двойственной истины теория

двойственной истины теория
ДВОЙСТВЕННОЙ ИСТИНЫ ТЕОРИЯ — концепция западноевропейской средневековой философии, признающая возможность возникновения противоречий между положениями философии и теологии, между рациональным познанием и религиозными догматами. Важнейшей проблемой западноевропейской средневековой философии, которая в целом может рассматриваться как опыт рационального осмысления Священного писания, является проблема соотношения веры и разума. Специфическое решение этой проблемы у каждого из значительных средневековых философов и на протяжении каждого из относительно стабильных периодов существования средневековой философии позволяет понять ее своеобразие в сравнении с античной и новоевропейской философией и увидеть ее единый «сюжет». Становлению Д. и. т. как определенному способу решения проблемы соотношения разума и веры предшествовали характерные для первых веков христианства представления о неизбежности конфликта между разумом и верой, а также ставшая нормативной для западноевропейского Средневековья от Аврелия Августина до Фомы Аквинского концепция союза разума и веры под водительством веры. Возникновение Д. и. т. пришлось на конец 13 в. и оказалось значимым этапом эволюции средневековой философии, поскольку она дала импульс поискам обоснования автономности философии (и рационального познания вообще) в религиозной культуре эпохи, что в, конечном счете, предопределило исход и того стиля философствования, за которым закрепилось название «средневековая философия». Д. и. т. существенно повлияла на последние великие философские концепции Средневековья — учения И. Дунса Скота и У Оккама, пытавшихся уточнить предмет философии (значительно сужая его при этом) и тем самым избежать необходимости объяснять возникновение противоречий между философией и теологией, в которых зачастую обсуждались одни и те же вопросы. Становление и распространение Д. и. т. в Западной Европе происходило под влиянием роста интереса к философии Аристотеля и той ее интерпретации, которую предложили арабские философы, прежде всего Аверроэс. При этом сам Аверроэс не разделял Д. и. т.; более того, он прямо утверждал, что истина не может противоречить истине, а философия и откровение должны пребывать в согласии. Вместе с тем как мусульманин он признавал личное бессмертие, а как философ — давал такой комментарий учению Аристотеля, который оказывался несовместимым с религиозной догматикой. В частности, комментируя третью книгу «О душе» Аристотеля, он приходил к выводу о единстве «потенциального» разума во всех людях, что означало отрицание возможности признания личного бессмертия. Таким образом, хотя Аверроэс номинально и не принадлежал к числу сторонников Д. и. т., реально в его религиозно-философском мировоззрении сосуществовали противоречащие друг другу религиозные и философские положения. Позиция Аверроэса представляет собой пример непоследовательности, однако нельзя не учитывать и того, что возможность заниматься философскими исследованиями предполагала _в ту эпоху безусловное признание догматов религии, и вопрос заключался лишь в выборе формы «сосуществования» разума и веры. Аверроэс предпочел «не заметить» противоречия и предоставил последующим поколениям судить о том, как оно могло бы быть объяснено. Д. и. т., напротив, представляет собой самую простую, непосредственную и «наивную» форму обоснования автономии философии в контексте религиозного мировоззрения эпохи. Философские положения и истины откровения располагаются, согласно этой концепции, как бы в разных плоскостях, вследствие чего возможные противоречия между ними не следует воспринимать как покушение на авторитет веры. Обоснованием Д. и. т. стала мысль, к которой снова и снова возвращались философы позднего Средневековья: философия имеет своим предметом естественный порядок вещей и пользуется в процессе его познания «естественным разумом», тогда как религия и теология обращены к сверхъестественному и опираются на откровение, а не на разум и логику. Сигер Брабантский, Боэций Дакийский и их единомышленники на факультете искусств Парижского университета, которых (начиная с Э. Ренана) называют «латинскими аверроистами», воспринимали Д. и. т. как единственный способоправдатьсвойинтерескаристотелевской философии, вхождение которой в мировоззренческий универсум Средневековья (с учетом того, что она пришла в Европу в интерпретации Авиценны и Аверроэса) не могло оказаться безболезненным. Естественно, что с точки зрения католической Церкви Д. и. т. выглядела, по меньшей мере, подозрительно. В 1277 епископу Парижа Э. Тампье было поручено проверить сведения о распространении «ошибочных мнений» в университете. В результате были осуждены более двухсот положений Аристотеля, Аверроэса, а также Сигера Брабантского и других авторов, которые именовались «аристотеликами» и «аверроистами». Среди обвинений, предъявленных преподавателям факультета искусств, непосредственно называется и Д. и. т. Современные исследователи томистской ориентации склонны объяснять осуждение Д. и. т. церковными властями как результат «недопонимания». Так, Ф.Ч. Коплстон утверждает, что Д. и. т. была приписана преподавателям Парижского университета «по недоразумению»; более того, он называет «абсурдной» саму мысль, что высказывание могло рассматриваться как истинное в философии и в то же время как ложное в теологии, т.е. ставит под сомнение сам факт существования Д. и. т. Сигер Брабантский, полагает Коплстон, утверждал лишь, что если принять определенные философские посылки, то из них с неизбежностью будут следовать определенные заключения, однако в случае, если бы они пришли в столкновение с христианской верой, Сигер и его единомышленники, по утверждению Коплстона, готовы были бы признать, что истина находится на стороне веры. Основанием осуждения, полагает он, могло стать лишь «общее впечатление», свидетельствовавшее о том, что нехристианский философский натурализм пользуется популярностью в Парижском университете. Как бы ни было справедливо мнение Коплстона о непричастности «латинских аверроистов» к «ереси» Д. и. т., но о степени ее распространенности и о продолжительности ее влияния можно судить уже по тому, что она была осуждена и на V Латеранском соборе 1512—1517 (Коплстон не упоминает об этом), еще раз зафиксировавшем принцип: «Истина истине не противоречит». Д. и. т. нашла отклик и в философии эпохи Возрождения, приняв в ней форму учения о «двух книгах»: согласно этому учению, Бог открыл себя не только в Писании, но и в «книге природы», являющейся предметом рассмотрения «естественного разума».
В.И. Коротких

Энциклопедия эпистемологии и философии науки. М.: «Канон+», РООИ «Реабилитация». И.Т. Касавин. 2009.