признанию автора, великолепными трудами Фреге и работами Рассела. Общими ориентирами стали для Витгенштейна мысль Рассела "логика есть сущность философии" и поясняющий ее тезис: философия — учение о логической форме познавательных высказываний (предложений). Лейтмотив работы — поиск предельно ясной логической модели знания-языка и общей формы предложения. В ней, по замыслу Витгенштейна, должна быть ясно выявлена сущность любого высказывания (осмысленного утверждения о той или иной ситуации). А тем самым должна быть раскрыта, так думалось автору, и форма постижения факта, этой основы основ подлинного знания о мире. Предложение осмысливается в Трактате как универсальная форма логического представления ("изображения") действительности. Вот почему Витгенштейн считал эту тему такой важной для философии и сначала даже назвал свой труд "Предложение" ("Der Satz"). Латинское название "Tractatus logico-philosophicus" предложил Дж. Мур, и автор его принял. Концепция труда базировалась на трех принципах: толковании предметных терминов языка как имен объектов, элементарных высказываний — как логических картин простейших ситуаций (конфигураций объектов) и, наконец, сложных высказываний — как логических комбинаций элементарных предложений, с которыми соотнесены факты. Совокупность истинных высказываний в результате мыслилась как картина мира. 

Трактат — своеобразный перевод идей логического анализа на философский язык. За основу была взята атомарно-экстенсиональная схема соотношения элементов знания в "Началах математики" Рассела и Уайтхеда. Ее базис — элементарные (атомарные) высказывания. Из них с помощью логических связей (конъюнкции, дизъюнкции, импликации, отрицания) составляются сложные (молекулярные) высказывания. Они толкуются как истинностные функции простых высказываний. То есть их истинность или ложность определяются лишь истинностными значениями входящих в них элементарных предложений — независимо от их содержания. Это делает возможным логический процесс "исчисления высказываний" по чисто формальным правилам. Данной логической схеме Витгенштейн придал философский статус, истолковав ее как универсальную модель знания (языка), зеркально отражающую логическую структуру мира. То есть логика в самом деле была представлена как "сущность философии".

В начале "Логико-философского Трактата" вводятся понятия "мир", факты", "объекты". И разъясняется, что мир состоит из фактов (а не вещей), что факты бывают сложные (составные) и простые (уже неделимые далее на более дробные факты). Эти (элементарные) факты — или события — состоят из объектов в той или иной их связи, конфигурации. Постулируется, что объекты просты и постоянны. Это — то, что в разных группировках остается неизменным. Поэтому они выделены в качестве субстанции мира (устойчивое, сохраняющееся), — в отличие от событий. События — это возможные конфигурации объектов, т. е. подвижное, изменяющееся. Другими словами, Трактат начинается с определенной картины мира (онтологии). Но в реальном исследовании Витгенштейн шел от логики. А уж затем достроил ее (или вывел из нее) соответствующую (изоморфную ей) онтологию. Расселу понравилась эта концепция, удачно дополнившая (обосновавшая) его новую атомистическую логику соответствующей ей онтологией и эпистемологией — более удачно, чем концепция Юма, ориентированная на психологию и лишенная онтологии. Рассел с восхищением принял концепцию и дал ей название: логический атомизм.  Витгенштейн не возражал против такого названия. Ведь придуманная им схема соотношения логики и реальности и в самом деле была не чем иным, как логическим вариантом атомистики — в отличие от психологического варианта Локка, Юма, Милля, для которых все формы знания выступали как комбинации чувственных "атомов" (ощущений, перцепций и др.).

При этом логика была тесно увязана с эпистемологией. Постулировалось, что логические атомы — элементарные высказывания — повествуют о событиях. Логическим комбинациям элементарных высказываний (молекулярным предложениям, по терминологии Рассела) соответствуют ситуации комплексного типа, или факты. Из "фактов" складывается "мир". Совокупность истинных предложений дает "картину мира". Картины мира могут быть разными, поскольку "видение мира" задается языком, и для описания одной и той же действительности можно использовать разные языки (скажем, разные "механики"). Важнейшим шагом от логической схемы к философской картине знания о мире и самого мира стало толкование элементарных высказываний как логических "картин" фактов простейшего типа (событий). В результате все высказываемое предстало как фактичное, т.е. конкретное или обобщенное (законы науки) повествование о фактах и событиях мира.

