Мерзость похоти. 2. Унитаз

                                                                           Георгий Сергацкий

                (Из книги “Изнанка любви, или Опыт трепанации греха…”)

                           Каково состояние, производимое любовью:

                        облегчение и нежность.        

                                                                          Ветки персика

                            Физическая связь чревата возникновением

                         таких чувств, как отвращение, презрение,

                         ненависть, но только не чувства любви.

                                                                                 А. де Сад

 «...Боги, говорит Платон, снабдили нас членом непокорным и самовластным, который, подобно дикому зверю, норовит, побуждаемый ненасытною жадностью, подмять под себя все и вся. Точно так же одарили они и женщин животным прожорливым и вечно голодным, которое, если ему не дать в положенный срок потребной для него пищи, приходит в ярость и, сгорая от нетерпения, а также заражая своим бешенством их тела, препятствует правильному движению соков, приостанавливает дыхание и вызывает тысячи всевозможных недугов, пока не проглотит плод, являющийся предметом общего им всем вожделения, и он, обильно оросив дно их матки, не оставит в ней семени» (М. Монтень).

«Дрянная родственница любви (похоть – Г. С.) получает объяснение, если соотнести ее с функцией испражнения, для которой требуется абсолютная проводимость внутренних органов» (Ж. Бодрийяр).                                        «Физиологическая разрядка сексуальной активности пациентов не является адекватной разрядкой сексуального напряжения, которое реально выражается в их представлениях о жестокости и грязи... Некоторые компульсивные невротики воспринимают сексуальность только в анальных понятиях, будто она сводится к туалету» (О. Фенхель). «Прямая кишка является экскреторным полым органом. Как экскреторный орган она способна нечто изгонять; как полый орган она может подвергаться стимуляции инородным телом. Мужская тенденция представлена первой функцией, женская – второй» (Г. Блюм). «Не напрасно генитальный аппарат остается связанным с клоакой такой близкой локализацией (у женщины он как бы даже у нее квартирует)¹...» (Лу Андреас Саломе). «Сексуальное удовлетворение является одновременно взрывной генитализацией всего организма и его идентификацией с исполнительным органом (гениталиями)». «...Каждая часть организма вносит свой вклад в половую функцию, а гениталии обеспечивают выделение из всех органов наслажденческих отходов» (Ш. Ференци).

«Фрейд в статье «Характер и анальная эротика» пишет, что «акт дефекации доставляет им удовольствие». Удовольствие от дефекации, наслаждение от дефекации и формирует анально-компульсивный характер и невроз навязчивых состояний. В дальнейшем благодаря реактивному образованию весь этот анально-сексуально-садистический комплекс начинает вызывать у взрослого компульсивного человека отвращение. «Мужчина во время первого секса запечатлевает состояние похоти. Не девушку, а сам секс. И потом ищет его всю жизнь, стараясь воссоздать тот импринт» (М. Гангор). Отсюда отвращение к сексу. В связи с этим Б. Ерофеев рекомендует «измерять степень бабьего достоинства количеством тех, от чьих объятий они уклонились».

       «Соитие ради чистого удовольствия «по своей сущности не отличается от мастурбации» (Ю. Эвола). «Свадьба – это торжественная сдача влагалища в эксплуатацию» (армянское радио), «одна из форм полового общения» (Д. Мережковский). Она переводит случку – приключение в удобный, а главное, законный способ пользования «женщиной – унитазом» (весьма удачный термин В. Гитина для обозначения предмета любви). «Исчезает последний оттенок запретности» (Р. Мюшембле) в освобождении семенников в объект, ставший собственностью.

«Взаимная терпимость, столь необходимая в браке, еще более, чем внутренним влечением, воспитывается извне под воздействием совести и боязни, внушаемой законами...» (Плутарх). В соответствии с представ-лениями о «культуре иносказания и лжи» (В. Брюсов) способ употребления женщины зависят лишь от его решимости реализовать садистские наклонности. «Почти все нарисованные им мужчины грозят о ситуации, когда они навязывают женщине объятия или причиняют ей боль. Женщина для них – предмет наслаждения, ее тело – вещь среди вещей» (А. Моруа о героях  Мальро).

