АЛЛЕГОРИЧЕСКИЙ МЕТОД

(от греч. allegoreo - "говорить иное", т. е. иносказательно выражаться) - в христианской экзегетике (богословской науке, относящейся к истолкованию Священного Писания) - метод небуквальной интерпретации Священного Писания, заимствованный отцами церкви у греческих толкователей поэм Гомера и у раввинов палестинского иудаизма. К примеру, толкование Эдемской реки, разделяющейся на четыре (Быт, 2, 10), как пророчества о грядущих четырех царствах - Вавилоне, Мидии, Греции и Риме или понимание слова "север" во фразе "Обратитесь к северу" (Втор., 2, 3) как указания на Мессию суть реализации А. м.

Метод иносказательного толкования Торы раввинами описывался как "midrash" (корень - "домогаться", "разыскивать") в противоположность буквальному значению текста, обозначенному терминами "posbut" и "mishma". Задача для изучающего закон заключалась в нахождении скрытых смыслов того, что в Писании казалось противоположным истине и добру. Другими словами, небуквальный метод интерпретации использовался раввинами для дополнения буквального значения текста, реже - для его полного вытеснения. То иное, которое раввины искали за буквой Писания, могло быть различным. Это и юридические и моральные нормы, житейские советы и пр. Практиковался также и поиск в тексте Писания того, во что должен верить иудей, - то есть определенных учений о Боге, мире и человеке. Среди последних особую роль играли интерпретации, ищущие указаний на предсуществование миру некоторых вещей и среди них - на существовавшего до творения мира Мессию. Кроме того, раввины пытались выявить в тексте и пророчества относительно будущего. В зависимости от того, были ли уже исполнены эти пророчества или их предсказания относились к концу мира, все пророческие интерпретации midrash могут быть разделены на исторические (то есть уже исполнившиеся) и эсхатологические. В приведенном выше примере интерпретация Эдемской реки явно относится к историческому, а истолкование слова "север" - к эсхатологическому типу. Однако, хотя многие интерпретации раввинов отражают некоторые проникшие в иудаизм философские понятия, иудеи не ставили перед собой цели создания с помощью А. м. какого-либо философского учения.

Филон Александрийский расширяет метод раввинов с помощью греческой философии. Именно он вводит впервые в экзегетику термин "аллегория", заимствовав его из греческой риторики, где тот бытовал как технический термин, обозначающий непрерывный ряд метафор. Филон же применяет его к отдельным терминам, нуждающимся в интерпретации. Он различает "тело Писания" - его "внешний смысл" - и внутреннюю "душу Писания", для поиска которой необходим А. м. По сравнению с midrash раввинов А. м. Филона расширяет понятие буквального смысла. Так, интерпретация "кожаных одежд" Адама и Евы (Быт., 3, 21) в качестве заповеди человеку о необходимости пользоваться малым, понимается им как буквальная. Аллегорически же для Филона "кожаные одежды" обозначают естественную кожу человеческого тела. Т. о., за исключением условных эвфемизмов, не имеющих буквального значения вообще, всякая интерпретация, сохраняющая буквальный смысл, называется Филоном буквальной, отбрасывающая же букву - аллегорической. Другими словами, для Филона А. м. есть понимание текста как "обозначающего иное". Другое новшество, внесенное Филоном в метод midrash, - понимание всякой аллегории как указания на философские смыслы. В связи с этим он разделяет аллегории на физические и этические, заимствуя, по всей видимости, эту классификацию у греческих истолкователей Гомера (по свидетельству Диогена Лаэртского, морального смысла в поэмах искал Анаксагор, а высказываниями Гомера о природе впервые занялся Метродор Лампсакский). Однако сам термин "философия" Филон понимает очень расплывчато, поскольку говорит о Моисее как о философе и об александрийских иудеях как о занимающихся в Субботний день "философией своих отцов".

Авторы новозаветных текстов, и прежде всего ап. Павел, заимствуют у Филона термин "аллегория" и весь набор синонимичных ему выражений, таких, как "тень", "тип", "притча" и др. Однако в Новом завете не встречается чисто философских истолкований, что позволяет отождествить метод ап. Павла с методом "midrash". Различие заключается в том, что 1) эсхатологические интерпретации раввинов, повествующие о приходе Мессии в конце мира, понимаются ап. Павлом как исторические, рассказывающие об уже явившемся Христе; 2) эсхатологические интерпретации ветхозаветного "Дня Господня" превращаются Павлом в описание второго пришествия как "дня Христова" (Филип., 1, 10; 2, 16); 3) интерпретации, касающиеся предсуществующего миру Мессии, также относятся ко Христу. Кроме того, у Павла имеются и моральные интерпретации Писания типа midrash (например, I Кор., 9, 9 ??).