Границы языка. В "Логико-философском трактате" была представлена тщательно продуманная логическая модель "язык — логика — реальность", проясняющая, по убеждению автора, границы информативно-познавательных возможностей постижения мира, определяемые структурой и границами языка. Высказывания, выходящие за эти границы, оказываются, согласно Витгенштейну бессмысленными. Тема осмысленного и бессмысленного главенствует в "Логико-философском трактате". Основной замысел труда, как разъяснял автор, состоял в том, чтобы провести "границу мышления, или, скорее, не мышления, а выражения мысли". Провести границу мышления как такового Витгенштейн считает невозможным: "Ведь для проведения границы мышления мы должны были бы обладать способностью мыслить по обе стороны этой границы (то есть иметь возможность мыслить немыслимое). Такая граница поэтому может быть проведена только в языке, а то, что лежит за ней, оказывается просто бессмыслицей"32. От своих учителей Витгенштейн воспринял озабоченность поиском четких критериев разграничения осмысленного и бессмысленного. Решения этой серьезной проблемы он намеревался добиться с помощью новейших методов логического анализа, которые обогатил и собственными результатами. "Логика должна позаботиться о себе", — провозгласил он. И пояснил: в ней должны быть установлены четкие логические правила, исключающие бессмыслицу, правила построения осмысленных (информативных) высказываний и распознавания псевдовысказываний, ни о чем не повествующих, но претендующих на это. Итак, весь корпус осмысленных высказываний составляют информативные повествования о фактах и событиях в мире. Они охватывают все содержание знания.

Но кроме содержания есть форма знания. Ее обеспечивает логика. Логика, по Витгенштейну, не теория, а отражение мира. Логические предложения не являются опытными, фактическими, логика предваряет всякий опыт (6.113, 5.552, 5.133). Специфической особенностью логических предложений Витгенштейн считает то, что их истинность может быть распознана по самому их символу, в то время как истинность или ложность фактических предложений невозможно установить лишь из самих этих предложений. (6.113). Логические предложения, согласно Витгенштейну, — либо тавтологии, либо противоречия. Логика обеспечивает формальный аналитический аппарат ("строительные леса") знания, она ни о чем не информирует, не повествует. Вот почему ее предложения оказываются бессмысленными. Следует подчеркнуть, что понятие бессмысленного применяется в Трактате к предложениям, ни о чем не повествующим. Бессмысленное не означает бессмыслицы. Логические предложения, по мнению Витгенштейна, подобны математическим предложениям, представляющим собой уравнения. Они тоже считаются формальным аппаратом знания, но не содержательной (фактической) информацией о мире. В добротности своей логической проработки темы автор не сомневался, им владело чувство, что поставленная задача решена: выявлена глубинная логическая "грамматика" языка, одновременно раскрывающая, делающая как бы "прозрачным" и логический "каркас" мира (логическое пространство). Остальное обеспечивается знанием о фактах мира.

Понимание философии. Необычное толкование дал Витгенштейн предложениям философии, тоже причислив их к бессмысленным, не повествующим о фактах мира высказываниям. "Большинство предложений и вопросов, толкуемых как философские, не ложны, а бессмысленны. Вот почему на вопросы такого рода вообще невозможно давать ответы, можно лишь устанавливать их бессмысленность. Большинство предложений и вопросов коренится в нашем непонимании логики языка... И неудивительно, что самые глубокие проблемы — это, по сути, не проблемы... Вся философия — это критика языка"(4.003. 4.0031).

Философские высказывания Витгенштейн толкует как концептуальные фразы, служащие целям прояснения. В "Логико-философском трактате" читаем: «Философия не является одной из наук... Цель философии — логическое прояснение мыслей. Философия — не учение, а деятельность. Философская работа по существу состоит из разъяснений. Результат философии — не "философские предложения", а достигнутая ясность предложений. Мысли, обычно как бы туманные и расплывчатые, философия призвана делать ясными и отчетливыми» (4.111,4.112). Эти характеристики философии Витгенштейн относит и к собственным суждениям. Он признает, что и его предложения (в Трактате) лишь "служат прояснению: тот, кто поймет меня, поднявшись с их помощью — по ним — над ними, в конечном счете признает, что они бессмысленны. (Он должен, так сказать, отбросить лестницу, после того как поднимется по ней.) Ему нужно преодолеть эти предложения, тогда он правильно увидит мир" (6.54). Такие характеристики философии не означали для Витгенштейна умаления ее роли. Этим лишь подчеркивалось, что философия не принадлежит к области фактичного. Она очень важна, но имеет совсем иную природу, чем информативное повествование о мире — как в конкретной, так и в обобщенной его форме.