«Спермотоксикоз делает сексуальность эпизодической» (Э. Гидденс). «То, что называется любовью, – это всего лишь желание получить удовольствие: пока это желание существует, поклонение бесполезно, а когда вы его удовлетворили, поклонение бессмысленно» (А. де Сад).

                             «На жертву прихоти моей


                               Гляжу, упившись наслажденьем,


                               С неодолимым отвращеньем» (И. Гете).

Опорожнившись, человек избавляется от влечения к греху, ибо «осуществление – это путь к очищению» (О. Уайльд). Человек становиться временно безгрешен, что некоторым дает основание утверждать, что похоть духовна. Имеется в виду, что освобождение сознания из анально-генитального плена означает просветление рассудка до нового приступа зуда, новой агрессии, новой «любви».

«В голову неизбежно приходит вопрос, приятно ли женщине чувствовать себя побочным продуктом половых функций мужчины» (Ж.-Л. Энниг), быть «объектом непристойного использования» (Иоанн Павел II).

Отвечают женщины.

«Брачная ночь, предварительно не подготовленная естественной любовью, представляется девушке несуразным припадком разъяренного эпилептика» (С. де Бовуар). Чувствуя мерзость мужской похоти, женщина в растерянности:

«Родившись женщиной, я покоряюсь власти

Оков и зова пола своего:

И близости с тобою волшебство...

Огонь вливает в кровь, и будит сладострастье,

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Я буду откровенна, мой мужчина:

Что память сохранит: Презренье? Стыд? Любовь?

Ведь одержимость плоти не причина

Узнать тебя, коль свидимся мы вновь» (Э. Миллей).

«Нет, нет, мой друг, не думайте больше об этом. То, чего вы от меня хотите, возмущает меня, вызывает во мне отвращение. Можно подумать, что господь – ведь я верю в бога – пожелал ко всему благому, что он сотворил, примешать малую толику безобразного. Он дал нам любовь, самое чудесное, что есть на свете, но нашел, что она слишком прекрасна и чиста для нас, и создал чувственность, низкую, грязную, возмутительную, грубую чувственность; и выдумку эту он как бы в насмешку связал со всем нечистым в нашем теле, сделав так, что мы не можем думать об этом не краснея, не можем говорить об этом иначе, как шепотом. Проявления чувственности отвратительны, позорны. Их скрывают, ибо они возмущают душу, оскорбляют взоры; они осуждены моралью, преследуются законом, и люди отдаются страсти во мраке, словно совершая преступление.

Никогда не просите меня об этом, никогда!

Не знаю, люблю ли я вас, – просто мне с вами хорошо, ваш взгляд мне приятен, ваш голос ласкает мой слух. Но если, воспользовавшись моей слабостью, вы добьетесь того, чего хотите, – вы сразу станете мне ненавистны. Порвутся незаметные узы, соединяющие нас друг с другом, и нас разделит зияющая пропасть бесчестья.

Пусть наши отношения останутся прежними. И... любите меня, если хотите, я позволяю. Ваш друг Женевьева» (Г. Мопассан).

Мопассан, вкладывая в уста женщины брезгливость по отношению к мужской похоти, в отличие от упомянутого ранее Лоуренса, прекрасно понимал, что такое человеческая любовь. Женский мазохизм, из которого, видимо, и вытекают все противоречия пресловутой женской логики, особенно ярко и непонятно проявляется в согласии на роль унитаза.

       «...На земле столько же женщин, сколько и мужчин. Однако они смирились с тем, что к ним относятся то как к предмету роскоши..., то как к вьючным животным..., то как к орудию дьявола...». «У нее выработалась привычка считать себя существом низшего порядка» – резюмирует Моруа точку зрения С. де Бовуар. Роль женщины как безропотного унитаза всегда была в цене. «Идеальная женщина – лежать и молчать» (М. Жванецкий). В насильнике это укрепляет чувство хозяина положения, а, значит, и эрекцию. Поэтому унитаз должен соответствовать вкусу потребителя. Известно, что любимые «блюда» похоти, которыми питается воображение, это беспомощность жертвы, чужая жена, стыдливость... далее по вкусу.