Дальнейшее развитие А. м. связано с александрийской богословской школой, а именно с Климентом Александрийским и Оригеном, соединившим метод ап. Павла с методом Филона Александрийского и обосновавшим необходимость его применения в экзегетике.

Согласно Клименту Александрийскому, А. м. интерпретации оправдан наличием в Писании пророчеств, которые используют образную речь не для красоты слога, как в греческой литературе, но для затемнения истины, открывающейся лишь посвященным в истинный гносис. И хотя "пророки и апостолы не знали наук", учение их Дух "выразил прикровенно", а потому истолкование многих мест Писания немыслимо вообще без знания философии. Климент (в Strom., 1, 28) подразделяет "Моисееве любомудрие" на четыре части: 1) историческую и 2) законодательную, имеющие связь с нравственностью; 3) часть, касающуюся "священнодействия созерцания видимой природы", и 4) богословскую часть, называемую Платоном "созерцанием", а Аристотелем - "метафизикой". Т. о., Климент явно заимствует разделение аллегорий Филоном на этические и физические, подразделив последние на теологические и часть, касающуюся "...созерцания видимой природы". К теологической же Климент причисляет и эсхатологические интерпретации, найденные им в Новом завете. Поэтому классификация Климента может быть описана как соединение взглядов ап. Павла с учением Филона об А. м. Именно через Климента в христианство вошел метод философской интерпретации аллегорий Писания.

Ориген, следуя Филону и Клименту, разделяет Писание на тело ("буквальный" смысл), душу (моральный смысл) и добавляет дух (аналогичный филоновской "физической" интерпретации). Под "духовным" в Писании Ориген понимает предметы веры в самом широком смысле - все представления о мире, человеке, бестелесных существах и пр., то есть все то, о чем идет речь в книге Оригена "О началах". "Одежда духовных истин" - буква Писания - дана для их сокрытия от тех, "которые не могут вынести труда отыскания таких истин", но все же не бесполезна, а может исправить простых людей, насколько они способны к такому исправлению. Для того, чтобы верные побуждались к поиску духовного смысла, в Писании были рассыпаны своего рода "камни преткновения" - бессмысленные с т. зр. буквы повествования. Таков, например, по мнению Оригена, рассказ о спрятавшемся от Бога Адаме (Быт, 3; 8 - 9).

Можно сказать, что после Климента и Оригена в святоотеческой литературе не было произведено сколько-нибудь значительного изменения А. м. Антиохийское богословие, противостоящее александрийскому, отвергало термин "аллегория", считая, что аллегорическое объяснение всегда означает отказ от буквы текста, а потому заменяло его термином "созерцание" (theoria). Так, Иоанн Златоуст, хотя и не отказался вовсе от применения термина "аллегория", предпочитает ему термин "тип" (typos).

Августин в сочинении "Об истинной религии" (De vera religione) перечисляет четыре вида аллегорий; 1) аллегории истории; 2) аллегории фактов; 3) аллегории речи; 4) аллегории обрядов, употребляя, т. о., этот термин в значении вообще всякого небуквального истолкования текста.

Иоанн Кассиан разделяет "духовный смысл" Писания, противостоящий его "историческому" смыслу, на тропологию (нравственная интерпретация), аллегорию (толкование фактов, относящихся к пришествию Христа) и анагогию (эсхатологическая интерпретация). В таком смысле эти термины использует средневековье, выражая свое понимание А. м. в известном литературном двустишии: Буква учит свершениям, во что верить - аллегория, Моральное - что делать, к чему стремиться - анагогия. Следует также сказать, что А. м. интерпретации Писания и мира вообще (как текста, написанного Творцом) соответствовал средневековой онтологии, почему и получил такое широкое распространение. Бог творит мир с помощью Слова, в Слове же - сущность всех вещей мира. Поэтому аллегория, раскрывающая в теле вещей их смыслы, вложенные сюда Творцом, постигает сущность вещей, а через нее - Самого Творца. Или иначе: Бог творит мир как аллегорию Себя Самого, потому единственным методом, ведущим к Творцу, будет именно А. м. в экзегетике и богословии.

А. м. в христианской экзегетике через Шлейермахера из протестантской герменевтики вошел в герменевтику современную. (См. "Герменевтика".)

М. Б. Хомяков