ВКЛАД В ПСИХОЛОГИЮ СЛУХОВ

Около года тому назад N-ское школьное начальство поручило мне составить свидетельство о психическом состоянии 13-летней ученицы Марии X. Мария незадолго до этого была исключена из школы, так как она подала повод для возникновения дурных слухов - или же, просто говоря, для болтовни об учителе ее класса. Наказание было жестоким для ребенка и, тем более, для родителей: школьное начальство было не прочь принять девочку обратно в школу под защитой врачебного свидетельства.

Привожу фактические данные этого своеобразного случая. Окольными путями до учителя дошел слух, будто девочки рассказывают про него историю, двусмысленную в сексуальном отношении. По наведенным справкам оказалось, что Мария X. как-то рассказала трем подругам сон следующего содержания: "Весь класс пошел купаться. В нашей купальне не было места и мне пришлось перейти к мальчикам. Потом мы поплыли далеко по озеру. (В виде пояснения: Лина 77. [70] , г-н учитель и я.) И вот подошел к нам пароход. Учитель спросил нас: Хотите есть? Тогда мы доплыли до К. Там была свадьба. (В виде пояснения: венчался друг г-на учителя.) И нам позволили прийти на свадьбу. Потом поехали путешествовать. (В виде пояснения: я, Лина П. и г-н учитель.) Было как бы свадебное путешествие. Мы приехали в Андерматт, а там в гостинице не было места и нам пришлось переночевать в амбаре. Там у жены родился ребенок и учителя позвали в крестные отцы".

97 Так девочка рассказала мне свой сон в то время, когда я исследовал ее. По настоянию учителя она изложила его и письменно. В этом первоначальном изложении очевидный пропуск после слова "пароход" был заполнен следующим образом: "Мы сели. Потом мы замерзли. Какой-то старик дал нам кофту, которую г-н учитель надел". Вместо этого пропущено упоминание о том, что они не нашли места в гостинице и должны были переночевать в амбаре.

98 Девочка тотчас же рассказала сон не только трем подругам, но и матери. Мать передала мне этот рассказ; он лишь в мелочах отличался от двух вышеприведенных редакций. Исследовав дело, учитель, несмотря на глубокое свое глубокое недоверие, так же как я, не мог найти в рассказе ничего более подозрительного. Это говорит о том, что первоначальная форма рассказа мало отличалась от последующих. (Фраза о том, что они замерзли и учитель надел кофту, очевидно, была уже вставлена ранее; фразой этой девочка как бы бессознательно пытается восстановить логическую связь между отдельными действиями. Ведь выходя из воды все мокры и одеты только в купальные костюмы. А присутствовать не одевшись на свадьбе - невозможно.) Учителю сначала, конечно, казалось невероятным, чтобы это был только сон; он подозревал злую выдумку. Однако в конце концов он все-таки должен был признать за факт, что это был лишь невинный пересказ сна. Он должен был сознаться, что было бы неестественно, если бы ребенок с такой утонченностью в скрытой форме рассказывал двусмысленности сексуального свойства. Одно время он колебался между предположениями: утонченная ли это выдумка или только сон, сам по себе невинный, но истолкованный подругами в сексуальном смысле. Когда первый порыв возмущения прошел, он понял, что вина Марии X. не может быть так уж велика и что фантазия ее подруг способствовала распространению слухов. Тогда он поступил очень умно: он запер подруг Марии, каждую отдельно, и заставил их написать все то, что они знали о сне.

99 Прежде, чем обращаться к свидетельским показаниям, рассмотрим этот сон аналитически. В соответствии с мнением учителя и с фактами, мы прежде всего должны признать, что дело касается действительного сна, а не выдумки; тем более, что такое количество двусмысленностей девочка и не могла бы выдумать. При сознательной выдумке всегда стараются создать по возможности логическую связь и гладкие переходы между отдельными картинами, тогда как сон об этом не заботится; он творит именно с пропусками, а это, как мы видели, во время сознательной разработки сна приводит к вставкам. Пропуски имеют большое значение. В купальне пропущено раздевание, нагота; затем недостает подробного описания совместного пребывания в воде. Отсутствие костюмов на пароходе исправляется вышеприведенной вставкой, но только для учителя, намекающей на то, что его нагота прежде всего и настоятельнее всего требует прикрытия. Нет подробного описания свадьбы и переход с парохода нескладный. Прежде всего непонятно, почему приходится ночевать в амбаре. Параллельно этому появляется недостаток места в купальне, вследствие чего приходится перейти в мужское отделение, и опять-таки недостаток места в гостинице уничтожает еще раз разделение полов. Картина амбара тоже неполная, рождение ребенка является внезапно и вне всякой связи. Учитель в качестве крестного играет двусмысленную роль. Роль же Марии во всем рассказе совсем второстепенная. Она является, собственно говоря, только зрителем.

100 Все это совершенно похоже на настоящий сон: это могут подтвердить все, хорошо знакомые со снами девочек этого возраста. Толкование сна до того просто, что мы спокойно можем предоставить его подругам Марии, свидетельские показания которых мы тут же приводим.