Тщательно исследуя область логического разумения, знания (того, что может быть сказано), Витгенштейн сумел" также выявить, сколь важную роль в философском мироуяснении играет невысказываемое — то, что может быть лишь показано, наглядно продемонстрировано. Проводя границу (в духе Канта), отделяющую знание (высказываемое), от того, "о чем невозможно говорить" и следует хранить "молчание", философ подводил читателя к мысли: именно тут, в особой сфере человеческого Духа (ей даются имена "Мистическое", "Невыразимое") рождаются, живут, так или иначе решаются — вне-научным способом — чтобы потом, в ином обличье, неединожды возникнуть вновь, самые важные и потому наиболее интересные для философа проблемы. К тому, о чем невозможно говорить, философ относит и все высокое: религиозный опыт,  этическое, постижение смысла жизни. Все это, по его убеждению, не подвластно словам и может быть явлено лишь делом, жизнью. Со временем стало понятно, что эти темы были главными для Витгенштейна. Хотя основное место в "Логико-философском трактате" отведено исследованию поля мысли, высказываний, знания, сам автор считал основной темой своего труда этику — то, что высказыванию не поддается, о чем приходится молчать особым, исполненным глубокого смысла, молчанием. Однако чистота и глубина этого молчания определены добротностью уяснения мира фактов, логического пространства, границ и возможностей высказывания.

Столкновение идеала и реальности. В "Логико-философском трактате" язык предстал в виде логической конструкции, вне связи с его реальной жизнью, с людьми, использующими язык, с контекстом его употребления. Неточные способы выражения мыслей в естественном языке рассматривались как несовершенные проявления внутренней логической формы языка, якобы отражающей структуру мира. Развивая идеи логического атомизма, Витгенштейн уделял особое внимание связи языка с миром — через отношение элементарных предложений к атомарным фактам и толкование первых как образов вторых. При этом ему было ясно, что никакие предложения действительного языка не являются элементарными предложениями — образами атомарных фактов. Так, в "Дневниках 1914—1916" пояснено, что логические атомы — это "почти невыявленные кирпичики, из которых строятся наши повседневные рассуждения". Понятно, что атомарно-экстенсиональная логическая модель не была для него описанием реального языка. Между идеалом и реальностью предполагалась огромная дистанция. И все же Рассел и Витгенштейн считали эту модель идеальным выражением глубочайшей внутренней основы языка. Ставилась задача путем логического анализа выявить эту логическую сущность языка за ее внешними случайными проявлениями в обычном языке. То есть основа языка все же представлялась неким абсолютом, который может быть воплощен в одной идеальной логической модели. Потому казалось, что в принципе возможен окончательный анализ форм языка и единственная форма полностью проанализированного предложения, что логический анализ  способен привести к "особому состоянию полной точности". Принесла ли удовлетворение автору его филигранно выполненная работа? Пожалуй, и да и нет.

В кратком предисловии к Трактату автор записал: "... Истинность высказанных здесь мыслей представляется мне неоспоримой и завершенной. Таким образом, я считаю, что поставленные проблемы в своих существенных чертах решены окончательно". В этих словах философа нередко слышат самонадеянность. Но это только часть его размышления, а вот его итог: "...Если я не заблуждаюсь на сей счет", то моя работа "показывает, сколь мало дает решение этих проблем". И это вовсе не поза, а реальный вывод о пределах компетенции философа и неоправданности его претензий на некие сверхрезультаты. Витгенштейн и в дальнейшем выскажет немало замечаний в таком же духе. Но, по-видимому, это еще и трезвая итоговая оценка возможностей логико-аналитического подхода к философии, признание того, что ожидания на сей счет у автора Трактата (вслед за Лейбницем и Расселом) были завышенными и не оправдались.

Но со временем философа покинуло чувство удовлетворения и тем, что ему удалось сделать. Витгенштейн понял: достигнутые им результаты несовершенны, и не потому, что вовсе не верны, а потому, что исследование опиралось на упрощенную, чрезмерно идеализированную "картину" мира и ее логического "образа" в языке. Тогда все силы были отданы другому, более реалистичному, прагматическому подходу, предполагающему возможность все новых и новых концептуальных прояснений и не рассчитанному на окончательный, завершенный итог полной логической ясности.