Социальная и культурно-историческая психология. Ярошевский М.Г. История психологии.

Философские идеи о социальной сущности человека, его связях с исторически развивающейся жизнью народа получили в XIX в. конкретно-научное воплощение в различных областях знания. Потребность филологии, этнографии, истории и других общественных дисциплин в том, чтобы определить факторы, от которых зависит формирование продуктов культуры, побудила обратиться к области психического. Это внесло новый момент в исследования психической деятельности и открыло перспективу для соотношения этих исследований с исторически развивающимся миром культуры. Начало этого направления связано с попытками немецких ученых (Вейц, Штейнталь) приложить схему Гербарта к умственному развитию не отдельного индивида, а целого народа.

Реальный состав знания свидетельствовал о том, что культура каждого народа своеобразна. Это своеобразие было объяснено первичными психическими связями «духа народа», выражающегося в языке, а затем в мифах, обычаях, религии, народной поэзии. Возникает план создания специальной науки, объединяющей историко-филологические исследования с психологическими. Она получила наименование «психология народов». Первоначальный замысел был изложен в редакционной статье первого номера «Журнала сравнительного исследования языка» (1852), а через несколько лет гербартианцы Штейнталь и Лазарус начали издавать специальный журнал «Психология народов и языкознание» (первый том вышел в 1860 г., издание продолжалось до 1890 г.)

Сторонником «психологии народов» как самостоятельной отрасли выступил в России А.А. Потебня. «Психология народов, – писал он в книге «Мысль и язык», – должна показать возможность различия национальных особенностей и строения языков как следствие общих законов народной жизни». Потебня не принял ни гербартовс-кой, ни штейнталевской схемы. В своих исследованиях («Из записок по русской грамматике», 1874) он преодолевает психологизм и становится на позиции историзма: история мышления русского народа характеризуется исходя из смены объективных структур языка, а не из эволюции гипотетических душевных элементов. Этот исторический подход был утрачен последователями Потебни (Овсянико-Куликовс-ким и др.), ставшими на путь психологизации, а тем самым и субъек-тивизации явлений языкового и художественного творчества.

В Англии Спенсер, придерживаясь контовского учения о том, что общество является коллективным организмом, представил этот организм развивающимся не по законам разума, как полагал Конт, а по универсальному закону эволюции. Позитивизм Конта и Спенсера оказал влияние на широко развернувшееся в преддверии эпохи империализма изучение этнопсихологических особенностей так называемых нецивилизованных, или «первобытных», народов. В сочинениях самого Спенсера («Принципы социологии») содержался подробный обзор религиозных представлений, обрядов, нравов, обычаев, семейных отношений и различных общественных учреждений этих народов. Что касается интерпретации фактов, то эволюционно-биологический подход к культуре вскоре обнаружил свою несостоятельность как в плане социально-историческом, так и в плане психологическом.

Другое направление в изучении зависимости индивидуальной психики от социальных влияний связано с развитием неврологии. В частности, хотя и в необычном виде, элемент социально-психологических отношений выступил в феноменах гипноза и внушаемости. Эти феномены показывали не только зависимость психической регуляции поведения одного индивида от управляющих воздействий со стороны другого, но и наличие у этого другого установки, без которой внушение не может состояться. Установка захватывала сферу мотивации. Так, изучение гипнотизма подготавливало существенные для психологии представления. Их разработка велась во Франции двумя психоневрологическими школами – нансийской и парижской.

Клиникой в Нанси руководил Льебо, а затем Бернгейм. Мансийская школа, сосредоточившись на психологическом аспекте гипнотических состояний, вызывала их путем внушения и связывала с деятельностью воображения. Занимаясь лечением истерии, представители этой школы объясняли симптомы этого заболевания (паралич чувствительности или движений без органических поражений) внушением со стороны другого лица (суггестия) или самого пациента (автосуггестия), полагая, что и внушение, и самовнушение могут происходить бессознательно. Гипноз – специальный случай обычного внушения.

Парижскую школу возглавлял Шарко (1825-1893), утверждавший, что гипнозу подвержены только лица, предрасположенные к истерии. Поскольку истерия, как полагал Шарко, – это нервно-соматическое заболевание, постольку и,гипноз, будучи с ней связан, представляет патофизиологическое явление.

Спор между Нанси и Парижем история решила в пользу первого. Вместе с тем обсуждение ставших предметом спора феноменов оказалось плодотворным не только для медицины, но и для психологии. Понятие о бессознательной психике, абсурдное с точки зрения ин-троспекционизма, отождествлявшего психику и сознание, формировалось (помимо влияния философских систем Лейбница, Гербарта, Шопенгауэра и др.) на основе эмпирического изучения психической деятельности. Его порождала медицинская практика.

Вопросы структуры личности, соотношения сознания и бессознательного, мотивов и убеждений, индивидуальных различий, роли социального и биологического в детерминации поведения подвергались анализу на патопсихологическом материале в работах французских ученых П. Жане (преемника Шарко), Т. Рибо, Т. Бинэ и др.

Под влиянием представлений о роли внушения в социальной детерминации поведения складывалась концепция Г. Тарда (1843–1904). В книге «Законы подражания» (1893) он, исходя из логического анализа различных форм социального взаимодействия, доказывал, что их основу составляет ассимиляция индивидом установок, верований, чувств других людей. Внушенные извне мысли и эмоции определяют характер душевной деятельности как в состоянии сна, так и при бодрствовании. Это позволяет отличить социальное от физиологического, указывал Тард в другой книге – «Социальная логика» (1895). Все, что человек умеет делать, не учась на чужом примере (ходить, есть, кричать), относится к разряду физиологического, а обладать какой-либо походкой, петь арии, предпочитать определенные блюда – все это социально. В обществе подражательность имеет такое же значение, как наследственность в биологии и молекулярное движение в физике. Как результат сложной комбинации причин возникают «изобретения», которые распространяются в людских массах под действием законов подражания.

Под влиянием Тарда Болдуин становится одним из первых пропагандистов идей социальной психологии в США. Он различал два вида наследственности – естественную и социальную. Чтобы быть пригодным для общественной жизни, человек должен родиться со способностью к обучению, великий метод всякого обучения – подражание. Благодаря подражанию происходит усвоение традиций, ценностей, обычаев, опыта, накопленных обществом и внушаемых индивиду. «Социальная наследственность выдвигает на передний план подражание; гений... иллюстрирует изобретение».

В обществе непрерывно происходит «обмен внушениями». Вокруг индивида с момента рождения сплетаются «социальные внушения», и даже чувство своей собственной личности развивается у ребенка постепенно, посредством «подражательных реакций на окружающую его личную среду».