101 (1). "М. снилось, будто она и Лина П. пошли с нашим учителем купаться. Когда они отплыли довольно далеко от берега, М. сказала, что она не может дальше плыть, так как у нее очень болит нога. Тогда учитель сказал: "Она могла бы сесть ко мне на спину". М. села к нему на спину и они вместе поплыли. Через некоторое время подошел пароход, и они сели на него. У учителя будто бы был канат, которым он связал М. и Л. и потащил их за собой по озеру. Так они доехали до Ц. и там сошли. Но вот на них не оказалось одежды. Учитель купил куртку, а М. и Л. кто-то дал густую вуаль, и все трое пошли по Озерной улице. Это было в то время, когда еще праздновали свадьбу. Вот они повстречались со свадьбой. На невесте было голубое шелковое платье, но вуали не было. Она спросила М. и Л., не будут ли они так добры, не дадут ли ей вуаль. М. и Л. дали; за это им позволили прийти на свадьбу. Они пошли в гостиницу "Солнце". А потом было свадебное путешествие в Андерматт; я забыла, остановились ли они в гостинице в А. или в Ц. Там их угостили кофе, картофелем, медом и маслом. Дальше нельзя ничего сказать, но только под конец учителя позвали в крестные".

102 Отсутствует окольный путь с недостатком места в купальне: Мария с учителем прямо идут купаться. Совместное пребывание в воде получает более личную связь при посредстве каната, соединяющего двух девочек с учителем. "Сидение",[71] дословно "воссесть" (на спину учителя), двусмысленность, появившаяся в первоначальном рассказе, отходит на второй план, на первом же плане - учитель, сажающий Марию на свою спину. В этом рассказе есть и маленькая описка: она могла бы сесть ко мне (вместо к нему) на спину - она указывает на то, как близко рассказчица принимает к сердцу эту подробность. Этим объясняется, почему сон так непосредственно выводит на сцену пароход: он нужен для того, чтобы двусмысленному сидению на спине придать тот невинный оборот, к которому обычно прибегают и в кафешантанном репертуаре. То, что они были неодеты, уже раньше выдвигается как-то неуверенно и вызывает у рассказчицы живейший интерес. Учитель покупает куртку, девочкам же дают длинную вуаль. (Заметим, что такие вуали носят только на похоронах и на свадьбах.) На то, что речь идет именно о свадьбе, указывает маленькое замечание о том, что на невесте не было вуали. (На которой вуаль - та и невеста). Рассказчица, близкая подруга Марии, помогает ей продолжать сон: вуаль - атрибут невесты или невест, Марии и Лины. Но такое соблазнительное и безнравственное положение разрешается тем, что девочки уступают вуаль невесте, и все принимает невинный оборот. Тем же приемом рассказчица пользуется, описывая двусмысленное положение в Андерматте: там подают все вкусное - кофе, картофель, мед и масло. Вторичное возвращение к детству по известному образцу. Следствие всего этого кажется бессвязным: учителя вдруг приглашают в крестные.

(2). "М. снилось, будто она пошла купаться вместе с Л. и г-ном учителем. Далеко от берега М. будто сказала г-ну учителю, что у нее сильно заболела нога. Тогда г-н учитель сказал, что она может сесть на него. Последние слова, я не знаю, так ли были рассказаны, но мне кажется, что так. На озере как раз был пароход и г-н учитель сказал, чтобы она доплыла до парохода и села на него. А дальше я хорошенько и не знаю, как она рассказывала. Тогда г-н учитель сказал - или Мария сказала - я уже хорошенько не знаю, кто, - что в Ц. они сойдут и пойдут домой. Тогда г-н учитель позвал двоих мужчин, которые будто как раз там купались, и сказал им, чтобы они снесли детей на берег. Тогда Л. села на одного из них, а М. на другого, толстого, а г-н учитель будто держал толстяка за ногу и плыл за ним. Причалив к берегу, они будто побежали домой. По дороге г-н учитель встретил своего друга, а тот как раз венчался. М. сказала: "Тогда была еще мода такая, чтобы пешком ходить, а не в коляске". Тогда невеста сказала, что им можно пойти, а г-н учитель сказал, что было бы очень мило, если бы девочки отдали невесте черную вуаль, которую им дали по дороге где-то, я уж хорошенько не знаю, где. Дети отдали, а невеста сказала: вот добрые дети! Потом они пошли дальше и зашли в гостиницу "Солнце". Там им дали поесть, я хорошенько не знаю, что. Во время свадебного путешествия они очутились в Андерматте. Там они пошли в амбар и танцевали. Все мужчины скинули сюртуки, только г-н учитель не скинул. Тогда невеста сказала, чтобы он тоже скинул сюртук. Г-н учитель отказался, а потом все-таки сделал. И вот г-н учитель оказался -. И г-н учитель сказал, что он замерз. Дальше я рассказывать не могу, потому что неприлично. Вот и все, что я слышала о сне".