ДОСТОЕВСКИЙ Федор Михайлович

(30.10(11.11).1821, Москва - 28.01(9.02).1881, Петербург) - писатель, публицист, мыслитель. В 1843 г. окончил Главное инженерное училище в Петербурге, но вскоре вышел в отставку и полностью посвятил себя литературному творчеству. Уже в первом романе "Бедные люди" Д. выступил как гуманист, осн. черта воззрений к-рого - боль о человеке (Добролюбов). Высокую оценку "Бедным людям", подчеркнув их эстетическое и социально-психологическое своеобразие, дал Белинский, с к-рым Д. сблизил интерес к социализму, понятому им в духе идей первоначального христианства. Личная судьба Д. сложилась трагически. За участие в кружке петрашевцев он был арестован (1849), приговорен к расстрелу, замененному 4-летней каторгой. Затем 6-летняя служба в солдатах. Вернулся в Петербург (после Сибири) в 1859 г. В сибирский период в мировоззрении Д. произошли существенные перемены. Он пришел к выводу о бессмысленности революционных акций как средства улучшения об-ва, полагая, что на пути социальных преобразований нельзя искоренить зло, заложенное в человеческой природе, - ибо "никакое уничтожение бедности, никакая организация труда не спасут человечество от ненормальности, а следственно, и от виновности и преступности" (Полн. собр. соч. Т. 25. С. 201), -  к мысли о разных судьбах России и Запада. Вместе с тем он остался верен своим гуманистическим идеалам. Д. отвергал буржуазный строй как об-во безнравственное, подменившее свободу "миллионом". В философско-публицистических "Зимних заметках о летних впечатлениях" (1863) подверг критике европейский Запад, исчерпавший, по его мнению, ресурсы своего положительного влияния на рус. человека ("Самое дорогое кладбище", - говорит о Европе один из героев Д.). Главными пороками совр. ему зап. культуры Д. считал отсутствие в ней "братского" начала, превращающие об-во в "муравейник" . эгоизм, индивидуализм и утилитаризм. В Лондоне в 1862 г. состоялись встречи Д. с Герценом, чья критика зап. "мещанского" идеала была созвучна новой позиции Д., получившей название почвенничества. Д. проповедовал мирное объединение высших слоев об-ва с "почвой" - рус. народом, к-рый "живет идеей православия", сохраняя подлинно христианские идеалы "всебратского единения" в любви. "Не в коммунизме, не в механических формах заключается социализм народа русского, - писал Д., - он верит, что спасется лишь в конце концов всесветным единением во имя Христово. Вот наш русский социализм" (Т. 27. С. 19). Социализм же материалистического и атеистического типа является, согласно Д., наследием католицизма, предавшего Христа, и принципиально не отличается от буржуазности, а потому не может ее заменить. "Дитя неверия и сомнения... до гробовой крышки", - говорил о себе Д., имманентной чертой психологии к-рого была "жажда верить". Вопрос о существовании Бога мучил его всю жизнь. Все творчество мыслителя пронизано религиозно-философскими исканиями и переживаниями. Ему свойственно глубокое проникновение в то, что было названо писателем "тайной человека". "Человек есть тайна. Ее надо разгадать..." - эти строки написаны Д. еще в 1839 г. (Т. 28, ч. 1. С. 63). Проблемы смысла жизни, свободы и ответственности, веры и неверия, добра и зла, страсти и долга, рассудка и морали поставлены в "Записках из подполья" (1864), "Преступлении и наказании" (1866), "Идиоте" (1868), "Бесах" (1871-.1872), "Дневнике писателя" (1873-1881) и мн. др. произв. Все эти проблемы Д. ставит и пытается по-своему решить, пристально вглядываясь в глубины человеческой души, где сталкиваются, а порой переходят друг в друга "демоническое" и "божественное", сознательное и бессознательное начала, страдание и наслаждение. Д. преодолевает просветительский взгляд на человека как на рассудочное существо, якобы целиком детерминированное внешними условиями. Он видит в нем личность, способную подчинить себе обстоятельства, обладающую свободой воли, к-рая может быть источником не только добра, но и зла, "двойничества", "подполья человека". Через муки и страдания, обращаясь к народным религиозным идеалам, человек способен преодолеть зло. Вершина философского творчества Д. - роман "Братья Карамазовы" (1879-1880), "одна из самых выдающихся книг всех времен и народов" (С. Моэм), последнее