«Человек, обладающий умственной глубиной, ...может думать о женщине всегда только по-восточному: он должен видеть в женщине предмет обладания, собственность, которую можно запирать, нечто предназначенное для служения и совершенствующееся в этой сфере» (Ф. Ницше). «Женщина не должна быть бесцветной, неинтересной! Ощущать во влагалище мужской член – это еще полдела. Надо поработать бедрами, «повыгибаться» под мужчиной, как говорят азартные женщины. Только они, ваши телодвижения не дают мужскому члену вянуть во влагалище! Только они позволяют сладко «насаживать» друг на друга два совокупительных органа. И если женщина стесняется таких движений, лежит, то этим она заранее обрекает прекрасный акт совокупления на довольно пресное и безвкусное дело» (М. Кинесса).

«Говорят, будто в любовной борьбе женщина пассивна. Эта пассивность, тем не менее есть «деяние» (А. Марио). Пассивность способствует всецелому обладанию, но «ее пассивность ложна... Огромная энергия сокрыта в этой пассивности; ею она улавливает свою жертву» (Г. Эллис). «В своей пассивности и подчиненности женское начало оказывается превыше мужского» (Лао-Цзе). «Перед лицом мужского желания женщина чаще всего – «чистое превосходство». Она никогда не «даст», «если сама не захочет» (Ю. Эвола). «Приапический мужчина считает, что если женщина ляжет с ним в постель, она – его». На самом деле «побеждает» она – ведь это ее триумф и «растворение» (Г. Пистони).

«Почти все мужчины, даже когда они начинают истерично заявлять о своих правах самца и хозяина, в глубине души верят в превосходство женщины – родительницы и носительницы. Они молчаливо исповедуют культ женственного, молчаливо соглашаются с тем, что женщина – это материнство, красота, страсть и вообще самое благородное в мире. Иногда они начинают взбрыкивать – ненавидят жен, тянутся к проституткам, алкоголю и неважно к какой еще ерунде – все это просто истеричный бунт против позорной догмы о священном превосходстве женщины, в котором они просто профанируют своего подлинного бога, бога, в которого веруют. Ненавидя женщину, они только усиливают ее власть, кадят ей…» (Д. Лоуренс).

Женщина «столь полно отдается мужчине, что ее и только ее следует считать активной» (А. Гексли). Сравним с народным: «Сука не захочет, кобель не вскочит». «Среди самых интимных переживаний в половых отношениях есть и такое: мужчина оказывается совершенно пассивен, его внимание полностью починено психофизическим состояниям женщины, отражаемым на ее лице; это в огромной степени возбуждает, опьяняет и стимулирует оргазм мужчины» (Ю. Эвола). «Содержание ее фантазий? Надо спросить женщин, а они не могут и не хотят познать самих себя как они есть, предпочитая верить в свой кажущийся образ, ими же и выдуманный» (Э. Хардинг).

По-пастырски. «Самое ужасное оскорбление для мужчины – это когда он хочет заняться любовью со своей девушкой, а она отвергает и отталкивает его, как кучу грязного белья. Оскорбляя мужчину, вы добьетесь только того, что лишитесь его сердца. И тогда вам уже никогда не добиться желанных для вас изменений в отношениях» (М. Гангор).

По-научному. «Интимность, возникающая между мучителем и тем, кого он мучает, и продолжительный эффект этого психического опыта для обоих участников возникает из самого примитивного, обычно диссоциированного или вытесняемого ощущения слияния «абсолютно плохих» отношений  между Я и объектом, представляющих собой другую сторону отщеплённого «абсолютно хорошего» объекта на симбиотической стадии развития». «Идеализация тела другого объекта и объектов, символически его представляющих, является естественным аспектом эротического желания» (О. Кернберг).

_________________________________

¹ Нам кажется, что такая локализация, обостряющая возможность осквернения, то есть усиливающая сексуальность, особенно вагинальную, многое объясняет в поведении женщин – от желания «иметь» мужчину чаще, чем он ее, – до повышенной, по сравнению с мужчинами, злобности между соперницами. «Обычно самки более мстительны и злобны, чем самцы» – пишет Джейн Гудолл, изучавшая жизнь шимпанзе. Ее наблюдения совпали с мнением Редьярда Киплинга, который считал, что существа женского рода гораздо беспощаднее мужского» (Ю. Новоженов). «Дружба между женщинами – всего лишь пакт о ненападении» (А. Монтерлан). Взаимосвязь злобности с тесной локализацией анального и генитального очевидна.