ДЕЛЁЗ (DELEUZE) Жиль

(1925-1995) - франц. философ. С 1944 по 1948 изучал философию в Сорбонне. По окончании обучения преподавал в различных лицеях, затем в ун-те Лиона и в Сорбонне. В 1969-87 - проф. в ун-те Париж-VIII.

Мышление Д., как и многих других философов его поколения, в значительной мере было определено событиями мая 1968 года и связанной с этими событиями проблематикой власти и сексуальной революции. Фрейд в его интерпретации Лаканом, Маркс в его прочтении Альтюссером, Ницше в его истолковании Батаем - таков интеллектуальный круг, в котором начинается философствование Д.

Специфика мышления Д. по сравнению с такими его единомышленниками, как Фуко, Лиотар и Деррида, состоит прежде всего в выдвижении на первый план эмфатического понятия жизни. Задача философствования, по Д., заключается прежде всего в нахождении адекватных понятийных средств для выражения подвижности и силового многообразия жизни (см. его совместную с Гваттари работу "Что такое философия?" - Quest се que la Philosophie? 1991). Изучение истории философии, носившее во французской системе образования 50-х годов обязательный характер, сводилось к изучению классиков - от античности до Гегеля, Гуссерля и Хайдеггера. Этой схеме Д. противопоставляет нетрадиционную историю философии, ведущую от Лукреция к Спинозе, Юму и Бергсону. Его ученическое сочинение "Эмпиризм и субъективность" (1952) посвящено разбору философской значимости Юма. Первым самостоятельным трудом Д. было исследование философии Ницше (Nietzsche et la Philosophie, 1962), в котором Д. развивает свое понимание философской критики. Критика - это постоянно порождающее дифференциацию повторение мышления другого. Критика, таким образом, направлена против диалектики как формы снятия отрицания в тождестве (отрицания отрицания). Отрицание не снимается, как то полагает диалектика, - мышление, развить которое, в противовес диалектике как "мышлению тождества", стремится Д., есть мышление, которое всегда содержит в себе различие, дифференцию. Опираясь на Ницше, Д. определяет свой проект как "генеалогию", т.е. как лишенное "начал" и "истоков" мышление "посредине", как постоянный процесс переоценки и утверждения отрицания, как "плюралистическую интерпретацию". При этом переоценке подвергается и сам Ницше: ницшевское обращение к "воле к власти" Д. толкует как "генетический и дифференцирующий момент силы", как внутренне присущий воле принцип, который осуществляет отбор, отрицает отрицание, утверждает случай и производит многообразие. В этом моменте Д. усматривает активный принцип, к которому в дальнейшей работе он присоединит другие - бессознательное, желание и аффект. Он понимает эти принципы как неосознаваемые и неотделимые от протекающих в субъективности процессов величины, с помощью которых Д. разрабатывает философию утверждения исполненных мощи жизненных сил и неперсонального становления, в котором индивид освобождается от насилия субъективации. В этой связи последующие книги Д. - от "Бергсонизма" (1966) до "Логики смысла"(1969) - могут быть истолкованы как различные варианты изложения выработанной благодаря Спинозе этической позиции (см.: "Спиноза и проблема выражения", 1968), которую Д. обозначает как "аффирмативный модус экзистенции". К данному модусу относится и развиваемая Д. концепция предшествующего субъекту "поля неопределенности", в котором разворачиваются доиндивидуальные и имперсональные сингулярности, или события, вступающие между собой в отношения повторения и дифференции, образующие серии и дифференцирующиеся далее в ходе последующего гетерогенеза. Над этим полем, как некое облако, "парит" принцип, который Д. определяет, опираясь на Канта, как "чистый порядок времени", или, опираясь на Фрейда, как "влечение к смерти" . Соответствовать этому доиндивидуальному полю индивид может лишь благодаря "противоосуществлению", а значит, лишь производя над уровнем этого поля второй, языковой уровень, на котором каждое предшествовавшее событие приводится к выражению, т.е. подвергается ограничению.

Согласно концепции, выдвинутой в "ПОВТОРЕНИИ И РАЗЛИЧИИ" (Difference et repetition, 1968) и развитой в "ЛОГИКЕ СМЫСЛА" (Logique du sens, 1969), все жизнеконституирующие процессы суть процессы дифференциации, ведущей к многообразию. Повторение, заявляет Д. - явным образом в полемике с психоанализом, - неизбежно, ибо оно конститутивно для жизни: процессы повторения разворачиваются во всяком живом существе по ту сторону сознания; это процессы "пассивного синтеза", образующие "микроединства" и задающие образцы привычек и памяти. Они конституируют бессознательное как "итеративное" и дифференцирующее, или, согласно более позднему выражению Д., как "свору и стадо". Мы повторяем не потому, что вытесняем, а вытесняем потому, что повторяем", заявляет Д. в противовес Фрейду. Единственной этической позицией, способной удержать от впадения в Ressentiment, остается выбор в пользу утверждения этого процессуального многообразия, т.е. его повторение. Этический императив Д. гласит поэтому: "То, что ты хочешь, в тебе хочется потому, что ты в нем хочешь вечного возвращения". Утверждение, аффирмация означает при этом не простое повторение, а процесс возгонки, в котором высвобождается интенсивность n-ной степени и осуществляется отбор среди имперсональных аффектов.