и наиболее сложное его произв., в к-рое включена легенда (или "поэма") о Великом инквизиторе. Эта легенда - "кульминационная точка" романа, но и самостоятельное философское соч., посвященное личности Богочеловека - Христа, трудной теме совмещения свободы и материального благополучия, гармонизации духовного и социального, ответственности человека. Многоплановое концептуально-символическое содержание легенды позволяет одним видеть в ней теодицею, другим говорить о ее антихристианской направленности. Во время работы над романом Д. написал знаменитую речь о Пушкине, произнесенную им 8 июня 1880 г. В ней Д. говорил о "всемирной отзывчивости" гения Пушкина - символа рус. культуры, призывал покончить старый спор между славянофилами и западниками и объединить усилия во имя всечеловеческого братства людей и земного рая, в установлении к-рого он видел предназначение рус. народа. Речь оказала прямое влияние на формулировку В. С. Соловьевым русской идеи. Д. подчеркивал: если рус. национальная идея  заключается прежде всего во всемирном единении, то задача в том, чтобы, прекратив все споры и раздоры, стать поскорее русскими и национальными и "всем вместе перейти прямо к делу". Настаивая на "всечеловечности" рус. национального идеала, Д. поясняет, что в нем не заключено никакой враждебности Западу: "...стремление наше в Европу, даже со всеми увлечениями и крайностями его, было не только законно и разумно, в основании своем, но и народно, совпадало вполне с стремлениями самого духа народного" (Т. 26. С. 131). Хотя успех речи был необычайным, вскоре после ее опубликования высказанные в ней идеи вызвали острую полемику между представителями различных общественных течений. Спор шел прежде всего об особом пути развития России, об отношении к Западу, о характере и назначении рус. народа, о возможности и способах реализации христианско-право-славных идеалов здесь, на земле. Д. оказал значительное влияние на рус. мысль, на культуру конца XIX-XX вв., передав ей не какую-то систему идей, а то, что Флоровский назвал "раздвижением и углублением самого метафизического опыта". О подобном "раздвижении" можно говорить и в отношении художественного метода Д. Он расширил границы совр. ему реализма, открыв для него новые, глубинные области психологии личности, ее духовных исканий. "Только я один, - писал он, - вывел трагизм подполья, состоящий в страдании, в самоказни, в сознании лучшего и в невозможности достичь его" (Лит. наел. Т. 77. М., 1965. С. 343). Он также обогатил сам способ воспроизведения жизненного замысла, что больше всего отразилось на построении его романов. М. М. Бахтин ввел в достоевсковедение понятие полифонии, объясняющее невозможность отождествления воззрений самого Д. с представлениями к.-л. романного героя. Художественно-философские образы, созданные Д., раскрываются диалогически, в столкновениях и противоречиях множества равноправных мнений, идей и характеров. И только их синтез помогает прояснить т. зр. автора. Красота (прекрасное), идеал красоты - центральные понятия эстетики Д., для к-рого утилитарный подход к искусству так же ошибочен, как и попытка изолировать его от жизни. Чем прекраснее произв., чем выше степень его художественности (включая элементы символизма и фантастичности), тем оно "полезнее" для об-ва, способствует его улучшению и развитию. "Красота всегда полезна", - писал Д. Органически связанная с добром и истиной, она становится, по Д., важнейшим фактором гармонизации и совершенствования личности и социальной реальности. Вне добра и истины она превращается в орудие зла, разрушения человека, в его трагедию. О себе он говорил как о "реалисте в высшем смысле", имея в виду свой "особенный взгляд" на главный предмет изображения - "глубины души человеческой". Д. - художник и мыслитель - оказал огромное воздействие на духовную атмосферу XX в., на литературу, эстетику, философию (прежде всего на экзистенциализм, персонализм и фрейдизм). При всей сложности и противоречивости идей Д. они высказаны им, по словам Т. Манна, "во имя человечества и из любви к нему: во имя нового гуманизма, углубленного и лишенного риторики, прошедшего через все адские бездны мук и познания" (Собр. соч. М., 1961. Т. 10. С. 345).