СТАЛИН (наст. фам. - Джугашвили) Иосиф Виссарионович

(9(21).12.1879, Гори, Грузия - 5.03.1953, Москва) - советский государственный, и партийный деятель. Род. в бедной семье кустаря-сапожника; с 1888 по 1899 г. учился в горийском духовном училище и тифлисской православной духовной семинарии; в 1898 г. примкнул к социал-демократическому меньшинству националистической организации "Месамедаси"; исключенный в 1899 г. из семинарии, перешел на нелегальное положение профессионального революционера. С 1901 г. начал публицистическую деятельность сначала как сторонник "Искры", а затем большевиков. С марта 1917 г. - член бюро ЦК РСДРП (б). После Октябрьской революции - нарком по делам национальностей в первом советском правительстве. После VIII съезда партии (1919) вошел в первый состав Политбюро ЦК из пяти членов (Ленин, Троцкий, Л. Б. Каменев, Н. Н. Крестинский, С.) и трех кандидатов (Г. Е. Зиновьев, Бухарин, М. И. Калинин). В апреле 1922 г. по инициативе Ленина избран генеральным секретарем ЦК и оставался на этом посту до своей смерти. С первых послеоктябрьских лет, по тогдашним критериям идеологии вождизма, - "один из наиболее видных вождей", а в 1922 г. Ленин назвал С. одним из "выдающихся вождей" (в это время таковыми считались также Ленин, Троцкий, Бухарин и Зиновьев). Уже в дооктябрьский период в деятельности С. наметились контуры его особой, расходящейся с ортодоксальным марксизмом и ленинизмом концепции, к-рая позже получила название сталинизма. С нач. 1930 г. термином "сталинизм" пользовалась зарубежная эмигрантская пресса, в частности Троцкий. Но сам С. не дал санкций на утверждение в партии и стране понятия "сталинизм". Он предпочитал называть себя "марксистом-ленинцем". Уже в ранней работе "Анархизм или социализм?" (1906-1907) С. предложил отличное от концепции К. Маркса и Ф. Энгельса расширительное понимание содержания, структуры, задач и функции философии: марксизм мыслился не только как теория социализма (что было характерно для многих теоретиков II Интернационала), не только как цельная доктрина, включающая в себя три главные составные части (философию, политическую экономию и научный социализм), но именно как философская система, к-рая называется диалектический материализм и из к-рой социализм "вытекает", логически выводится, причем социализм также считается философским учением. Для С. "изложить марксизм - значит изложить диалектический материализм". Под диалектическим методом он понимал диалектическую теорию развития бытия; теория познания в такой философской системе отсутствовала, что придавало системе онтологический крен. Такое "философическое" видение марксизма было характерно для Плеханова, в философской системе к-рого основополагающую роль играют теория бытия (онтология) и философия истории, а диалектический метод выступает в качестве диалектической теории развития. Однако полного тождества между философской позицией С. в работе "Анархизм или социализм?" и концепцией Плеханова нет. Философская "система" молодого С. - это синкретическое образование, причудливое сочетание аналогичного плехановскому объективистского видения мира (когда речь идет о чисто теоретическом, философском его осмыслении) с активистской, часто перерастающей в субъективистскую, а порой в волюнтаристскую, методологией. С. выступал как объективист в философии и как субъективист и волюнтарист в практике и политике. Интерес к философии возобновился у С. во 2-й пол. 20-х гг., когда он заявил о своих претензиях на лидерство в партии. Среди приглашавшихся к С. в 1924-1928 гг. ученых был молодой философ Я. Э. Стэн (1899-1937), разработавший для С. специальную программу изучения трудов Гегеля, Канта, Фейербаха, Фихте, Шеллинга, Плеханова, Каутского и др. Лекции Стэна он подчас прерывал репликами: "Какое все это имеет значение для классовой борьбы?", "Кто использует всю эту чепуху на практике?", "Какое это имеет значение для теории марксизма?" В этих репликах проявилось выработанное С. еще в работе "Анархизм или социализм?" утилитарно-прагматическое понимание связи философии с политикой и практикой. Это представление проявилось и во время его беседы с членами бюро партийной ячейки Ин-та красной профессуры 9 декабря 1930 г., к-рая сыграла фатальную роль в последующей истории отечественной философии. Разработку теории материалистической диалектики С. не мыслил иначе как на основе и в связи с социалистическим строительством и при беспощадной критике всех противников: он санкционировал появившиеся тогда в публицистике попытки увязать борьбу "на два фронта": против "диалектиков" и "механистов" в сфере философии непосредственно с политическими уклонами в партии. С. квалифицировал Деборина и его учеников как плехановцев в гносеологии, меньшевистски мыслящих людей, меньшевиствующих идеалистов; нигилистически оценивал гегелевское философское наследие (чем объясняется его последующее более чем прохладное отношение к "Философским тетрадям" Ленина, в к-рых С. усматривал остатки "непереваренного" гегельянства). Этот "философский инструктаж" еще больше разжег и до того уже ставший немыслимым по политической беспощадности и безжалостности стиль "философской критики" в стране. Именно тогда С. "рекомендовал" перекопать весь "навоз", к-рый накопился в философии и естествознании, "разворошить" все, что написано деборинской группой, "разбить все ошибочное". Вскоре последовала т. наз. вторая философская дискуссия и погром как "диалектиков", так и "механистов", т. е. всей профессиональной философии. Настоящий же апофеоз философского сталинизма наступил с момента опубликования в 1938 г. "Краткого курса истории ВКП(б)", где имелась написанная С. гл. "О диалектическом и историческом материализме". Она способствовала формированию в советской философии расширительных трактовок предмета марксистской философии за счет включения в нее мн. конкретных проблем естествознания и обществознания и даже вопросов текущей политики: философия выступала как главная из всех составных частей марксизма, из всех наук вообще, т. е. фактически как "наука наук", хотя на словах это понятие отвергалось. Все богатство диалектики свелось к четырем "чертам": 1) всеобщая связь и взаимообусловленность предметов и явлений; 2) движение и развитие в природе и об-ве; 3) развитие как переход количественных изменений в качественные; 4) развитие как борьба противоположностей. По сравнению с Гегелем и Энгельсом С. изменил последовательность изложения осн. "черт" диалектического метода, исключил из диалектических законов закон отрицания отрицания. Абсолютизируя борьбу противоположностей, он не ставил вопрос об их единстве. Развитие ограничивалось лишь поступательной формой. Философский материализм С. свел к трем "чертам": 1) материальность мира и закономерности его развития; 2) первичность материи и вторичность познания; 3) познаваемость мира. Хотя С. не употреблял понятия "онтология", фактически он, как и в работе "Анархизм или социализм?", придерживался "онтологической" модели марксистской философии. В его представлении и диалектический метод, и материалистическая философия как две составные части диалектического материализма - это учение об одном и том же, а именно о бытии, о внешнем мире, о жизни и о законах ("чертах") объективной действительности. С. говорит о методе познания, даже о диалектическом способе мышления, но фактически под методом познания он понимал онтологические аспекты мышления и познания, что предопределяло появление в советской философии т. зр., согласно к-рой в марксизме вообще нет гносеологии как относительно самостоятельной философской дисциплины. В 1946 г. С., ознакомившись с кн. Г. Ф. Александрова "История западноевропейской философии", дал ей отрицательную оценку. Последовала философская "дискуссия" 1947 г., во время к-рой выступил А. А. Жданов. Дискуссия повлияла на методологию историко-философских исследований в духе беспредельной ее политизации и идеологизации, но стимулировала разработку ряда философских проблем теории познания. Работа С. "Марксизм и вопросы языкознания" (1950) внесла немало путаницы в собственно языкознание, хотя сама по себе постановка в ней проблемы "язык и мышление" способствовала оживлению исследований в сфере гносеологии. В обстановке культа С. вышло много книг и статей, где сталинские работы неправомерно превозносились как "гениальные", как "вершина" марксистской теории, "новый этап в развитии марксизма". Однако реальная философская жизнь в СССР даже в 40-е и нач. 50-х гг. систематически выходила за рамки, очерченные работами С. Критика культа С, развернувшаяся после его смерти, способствовала отказу or ряда догм, ошибочных положений, стимулировала творческие поиски философов. Но критика сталинизма была непоследовательной, половинчатой. С периода т. наз. перестройки и до сих пор сталинизм является по преимуществу объектом политико-идеологических спекуляций. В науке сталинизм еще не получил адекватной оценки.