В качестве стратегий "противоосуществления" Д. исследует целый ряд литературных произведений : "В поисках утраченного времени" Пруста, "Алису в стране чудес" Льюиса Кэррола, романы Кафки и Захер-Мазоха. В этих произведениях с помощью определенных текстовых процедур происходит десубъективация автора и тем самым высвобождение процессов имперсонального становления, в них инсценируется "Man-становление" самого себя. В работе о Прусте (Ргоuste et les signes, 1964) Д. называет этот процесс гетерогенезом: многообразные знаковые ряды и знаковые миры посредством "трансверсальной машинерии" становятся открытой самовоспроизводящейся системой, самостоятельно творящей свои собственные различия. В "Логике смысла" Д. вместе с Л. Кэрролом создает парадоксальную логику смыслопорождения из бессмысленности и философию становления как чистого существования поверхности (примером такового, наряду с фигурой кэрроловской Алисы, служит, по Д., философия стоиков). В исследовании о Захер-Мазохе ("Sacher-Masoch et le masochisme", 1967) также описывается процесс становления: мазохиста, как он представлен в романах Захер-Мазоха, следует понимать не как фигуру, подчиненную садисту, а как существо, которое благодаря изгнанию "супер-эго" в процессах избиения и порки освобождается от оков субъективности и пола. В кн. о Кафке ("Pour une litterature mineure", 1974, совместно с Гваттари) австрийский писатель прочитывается не как "мыслитель закона", а как "машинист письма", который посредством введения в повествование желания, производит бесконечные процессы синтаксических сдвигов, тем самым ускользая от фиксации значения и освобождаясь от власти означаемого. Письмо Кафки равным образом понимается как процесс становления, в котором Кафка деперсонифицируется в "К-функцию", превращающую его романы в нескончаемое разрастание и, соответственно, в машины, производящие собственные эффекты.

Наиболее эксплицитную формулировку того, что есть становление, дает написанная совместно с Гваттари работа "ТЫСЯЧА ПОВЕРХНОСТЕЙ. КАПИТАЛИЗМ И ШИЗОФРЕНИЯ. II." (Mille Plateaux. Capitalisme et schizophrenic, 1980). Здесь невидимое и не доступное восприятию становление описывается как последовательное прохождение различных стадий становления женщиной, животным, частичным объектом, безличным Man. Прустовские поиски утраченного времени оказываются не чем иным, как инсценированием становления плетущего паутину паука, кафкианс-кие трансформации - генерализацией становления жуком, "Моби Дик" Германа Мелвилла - становлением китом, "Волны" Вирджинии Вульф - становлением волной и т.д. Непревзойденным мастером стиля Д. считает Сэмюеля Беккета, ибо у него язык, так же, как у Кафки, поставлен на службу всеобщего уменьшения, становления малым, язык здесь постоянно порождает обрывы в речи, заикание. Таких писателей как Скотт Фицджеральд, Джек Керуак или Генри Миллер Д. ценит за их близость "номадическим" текстовым стратегиям, в которых иерархические структуры текста преобразуются в рядоположенные, освобождая тем самым событие в его бестелесности и идеальности.

Своего рода маркером данного хода мысли стал "АНТИ-ЭДИП. КАПИТАЛИЗМ И ШИЗОФРЕНИЯ" (L&Anti-Oediре. Capitalisme et Schizophrenie, 1972), первый текст Д., написанный вместе с Ф.Гваттари. Его неакадемическая интонация, а также предмет, раздвигавший границы философии (включая в ее область психоанализ, социологию и этнологию), были непосредственным отражением умонастроения мая 1968 года. Параллельный анализ капитализма и шизофрении служит полемике, ведущейся одновременно с определенной Фрейдом психологией и определенной Марксом социологией. В противовес обеим претендующим на господство теориям авторы вычленяют особую область феноменов, характеризующихся такими чертами, как управляемость желанием, продуктивность и "детерриториализация". Благодаря этим своим чертам данные феномены наделены способностью разрывать косные взаимосвязи и сцепления как индивидуального, так и социального бытия. Так, в шизофрении заложен потенциал разрыва эдипова комплекса, неправомерно фиксирующего бессознательное на воображаемых родителях; равным образом порождаемые капитализмом маргиналы несут в себе потенциал новой индивидуальности и новой дикости. Оба процесса - и капитализм, и шизофрения - производят продуктивное индивидуальное и общественное бессознательное, в силу чего на место фрейдовского мифического театра и его системы репрезентаций должна встать "фабрика реального". Даже со стороны своей формы текст понимается его авторами как непосредственное участие в запуске "машин желания": описания потоков, надрезов, выемок, изъятий и настаивание на продуктивном характере бессознательного приобретают в книге ритуальный характер. Вторая часть "Капитализма и шизофрении" - "Тысяча поверхностей" радикализирует подход "Анти-Эдипа" тем, что "геологизирует" метафорику. В этом компендиуме изложение разворачивается как подвижная комбинация пластов и сдвигов, при которой различные научные дискурсы - лингвистика, биология, политическая экономия  и психоанализ - подвергаются испытанию на предмет их способности к становлению и вмещению многообразия. Сами же авторы выступают скорее как картографы, мысль которых подобна линии, проводимой поперек слоев.

Не случайно последующие работы Д. выходят за пределы "чистой" философии, обращаясь к искусству: две его книги (L&image mouvement, 1983; L&image temps, 1985) посвящены кино, а еще одна (Fransis Bacon: Logique de la sensation, 1981) - живописи.

Михаэла Отт (Берлин)

(совместно с Ф. Гваттари) Капитализм и шизофрения: Анти-Эдип. М., 1990; Представление Захер-Мазоха (Холодное и жестокое) // Л.фон Захер-Мазох. Венера в мехах. М.,1992; Платон и симулякр // Новое литературное обозрение. М., 1993, № 5; Логика смысла. М., 1995; Ницше. СПб., 1997; Фуко. М., 1998.

Подорога В.А. Белая стена - черная дыра: понятие лицевости (visageite) у Ж.Делёза и Ф.Гваттари // Он же. Феноменология тела. М.,1995.